Осенние выходные. Часть 3: Одни дома

По воскресеньям обычно хочется подольше поспать. Но я открыла глаза ни свет ни заря и хлопала ресницами, не понимая, где нахожусь. Стены в обоях, странная люстра на потолке, незнакомые занавески... Какой-то чужой телевизор... «Петя!!! » — пронеслось, наконец, в моём сознании, и я тут же всё вспомнила.

Я лежала на разложенном диване. Рядом мамина смятая подушка, а на полу матрас, на котором ночевал папа. Судя по тишине, наши родители, как и собирались, с утра пораньше опять упорхнули всей дружной гурьбой в автомагазин.

В одних трусах и футболке я метнулась в ванную комнату. Немного повоевав со странным запорным устройством, вмонтированным в поворотную ручку, заперла дверь совмещённого санузла, разделась и запрыгнула в душ.

Я вымыла голову найденным на полочке шампунем и стала неспеша намыливать тело, нежась под тёплыми потоками. Неожиданно к звуку льющейся воды добавилось какое-то отрывистое бульканье.

Я стояла за занавеской и не могла видеть, что происходит вовне. Прислушавшись, решила, что мне показалось. Но вскоре странный звук повторился, причём дважды. Тогда я быстро закрыла воду и стала всматриваться сквозь матовую ткань в чей-то размытый силуэт снаружи.

— Кто здесь?  — почти выкрикнула я, на всякий случай прикрывая руками сиськи и причинное место.

— Ну, я здесь.  — ответил мне силуэт Петиным голосом.

— А что ты тут делаешь?!

— Да как тебе сказать... Зов природы...

— А-э-э... А как ты вошёл?

— Очень просто. Открыл дверь и вошёл.

— Но я же её запирала!

— Плохо, значит, запирала.

Завернувшись в занавеску, я отодвинула её край и высунула наружу свою мордашку. Брат стоял в одних трусах и смотрел на меня с какой-то снисходительной улыбкой.

— А теперь чего тут стоишь?  — мой взгляд непроизвольно оценил внушительный объём мужского хозяйства, оттягивающего спереди ткань семейников.

— Да вот, жду. Тоже душ хотелось бы принять.

— А, типа очередь занял?

— Ага, типа того.

— А зачем же ждать? Запрыгивай ко мне, я подвинусь.  — сказала я и снова скрылась за матовой шторкой.

Петя быстро избавился от трусов, широко распахнул занавеску и бесцеремонно полез ко мне в ванну со словами:

— Уж думал, ты и не предложишь...

— Эй-эй! Я же пошутила!  — завопила я и шарахнулась в угол.

Не знаю, в какой момент я лукавила больше: когда «в шутку» позвала его к себе, или сейчас, когда стала отнекиваться.

— Гм, а я подумал, ты всерьёз. Давай спинку потру, раз уж я всё равно уже здесь...

Не дожидаясь ответа, он взял мочалку, капнул на неё ароматного геля для душа и принялся заново намыливать меня всю. Он вертел меня то передом к себе, то спиной. Я послушно поворачивалась, поднимала руки и даже раздвигала ножки, позволяя намылить себя и там тоже.

Потом он взял лейку душа и начал поливать меня с головы до ног. Его ладонь ласково касалась моей мокрой кожи, вроде как помогая смывать мыльную пену, но на самом деле он просто ласкал и гладил меня во всех местах. Это было умопомрачительно приятно.

Затем настал мой черёд. Я тоже 

намыливала брата, так же заставляя его при этом вертеться вокруг своей оси. Меня очень волновала увесистая колбаска у него между ног, и я даже немного помяла её пальчиками, пока омывала из душа.

А когда мы снова оказались друг к другу передом, Петя опустил взгляд и стал теребить пальцами мокрые кудряшки у меня на лобке. Они свисали вниз некрасивыми «сопельками», а он их взъерошил, придав моей киске вид нечёсаного дикобразика.

— Кстати, а ты обратила вчера внимание, что почти на всех фото у девушек тут было совершенно гладко?

— Обратила.  — мне и в самом деле это запомнилось и даже очень понравилось, возбуждающе как-то это смотрелось.

— А ты не хотела бы тоже так попробовать?

— Как попробовать?

— Ну, сбрить тут всё «под ноль».

