Не ждал, не гадал

Сестра и ее подруга вернулись домой поздно, можно сказать, ночью. Студентки, черт возьми! Не представляю, чему их там обучают, но вот пить водку они освоили на отлично. Не знаю, сами ли они этому научились или это часть их учебной программы, но пришли они в изрядном подпитии. Я открыл дверь и впустил их. Первым делом они направились в ванную. Почему девушки всегда ходят в туалет вместе? Боятся ли они там чего-то или просто держатся за уши друг друга? В школе у нас было то же самое. А эти даже дома не изменили своей привычке. Пока они были в ванной, я ушел в комнату. Не хотелось мне общаться с пьяными. Лучше уж телевизор посмотреть. Слышу, они вышли из ванной и отправились на кухню. Гремят посудой, что-то говорят, смеются, как сумасшедшие. Ну, пьяным и пальцем помаши - будут смеяться. Вот и эти чему-то радуются. Посмотрим завтра, когда они будут зеленые и в мурашках, словно молодые огурцы. И голова будет болеть. Мы уже это проходили. И отец, пока был жив, и мать - все страдали от похмелья.

А эти чем лучше? Девушки вдруг затихли. Наверное, обсуждают свои женские секреты. Кто с кем и кто кого. Сестра думает, что я еще ничего не понимаю. Как бы не так! Я знаю, что ее уже кто-то зацепил. Они же с подругами об этом говорят без стеснения. А у меня, молодого, уши, как у эльфа. Не в том смысле, что острые и длинные, а в том, что слышат очень хорошо. Даже врач на медкомиссии сказала, что мой слух и зрение превышают сто процентов. Я слышу даже, когда мама с подругами что-то обсуждает, пытаясь отправить меня в комнату. Так что они зря думают, что я ничего не знаю и не понимаю. В моем возрасте быть совсем наивным - это уже перебор. Да и общаюсь я не с ботаниками. От них можно много чего узнать!

Девушки затихли не из-за секретов. Просто подруга моей сестры, Катя, уснула. Сидела за столом и заснула, уткнувшись лбом в столешницу. Вот и тишина. Сестра оказалась покрепче. Или выпила меньше. И вот она уже на пороге:

- Братик! Помоги, пожалуйста. Надо перенести Катю на кровать.

Прямо сахар. Сладость так и течет. А когда не нужно, так и братиком не назовет. На козе не подъедешь. Вот она, студентка. Как ты учишься, так и будешь людей лечить. Только гулянки на уме. Мать жалеет, что уже не может ее выпороть, выросла-то она здоровенной. Я и то еле справляюсь. А было время, так драла. Ну и меня тоже, куда денешься. Не ангел же я. Отец до этого не опускался, предоставляя процесс воспитания матери. Так легче. Чуть что: твое воспитание. Но это пока нас не хвалят. Тогда он главный воспитатель. Это я отвлекся. Воспоминания, конечно, хорошая вещь, но Катя все равно сама до кровати не доползет. Предложение оставить ее на кухне, подстелив половичок и прикрыв покрывалом, сестра отмела, как несерьезное.

Пришлось помогать. Не то чтобы подруга была очень тяжелой. Просто пьяная и уснувшая, как кисель. Такую тащить - намучаешься. Выскальзывает из рук. Но донесли, хоть и старались уронить. Точнее, я старался. Думал: вот проснется завтра, а вся попа в синяках. И пусть гадает, откуда это. Завалили на кровать сестры. Мы с ней делим одну комнату на двоих. Будь квартира побольше, у каждого была бы своя. А так, что есть, тому и рады. Толян с матерью вообще в однокомнатной живут. Ну, завалили Катю, перевернули ее на живот. А вдруг начнет блевать. Я на кухню. Надо и мне подкрепиться, поесть чего-нибудь, чаю попить. Сгреб со стола грязную посуду в раковину. Это на завтра сестре трудотерапия.

Следом выползла сестра. Вроде как немного протрезвела. Успела переодеться в халат. Села в любимой позе, подогнув одну ногу под себя, а вторую поставив на стул. Мне нравится, когда она так сидит. Особенно если без трусов. Много чего можно увидеть. И знает ведь, что я смотрю, а не прячется, будто ей нравится показывать запретное. Хотя какое это запретное, если спим в одной комнате? Видел я кое-что и не раз. А все равно тянет посмотреть. Сегодня в трусах. Так правильно, попу мыть еще не ходила. Села, сидит, что-то соображает. А чего там соображать. Мать оставила ее за старшую, меня присматривать, а она вместо этого по гулянкам и пьянкам шатается. Боится, что я расскажу. Нет, мать ее драть не будет, а вот морали читать, денег лишить, это может. И не угадаешь, что лучше: чтобы отодрали и забыли, или без денег остаться. Да еще выслушивать, что вот она в наши годы, а вот у соседей дети, а вот если бы мы хоть чуть-чуть ей сочувствовали... По мне так лучше по попе порку получить. Все равно синяки на попе никто не видит. Сидит сестра, соображает. И я соображаю, что можно у нее за молчание выцыганить. Прикидываю, на что могу рассчитывать.

