Маша. Часть 2

В декабре у Маши намечалась свадьба. Узнав об этом, я сразу же позвонил Петру с предложением отметить это событие по-своему. После того уикенда со Степанычем я видел Машу всего один раз — мы с Петром пригласили её в сауну, и она согласилась без колебаний, не подозревая, что у меня нет никаких видеозаписей.

Степаныч тогда не отдал мне карточку. Он просто вытащил её и даже проверил, есть ли на ней запись или всё хранится в памяти камеры. Я был удивлён его осведомлённостью.

— Степаныч! Что вы делаете? — попытался я протестовать. — Это непорядок!

— Это моё теперь, — ответил он. — Вы не понимаете, как нужно обращаться с такими вещами. Можете наворотить бед.

— Верните карту! Это же моя девочка!

— А это мой дом. Хочешь, чтобы всё, что здесь происходит, оказалось в интернете?

— Какой интернет?! Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю? — говорил я ему, хотя уже понимал его правоту.

— Ладно, — прервал дед. — Видео будет у меня и точка. Она пусть знает, что ты тоже имеешь свои интересы. Делайте что хотите, но помни — я о ней думаю сейчас иначе. Не обижайте её.

В сауне всё было уже не так как прежде. Хотя Маша старалась и получала удовольствие от процесса, я заметил её недоверие к нам. Она больше не открывалась так легко; ей было сложно доверять свои самые сокровенные желания. Мне же именно это было нужно от неё.

После того посещения сауны мне стало тоскливо; вероятно поэтому желание встретиться с Машей быстро улетучилось, хоть возможность «поиметь» её всё ещё оставалась привлекательной для меня.

«Может быть со временем всё наладится...» — думал я про себя глубоко внутри осознавая: ничего хорошего не будет.

Я часто представлял себе эту девушку: её фигуру и глаза; в своих мечтах она всегда была такой же послушной и доверчивой как раньше. Но теперь это доверие ушло вместе с лёгкостью общения; Маша замкнулась в себе.

Я знал, что Пётр несколько раз возил Машу за город и сначала звал меня с собой, но я отказывался. Постепенно он перестал приглашать меня вовсе; там они вдвоём с другом развлекали Машу по полной программе.

Я догадывался о том ужасе, который мог происходить за их закрытыми дверями.

С Петровым мы даже не обсуждали возможность повторения того вечера со Степанычем; мне казалось очевидным, что он сам на такое бы не пошёл.

Я иногда заходил на страницу Маши ВКонтакте и долго рассматривал её фотографии; переписывались мы довольно холодно до тех пор пока я совсем не перестал ей писать – чувствовал страх из-за той записи о которой она могла подозревать существование у меня.

Как-то раз она сама предложила угодить нам обоим в сауне; это выглядело искренне но чего-то в этом действии явно недоставало – ожидания были другими.

Не отвечая на сообщения сразу она могла лишь после встреч с Петром задержаться минуту дольше.

Однажды после его звонка она пропала из сети на несколько дней – мне стало за неё тревожно до тех пор пока вновь не появились сообщения от неё: обычные фото без макияжа где Маша улыбалась под солнцем…

Но заглянув к ней в альбомы я увидел исчезновение всех фото с дочерью... Зато добавились новые пляжные снимки из неизвестных мест.

Почему-то эти фотографии были выставлены только сейчас хотя сделаны ранее…

В тот момент изображение прекрасной Маши в белом купальнике неожиданно вызвало во мне бурю желаний касающихся её близости к другим мужчинам.

На следующее утро решил позвонить Петру:

— Слушай, через месяц свадьба… Давай устроим ей незабываемый сюрприз прямо там!

Он засомневался:

— Но мы ведь не приглашены...

Я уверял его: «Ничего страшного! Мы можем просто подъехать к ней».

И вдруг вспомнил о видео которое оказывается есть у него…

Это было странное чувство – думать о подарках для свадьбы когда сам планировал совсем другое действие…

Заехав к Степанычу надеялся получить какую-нибудь идею от него относительно праздника но тут же понял - мои мысли занимали лишь желания повеселиться на свадьбе своей давней знакомой...