— Не знаю, не думала об этом. Да я и бритву-то не умею в руках держать...  — с этими словами я поставила ножку на бортик ванны и отвела далеко в сторону.

Брат взглянул на меня с усмешкой, потянулся рукой к полочке перед зеркалом и достал оттуда свой бритвенный станок и баллончик импортной пены.

— Отлично вот так и стой.  — скомандовал он, отводя ещё дальше в сторону мою ножку.

С тихим шипением порция пены вырвалась из баллончика и легла белой шапкой на мужскую ладонь, а затем стала равномерно покрывать мой пока ещё волосатый лобок. Свежий аромат и прохлада ментола окончательно погасили мой стыд, и я наслаждалась тем, Петины пальцы тщательно распределяли пену по всем закоулочкам у меня между ног.

Потом он взял станок и начал брить. Я и не думала, что всего через пару минут увижу свою киску снова такой, какой она была у меня в детстве. Закусив нижнюю губу, я наблюдала, как брат лишает меня последних волосков, придающих хоть какую-то взрослость моей внешности.

Никогда бы не подумала, что этот процесс может быть таким волнительным и возбуждающим. А если бы всего сутки назад мне кто-то рассказал, что будет происходить этим утром, я бы ему точно не поверила и даже сочла бы сумасшедшим!

Брат вылез из ванны первым и подал мне руку, после чего укрыл большим полотенцем. Он вытирал сначала мои волосы, а после и меня всю. Я стояла, прикрыв глаза, и слушала заботливые прикосновения его сильных рук сквозь махровую материю.

Я стояла перед Петей совсем голой. И мне ужасно нравилось чувствовать себя рядом с ним снова маленькой девочкой. Остроты этому ощущению придавало то, что пися моя сияла наготой и была опять совсем лысенькой, как у первоклассницы.

— Пе-е-еть... Ты не оставишь меня тут одну на минутку?  — робко спросила я, когда он закончил.

— Зачем?  — коротко поинтересовался он, вытираясь теперь сам.

— Ну... Понимаешь, теперь мне тоже надо пописать.  — мой взгляд смущённо уставился в пол.

— А какие проблемы? Давай!  — от отрывисто кивнул в сторону компакт-инсталляции.

— Ага! При тебе, что ли? Обалдел?!  — моему возмущению не было предела.

— Ну, я же при тебе не стеснялся.

— Ха! Во-первых, я тебя 

не видела, я за занавеской стояла. А во-вторых, я тебя не звала, ты сам вошёл, пока я мылась. И в-третьих...

Пока я придумывала, что в-третьих, он мягко взял меня за плечи и развернул к себе спиной. Прямо передо мной оказался ярко-белый «фаянсовый трон». Я невольно косилась на его плавные изгибы и прозрачную воду внизу, думая о том, что очень хочу по-маленькому.

Но Петя не спешил уходить. Он вновь принялся неспешно вытирать полотенцем всё ещё влажные кончики моих длинных волос.

— Скажи, тебе вчера ведь понравилось?  — шепнул он мне прямо в ушко.

— Ты про петтинг?  — уточнила я очень тихо.

— Ага.

Странно, что он спросил об этом именно в тот момент, когда я сама окунулась в воспоминания о тех необычных ласках в подвальной полутьме.

— Очень. Это было волшебно! А где ты этому научился?

— Говорю же, английский помог.

— Да как? При чём тут английский?  — пожала я недоумённо плечами.

— А при том. В тех журналах ведь не только картинки. Почти в каждом номере бывают статьи, в которых опытные врачи-сексологи рассказывают, как доставлять партнёру больше удовольствия.

— Кто-кто? Сек... сологи? Таких не бывает!

— Это у нас не бывает. А у них там есть. И если ты согласишься показать мне, как писаешь, я покажу тебе ещё кое-что интересное.

Интрига этого предложения была столь велика, что перспектива присесть и сделать свои дела прямо при Пете казалась мне теперь не такой уж безумной.

— Ну, так что?  — спросил он тихонько после долгой паузы, во время которой кончики его пальцев, едва касаясь, ласково кружились на моей лысенькой щелочке.

— Ладно...  — решилась я еле слышно, когда похоть взяла верх над здравым смыслом,  — только свет выключи и дверь запри как следует.

