Бытовка. Часть 2

Встреча произошла примерно через две недели. За это время я постепенно привыкла к новым условиям и правилам поведения. Я старалась избегать ошибок, и у Хозяина не было причин для наказания, но сама мысль о такой возможности оставалась в моем сознании и была довольно ощутимой. Даже не просто осознавать — скорее, ощущать.

Мой круг обязанностей был четко определён, и ничего вне этих рамок не планировалось. Мне было любопытно, как Хозяин объяснил своей жене мое присутствие в их доме, но это уже не имело значения для меня. Она была женщиной сдержанной, что вполне соответствовало характеру её мужа. Иногда казалось, что она даже слегка высокомерна; почти не замечала меня и лишь невзначай кивала в ответ на мои приветствия.

Я помню момент, когда собиралась заняться чисткой плинтусов в гостиной и вдруг услышала посторонний голос.

— Ничего себе! У Артёма новая игрушка!

Я обернулась...

• • •

— Что вы себе позволяете?

— Стой на месте!

Это прозвучало как команда — резко и громко. Шейла вздрогнула от испуга. Мужчина продолжил уже спокойным тоном:

— На тебе ошейник моего сына. Что это значит?

«Вот оно что», — пронеслось у девушки в голове, — «это отец Хозяина».

— Ответь! — снова закричал он.

— Это значит, что я принадлежу ему, — тихо произнесла Шейла.

— Я вижу это сам. Но ещё я вижу, что ты совершенно не знаешь, как себя вести. Артём занимается твоим воспитанием?

Хотя этот вопрос звучал несколько непонятно, Шейла всё же кивнула.

— Он наказывает тебя? Бьёт?

При этом вопросе у неё внутри словно сжалось от тревоги, но она вновь кивнула.

Отец немного успокоился, и она смогла его рассмотреть. Можно сказать, что он выглядит пожилым, но в то же время крепким. На вид ему не меньше 60 лет. Стройный, одет небрежно по сравнению с сыном. На нем потертые полувоенные брюки с множеством карманов и рубашка с короткими рукавами на распашонку. На волосатых руках висят различные браслеты и амулеты. Общий стиль напоминал классического хиппи, который переживает свои 60-е годы прошлого века, но лишь обувь выбивалась из этого образа: великолепные блестящие лаковые полуботинки с зеленоватым отливом сверкали так, что в них можно было увидеть свое отражение. А еще часы — новейшая модель Эппл Воч, хотя на экране была заметная царапина.

...Шейла неосознанно поправляла выбившиеся из-под платка волосы.

— У меня только повседневные обязанности, к тому же вы не мой начальник.

Он нахмурился.

— Ты говоришь очень дерзко.

Затем будто вспомнив о чем-то важном, смягчил тон.

— Твой хозяин — Артём. Артём Николаевич. А я его отец, Николай Николаевич. Ты действительно думаешь, что у меня нет прав требовать от тебя?

Шейла упрямо кивнула.

Николай Николаевич несколько раз указал на свои чудесные часы.

— Здравствуй, сын.

— Добрый день,— произнес Хозяин сдержанным голосом.

— Здесь твоя девушка ведет себя неподобающим образом.

— Шейла?

— Не знаю её имени, но прошу объяснить ей, кто я и какие у меня права.

— Пусть слушается.

Мужчина взглянул на Шейлу как будто сквозь неё. С совершенно спокойным и даже доброжелательным тоном спросил:

— Этого тебе достаточно?

— Да.

Он вопросительно приподнял брови, и девушка тут же уточнила:

— Да, Николай Николаевич.

Он удовлетворённо кивнул и дал команду прекратить.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Убираюсь в гостиной.

Он взял Шейлу за подбородок и повернул её лицо к свету. Словно искал что-то в её выражении, он внимательно изучал её. Шейла не сопротивлялась, лишь безучастно теребила край своей футболки.

— Разденься.

Она резко смутилась.

— Я не могу. Я занимаюсь делами по дому. И только этим.

— Ты просто рабыня. Либо подчиняешься, либо уходи прочь.

