Новости (глава 9)

Часть 1

Подкатегория: без секса

На следующий же день идея искать Ваню на деловых обедах неподалеку от его нового места работы показалась какой-то сомнительной затеей, предпринятой к тому же без учета вероятности того, что Ваня попросту обедал у себя в бизнес-центре, не покидая офиса до самого вечера. С другой стороны, когда он возглавлял наш отдел, Ваня всегда именно уезжал на обед и был единственным на моей памяти сотрудником, не ленившимся выгонять машину с парковки, чтобы съездить куда-то перекусить. Полина была уверена, что он ездит на обеды к жене, а Кристина говорила, что он не женат, а, значит, дело в чем-то другом, а в чем - они решали за болтовней с девочками из управления по работе с персоналом.

Впрочем, сомнительным и подозрительным в происходящей истории казалось все: заказчик, который нарочно сорвал сроки оплаты и натравил на нас, на своего собственного подрядчика, гнев налоговой и массы субподрядчиков, а теперь якобы пытался нас купить; исчезнувший в самый разгар кризиса глава отдела; какие-то сетки "анонимных" телеграм-каналов, которые писали о нашей фирме в контексте проблем перед открытием Чемпионата мира по футболу; бездействие главы управления Волкова, который в другое время в такой ситуации выслал бы весь наш отдел в наказание на строительные работы в Ханты-Мансийский автономный округ. Все-таки искать человека, полагаясь на состав меню деловых обедов, казалось не самой тяжелой задачей на фоне всех этих неурядиц.

Через какое-то время придуманное задание вызывало уже смех, а не недоумение: однажды я посмотрел на раскиданные по черному квадрату рабочего стола исписанные листки, карандашную стружку, с которой игрались попугаи, остывший кофе в высокой заляпанной по краям кружке и толпящиеся вкладки в браузере и расхохотался из-за того, что напомнил себе горе-детектива из какого-нибудь "Чайнатауна" или "Ночных ходов".

Поиск вероятного места делового обеда Вани сделал для изменения моих пищевых привычек больше, чем любая реклама здорового питания. В сегменте деловых обедов от тысячи рублей в 2018 году гостей баловали тартарами из говядины, сливочной ухой с картофелем, бифштексом с соусом из петрушки и овощами на гриле, кальмарами с рисом, утиной грудкой с грушей в вине, судаком с оливковым соусом, домашним цыпленком, палтусом со шпинатом и сельдереем, севиче из тунца, копченым сомом и соте из белых грибов. Насмотревшись на эти позиции в меню, я почему-то ужаснулся тому, что обычно сам ел на обед, и решил начать питаться более здоровой пищей.

Я отобрал восемь ресторанов из заявленного ценового сегмента, до которых Ваня мог бы доехать на машине, и отсортировал их по тому времени, которое нужно было затратить, чтобы добраться до каждого от моего места работы. По данным навигатора, время в пути варьировалось от пятидесяти пяти до двадцати восьми минут, если пользоваться метро, и от сорока пяти до пятнадцати минут (якобы с учетом пробок), если пользоваться автомобилем. С чувством выполненного долга я готовился к новой неделе, на которой мне предстояли поиски человека, явно избегающего всяких контактов со своим предыдущим местом работы.

Приходилось оставлять Кристине свой пропуск и, по-кошачьи перескочив через турникет, пока охранник не видел, минут за пятнадцать-двадцать до начала обеденного перерыва отправляться либо на парковку, либо к станции метро. Солнечные лучи растолстели к концу апреля настолько, что зима казалась не воспоминанием, а сном; весенняя капель истощилась, и сухие, пыльные, мечтающие о зелени улицы серели под трескающимся от наливной синевы небом. Погода и невысокий шанс на успех в каждой отдельной поездке напомнили мне о приключениях Остапа и Кисы в весеннем Старгороде; с важностью и напыщенностью, достойной, возможно, великого комбинатора, я заявлялся в залы дорогих ресторанов, где здоровался с официантами и сотрудниками, спешившими предложить мне вешалку для пальто, проходил по залу в поисках "ожидавшего меня человека" и, не найдя его, доставал телефон, чтобы якобы ему позвонить, а потом выходил на улицу.

Даже такой бестолковый и бесполезный напарник, как Киса, сильно повысил бы мои шансы на успех, но мои друзья работали в других районах, и поэтому в одиноких вылазках мне оставалось только размышлять о партнере, который той весной хранился у меня в кармане в виде чата с Сережей. Наше общение в тот месяц было странным: мы здоровались по утрам и желали друг другу спокойной ночи, но из-за несовпадения часовых поясов почти никогда не встречались онлайн; каждый из нас утром находил в чате подборку украденных из телеграм-каналов мемов, который другой оставил ему с вечера. Хоть такая переписка и казалась тенью наших старых чатов, я радовался даже ей.