— Так дома же всё равно никого! Хотя... Как скажешь.

Петя приоткрыл дверь и щёлкнул выключателем на наружной стене, затем повернул вороток предательского запорного механизма и подёргал за ручку — на этот раз всё было надёжно.

В ванной воцарился полумрак. Но не темнота, поскольку сквозь небольшое окошко под потолком сюда проникал из кухни дневной свет.

— А зачем тут окно?  — нахмурилась я,  — чтобы подглядывать?

— Да нет же, глупая! Это в целях экономии электричества, чтобы можно было днём вообще свет не включать.  — засмеялся мой старший брат.

— Я не глупая. Просто неопытная.  — я наигранно насупилась, глядя на него исподлобья.

Мысленно я давно уже была готова исполнить то, что пообещала, но без команды не смела сделать и шагу. Так и стояла растерянно посреди ванной комнаты совершенно голая и чего-то ждала.

Петя прижался сзади и к моей спине своим нагим торсом. Его руки обхватили меня и стали ласково поглаживать грудь, живот и мою красивую, совсем голую писю. Про себя я давно отметила, что ощущения даже от простых прикосновений после бритья стали куда ярче и чувственнее. А что же ждёт меня дальше?..

От этих мыслей низ живота заметно потяжелел. Я закрыла глаза и решила плыть по течению. Неожиданно Петя наклонился, его 

руки подхватили меня под коленями и подняли вверх. Упираясь спиной в мужскую грудь, я повисла в воздухе с согнутыми и широко разведёнными ногами.

Затем он сделал шаг и вознёс меня на этот белый трон. Но совсем не так, как на него садятся обычно, а задом наперёд и как бы верхом. Теперь даже если бы я пожелала сдвинуть ноги, ничего бы не вышло — сомкнуть коленки помешает холодный белый бочок.

— Удобно?..  — шепнул он опять мне в самое ушко, а потом добавил:  — «... ли тебе, девица? Удобно ль тебе красная? »

— «Удобно, батюшка, удобно... » — вошла я в роль робкой падчерицы из сказки «Морозко», а у самой внутри всё клокотало от нахлынувшего приступа стыда, смешанного с любопытством и неудержимой похотью.

— Вот и замечательно.

Он продолжал обнимать меня сади. Его руки без устали скользили по моей груди, животу и по раздвинутым бёдрам. Я слушала его глубокое дыхание у меня над затылком, внимала нежным прикосновениям и смотрела вниз на свою приоткрытую безволосую письку.

Мне было удивительно приятно, но в то же время как-то волнительно и по-прежнему ужасно стыдно. Потому что точно я знала, что и он сейчас тоже смотрит мне через голову прямо туда, промеж раздвинутых ног.

Мужские ладони легли на мои колени и стали медленно поглаживать по внутренней стороне бёдер, с каждым разом незаметно всё ближе и ближе подступая к ничем не прикрытой бесстыжей щелке.

— Оооох... Как приятно...  — прошептала я, когда сладостная нега окончательно овладела моим телом,  — Про такое ты тоже в журнале своём вычитал?

— Конечно. В школе такому ведь не научат!

— Это уж точно! А что ещё там было написано?

— Я большую статью про это читал. Там сказано, что почти у всех девушек уретра является крайне чувствительной эрогенной зоной, просто не все об этом знают.

— Уретра?  — не поняла я.

— Да. Та дырочка, из которой ты писаешь. Вот эта...

Один из его пальцев нырнул в самый низ моей киски, подхватил капельку выступившей смазки и медленно заскользил выше, будто что-то нащупывая. Потом замер и стал плавно кружиться на одном месте в облачке скользкой пелены.

Сначала ощущение показалось мне немного необычным и даже тревожащим. Но очень скоро оно стало невероятно приятным, похожим на предоргазменный восторг. И с каждой секундой восторг этот нарастал, затмевая мой разум. Я была готова замурлыкать от удовольствия!

А где-то через полминуты ощущения от умелой стимуляции устья уретры тёплой подушечкой пальца стали не просто сильными, а почти невыносимыми. Всё моё тело вздрагивало, а стопы ног стали сами собой подёргиваться, когда его вездесущий пальчик совершал очередной оборот.

— Фуух!.. Вот это да...  — протараторила я, когда Петя сжалился и прервал свои безумные ласки.

