Мученица

Люба приехала в сауну чуть раньше положенного времени. Это было странно, учитывая, что она не сильно хотела ехать. Как сказала ей диспетчер Катя, вызов поступил от чеченцев. Будучи опытной путаной, Люба знала, что это такое — попасть “на огонек” к чеченцам. Это же звери. Мало того, что вместо заявленных двух человек, там будут тусоваться сразу десять, так они еще и садисты. Им плевать, что ты не даешь в жопу, или не очень любишь, когда об тебя тушат бычки.

Тем не менее, остальные девчонки уже были на вызовах, кто-то болел, а кто-то в отпуске. Деньги для конторы никогда не были лишними, поэтому пришлось ехать.

Она прошла в просторный холл, спросила на ресепшене, куда вызывали девушку.

Уставшая дама 45 лет в помятой жилетке, презрительно посмотрела на нее. Наверное, она подумала что-то вроде “очередная шамотра приехала трахаться”. Что ж, отчасти она была права. Ну а что еще делать в этой сауне?

После того, как ей указали, куда нужно идти, Люба взяла полотенца и направилась переодеваться. Все так привычно: обшарпанный шкафчик, резиновые коврики на кафельном полу и громкий смех за дверью парилки. Еще ничего не началось, а она уже устала. Психологически. Ее заказали на два часа. Двое. Но она уже сумела различить 4 голоса. Мандража не было. Но это чувство несправедливости, с которой ничего не поделаешь, уже начинало давить.

Она скинула куртку, аккуратно повесила на плечики. Стянула джинсы. Футболка, лифчик. Не забыть презервативы — вряд ли клиенты позаботились об этом. Посмотрела в зеркало: красивое 25-летнее тело начинающей проститутки, светлые длинные волосы, маленькие сосочки на груди второго размера и очень, очень приятная задница. Она осталась в трусиках — от них-то то точно успею избавиться…

Глубокий вдох, открытая дверь. Клубы пара и громкое “О, наконец-то” — хором. Один, два, три…Шесть! Шесть голых горцев стояли напротив нее, осматривая и улыбаясь. Двое сзади о чем-то перешептывались. Люба не стала говорить о том, что не было договора про шестерых и так далее. Она улыбнулась и сказала: “Привет, мальчики”.

Мальчики не стали тянуть, обступили ее и жестким движением поставили на деревянный пол, на колени. Возле лица оказалось сразу 4 члена (те двое, так и остались перешептываться за спинами остальных).

Члены, не сказать что большие. Но очень твердые. Она старалась обрабатывать все. Ее рот и руки были заняты. Причем тот, у кого она сосала, старался сам трахать ее, грубыми толчками засовывая елдак глубже. Остальным она дрочила. Они менялись, а она продолжала механически работать руками и ртом. Свиньи они, конечно, порядочные. Нет, чтобы угостить даму каким-нибудь напитком, поболтать…какой там!? Ты шлюха. За тебя заплатили, вот и отрабатывай.

Сосать было тяжело. При почти 100 градусах и так дышать не просто, а когда еще рот постоянно занят — совсем невмоготу. Когда эти четверо были возбуждены максимально, оставшиеся двое сказали им что-то на своем языке. Судя по тому, что стальные удалились, они захотели остаться с Любой. Она сразу поняла, что эти двое, как раз и оформляли заказ. Она стояла перед ними на коленях, а п подбородку стекала слюна.

— “Агафон — твой хозяин?” Спросил один из них, с большим шрамом чуть ниже сердца.

Люба не сразу поняла, что речь идет о ее работодателе. Потерявшись в своих мыслях, она немного тормозила. посмотрела сначала на одного, потом на другого. Вспомнила, что у ее сутенера фамилия Агафонов, неуверенно кивнула.

— ”Эта сука должна нам денег. Много. Ты приехала. Будешь отрабатывать. И пока деньги не привезет, будем тебя трахать. Поняла?”

У Любы потемнело в глазах. Она попала. Резко поднявшись, она ринулась было к двери, но осеклась — там же еще четверо. Вряд ли ей удастся выбраться. Что делать? Надо тянуть время. По крайней мере, те два часа, на которые ее заказали, а дальше по ситуации. Она пыталась мысленно успокоить себя: ”Диалог. Надо поддержать диалог”. “И много Агафон вам должен?” — спросила она максимально дружелюбно и попыталась улыбнуться. “Год тебя ебать будем, а потом продадим туркам” — ответил второй горец, с рыжей бородой.

Ее затрясло. Вряд ли деньги найдутся быстро. Да и потом, ее сутенер никогда не отличался особой лояльностью к своим работницам. Ситуация в ее представлении стал хуже некуда. Надо смириться и надеяться на лучшее. “Дайте, я позвоню ему” — сказала она в надежде покинуть парилку, в которой, вдруг стало невыносимо жарко.