Сестра то ли еще не протрезвела, то ли решила сразу ошарашить призом за молчание, чтобы я не мог отказать, только вдруг спрашивает:

- Ты хочешь секса?

Оххххуеть! Это у шестнадцатилетнего пацана спросила. Да у меня из двадцати четырех часов в сутках, двадцать пять стоит. Она бы еще у путника в пустыне спросила, хочет ли он пить. У меня во рту пересохло, в зобу дыхание сперло, мысли в голове забегали, как тараканы после дихлофоса. Неужто это сестричка решила ноги раздвинуть? Да ну на фиг! Такого быть не может! А с кем тогда? Эту мысль я озвучил, едва ли не раньше, чем успел подумать.

- Катю будешь трахать?

Катю? Так она же спит. И как сестра себе это представляет? Как у Кати спросить? Разбудить? Нереально. Наверное, все эти мысли я, сам того не желая, озвучил.

- Ну и что, что спит. Тебе какая разница? Будешь?

Такие предложения по несколько раз не делают.

- Буду!

- Пошли.

Сестра с моей помощью перевернула Катю на живот, задрала ей юбку, стянула трусы. Белая Катина попа приворожила мой взгляд. Слегка расставленные ноги, между ними темнеет пятнышко попы, а ниже то самое вожделенное, за возможность проникнуть в которое любой подросток маму продаст. Ну или почти. А сестра заставляет Катю приподнять, в смысле попу, и подсовывает ей под живот подушки. О как! Я бы не додумался до такого. То ли сестру саму так трахали, то ли видела где, то ли рассказывали. Ну не суть важно. Все готово. Я уже взялся за штаны, чтобы стянуть их и запрыгнуть на Катю, только вот сестра и не думала оставлять нас вдвоем.

- А ты что, тут будешь?

- А где еще? Не на кухне же мне сидеть.

- Ну так... это... я же... мы..

- Стесняешься, что ли? Так я отвернусь.

И она демонстративно отвернула мордашку в сторону. Только куда ты ее отвернешь, если сидишь напротив? Плюнул. Пусть смотрит, если нравится. Мне уже терпеть нет мочи. Стянул штаны. Хуй чертиком из табакерки выпрыгнул из трусов, закачался. Я на кровать, к Катиной попе.

- Стой.

- Что?

- А у тебя презерватива нет?

- Откуда?

- Так нельзя. Презерватив нужен.

Вот так облом. Где же я среди ночи возьму это изделие? А сестра хитренько улыбается, из своей тумбочки достает упаковочку:

- На, держи. Будешь должен.

Эти слова не означают, что я обязательно должен вернуть ей такой же презерватив. За долг в любой момент может потребовать что-то другое. И обязан отдать.

Взял пакетик, тереблю его, а он открываться не желает. Совсем. Сестра взяла у меня из рук пакетик, надкусила (и откуда опыт, знать бы?), разорвала:

- На, надеть-то сумеешь?

Ни фига! То есть совсем. Не имел я такой возможности попользоваться этим предметом защиты. Я его и так, и сяк, а всё никак. А эта сучка, моя сестра, сидит, наблюдает за моими муками и улыбается во всю харю. У-у, дал бы в рожу! Посмотрев на мои муки, встала, подошла со спины:

- Дай я.

Взяла презерватив, так и стоя сзади меня, приставила этот кружочек к головке - чик! И всё. Расправила, шлёпнула по попе: мол, вперёд, гасконец, тебя ждут великие, в смысле трахать Катю, дела. И я на кровать залез. Встал над Катей на четвереньки, чтобы не придавить ненароком, начал тыкаться, словно слепой щенок в материно вымя. Сжалилась сестра, спасибо ей, направила своей рукой куда надо и в сторонку отошла. Со стороны оно видней.

Сестра на моей кровати сидит, смотрит, аж губу прикусила от волнения, а я стараюсь, Катину пизду долблю. В других условиях постарался бы рассмотреть, потрогать, а тут не до того. И так из последних сил держусь, вот-вот кончу.