Как только этот порыв прошёл мне снова стало грустно – почему же раньше меня совершенно не волновало присутствие Маши здесь?

Теперь все мысли о том как вернуть прошлое наполняли голову...

Я рассказал Степанычу про свой план. Сам услышал как неприятно и жёстко стал звучать голос. Старик пристально смотрел мне прямо в глаза и не перебивал. Шкурка в его руках в конце концов прекратила ходить по дереву.

— Так, значит, ты хочешь её поздравить... — протянул он, дослушав меня, — А я предложу другой вариант. Вы в субботу приезжайте. Возьми Петро своего. Там и обговорим всё.

— Может мы тогда и Машу возьмём с собой? Оторвёмся. Зевс у тебя здесь?

— Здесь, где ж ему быть. Только Машу я сам позову.

— Так с ней сначала договориться нужно. Сможет ли она в субботу? Дочка же у неё, вдруг не с кем оставить?

— Заботливый какой стал, — ухмыльнулся старик, — Не беспокойся, будет у неё время. А дочку она может и с собой взять.

— Как это? — я почувствовал что-то непонятное и плохое, — Не понимаю сейчас...

— Вот и не надо понимать, — Степаныч рассмеялся, — В деревне, у моей сестры побудет, по воздуху хоть побегает.

— Блин, а я подумал было... — теперь можно было перевести дух.

— Подумал он... — старик опять взялся за свою работу, — Если б ты ещё думать умел, может с тебя и толк вышел.

— Вы уже делали так что ли? В смысле, дочку к сестре, а Машу сюда? — сказал я, понимая, что не должен был спрашивать. Я должен был всё это знать.

— А как ты думаешь? — Степаныч смотрел, прищурившись, — Я тебе говорю, что я гранильцик. Вот этими руками граню самоцветы разные. И диаманты.

— Диаманты... — просипел я, чувствуя, что я вообще уже ничего не контролирую здесь.

— Они, родимые, — старик смеялся, — Маша, она и есть диамант. А ты этого и не знаешь. Чего не приезжал?

Услышав эти слова, я вдруг разом пожалел об упущенном времени и возможностях. Руки сами полезли •••

за сигаретами. Сказать мне было нечего.

— Ну чего не приезжал? — повторил Степаныч, — Понял, что лажу сделал тогда?

— Так вместе же камеру ставили! — я пытался разобраться, что на самом деле сделал не так, — И надо же было её на крючок брать. Чтоб не сорвалась. Разве нет? Как из неё ещё соску делать? А то начала бы опять динаму крутить...

— Да какую динаму! — оборвал меня Степаныч, — Ты думаешь, что если девушка согласилась на такое, так она потом сама от этого откажется? Не смеши. Знаешь, как она отсасывает у меня конюшне? Хуй колом стоит даже у меня, у мухомора старого. Сама просится, слышал бы ты как...

— Ну так видео разве не нужно было?

— Может, что и нужно. Только это ты эту фигню затеял, а не я. Я тебе ещё раз говорю — я гранильщик. Новые грани открываю, тонко работаю. А ты здесь — подонок типа., понимаешь расклад? Вот за своё и отвечай. А я своё брать буду.

— Так что насчёт свадьбы? Поедете вы с нами или нет?

— Ты не понял, что ли? — Степаныч начал проявлять явное недовольство, — Я тебе сказал, в субботу приедете и тогда всё решим. Показать тебе кое-что хочу.

— Что?

— А вот увидишь. Чтоб ты понял, что можно потерять и как следует поступать, чтобы так не было.

— Это вы, наверно, новые грани у Маши открыли? — бросил я, скривив губы.