“Он в курсе. И время у него до вечера. Так что, если все будет хорошо, поедешь домой сегодня. Поэтому сейчас спокойно, выходим, собираемся и едем к нам.”

Они вышли в комнату отдыха, через раздевалку. Там на столе стояли открытые бутылки вина, какая-то еда, фрукты, пепельницы. Остальные сидели в полотенцах, распаренные, довольные, о чем-то переговаривались на чеченском. “Шлюха, будем ибат тебя, все вместе, с братьями” — сказал один из них и все довольно начали скалиться. Люба исподлобья смотрела на них, представляя, что с ней будет…

Когда все оделись и вышли на улицу, уже темнело. Стало быть, времени осталось не так много. Вото только до чего? Спасет ли ее Агафон? Или сумма такая большая, что он предпочтет бросить все и уехать из города? Тогда ей конец. Эти животные затрахают ее до смерти. Или просто замучают. Им же это раз плюнуть. В общем, ситуация плохая. Но еще хуже — непонятная. Она старалась держать себя в руках.

Ехали долго. Две BMW уползали за пределы города. Под песни Тимати она сосала на заднем сидении у того, что был с большим шрамом. А он приговаривал: “Ай маладец, андатра, хорошо сосешь” Остальные молчали. Приехали минут через 40. Загородный дом, большие ворота. Перед тем, как ее завели в ограду, забрали телефон и сумочку.

В доме еще кто-то был. В принципе — неудивительно. Если это чеченская блатхата, там можно было увидеть что-угодно и кого угодно. От наркотиков и оружия в крупных размерах, до боевиков, которые еще в прошлом месяце бегали в Чечне по горам и лесам.

Она зашла в дом. Еще четверо. Они никак не отреагировали на ее появление. Ни радости, ни удивления. Как будто, зашла не она, а собака, которая только что прогулялась и вернулась в дом. Легкими толчками ее направили на второй этаж.

В комнате большая кровать. Окно плотно зашторено. “Раздевайся. Сейчас трахаться будем” — уже знакомый голос шрамированного чеченца. “Можно мне немного воды?” — спросила Люба, в надежде потянуть время. “Тебе тут не санаторий. Раздевайся и на колени, шлюха”.

Ей уже не было страшно. Главное — остаться человеком после того, что сейчас произойдет. Выдержать 10 чеченцев — это одно. Их пытки и издевательства — это другое. Ее размышления прервал крик снизу: “Мага, дай я первый ее щелкну!”

Мага посмотрел на нее, без каких-либо эмоций и вышел. Зашел другой, уже снимая майку. “Иди сюда, сладкая, сейчас повеселимся”.

Люба, стоя на коленях, не без помощи чеченца оказалась без футболки и лифчика. Он схватил ее за голову и вдул в рот, что-то шепча по своему. Его не было в сауне. Член был большой, поэтому она сразу же начала давиться. Неприятный запах потных яиц бил по носу, а сильные толчки в горло вызывали рвотные позывы. Вся в слюнях, она, сама не поняла как, оказалась лежащей на животе, на краю кровати. Он быстро спустил с нее джинсы и без всяких прелюдий начал врываться в анус.

Продавливая анальное кольцо, он продолжал держать ее за волосы. Смазкой служили ее слюни. У нее уже был небольшой опыт анального секса, но к такому грубому обращению она явно не привыкла. Когда хер наполовину проник в анус, ей стало очень больно. Ее затрясло. Но возможности остановить все это не было. И она попыталась просто отключить сознание. Не думать обо всем этом. И терпеть…

Он толкал долго и нудно. Член входил по самые яйца и Люба, привыкнув, даже начала возбуждаться. Спустя какое-то время, снова поднялся Мага. Он уже был без штанов. Тот, что трахал ее в задницу лег на кровать (не вынимая члена из ее жопы), а Мага забрался на нее и уселся своей задницей прямо на лицо. “Вылизывай все как следует, сука!” Ничего не попишешь, Люба начала обрабатывать языком анус и яйца здоровенного горца. Возбудившись, он соскочил с нее, и улегся, воткнув свой ствол ей в вагину.

Бедняга взвизгнула. От двух членов сразу ее прошиб пот. Она чувствовала, как они трутся друг об друга. Эти дикие, сильные фалосы. Приоткрыв глаза, она увидела, как в комнате оказалось еще несколько человек. Они стояли у кровати, надрачивая стволы.

