Математик

Дано: два молодых человека, обоим под тридцать, целуются, прячась за холодным раздвоенным стволом неважно какого дерева. Целуются крепко, даже свирепо, при этом тот, что повыше, дрожит чуть больше и косит глаза в сторону: а вдруг засекут? Куда бежать? Видимо, вон туда, вниз, по асфальтовой дорожке, которая в конце концов выведет к трамвайной остановке. Трамваи здесь проходят недалеко - вон, разгоняется очередной: тук-тук, тук-тук... Вопрос: что делают эти молодые люди в сквере-не сквере - парке-не парке... да просто на пустыре, где растут несколько деревьев и откуда видны обе реки и Заречная часть города? Почему именно в этот час, в середине ноября?

- Хорошо, что снега ещё нет, - громко шепчет тот, что пониже. - На белом снегу нас бы точно засекли.

Тот, что повыше, подносит указательный палец ко рту, ещё раз оборачивается, затем снова впивается в губы того, что пониже. Они целуются беззвучно, и каждый ощущает своё тело как трансформаторную будку под огромным напряжением. Губы, язык, дёсны высокого пахнут табаком: он покурил перед тем, как они сюда забрались. Он всегда курит, когда нервничает. Этому он научился ещё полжизни назад. Все вокруг курили - и он тоже курил, и не боялся жить.

- Я обожаю целоваться с парнем после того, как он покурит, - говорит низкий. - Когда я первый раз в жизни целовался с парнем, он как раз перед этим покурил. Теперь этой мой фетиш. А ты ведь сейчас целовался впервые в жизни?

- Ну да, - признаётся высокий и вытирает рот рукавом куртки.

- И как ощущения?

- Сложно сказать.

- Ты типичный математик! Именно так они обычно и говорят.

Высокий усмехается.

- И имя твоё - Андрей - тоже математическое.

- Это ещё почему?

- Потому что почти всех математиков, которых я знал, звали Андреями. И они тоже все были такими же застенчивыми, как и ты.

- Тоже мне, герой-любовник!

- Да какой я герой-любовник! Просто трахаться люблю. И такие, как ты, меня охрененно возбуждают!

- Какие такие?

- Неопытные. Ты много трахался за свои 29 лет?

- Один раз.

- И давно?

- Полтора года назад. С парнем.

- И как тебе?

- Сложно сказать.

- А с девушкой?

- Никогда не хотелось.

- А со мной стал бы? Только не говори "сложно сказать".

Высокий усмехается и ничего не говорит.

- Но ты ведь захотел встретиться? - не унимается низкий. - Значит, я тебя чем-то привлекаю?

- Имя мне твоё нравится. Геннадий... Что оно, кстати, означает?

- "Благородный".

- О! - кивает Андрей, снова оборачиваясь в сторону дорожки, и переходит на шёпот: - Тихо: вон там тётушка какая-то идёт.

- Где?

- Вон пошла, внизу, за кустами.

- Ты сейчас выглядишь, как нашкодивший пацан, и, блядь, меня это так возбуждает, ты бы знал! Вот, потрогай!

Низкий хватает ладонь высокого и прижимает её к своим штанам. Оттуда, из закупоренного молнией тепла, рвётся наружу бугор, выпирая всё больше и больше.

- А он у тебя немаленький!

- Девятнадцать. Хочешь взять в рот?

- Хочу, - шепчет высокий с такой интонацией, будто сейчас расплачется.

Резким движением низкий расстёгивает ширинку и вываливает наружу перетянутый венами член. Он кажется таким длинным и светлым, словно вот-вот осветит своей белизной весь этот тёмный холодный пустырь.

Высокий берёт его в руки и засовывает в рот. Низкий чуть подгибает колени и подаётся вперёд. Высокий сосёт ладно, хоть и чувствуется, что опыта у него крайне мало, будто ему не 29, а каких-нибудь 18. Сосёт он тихо и при этом вертит и вертит глазами по сторонам. Низкий гладит высокого по волосам, по холодной щетинистой щеке, по спине, скрытой под толстым слоем куртки. Через несколько мгновений высокий вытаскивает член изо рта и тяжело дышит:

- Если что, мы тут ссым, окей?

- Окей, - выдавливает из себя низкий и обильно кончает на ствол дерева.

Белый кисель. Разлившийся йогурт. Загустевшее молоко. Все эти привычные, заезженные до дыр ассоциации кажутся теперь необыкновенно свежими, как будто вместе со спермой на этот раз выплеснулось что-то огромное и тяжёлое, и стало так легко, что, кажется, можно взлететь и перемахнуть эту реку, это большое холодное пространство, нависшее над городом...

Некоторое время они молчат. Затем низкий снова приближается к высокому:

- Ты-то не хочешь кончить?

- Нет пока. Слишком волнуюсь.

Через несколько минут они вместе спускаются по дорожке в сторону трамвайной остановки.

- Ты же написал в своей анкете, что хочешь секса "несколько раз в день", - говорит низкий.

- Когда я писал, мне действительно так хотелось, - задумчиво отвечает высокий.

- А сейчас?

- Сложно сказать...

- Ты неисправим. Я что, не понравился тебе?

- Понравился. Но вот геем я становиться не хочу.

- Ты уже им стал. В чём проблема-то?

- Не хочется терять друзей, разочаровывать мать.

- Те, кто нужно, останутся.

- А если не останутся?

На лице высокого появляется такое испуганное выражение, точно ему предстоит прыгать с 20-го этажа.

- У меня же остались...

- Я привык себя ограничивать, - озираясь по сторонам, говорит высокий. - Только я вот иногда думаю о том, что умру здоровым, старым и проживу жизнь зря... Не пиши мне пока. Я должен много о чём подумать.

Он резко срывается с места и уходит вперёд. Вслед ему светит огромный рыжий фонарь.