— Но... так нельзя! — возмущённо произнесла она, одновременно снимая косынку. Непослушные пряди волос рассыпались вокруг...

• • •

... аккуратно сложила одежду в стопку. Сверху положила трусики и неловко выпрямилась. Чувства были крайне непривычные и неприятные. Неужели он собирается заняться со мной интимом? Мы ведь договаривались... Хотя с кем и о чём? Отец об этом даже не догадывался. Почему он смотрит на меня, как на предмет интерьера?

Он действительно ничего не делал, просто наблюдал, а его взгляд будто щекотал кожу. Наконец он ровным голосом произнёс:

— Подними руки.

Я послушалась. В какой-то момент меня осенило: я полная дура.

— Встань на цыпочки. Потянись вверх.

Я выполнила его указание; куда было деваться... Он продолжал просто смотреть на меня. Затем он глубоко вздохнул, словно принял какое-то решение, и сказал:

— Сними с меня туфли.

Я наконец-то почувствовала облегчение и опустилась на колени, свернувшись как эмбрион, начала развязывать шнурки. Они были жёсткими и тоже блестели как лакированные; таких я никогда раньше не видела. Хотя до этого я обычно не обращала внимания на мужскую обувь — мой муж сам выбирал себе пары.

Удивительно, но его необычные туфли были надеты без носков — прямо на голую ногу.

— Чем ты занималась, когда я пришёл?

— Убиралась в гостиной, — смиренно ответила я.

— Продолжай...

Сначала меня охватила растерянность, но вскоре до меня дошло. Я встала, взяла щётку и направилась к углу. Присела на колени и начала старательно очищать плинтус. Не стоит и говорить, что комфортом это не пахло? Как можно сосредоточиться на работе, когда за тобой наблюдает мужчина, а на мне нет ни капли одежды? Внутреннее смятение заставляло меня действовать почти автоматически, бездумно. Мысли путались одна с другой. Сначала я старалась устроиться так, чтобы показать Николаю Николаевичу как можно меньше своего тела. Но быстро поняла: это практически невозможно. На коленях, с задней частью тела кверху... что тут ещё можно скрыть от чужих глаз? Оставив эти попытки позаботиться о своей скромности, я вскоре заметила ещё одну неприятную деталь. Когда я особенно усердно терла этот надоедливый плинтус, моя грудь начинала не просто двигаться — она буквально тряслась подобно вымени у коровы. Я знала об этом и раньше; иногда даже находила это забавным в привычной одежде, но сейчас ситуация была совершенно иной. Где же моя одежда?

Минут через двадцать ситуация стала меняться. Сквозь стыд и осознание абсурдности происходящего ко мне пробралось новое чувство. К своему ужасу я начала ощущать возбуждение. Моё тело реагировало на реальность окружающего мира. Несмотря на то что я считала своё положение унизительным и крайне дискомфортным, разум...

отображал текущее состояние дел. Сначала в животе как будто что-то зашевелилось. Оно шевельнулось и вдруг замерло, испугавшись. Однако сигналы из головы продолжали распространяться по всему телу, и вот, под их воздействием, соски на груди уже затвердели. Всё указывало на надвигающуюся катастрофу. Затем я заметила в зеркале образ отца хозяина. Оказалось, что мужчина вовсе не был погружён в телевизор, он внимательно наблюдал за мной. Я как будто увидела себя его глазами и резко вздохнула. Воздуха стало недостаточно. С этого момента все мои усилия были направлены на то, чтобы сдержать своё предательское тело. Я до боли напрягала мышцы, стараясь крепче сжать ягодицы. Почему-то мне казалось особенно стыдным, если Николай Николаевич увидит мою интимную часть. Знаю, это может показаться глупым сейчас, но тогда не было времени анализировать свои чувства. Моё тело меня предавало. Вроде бы ничего страшного не происходило, но я-то знала себя хорошо. Вот-вот могло случиться то, чего давно не было — я готовилась к тому, чтобы проявиться самым неприглядным образом...

•  •  •

... лёжа прямо на ковре перед ним.