И кончил, задёргавшись и прижимаясь лобком к Катиной попе, будто стараясь влезть ещё глубже. Куда уж дальше, если и так чуть ли не по самые яйца всадил. Аж руки-ноги затряслись. Сполз еле-еле, презерватив стянул с опавшего конца, в руках кручу, куда деть не знаю. Сестра у меня его взяла, завязала и в тумбочку. Зачем? А кто его знает? А я рядом с Катей сел, отдышаться не могу.

- Пошли чаю попьём?

Это мне, что ли? Точно, мне.

- Пошли, только оденусь.

- А ты что, больше не будешь?

Это что, можно и ещё разок? Если вопрос стоит так, то буду, конечно.

- А можно?

Сестра пожала плечами:

- А почему нельзя? Спит же. Да ты не одевайся, видела уже тебя.

- Сама так одета.

- Так мне раздеваться не надо. Не меня и не я. Ну что, идёшь?

На кухне сели за стол, сестра чаю налила. Есть совсем не хочется, а вот пить очень. И ещё в туалет потянуло. Прямо кажется, что вот сейчас побежит с меня. Бегом полетел. Уф, успел! Вернулся, сел за стол. Стул задницу холодит. Ни разу голой попой не сидел, всегда хотя бы в трусах был. А сестра говорит:

- Прикольно? Мне нравится. Попу холодит.

Черти тянут за язык:

- И брату посмотреть можно.

Сам голову в плечи вжал. Вот, - думаю, - накаркал. Сейчас пошлёт по матушке и иди дрочи, вместо Кати. А сестра только улыбнулась:

- А что, не красивая у меня?

- Красивая.

- Лучше, чем у Кати?

- Не знаю. Я у неё не рассмотрел.

- Ну так пошли, чего сидеть.

Сел рядом с Катей, рассматриваю, даже руками трогаю. Сестра на моей кровати напротив сидит.

- Ну что?

- Так это... твою...

- Показать?

Всё стало ясно. Сестра уже захватила все позиции. Теперь, что бы ни произошло, я буду её самым верным защитником перед матерью. И хорошо, если она не втянет меня во что-то ещё. Это вполне в её стиле. Она не ждёт моего согласия. Ловко подогнула ноги, слегка приподняла зад и стянула трусы, затем быстро сняла их до пяток и отбросила в сторону. Всё это одним движением. Уперлась ступнями в постель, широко расставив ноги, и слегка приподняла зад: смотри и оценивай. Но мне не до оценок. У меня перед носом едва не касается головка, от неё даже идёт пар. Срочно нужно войти в Катю, чтобы остыть. Сестра тут же подала пакетик, уже открыла его и помогла надеть. Как только я встал на четвереньки над Катей, она сказала:

— Ты неправильно делаешь. — Увидев мой непонимающий взгляд, пояснила: — Встань на колени и держись за её ягодицы.

И снова помогла войти. На коленях действительно было удобнее и приятнее.

На этот раз я продолжал дольше. Весь вспотел. Пот стекал с лица на грудь и живот. Катины ягодицы стали мокрыми и блестели. При каждом толчке, когда её ягодицы шлёпали о мой живот, летели брызги. Сестра сходила в ванную, принесла полотенце и вытерла мне лицо, грудь и живот. Спасибо ей. И вот настал момент. Я вошёл глубже, прижался и задёргался, заканчивая.

Снова сестра завязала резинку и бросила её в тумбочку. Это у неё что, привычка такая? А я сидел рядом с Катей на краю кровати, тяжело дышал, вытирая пот.

— Ещё хочешь?

— Пока нет.

— Давай её уложим.

Мы вытащили подушки из-под её живота, уложили её удобнее. Катя продолжала сопеть, даже не проснулась. И правда говорят: пьяная женщина — чужая территория. Особенно если подруга помогает эту территорию исследовать.

— Иди помойся, ты весь мокрый.

Пока я мылся под душем, сестра приготовила еду. Сделала бутерброды, согрела чай. Мы поели, посидели, причём сестра в своей любимой позе, позволяя мне любоваться её красотой. И правда красивая: волосы аккуратно подстрижены, покрывают только лобок, кудрявые и чёрные. Розовая щель слегка раскрыта, из неё торчит маленький клитор.

— Ешь, насмотришься ещё.

— Можно?

— А маме не расскажешь?

Это сестра спросила не о своих прелестях, а о сегодняшней, вчерашней и будущей вечеринке.

— Никогда!

Вот и доказательство. За возможность полюбоваться, она получила молчаливого сообщника.

— Ты ещё Катю будешь?

Если бы можно было отдохнуть часок, я бы снова попробовал. Но сил не было. Сестра поняла это правильно, даже не дожидаясь ответа. Потянулась, подняв руки, отчего её и так задранный халат задрался ещё выше, распахнулся и показал её маленькие, крепкие груди с розовыми сосками. Зевнула сладко:

— Пошли спать. Завтра ещё столько уборки...

