Ренегат Ламберте

Доминик Агаве д'Ламберте сидел в одиночестве в своей комнате. Недавно знаменитому инквизитору исполнилось 50 лет.

Сейчас Доминик, не только погрузился в воспоминания, но и лихорадочно соображал, как осуществить свой план.

До казни оставалось два дня, и Доминик знал, что если сейчас не придумает, как спасти мальчишку, то того сожгут на костре. К сожжениям, четвертованию, распятию и прочим видам казни Ламберте давно привык, и на его счету не одна сотня еретиков, которых он без тени сомнений отправлял на плаху, но теперь был не тот случай. Ему предстоит казнить...

До этого дня Ламберте не задавался вопросами о справедливости вынесенных им вердиктов — список преступлений, за которые надлежит жестоко карать, был подписан Папой, так что сомнений тут не возникало, за исключением одного — инквизитор с тяжелым сердцем отправлял на казнь тех, кто обвинен в «мужеложстве». Ламберте понимал, что он бессилен бороться против системы, поэтому выносил «правильный вердикт»... с болью в сердце, так как и сам инквизитор в прошлом был гомосексуалистом.•  •  •

рассыпалась у его ног. Первая мысль, которая пришла в голову, — «Бежать без оглядки!»

— Не прячься, выходи, я тебя вижу, — обратился монах к Доминику. — Тебя как зовут?

Сердце бешено колотилось, вот-вот готовое выпрыгнуть из груди.

— Я — Доми, — дрожащим голосом ответил парнишка.

— А я — Энцо. Подойди, или ты боишься?

Доминик действительно был испуган, но сейчас он был не в силах противостоять этому зову. Внутри появилось непонятное желание, несмотря на страх, подойти. Не осознавая, что он делает, как в бреду, Доминик шагнул навстречу монаху.

— Доми, — обратился к нему парень, когда тот подошел, — я попрошу тебя никому не рассказывать, что ты увидел.

— Я... не... я обещаю. Я тоже так делаю... иногда, только никогда не видел, как это делают другие.

— Сколько тебе? — поинтересовался Энцо.

— Восемнадцать.

— О, как моему брату...

После этих слов Энцо закрыл лицо ладонями, и, не отнимая рук, добавил: «... было бы сейчас — он умер».

— Извини, я случайно увидел.

— Ладно, только никому ни слова, договорились?

— Не, никому, клянусь!

Неожиданно для Доминика, Энцо предложил, — «Завтра приходи — попробуем это сделать вместе».•  •  •

инквизитором, и вот уже более двадцати лет он «вершит правосудие».

Ламберте принял обет безбрачия, и нарушил его лишь однажды — пятнадцать лет назад. Это было как наваждение — он влюбился в женщину! До этого у Доминика никогда еще не было секса с девушками, а тут, в свои 35 лет — угораздило. Это произошло в его родной деревушке, куда он приезжал по делам инквизиции. Эта встреча поразила его словно разряд молнии, и он, не до конца осознавая сути происходящего, вступил с Марией в сексуальную связь. Это был первый и последний раз, когда инквизитор Ламберте утратил разум и поддался эмоциям. Больше с Марией он не встречался.•  •  •

мальчишку на циновку и принялся растирать его тело спиртом. Вскоре озябшее тело согрелось, и Себастьян слабо застонал. Тогда Ламберте усадил парня, надел на него балахон и влил в уста несколько глотков вина. Живительная влага быстро подействовала, и Себастьян с удивлением и страхом уставился на инквизитора.

Ничего не говори, но слушай! — приказал инквизитор. Далее Ламберте дал подробные инструкции сыну, как тому надлежит действовать.

«У тебя в запасе примерно двое-трое суток», — предположил инквизитор, — «этого времени вполне хватит, чтобы спуститься на лодке вниз по реке, даже просто по течению, не используя весел. Странствующий монах особого внимания не привлечет, а если что — у тебя есть охранительная грамота на имя Себастьяна Доминика Сильвантера, подтвержденная печатью инквизиции. За это время ты доберешься до мест, где обитают разбойники, они тебе помогут добраться в секту ренегатов. Расскажешь свою историю, и тебе обязательно помогут».

Ламберте не догадывался, что мальчишке известно даже больше, чем ему — инквизитору. Когда Себастьяна схватили, то он успел передать записку своему любовнику, Адриану, в которой давал примерно такие же инструкции. Но сейчас мальчика больше мучил вопрос, почему инквизитор ему помогает.

— Вы, — начал, было, Себастьян, но Ламберте его осек.

— Не нужно задавать лишних вопросов — придет время, тогда сам все поймешь. А теперь поспешим, у нас мало времени.

Когда они спустились по тайным ходам подземелья к реке, Ламберте посмотрел в лицо мальчику, а потом прижал к груди. Так они простояли минуты две-три, потом инквизитор положил в ладонь Себастьяна небольшой сверток — что-то, замотанное в кусок холста.

— Здесь ответ на все твои вопросы.

После этих слов Ламберте повернулся, и быстро зашагал к входу в подземелье.•  •  •

узнавал этого человека. «Почему он отпустил осужденного, зная, что за это уготовано ему же? Вероятно, на то были веские причины, и теперь он готов идти на смерть, избрав один из жесточайших способов казни. Ламберте отпустил мальчишку, которого совершенно не знал. Или знал? Что, если...»

— Доминик, — обратился Филлипе к Ламберте, — это то, что я думаю? Кто он?

— Да, — глаза Ламберте наполнились слезами.•  •  •