— Ладно, сам увидишь, — Степаныч, похоже, хотел прекратить разговор, но потом, замолчав на секунду, продорлжил, — Мне, старику, много-то уже и не надо. Ну вызывал её иногда, посмотреть как она Зевсу сосёт. Это меня возбуждает. Потом, бывает, выпорю её в назидание. Дам шляпу погрызть... Сам знаешь, сладко она это делает. Да вот и всё. Просто любуюсь ею... Этого вот ты точно не поймёшь, даже не возражай. А брат, тот да — поёбывает. Один раз она им всю ночь сосала, часов восемь. Ну с перерывами конечно. И в очко они её ебут, ей нравится. Тоже подолгу... специалисты.

— А кто они? Кто с братом?

— Да он там со своим другом одним... Охотник. здесь рядом живёт. Да это не твои проблемы. Приезжай, короче...

Вечером этого же дня я взял у Петра флешку с записями и договорился насчёт субботы. Пётр был на смене, поэтому не предлагал как-то продолжить встречу. Мы даже не выкурили по сигарете. Я был рад, что не теряю времени, я спешил домой, очень хотел поскорее посмотреть, что там за видео.

Дома я всё же выкурил сигарету перед тем, как сесть за компьютер. Возбуждение уже охватило меня. Пуская дым и пытаясь хоть немного расслабиться, я подумал, что буду сегодня ещё много курить.

Возбуждение после сигареты только усилилось. Оно было совсем другим, как если бы я смотрел обычное порно. Я знал, что увижу сейчас Машу.

В темноте комнаты засветился экран и я увидел её. Снимали сзади. Камера сразу же переместилась с плеч девушки на •••

попку. Маша была в невероятно коротких джинсовых шортах, очень сексуально украшенных бахромой. Ноги девушки были голые, никаких колготок и на теле одна только маечка. Очевидно, снимали ещё летом или, может, в начале осени. Кажется, на её странице Маши я видел её фотографию в этих самых шортах.

Впереди был какой-то длинный коридор, залитый синим рассеянным светом. Скорее всего ничего синего там на самом деле не было, а просто камера так воспринимала полутьму.

Машу куда-то вели по этому коридору. Было похоже, что задание давно заброшено. Вроде бы я даже увидел кучу битых кирпичей. Слышались мужские голоса, но слов разобрать я не мог. Уловил только презрительную интонацию. Сколько там было человек, пока было не понять.

В кадр влезла жилистая, загорелая мужская рука и грубо ударила девушку по шортикам. Раздался смех. Я услышал, как кто-то сказал: «Вперёд, вафля!» Маша полуобернулась и оператор снял её слабую улыбку. Я хотел увидеть глаза девушки, но не получилось — камера опять ушла вниз. Попка в шортиках была теперь на весь экран. Тот кто снимал видео, не сдержал довольного мычания.

— Наклонись, — послышалось, — Стой и наклонись. Классный вид.

— Да пошли, потом всё снимешь, — торопили остальные.

Камера ушла в сторону, потом раздался грохот и на чёрном экране возник четырёхугольник света. Но не дневного, а электрического. Они, там, на видео, зашли в какую-то, похожую на подвал, комнату. В кадре мелькнул ряд высоких металлических шкафчиков. «Бытовка или душевая», — подумал я, — Выходит, здание не совсем заброшено.»

Маше приказали раздеться... Слух резанула какая-то музычка из телефона. Я понял, что те, кто собрались в комнате, пьют водку. Это музыка слышалась как как разорванные звуки ночного джаза и только раздражала, а бульканье было наоборот вполне ясным и отчётливым.

— Большую бутылку взял, — сказал один голос. Говоривший, вроде бы, высказывал недовольство. По-моему, такой голос мог принадлежать человеку с большим животом, бритым затылком и руками мясника. Я не успел подумать, чем же он недоволен, как ему ответили:

— Большая и нужна. Сейчас увидишь, как соска исполняет.

Не трудно было догадаться, что последует за тем, как бригада разопьёт бутылку. Камера всё время следила за тем, как Маша исполняет приказание. Только пару раз сильно качнулась, когда, снимавший, видимо, прикладывался к стакану.