— Раздвинь ноги, — произнёс мужчина спокойно.

Шейла так быстро расставила колени в стороны, словно только этого и ждала. Казалось, она полностью потеряла способность мыслить от желания. Дыхание стало частым, руки и живот дрожали так же сильно, как от холода или страха. Девушка с широко раскрытыми глазами смотрела на Николая Николаевича, боясь пропустить хоть слово или малейшее недовольство с его стороны даже намёком бровей. Впрочем, его лицо оставалось непроницаемым. С тем же каменным выражением он чуть приблизился к её распростёртому телу и сунул ногу прямо в влажные волосы между ног Шейлы. Она громко вскрикнула от неожиданности; казалось, она утратила способность осознавать происходящее вокруг неё. Понимала ли она вообще действия Николая Николаевича? Это оставалось загадкой для всех вокруг нее... Вскоре её лицо изменилось до скорбного выражения; она закричала снова — её тело свело судорогой...

Она немного отдышалась и, не испытывая стеснения, легла на спину, раскинув конечности в стороны. Наконец, чуть приподнявшись, она робко спросила:

— Можно задать вам вопрос?

— Задавай, — безразлично ответил мужчина.

— Я... я вам нравлюсь? — спросила она, ощущая холодок от своей дерзости.

Николай Николаевич удивлённо поднял брови.

— Нравишься? Это не тот вопрос, который ты можешь задавать. Ты — рабыня, вещь. Ладно, несмотря на твою глупость, я всё же постараюсь ответить. Ты мне абсолютно не нравишься! Ты необразованная и глупая. Не умеешь вести себя должным образом. Ты неряшливая и неухоженная женщина с низкими побуждениями. Вот сейчас ты лежишь передо мной и даже не пытаешься убрать лужу из-за своей неопрятной интимной зоны.

Шейла вздрагивала от каждого его слова и постепенно сжималась. Когда он закончил говорить, она уже не лежала, а сидела скрючившись, обняв ноги руками и опустив голову. Так прошло несколько минут. Наконец она подняла заплаканное лицо и прошептала:

— Так зачем всё это? Зачем вы велели мне раздеться? И сейчас...

Она замолчала и снова уронила голову на колени; её растрёпанные волосы вновь закрыли лицо.

— Зачем? Чтобы ты почувствовала свою истинную рабскую природу и никогда этого не забывала.

— Я

уже осознаю это. Я хотела попросить вас...

— Ты не понимаешь сути своего желания.

— Я понимаю.

— Ты снова пытаешься со мной спорить. Хорошо. Тебе было бы приятно, если бы я сейчас исполнил нужду на тебя?

— Что?!

— Ты что, глуха?

Шейла действительно решила, что ослышалась. Это казалось совершенно немыслимым!

— Ты не просто должна согласиться, ты должна получить от этого удовольствие.

— Вы сумасшедший.

— Я запомню твои слова, и мы к ним вернёмся позже.

— То есть... Вы хотите взять меня?

— Да, я возьму тебя, но не как питомца на цепи, а лишь для обучения. Артёму сам...

• • •

... он стоял у окна и наблюдал за тем, как невысокая девушка направляется от остановки. Сначала могло показаться, что это обычная студентка или даже школьница, но он знал правду. Огромный капюшон почти полностью скрывал её лицо, а маленький рюкзак подпрыгивал на спине, когда она ловко перепрыгивала через лужи – это всё могло ввести в заблуждение. Скоро она позвонит в домофон, поднимется по лестнице и войдёт в его квартиру. Интересно, догадывается ли она о том, что её ждёт? Наверняка подозревает; обман не остаётся без последствий.

Николай Николаевич с хрустом потянулся и направился к двери...

• • •

... совершенно голая. Она сидела на высоком барном стуле с руками за спиной; локти были крепко связаны пеньковой верёвкой. Николай Николаевич говорил строгим, но спокойным голосом.

— Обман недопустим. Ты должна это понимать. Тайна всё равно станет явной и наказание неизбежно. Посмотри на меня.

