Две кузины

Стою, прикрыв от удовольствия глаза со стоном наслаждения выпускаю из себя переработанное пиво. Хуй болтается свободно, чего его держать. Для удобства даже трусы до колен спустил. Чую какое-то движение. Открыл глаза: прямо передо мной, в паре-тройке метрах дочь стоит. И самым наглым образом пялится на меня. А я ни прекратить, ни спрятать не могу. А она и не думает глаз отвести. Сучка наглая!

- Дочь, ты хоть отвернись. - Скорее жалобно, чем требовательно попросил я.

Эта стервочка пожала плечиками, хмыкнула

- Застеснялся? А я нет.

Присела прямо так, как и стояла, напротив меня. Отодвинула с торону трусики и выдала струю. Я ведь специально подальше ушёл, что бы никто не видел, а она меня и здесь нашла. Что, другого места поссать не нашла? Я уже всё, даже трусы подтянул, а она пока сидит. Встала, поправила трусики, присев и расправив ткань, подтянула. От этого трусики врезались в пизду, располовинив её пополам.

- Ты всё, морда наглая? Пойдём. Ох, получишь ты у меня когда-нибудь.

- За что? Писять захотела. А тут ты.

- Ври больше. И в кого ты такая?

- Про апельсинки говорить? Нет? На тебя я похожа. Мать всегда это говорит: вылитая папенька.

- Угу. Почти. Я бы не решился при тебе сесть вот так.

- А что такого? Прямо ты меня ни разу не видел.

- Всё, пришли. Потом поговорим.

- Ага. Я купаться.

На брёвнышке возле костра сидел свояк и в гордом одиночестве прихлёбывал пивко. Увидел меня

- Владимир, ты где ходишь? Уже дочь потеряла, искать пошла.

- Да отливал.

- Да ты чё, в деревню бегал? Вон за палатку зашёл и всё. Пить будешь?

- Наливай.

Мы третий день отдыхаем на берегу реки. Мы - это я с дочерью, свояк со своими детьми и ещё племяша прихватил, в пару сыну и дочери. Моя дочь Надюшка и его дочь Наташка одногодки, только Наташка старше на целых два месяца. А два пацана, два Лёшки, здоровенные балбесы достигшие почти шестнадцати лет. Но девочки, смотрящие на них с высоты своего совершеннолетия, считают их малявками, хотя от общения не отказываются. Вон и сейчас молодняк мутит воду, в смысле болотится в реке, оглашая дикими воплями окрестности и давно распугав рыбу и вообще всю живность. А мы по-стариковски прихлёбываем пивко, изредка чередуя его с водочкой. Забот никаких, отпускники, а у молодых каникулы.

Прибежали , лязгая зубами. Синенькие, как баклажаны, в пупырышку, как огурчики. Колёк им по соточке налил для, как он сказал, сугреву. Пьют лихо. Ну и нам за компанию. Девки в кусты переодевать купальники. Хотя что там переодевать, и так бы пара ниток высохла. Им виднее. Согрелись маленько, поели. После еды разморило. Свояк под навес пополз, девчата в палатку, пацаны взяли лодку-резинку, погребли на остров в надежде чего поймать. Я на солнышке кости старые грею. Сороковник возраст. Хотя вон свояку больше полтишка и ничего, не считает себя старым. Дочь выползла из палатки. Оделась зачем-то, замёрзла, что ли. А она зовёт меня прогулться, грибочков поискать. Какие сейчас грибы? Не могла причину лучше придумать. Натянул штаны, кроссовки на босы ноги, майку накинул. Идём, траву пинаем, вроде там кто-то действительно что-то спрятал вроде грибов. Отошли от палаток далече.

- Ну, и что ты придумала, чадо, колись сразу.

- Да ничего я не придумала. Так, погулять захотелось.

- А по заднице?

- Чуть что, сразу по заднице. А когда вы, папенька, это в последний разделали?

Мысленно почесал репу. А действительно, когда?

- Не помню. Но когда-то же я шлёпал тебя. Вот и вспоминай сама.

И чего такого смешного сказал? Рассыпалась смехом. Он у неё заразительный, звонкий, не захочешь, да сам рассмеёшься.

- Ну ты даёшь! Я должна помнить.

- Конечно. Раз драл редко, то и помниться должно. Ты хвостом не крути, ты колись.

- Пап, ты сразу не возмущайся, выслушай, даже если дикостью покажется. Или наглостью. Просто так надо. Веришь?

- Ты хоть и сучка, не обманывала меня, потому верю.

- Тогда спрошу: у тебя давно женщины не было?

- И что за интерес? Ты забываешь, что я женат.

- Ну да, ну да, - пробормотала дочь. - То-то ты, весь такой женатый, на диване спишь. А если и с женой, то спите, аки младенцы:ни кровать не скрипнет, ни стона, ни возгласа.

- Тебя стесняемся. Довольна?

- А раньше чего не стеснялись? Бывало такие концерты закатывали, что соседи выходили на балкон. А доча, уже почти взрослая, тёрла свою писю.

- Да ну тебя. Чего надо-то, говори.

- Пап, ты Наташку трахнуть хочешь?

Ёпть! Это она предлагает мне, своему отцу, выебать свою сестру, хоть и двоюродную. Племянницу. Эту рохлю с вечно сонным выражением морды лица, на котором отражаются лишь зачатки интеллекта и три основных желания: пожрать, поспать и поебаться. Какая-то тупенькая. А вот поебаться большая любительница и пристрастилась к этому делу рано. Очень рано.