— Понравилось?

— Ага! Очень!!! Потом ещё так мне поделаешь?

— Обязательно. Но за это сначала тебе придётся пописать.

Обе мужские руки оказались у меня между ног. Теперь не один, не пять, а все десять пальцев принялись лапать, трогать и охаживать мою безволосую писю. И каждый из 

них знал своё дело.

Средние и безымянные, объединившись в пары, раздвигали и массировали нежные губки. Указательные вились вокруг клитора. Мизинцы то и дело навещали и приятно щекотали попку. А большие пальцы поглаживали мой зеркально гладкий лобок.

— А как же мне прикажешь писать? Там всё время твои руки.  — я уже с трудом сдерживала подступающие позывы.

— Всё правильно, так и задумано. Я хочу, чтобы та их описала. Хочу почувствовать твою тёпленькую струйку, поиграть с ней немножко...

— Ну!.. Не-е-т! Я так не смогу.

— Да ладно тебе, перестань стесняться! Просто сделай это. Давай...

— Не-а. Никак!..  — от смущения после Петиных слов у меня внутри будто всё аж сжалось.

— Хорошо. Попробую тебе помочь.

Его пальцы подобрали и широко раздвинули в стороны все мои губки и лепесточки и замерли на месте. А те два, что находились вверху, с небольшим усилием куда-то надавили, и... из меня прыснули первые капельки. А потом ещё... И ещё...

Вскоре из моей письки зажурчала тонкая серебристая струйка. Пару секунд она с громким бульканьем била прямо в воду подо мной. А потом её перехватили мужские пальцы. Всей толпой они долго кружились и резвились в моём теплом фонтанчике.

А когда он стал ослабевать, Петя неожиданно взял и перекрыл этот горячий поток, плотно зажав мне уретру подушечкой пальца. Ощущение от внезапно возникшего внутри давления отдалось странной приятной негой.

Через секунду он освободил мой стыдливый проток, и подо мной снова послышалось бульканье. А потом вновь перекрыл, доставив очередную порцию немного странного и непривычного удовольствия.

Так он играл с моей писающей щелочкой до тех пор, пока писать мне стало нечем. Не забывая при этом постоянно ласкать, нежно теребить и трогать везде, где ему вздумается.

— Ну, ты даешь!  — произнесла я, часто дыша от пережитых ощущений,  — Никогда не думала, что можно так кайфовать, пока писаешь!

— Это ещё что! Говорят, в первый раз немного смазано получается, потому что с непривычки девушка сама не знает, чего ждать, и от этого не может как следует расслабиться. А вот если делать так регулярно... Ммм!...

Петя явно дразнил меня, однако мне нравилось его слушать. Я потянулась за туалетной бумагой, но отобрал у меня мягкий листочек и выбросил. А меня саму схватил в охапку и потащил совершенно голую, с мокрой писькой, к себе в комнату.

Там уложил спиной на неубранную постель, раздвинул ножки и жадно присосался к моей тёпленькой и наверняка солоноватой сейчас на вкус гладко выбритой щелочке. Несколько минут я извивалась на кровати, хватала руками простыню, запрокидывала голову и громко охала от этого страстного интимного поцелуя.

А потом меня затрясло, и я растворилась в долгожданном оргазме. Пока кончала, Петя крепко держал меня за раздвинутые ляжки и продлевал моё удовольствие, продолжая нежно посасывать губами кончик клитора.

Следующие несколько минут я просто лежала на спине, не открывая глаз и широко раскинув ножки. Я подставляла под умелый ненавязчивый петтинг свою бело-розовенькую бритую письку, наслаждалась нежными прикосновениями в особо 

чувствительных местах.

— А знаешь...  — пролепетала я, когда дар речи ко мне вновь вернулся,  — Не думала, что о таком попрошу, но...

— О каком «таком»?

— Я хочу... ещё разочек его пососать. Можно?  — сгорая от стыда, я закрыла лицо руками.

— Гм, а я вот всё думал, как бы так деликатно тебя об этом попросить. А то ведь невмоготу уже, сама посмотри...

Петя предстал передо мной в полный рост. Его вздыбленное достоинство было направлено почти в потолок и упруго раскачивалось от пульсирующей в нём горячей крови.