Я видел грудь, вываливающуюся из лифчика, сползающие вниз, по бёдрам, шорты, туфли на высоком каблуке. Те, за кадром, молча смотрели за тем, что делает девушка. Молча и неотрывно. Их возбуждение ощущалось даже здесь и сейчас, у меня в комнате.

Маша, похоже, тоже распалялась под пристальными и, наверное, очень тяжёлыми взглядами нескольких мужчин. Она всё сильнее крутила попой и бёдрами, всё бесстыднее колыхались её большие груди. Пальчики с длинными наманикюренными кроваво-красными ногтями уже залезли в трусы и комкали там ткань. Девушка медленно стягивала её в кулачок.

У меня встал и я сам полез в трусы. Возможно, там тоже уже дрочили себе хуи — происходящее заводило всех. Маша теперь смотрела или прямо в камеру или •••

на кого-то, но, главное, тоже прямо и пристально, совсем не так, как тогда, когда я уловил чуть-чуть её взгляда в коридоре. Она теперь хотела видеть как распаляются, смотря на неё, мужчины.

Я заворожённо следил за тем как слетели и оказались под каблуками белые трусики. Маша расставила ноги и изогнулась, приласкав несколькими быстрыми движением пизду. Ладошка, которой она гладила себя между ног, тут же взлетела к губам и девушка вылизала её языком так, что потекли слюни. И у неё, и у меня. Да и наверняка у всех, кто там был.

Последним она сняла лифчик и осталась в одних малиновых босоножках. Ьлядских малиновых босоножках. Они вообще были сделаны из какого-то силикона. Обувь как раз для таких случаев. Сперма на ней смотрелась бы очень естественно. Когда капать будет с подбородка и со всего тела. И с сосков.

Соски прямо кололи глаза. Когда они обнажились, в полутёмной комнате как будто прибавилось красного цвета. Цветы как будто распустились.

Меж тем, водка была допита как раз вовремя. Кто-то с покатыми плечами, какой-то коренастый крепыш, поставил на пол пустую бутылку, хлопнул по горлышку: «давай».

Этот кент уже принимал участие в такой забаве, но в комнате был, по крайней мере, один, кто ещё не знал, что сейчас произойдёт. Это было ясно по его вопросам и про большую бутылку и про то, когда «наконец начнём».

В руках у Маши появился рюкзачок. «Сейчас», — промолвила она и, торопясь, достала оттуда какую-то баночку. Я понял, что это крем или масло. Изображение прыгнуло. Если бы камера была в руках у меня, то, несомненно, случилось бы то же самое. У меня тоже дрожали руки как и у оператора.

Маша присела у бутылки и стала смазывать горлышко. При этом она раз-другой перекинула волосы с плеча на плечо и соблазнительно покачала попой. Я следил насколько опустятся пальчики девушки вниз по стеклу.

Бутылка была, наверное, литровая, но весьма подходящая — горло расширялось конусом. Только сантиметров через десять начиналась серьёзная толщина.

— Вазелин! — раздалось довольное восклицание. Кто-то с силой вдохнул воздух, — От запаха просто потрясающе...

— Мажь еще, — произнес мужской голос с уверенным тоном, который не оставлял сомнений в том, что именно так и будет сделано. Я узнал Петра.

Ладонь послушно скользнула ниже. Теперь уже не пальчики смазывали бутылку — вся рука. Маша выполнила команду с такой готовностью, что у меня перехватило дыхание. Ей явно нравилось подчиняться. Я был уверен, что это не осталось незамеченным для всех невидимых зрителей. Камера тоже переместилась с рук на лицо девушки — оператор старался поймать ее взгляд.

У него это удалось.

Я мгновенно решил, что завтра же встречусь с Машей — мне дико захотелось погрузиться в эти глубины.

А мои собственные пальцы в этот момент сами нажали на мышку. Я поставил видео на паузу и, почти как во сне, направился на кухню. Нужно было сделать перерыв перед тем, что я увижу дальше.

Продолжение следует.