Через несколько минут, эти двое вышли из нее. Все одеяло под ней было в ее смазке. Ее трясло от удовольствия и возбуждения. Да, ей было страшно, но она ничего не могла поделать. Не самый худший вариант — получать удовольствие в столь паршивой ситуации…

Ее сдернули с кровати и поставили раком. Подходили по двое. Трахали в рот и анус. Каждый, кто пристраивался сзади, считал своим долгом засунуть ей в анал один-два пальца и только после этого вводил хуй. Через 15 минут такой карусели, она уже не могла держаться на ногах. Раздолбанное очко ныло, а губы опухли. Из глаз обильно текли слезы, размазывая остатки туши. Она уже не стонала. Это были какие-то странные, гортанные звуки, больше похожие на грай ворон, чем на человеческие стоны.

С момента, как Любу запустили по кругу, прошло уже около часа. Она продолжала стоять раком. За руки, чтобы не упала, ее поддерживали по очереди. Когда боль в анусе довела ее до исступления, а возбуждение сошло, она сильно испугалась. Под угрозой было не только ее здоровье, но и жизнь… Она начала рыдать…

Пара жестких ударов по щекам — и она снова в сознании. Вся зареванная, она посмотрела на своих насильников. Они показались ей одинаковыми. 10 бородатых близнецов с хищными оскалами и стоящими членами. Это был какой-то кошмар…

Тут она вспомнила о времени. Вот-вот должен наступить срок расплаты и ее отпустят.

Сейчас она твердо в это верила. Ведь кроме как покинуть этот дом, других желаний у нее быть не могло.

Но время шло. Насилие продолжалось и ничего не менялось. Ее пристегнули наручниками к спинке кровати, а ноги развели как можно шире, привязав их за ступни к наручникам длинной веревкой. Настала очередь ее вагины. По очереди ее вминали в кровать, трахая, что есть силы. Она просто всхлипывала, смотря в потолок. Сколько это продолжалось она не понимала. Когда эти звери натрахались, ее отстегнули, и развязали. Кто-то курил. Обратив на это внимание, Люба очень испугалась — сразу вспомнились истории с ожогами от бычков по всему телу. Эти истории ей рассказывали бывалые коллеги.

Жопа болела так, что думать было невозможно. Идти тоже. Ее заволокли в ванную. Положили в большое пустое джакузи и начали дрочить. Она лежала на белой холодной акриловой поверхности, плача, но не произнося ни слова. Все вместе начали дрочить. Ее залили спермой. Отвратительной, густой и горячей. Волосы, грудь, лицо бедра — все тело было испачкано чеченским семенем. А потом (очень неожиданно), она почувствовала струи теплой воды. Нет. Это не джакузи. Это ее новые друзья решили опустошить мочевые пузыри на нее.

Она лежала в огромной луже мочи, не решаясь подняться. Все тело ломило. Дух был сломлен. Когда все закончилось, она услышала уже знакомый голос Маги: “Подмойся, Агафон приехал”. Все ушли, она осталась одна в джакузи, наполовину заполненном мочой. Очень медленно она попыталась выбраться. Вонь стояла адская. На коленях она доползла до душа и снова зарыдала. Такой стресс еще ни разу в жизни не настигал ее. Началась стадия осознания и принятия того, что произошло.

“Чертов Агафон. Вот это подстава. Почему я должна платить за его дела?” -она плакала, смывая с себя все, что осталось от чеченцев. “Интересно, он привез им деньги”? И эта мысль оборвалась криками и какой-то возней внизу. Когда она вышла из душевой кабины в комнату, в дверь протащили ее сутенера. Он был сильно избит, штаны спущены, а из задницы торчала резиновая дубинка. Его кинули на кровать. Стало понятно, что денег не было. Мага взял ее на руки и вынес на первый этаж. Крики Агафона стали продолжительнее и громче.

Чеченец посадил ее за стол и дал стакан водки. Люба опрокинула его махом. Горло обожгло. Сознание снова помутилось. Мага смотрел на нее все так же беспристрастно. Как на вазу.

— “Что дальше” — спросила Люба.

— “Ничего, дадим тебе денег и езжай домой. Теперь ты работаешь у нас. Отдохнешь месяц-другой и работай.”

-“А что с ним, вы его убьете?”

-”Зачем? Мы же не звери. Накажем только. Бизнес заберем. Выебем. Ему ничего, он не блатной. Подмоется и дальше жить будет.”

Затем, он распорядился, чтобы Любе помогли одеться, дали денег (100 000 рублей — та сумма, которую привез Агафон, но которой явно не хватило покрыть долг) и увезли домой. Она уехала. Агафона больше не увидела. Через месяц она сбежала из города, зная, что ее нынешняя работа не приведет ни к чему хорошему.