Под покровительством богини Сехмет. Часть 3

Что может быть приятнее погожего летнего утра — с тихим плеском прохладной воды в бассейне, с ароматами свежеприготовленного вкусного завтрака, с почти неслышными лёгкими шагами молоденькой горничной, накрывающей для тебя столик на террасе? Особенно, когда тебе лишь двадцать, когда ты ещё молод и крепок, полон сил и оптимизма! Когда ты — номинальный владелец громадного отцовского состояния, со всеми прилагающимися привилегиями и почестями!..

Ух! Хорошо! Борис подскочил с кровати и сунул ноги в новенькие сандалии. Не одеваясь, в одних плавках, вылетел на террасу, подбежал к бассейну и, разувшись на бегу, с довольным хохотом прыгнул в прозрачную, свежую ярко-голубую водичку. Ка-а-айф! И пусть тонут в ней все вчерашние кошмары, страхи и тревоги!..

— Мы же хлопцы, хлопцы-олигархи!

Ничто нас не колышет — мы загребаем бабки!

— сама собой вылетела из уст шутливая песенка. Двадцать метров на спине в одну сторону, двадцать на животе — в другую... Хороша зарядочка!

Пробарахтавшись в воде около часа, вылез, с удовольствием вытерся длинным мягким полотенцем и облачился в заранее принесённый кем-то из прислуги пушистый халат. Взбодрившийся и развеселившийся, подошёл к столику, возле которого всё ещё хлопотала юная красотка-горничная.

— Здесь девушки — модели,

Машины — иномарки!  — не останавливаясь, бормотал под нос.

— Доброе утро, Борис Борисович!  — засияла очаровательно-невинной улыбочкой домашняя официантка.

— Не понял! Ты кто?!  — недоумённо уставился он на стройную шатенку с удивительно красивыми зелёно-голубыми глазами и какой-то особенной, кошачьей грацией. Что-то не видел её раньше никогда!

— Ваша покорная служанка!  — снова заулыбалась она, склоняясь в полупочтительном-полушутливом реверансе.  — Таня не смогла сегодня выйти, и я её подменяю...

— Опять не понял! Как это — «подменяю»?! Проходной двор тут тебе, что ли?! Ко мне не берут кого зря, с улицы! Так как ты сюда попала?

— Как и все — по рекомендации, после собеседования и одобрения. Можете позвонить Борису Петровичу — он подтвердит...

— Я сам решу, кому и когда мне звонить, да! Как звать?

— Светлана.

— Ну-ну,  — буркнул хозяин, будто не зная, что сказать дальше. С плохо скрываемым разгорающимся наслаждением и вожделением оглядывал стройную фигуру новенькой, любовался овальным румяным личиком, «купался» в её очах цвета морской волны... Красивая, с-с-стерва!..

Уже не в силах сдерживаться, обхватил девушку за талию и усадил к себе на колени. А она и не сопротивлялась. Всё с той же игривой улыбкой смотрела, не мигая, прямо в глаза хозяйскому сынку. И от этого взгляда, какого-то странного и страшного, хищного и властного, ему почему-то стало не по себе.

— Всё! Свободна!  — резко бросил он, столкнув её и жестом приказав убраться с глаз.

С аппетитом ел тёплый омлет с беконом и бататом и запивал его томатным фрешем («Опять забыли базилика в сок добавить, раздолбаи! »), пил душистый кофеёк с медовым ликёром, почти не жуя, поглощал мягкие, слегка хрустящие свежеиспечённые ванильные вафли с шоколадом... И напряжённо думал. Никак не шёл из головы вчерашний случай. Что же это было всё-таки? Мистика какая-то!.. До отца он вчера так и не смог дозвониться. Папа — где-то на 

Мальдивах, вкушает заслуженный отдых во время парламентских каникул и очень не любит, когда ему мешают отдыхать... Ладно, без папки справится — не маленький!..

Нажал кнопку звонка, и на террасе появился дворецкий — важный, чопорный, нестерпимо аккуратный и деликатный. Но всё ещё бледный, с мелко трясущимися губами и руками...

— Доброе утро, Бо...

— Ну?

— Простите?  — не понял вошедший слишком краткого хозяйского вопроса.

— Не прощу!  — злобно зыркнул на него Борис.  — Кто это вчера посмел надо мной прикалываться?! Нашли его?!

— Никак нет...

Хозяин откинулся на спинку плетёного кресла и смерил презрительным взглядом нерадивого слугу.

— А я что тебе обещал? Помнишь? Руки поотрывать. Наверно всё-таки придётся это сделать. Валентинович сейчас здесь?

— Так точно.

— Пригласи его сюда!

— Слуш...

— Бегом!..

•  •  •

Андрей Валентинович был, пожалуй, единственным из всех подчинённых, кого самодовольный хозяйский сынок искренне уважал и побаивался. К дяде Андрею, давнему отцову сослуживцу, а теперь — начальнику службы безопасности их концерна, он обращался только на «вы» и даже не думал сердиться, когда тот ему в ответ «тыкал» и разговаривал снисходительным тоном — как с малолетним. У преждевременно поседевшего отставного полковника были на то неоспоримые права.

Трижды он спасал жизнь отцу в горячих точках. Если бы не он, то ни Бориного папы, ни самого Бори сейчас и на свете не было бы. И теперь, само собой, пользовался у своих нынешних хозяев особым расположением. На такого не прикрикнешь, не поставишь во фрунт, не скомандуешь: «Упал, отжался! » (скорее, произойдёт наоборот!). И приказы ему всегда отдавались вежливым и деликатным тоном. Таким, что скорее походили на просьбы о помощи. И теперь Борису предстояло крепко подумать, как заговорить с ним о новом, весьма необычном деле...