Я влип по полной. Мой язык, не посоветовавшись с мозгом, сказал:

— Да что там, я посуду помою и на кухне приберу, а ты в комнате.

Сестра ненавидит мыть посуду, её от этого воротит. А тут добровольная помощь.

— Правда? Ну всё равно пошли спать, вставать рано.

А куда рано вставать? Завтра суббота, выходной. Но мы пошли.

Посмотрел на Катю. Она сменила позу, повернувшись на бок и подогнув под себя одну ногу, почти свесив зад с кровати.

— Надо бы её одеть.

— Зачем? Сама разделась. Мы тут при чём?

Сестра мыслит правильно. Сама разделась, сама и оденется. Мы легли спать на моей кровати. Я у стены, сестра с края. Она повернулась ко мне спиной и прижалась:

— Спокойной ночи.

— Приятных снов.

Среди ночи я проснулся. Не привык делить постель с кем-то. А тут к моему животу прижалась голая попа. Одежда задралась выше пояса. И почему я сонный решил, что это Катина попа? Сам не знаю. Но как только увидел её, сразу почувствовал шевеление в трусах. Не долго думая, спустил их до колен и попытался войти между ягодиц, которые так приятно упирались в меня. Моя соседка по кровати приподняла ногу, взяла мой член рукой и направила его куда нужно. Он легко и свободно скользнул по влажному входу, дошёл до конца и двинулся назад. Попа синхронно двинулась в ответ. И мы начали двигаться в полном согласии и взаимопонимании.

Никогда не соглашусь с теми, кто говорит, что у всех женщин одно и то же. Вовсе нет. Они разные по запаху, вкусу, размеру, отзывчивости и способности принимать гостя. Иногда мне кажется, что природа создала их из разных материалов. У одних из шёлка, у других из мягкой шерсти, у третьих из синтетики, у четвёртых из замши. И так далее. Если бы я тогда был опытнее, сразу бы понял, что это не Катя. Но мы двигались в ритме танго, всё ускоряя и ускоряя наши движения до барабанной дроби. И в какой-то момент я плотно прижался, вогнал член как мог глубже и начал выстреливать сперму в эту мягкую, тёплую и влажную глубину. В этот раз никакая резинка не разделяла нас.

— Не надо было кончать в меня.

Слова, произнесённые тихим шёпотом, прозвучали как гром. Чёрт! Это же моя родная сестра! Я сжался. В голове застучали мысли.

— Ты что, испугался?

Сестра повернулась ко мне лицом, даже приподнялась, и смотрела на меня. А у меня слова застряли в горле.

— Не бойся. Я сама захотела. Только надо было надеть резинку. Ладно, пойду подмоюсь.

С этими словами она встала с кровати, одёрнула задранный халат и пошла в ванную. А я сел и пустым взглядом уставился на противоположную кровать, где спала Катя. Вот стерва, спит и ничего не думает. А я из-за неё свою сестру переспал. В своих бедах всегда легче винить кого-то другого.

Сестра вернулась.

— Чего не спишь?

— Я это... я... ну это...

— Да спи ты, что случилось-то? Всё нормально. Мне тоже нужно было кончить. Я ждала раньше, а ты уснул. И резинку приготовила. А ты так. Спи давай. Обними меня и спи. Я правда устала.

Утром Катя и сестра проснулись раньше меня. Когда я вышел на кухню, они уже сидели умытые, Катя в халате сестры, который ей был явно тесноват, так что её груди выпирали. Сестра без слов налила мне чай, подвинула тарелку с бутербродами. Это единственное блюдо, которое она умеет и любит готовить. Нужно быть великим кулинаром, чтобы нарезать хлеб, намазать маслом и положить сверху сыр или колбасу. Я бы точно не смог. Да и никто другой тоже. Я бы сдуру начал варить картошку, лапшу или даже суп. А это долго. А тут раз, два — и готово! Едим, пьём. Катя внимательно рассматривала меня. Поели, девушки стали собираться по делам. Уже на выходе сестра оттащила меня в сторону, когда Катя вышла за дверь:

— Я ей рассказала.

Меня окатило кипятком. И что мне теперь делать? Вешаться?

— Да не бойся ты. Я сказала, что через резинку. И показала использованные.

Еле выдавил из себя:

— И что?

— Всё нормально. Если получится, вечером приведу её. Она сама тебе даст. Ну ладно, мы побежали. Ты тут приберёшь?

И сестра, обдав меня запахом духов, выскочила за дверь. Приберёшь? Да я за то, что было, и за возможность повторения, тут всё языком вылижу. Только не задерживайтесь, скорее возвращайтесь.