Шейла испуганно подняла взгляд, и он, глядя ей в глаза, резко ударил раскрытой ладонью по груди. Лицо девушки исказилось от боли.

— Не опускай голову! — прозвучала команда.

Удары следовали один за другим. Порой Николай Николаевич делал небольшую паузу и гладил места от своих ударов. Затем снова сжимал грудь и прицельно шлёпал ладонью по соску.

— Смотри на меня, не отворачивайся.

Шейла и не собиралась отворачиваться, лишь тихо постанывала после каждого удара. Её дыхание стало частым и сбивчивым, а в моменты сильных ударов она словно задыхалась.

Николай Николаевич остановился, затем крепко схватил оба соска и слегка их потянул.

— У тебя красивые сиськи, — произнес он, — хотя могли бы быть чуть меньше.

Шейла, всегда гордившаяся своей формой третьего размера, протестующе замычала и открыла рот.

— Эй! — повысил голос мужчина, — разве я тебе разрешал говорить?

С этими словами он сильнее сжал пальцы, и Шейла взвизгнула, пытаясь вырваться. И тут раздался звонок телефона. Она скосила взгляд и застыла на месте. Сквозь боль до неё доходило происходящее.

— Пожалуйста... — захлебываясь произнесла она, — это муж звонит. Дайте мне поговорить. Он успокоится.

Николай Николаевич отпустил её и отошёл на шаг с любопытством глядя на девушку. Телефон продолжал назойливо звенеть.

— Ты что, не сказала ему не беспокоить?

— Я забыла! Умоляю... Там гарнитура есть... Я всё сделаю потом!

Мужчина задумался на мгновение, затем недовольно порылся в сложенной одежде и достал ободок для уха Шейлы, надев его и нажав кнопку. Девушка жадно сглотнула слюну.

— Привет, дорогой...

В ответ гарнитура что-то невнятно пробормотала. Николай Николаевич начал гладить Шейлу по груди; она умоляюще смотрела ему в глаза.

Он тонко улыбнулся и снова хлопнул по оттопыренному соску; раздался резкий звук удара еще раз с другой стороны.

— У меня всё хорошо,— спокойно продолжала разговор девушка, хотя слёзы текли из её глаз,— я просто мою окно... Эта тряпка хлюпает...

После очередного удара она вновь зажмурила глаза.

— Всё в порядке с голосом, просто ты отвлекаешь меня. Я сейчас занята. Ладно, пока...

Мужчина снова ударил справа, её грудь подскочила, и из-за сжатых зубов девушки вырвались подавленные рыдания. Похоже, она наконец-то освободилась от напряжения последних минут и, уронив голову, громко всхлипнула. Николай Николаевич протянул руку и аккуратно снял гарнитуру с её уха.

— Ты виновата, — произнёс он медленно, не совсем спрашивая, а скорее утверждая.

Она подняла заплаканное лицо и взглянула на своего мучителя с жалостью в глазах. Похоже, она не увидела того ответа, на который надеялась, и снова опустила голову. Затем несколько раз мелко кивнула. Мужчина немного наклонился и погладил её; кожа на груди была покрасневшей, касания явно причиняли ей боль. Девушка дрожала, хотя Николай Николаевич действовал осторожно.

— В следующий раз придётся заклеить твой рот.

— Как Вам угодно, — прошептала она в ответ.

Он вновь крепко ухватился пальцами обеих рук за её соски и потряс их. Шейла застонала, но её лицо оставалось безразличным — похоже на это она уже привыкла.

— Хорошо. За ложь ты понесёшь наказание.

Он обошёл стул вокруг и некоторое время возился сзади, распутывая сложные узлы; наконец ему удалось размотать верёвку. Шейла несколько раз шевельнула затёкшими руками и поднялась на деревянные ноги.

— За звонок я тебя прощаю. Но в следующий раз так не будет — запомни это хорошо.

Вдруг она упала на колени перед ним, схватила его руку и горячо поцеловала её несколько раз подряд. Мужчина встретил этот жест благодарности с величественным спокойствием.