В этом всегда безукоризненно одетом, гладко выбритом и аккуратно причёсанном слегка седоватом джентльмене с безупречной выправкой за версту угадывался опытный военный. Держался он всегда настолько тактично и строго, что любое хамство в его адрес выглядело и звучало, как смешной абсурд, и сам хамящий, багровея от неловкости, готов был провалиться сквозь землю...

— Доброе утро, Борис Борисович!  — поздоровался он с едва заметной полуласковой-полунасмешливой улыбкой.

Боря подскочил с места, будто застуканный за шалостью школьник, пожал протянутую тяжёлую и твёрдую, как бронза, руку и неуверенным жестом указал на свободное кресло за столом.

— Как ваши дела, дядя Андрей?

— Нормально. Но ты ведь не за этим меня вызвал, правда?

— Не вызвал, а пригласил... Насчёт вчерашнего происшествия. Никак в толк не возьму, что это было. Мистика какая-то...

— Относительно мистики я всегда был скептиком. По-моему, в основе любого мистического явления лежат реальные факты. Насколько мне известно, потусторонние силы или те, кто выдаёт себя за них, не заявляются к своим жертвам просто так. Хотят либо забрать что-то своё, либо наказать за какой-то проступок. Значит причину их появления потерпевшему, как правило, надо искать в себе... Но строить такие гипотезы — не совсем по моей части. Всё, что я должен делать для твоей безопасности, уже делается. Проверены все видеокамеры, опрошен персонал.  

Но никто ничего не видел. Никаких следов чего-то необычного... Только дворецкий перепуган до полусмерти. Твердит про какой-то львиный рык, про кровавую надпись на зеркале. Которая будто бы исчезла сегодня на рассвете... Больше ничего сказать не может.

— Так кто же это тогда рычал вчера?

— Выясняем. И можешь не сомневаться: обязательно выясним. Я гарантировал отцу твою полную безопасность и слово своё сдержу. Если только...

— Что — если только?..

— Если только мы и вправду не столкнулись с чем-то потусторонним. Припомни, как следует: не грешил ли ты когда-нибудь играми в паранормальное? Не хотел ли чего-то такого, чего хотеть не следовало?

Боря растерянно пожал плечами и почувствовал, как ни с того, ни с сего густо краснеют его щёки. Пытаясь скрыть замешательство, вскрикнул:

— Ну вы же реалист! Нормальный, адекватный!.. Вы же не верите в такую чертовщину?!

— В чертовщину не верю. А в возмездие за грехи — полностью и безоговорочно. Я, знаешь ли, не раз побывал в гостях у костлявой ведьмы с косой. И это открыло мне глаза на очень многое.

— Нет у меня никаких грехов!  — плаксиво воскликнул Борька.  — И вообще... Вы можете сделать хоть что-то? Или...

— Или?

— Или мне поискать нового начальника охраны?

— Ну, попробуй, поищи,  — усмехнулся Андрей Валентинович.  — Только отцу ничего не говори про эти поиски — не поймёт. О своей безопасности не волнуйся: мои слова — не звук пустой. И всё-таки подумай, как следует, о том, что я говорил... Желаю здравствовать, Борис Борисович! Хорошего дня!

Он неспешно поднялся, с улыбкой отвесил хозяину короткий поклон-кивок и неторопливым шагом покинул террасу.

Боря хмуро посмотрел ему вслед. Хотел было выругаться, но ругань застряла в зубах, так и не вылетев наружу.

Молча окинул взглядом голубой мини-бассейн, утопающую в зелени просторную террасу, широченный двор с многочисленными флигелями и беседками, дворника, вразвалочку похаживающего от урны до урны («Работает — как мёрзлое горит! Уволю разгильдяя! »)... Всё — привычное, отдающее спокойствием и умиротворением. Так может, и не было ничего? Может, это был кошмарный сон? Но нет же! И он сам, и дворецкий, и те пятеро недоумков явственно слышали львиное рычание!.. Чёрт знает, чем его объяснить!..

— Больше ничего не желаете, Борис Борисович? Я могу убрать со стола?  — внезапно послышался ласковый девичий голосок, похожий на кошачье мурлыканье.

Вздрогнул и сердито зыркнул на неожиданно появившуюся горничную.

— Черти тебя тут носят! Уберёшь, когда я скажу! Брысь отсюда!

— Как угодно,  — блеснула она кокетливой улыбкой и слегка «поиграла» зелёно-голубыми глазами.

— Стой!

— К вашим услугам!

— Стресс снимать умеешь? А, зеленоглазая?  — Борина рука жадно потянулась к упругой девичьей попке.

— Ну разумеется,  — с развязной ухмылкой ответила Светлана. Небрежно толкнула его в кресло, взмахнула стройной ножкой, легко сбросив с неё туфельку. И мягко, но уверенно проехалась изящной босой ступнёй по его «причинному месту», сразу же набухшему и вздыбившемуся. И ещё несколько раз — уже чуть сильнее.

Борис ощутил нечто доселе неизведанное — у него перехватило дыхание от необычного восторга, а по коже приятно забегали мурашки. Он 

сейчас страстно хотел эту красотку — и телом, и душой! Но она, кажется, хотела чего-то большего. Потому что миг спустя хозяин уже лежал на мраморных плитках. А усевшаяся в кресло горничная твёрдо и властно поставила одну стопу ему на грудь, а другую — сначала на лицо, затем на горло...

Почему-то резко потемнело в глазах, откуда-то снова послышался бархатно-мягкий, но грозный львиный рык! И... настала тьма — непроглядная, страшная, зловещая!