Я хотела было вскочить и страстно прильнуть губами к такому великолепию. Но Петя предложил сделать это в позе «69». Я понятия не имела, что это значит. А когда он объяснил, нашла его предложение очень даже заманчивым.

Он лёг на спину вдоль кровати, а я залезла сверху и встала на четвереньки так, что моя попка оказалась напротив его лица. Прямо перед моим любопытным носиком теперь раскачивалась довольно толстая дубинка с округлым пунцовым наконечником.

Сильные мужские пальцы схватили меня за голые булочки и потянули к себе. В следующий миг я ощутила, как моя мокрая раскрытая киска покрывает Пете лицо от носа до подбородка. Его язык сразу пришёл в движение, он яростно бесновался, вылизывая все мои девичьи лепесточки.

Я с трудом и неумело обхватила рукой толстенное основание гигантского «чупа-чупса» и направила его себе в широко раскрытый ротик. Ощущение какого-то первобытного восторга обуяло мной. Закрыв глаза, я стала самозабвенно сосать, облизывать и мять языком этот горячий упругий шар. А пальчиками другой руки легонько сжимала и плавно перекатывала тёплые мужские яички.

Лучи яркого утреннего солнца врывались в комнату и падали на меня сзади, освещая для Пети мою красивую миниатюрную попку и прочие прелести, в которые он меня целовал. Его язык тем временем нащупал там мою стыдливую дырочку и стал исполнять вокруг неё замысловатый волнующий танец. Уже знакомое чувство томительного наслаждения снова овладело мной.

Млея и тая от оральной ласки, я всё яростнее сосала член, постепенно всё глубже насаживаясь на него ртом. Мои губы скользили по звенящему от напряжения стволу, доходя почти до середины. А головку я научилась плотно зажимать между нёбом и основанием языка.

Пете это явно очень нравилось. Об этом я судила по довольному рычанию, которое раздавалось сзади, прямо мне в киску. В благодарность он ещё настойчивей бередил узенькое отверстие моей уретры.

От невыносимо сладостных стрел, разлетающихся по всему телу, у меня опять стали подрагивать мышцы ног и подёргиваться стопы. В беспамятстве я стала ещё глубже пропихивать себе в горло эту огромную пульсирующую залупу и всё яростнее сжимать ладошкой упругие яйца.

Внезапно Петины пальцы впились в мои булочки с такой силой, что у меня потемнело в глазах. А через секунду он зарычал громким басом, и мне в рот хлынул горячий фонтан терпкой на вкус густой массы. Этот фонтан всё бил и бил короткими, но мощными струями.

Спермы было так много, что часть я 

невольно проглотила. А остальная хлынула по губам и подбородку и стекала на Петин волосатый лобок. Следующие пару минут, закрыв глаза, я просто тёрлась щеками и носиком о только что извергшийся семенем ствол, никак не желая с ним расставаться...

Потом мы снова пошли в ванную. На этот раз Петя не стал залезать вместе со мной. Он долго мылил меня мягкой мочалкой во всех местах, стоя рядом с бортиком. Я снова чувствовала себя маленькой девочкой и послушно подставляла ему для омовений свою лысую писю и попочку.

Мне, кстати, очень понравилось, когда его мыльный мизинец будто бы ненароком нырнул мне в заднюю дырочку почти на всю длину и стал там шевелиться.

— Интересно, а в попу действительно не больно?  — спросила я лукавым тоном, имея в виду увиденные накануне картинки.

— Честно говоря, не знаю. Об этом мне ещё никто не рассказывал. А ты что, хочешь попробовать?

— Ну... точно не сейчас.  — многозначительно улыбнулась я в ответ.

— А сейчас ты чего хочешь?  — Пётр чмокнул меня в мокрый животик и стал окатывать тёплой водичкой из душа.

— Сейчас я бы чего-нибудь съела и пошла с тобой погулять. Ты как на это смотришь?

Мы разогрели чайник и съели по бутерброду и докторской колбасой. Никогда не думала, что это так вкусно: тонко намазать кусок батона маслом и сверху положить пару тонких колёсиков варёной колбаски! Ммм...

— Пе-е-еть... А у тебя больше нет таких журналов?

— Понравилось?  — усмехнулся он, откусывая кусок бутерброда.