- Дочь, она ведь мне родственница. Племянница.

- Пап, не смеши. Какая она тебе родственница? Сколько в ней твоей крови? Это матери она племянница, а тебе никто.

- Ладно. Давай разложим всё по полочкам. Во-первых: как ты себе это представляешь? Я подхожу и говорю: Наташ, я хочу тебя трахнуть Так, что ли? Во-вторых: Для чего тебе это надо? Ты ведь ничего просто так не делаешь. В-третьих: Почему именно я? И в-четвёртых: Как всё это осуществится?

- Пап, отвечаю по пунктам. Во-первых: Наташка сама хочет еба...а, трахаться и потому просить её ни о чём не надо.Во-вторых: Она будет мне обязана по самое не могу. Поверь, мне это надо. В-третьих:Именно ты потому, что она просто на тебя запала. Она видела тебя ....Как это?....Не совсем одетым. И ей, сучке похотливой, так понравился твой ху...Э-э...член. И в-четвёртых: Сделано будет всё просто. Ты с дядей Колей немного глыкнешь и вроде как опьянеешь. Уйдёшь спать в палатку. И будешь крепко спать, когда мы с Наташкой будем тебя раздевать и когда эта корова толстожопая будет на тебе скакать. Есть и в-пятых: Я просто хочу тебе помочь избавиться от излишков спермы.

Да уж, жопа у Наташки действительно приличная. Если моя девочка стройная, длинноногая, с аккуратной попкой и торчащими титечками, с тонкой талией, то Наташка немного похожа на скифскую бабу. Такая же грушеподобная. Титьки висят, как у доброй бабы. Живот отрастила. Ну и жопа. При других обстоятельствах на такую бы у меня и не встал, разве что с перебора. Ведь при достаточном количестве водки все бабы красивы. А сейчас просто не было выхода. Спермы скопилось действительно с излишком. Да и просто захотелось чего-тоипа романьики, юношеского приключения. Тайком выебать бабу практически на глазах её родителся и братьев с сестрой. топ! А сестра, она ведь моя дочь. И что теперь, я буду ебать эту тёлку при своей дочери?

- Дочь, а ты где будешь?

Малая фыркнула

- В палатке, конечно.

- Дочь, но это...

- Не парься. А то ты ни разу групповушкой не занимался. Не поверю. К тому же эта корова без меня и сделать ничего не сможет.

- Всё же мне как-то не по себе будет.

- Пап, пусть тебе будет по себе, не по себе, лишь бы стоял. А он у тебя уже стоит.

Действительно, прямо пацан какой-то. От одних лишь слов штаны оттопырились. Совсем контроль потерял.

- Ладно. Банкуй, твоя взяла. Только у меня даже презервативов нет. Не хотелось бы становиться случайным виновником Наташкиной беременности.

- Да у неё их навалом. Она всегда с собой носит на всякий случай. Вдруг кто трахнуть решится.

Да, хорошо бы выебать Наташку. Засадить ей, поставив раком, шлёпать животом по этой жирной сраке. Мять ягодицы. Засадить в задницу. Нет, в задницу - это излишество. Хотя и можно, если получится. Уже в конце, чтобы спустить.

Вечером сидим у костра, водку пьём. И молодняк с нами. Свояк стопочку, я стопочку. Свояк вторую, а я мимо. У моего свояка своеобразное воздействие на организм алкоголя. Пьёт и до определённой поры находится в одном состоянии. А потом резко отъезжает. Вот и сейчас только что сидел рядом, а уже в палатке поёт нам песни, выводя рулады носом. Я тоже пополз в палатку, прикинувшись пьяным. Молодые ещё какое-то время сидели у костра, роготали. Я даже задремал. Вскинулся от того, что девчата влезали в палатку. Дочь шипит на Наташку

- Тихо ты, не шуми. Разбудим - опиздюлимся.

- Надь, а...

- Да подожди ты. Фонарик включи.

Неяркий свет фонарика осветил палатку. Дочь тихонечко потрясла меня за плечо

- Па, ты спишь?

Я пробурчал что-то невнятное, пьяно отмахнулся рукой, повернулся на спину. Не девочкам же меня ворочать. Наташка ахнула

- Надь, у него стоит.

- И что? Ты что, ни разу не видела. Трусы давай снимай. Долго телиться будешь? Презерватив где? Надевай.

Хотя бы одним глазком глянуть на то, что девочки делают, но нельзя. Я же пьяный и сплю. А Наташка уже трещит упаковкой, распаковывая презерватив. Полезла надевать его на торчащий хуй. Доча одёрнула

- Ты что? Надо головку смочить.

- Как?

- В рот возьми. Только не соси, смочи и всё.

Сейчас уссусь. Надо же, как ловко заставила Наташку хуй папе целовать. А та старается, облизывает. Даже причмокивает слегка. А дочь торопит

- Надевай, я подержу.

Чую, взяла ручкой ствол, держит, слегка подрачивая. Ох и получит кто-то по попе. Наташка расправляет презерватив. Всё. Готов папа к ебле. Только кто кого ебать будет? Вроде как Наташка меня. А Наташка уже раскорячилась, садится на меня. К лесу передом, а ко мне задом. Дочь поддерживает хуй, направляя его в Наталкину пизду. Всё, села, закачалась. Глянул на дочь, слегка приоткрыв глаза. Она с интересом следила, как папин хуй входит в пизду, как вытягивает из неё малые губы, как полностью погружается в эти глубины. Увидев, что я смотрю, подмигнула, улыбнулась, выкинула два пальца: Виктория!