— Угу.  — я кивнула и стыдливо опустила глаза в пол.

— Ща, погоди!..

Не доживав, брат метнулся в комнату и вернулся оттуда с радиотелефоном, из которого уже доносились длинные гудки.

— Алё, Серёга?

— Здорово, Петь!  — послышалось сдавленно из трубки.

— Ты вернулся уже?

— Ага, вчера вечером.

— Ясно. Как там коллекция моя себя ощущает, цела?

— Конечно. В всё в целости и сохранности! Могу завтра занести.

— Не, завтра не пойдёт. Мне сегодня надо. Слушай, а ты сейчас дома? Я могу сам зайти.

— А, ну давай! Когда будешь?  — уточнила трубка.

— Через полчасика.  — ответил Петя, с улыбкой глядя прямо мне в глаза.

— Ну, ОК, тогда жду!

Брат объяснил, что его приятель ездил в студенческий лагерь и одалживал на это время «коллекцию» — так они между собой называют подборку журналов с порнухой. Нужна она была для того, чтобы коротать время по вечерам. Ну, а если повезёт, то и для разжигания интереса у противоположного пола.

— Ты же хотела прогуляться?

— Ну, да...

— Вот, до Серёги тогда и прогуляемся. Он недалеко тут живёт. Заберём у него мою коллекцию.

— Здорово!  — обрадовалась я, чуть не захлопав в ладоши.

Купаясь в лучах ещё тёплого осеннего солнышка, мы шли по улице, крепко держась за руки. По дороге съели по стаканчику пломбира. Меня переполняло ощущение гармонии и счастья.

А когда зашли на квартиру к Сергею, Петя с какой-то ноткой гордости в голосе представил меня своему другу, назвав просто Настей и не уточнив при этом, что я его 

двоюродная сестра. Мне это почему-то очень польстило.

На обратном пути я захотела сама нести пакет со стопкой журналов. От мысли, что скоро я узнаю ещё что-то новенькое, у меня застучало в висках и немножко намокло в трусиках. Смущало лишь то, что скоро вернутся родители, и мы уедем в свой уездный городок на новой машине.

— А хочешь, я дам тебе их с собой?  — спросил вдруг брат шёпотом,  — Для домашней проработки, так сказать.

— Ой! Серьёзно? А можно?!

— Да. Только смотри, никто не должен узнать. Сама понимаешь, подобная литература у нас под запретом.

От радости я подпрыгнула и громко чмокнула Петю в щёчку. Дома я надёжно запрятала заветный пакет в своих вещах.

Когда выезжали домой, я сидела на заднем сидении, зорко охраняя лежащий рядом рюкзак с заветной контрабандой. И вот о чём мне подумалось... Чтобы что-то запретить, это ведь надо сначала изучить и уж потом выносить подобный вердикт. Но мне тут же стало смешно.

Я попыталась представить себе, как серьёзные дяди и тёти, собравшись на каком-нибудь заседании в каком-нибудь министерстве, будут с суровыми лицами это всё внимательно рассматривать, изучать, обмениваться мнениями. Затем бурно обсуждать, дружно осуждать и протоколировать свои грозные решения. Ага... А потом все разбегутся по туалетным кабинкам кто как может снимать напряжение...

— Чего улыбаешься, Настюш?  — спросил папа, глядя на меня в зеркало заднего вида.

— Не знаю, о своём просто задумалась...

— И о чём же таком смешном ты задумалась?

— О том, какой странной и нелепой порой бывает наша жизнь.

— Ого! Слыхала?  — обратился он теперь к сидящей спереди маме,  — О жизни она задумалась!

— Да мне вообще показалось, она как-то здорово изменилась за эти дни.  — согласилась мама, обернулась и посмотрела на меня каким-то вопросительным взглядом.

— Да... взрослеет девчоночка наша, взрослеет...  — философски изрёк отец, включил поворотник, надавил на газ и пошёл на обгон.

А всю оставшуюся дорогу я, конечно же, думала о Пете. О его будоражащем кровь шёпоте и о волшебно-безумных ласках, которые он мне подарил. Положив затылок на мягкий подголовник наших новеньких «Жигулей», я то снова улыбалась, то тайком вытирала текущую по щеке слезинку, горько сожалея о том, что он, всё-таки, мой двоюродный брат...