Если я ездил на метро, то на обратном пути уже не оставалось времени на обед, зато его хватало, чтобы побродить по запущенным улицам в окрестностях Старого Невского, на которых под воздействием сильного ветра образовывались пыльные холмы, а на недосягаемых для солнца лужайках бурели останки снега. На проходной меня встречала Кристина и протягивала мне пропуск, который она некоторое время назад использовала якобы для выхода и который я использовал для якобы возвращения с подставного обеда. Из-за этих нехитрых махинаций система наблюдения за работой карточных пропусков не фиксировала в моем обеденном графике ничего необычного.

Когда я в пятый раз не распознал черты лица, которые хотя бы чем-то напоминали Ванины в очередном ресторане, где почти все гости сидели за сверхдлинным деревянным столом, словно на какой-то геометрически неправильной иллюстрации легенд Артуровского цикла, я испытал не ожидаемое чувство отчаяния, а восторг от собственной самонадеянной глупости. Вероятность повстречать Ваню вот так оказалась факториально меньше вероятности найти бриллианты в одном из двенадцати стульев, и помню, что я, рассеянный, возвращаясь обратно к станции метро, попал под вихрь пыли, не заметив трактора, расчищавшего бульвар, и рассмеялся, подумав о том, какой же чушью я занят в обласканный теплым солнцем весенний день в готовящемся к спортивному торжеству городе. В городском порту уже прозвучал звонкий удар в рынду главы комитета по транспорту, ознаменовавший начало круизного сезона, уже почти запели в Петергофе фонтаны, уже ребята требовали определиться, поеду или нет я на майские на турбазу на Сиговом мысе, а я все носился по деловым обедам, как детектив из плохого нуара, в поисках пропавшего начальника.

Когда я потом рассказывал Владе, что, потратив неделю на поиски Вани, я случайно увидел его выходящим из кинотеатра "Аврора" в пятницу вечером, куда я опаздывал на "Апокалипсис Сегодня", она развела руками и голосом героини мистического триллера прошептала: "Ну вот, а ты что думал? Это ты его притянул энергией своего намерения".  

Чем бы я его ни притянул в тот вечер, упустить его было еще легче. На крыльце кинотеатра он начал застегивать на все пуговицы длинное черное пальто и заматывать клетчатый шарф, из-за чего в темноте могло показаться, что его рыжая голова левитирует в воздухе.

- Игорь. Какими судьбами? - выпалил он и предложил крепкое рукопожатие, словно мы были давно не видевшимися друзьями.

- А ты?

- Да мы вот в кино с женой ходили, - он представил мне очаровательную светловолосую девушку с таким же шарфом, которая улыбнулась в ответ и тут же уставилась в телефон.

- Слушай, раз встретились, найдется минутка? - сразу же сказал я.

- Да мы вообще уходить уже собирались...

- Там просто мои олухи собираются продажу сорвать, - без лишних намёков и предварительной подготовки сказал я.

- Какую продажу? - Ваня не нахмурился, никак не изменился в лице, но голос его стал заметно ниже.

- Нашу продажу. В смысле, продажу нашей фирмы твоему новому работодателю.

- Зай, подожди в кино, если мерзнешь, а?..

Вечерело; сквозь ущелье каменной арки во двор- колодец вторгался гул Невского проспекта, мешался с чириканьем впечатлившейся фильмом толпы, гамом сотрудников кафе и ресторанов, которые распаковывали во внутреннем дворе коробки или выбрасывали мусор. Ваня поманил меня поближе к фасаду дома и достал сигарету. Я решил не дать ему опомниться.

- Я не знаю, кому в голову пришла идея назначить Волкова главным по формированию задолженности компании, но он не справляется. Надо же было всё тихо делать, без шумихи. А наши олухи из отдела документы успели собрать, фактуру, и что-то уже слили.  

- Писали же только про...

- Проблемы со сдачей одного объекта перед чемпионатом, ага, - я быстро перехватил его мысль. - Но это же зондирование почвы просто. Они там насобирали больше, но им не хватает с моей стороны документов, чтобы рассылку делать. Они, правда, уже не в Телеграм целятся, а в "Коммерсант", "Ведомости".

- А ты что?

- А что я? - переспросил я, не в силах сдержать улыбку. - Оно мне надо? Я вот не понимаю. Не думаю, что решение о покупке нашей фирмы можно изменить публикациями даже в "Комсомольской правде". Заказчик - гигант, и раз решил, то добьётся. А вот затянуть процесс... Ну, наверное, можно? Одно дело - просто купить, другое дело - банкротить... Думаю, Волкову поручили подготовить первое. С другой стороны, неужели Волкову ставили ограничения по срокам какие-то?

- А ты что можешь? - с любопытством в голосе спросил он.

Пытаясь спрятаться от его пристального взгляда, я заметил, что он стоит с незажженной сигаретой.

- Я думаю, я могу уговорить ребят уволиться без шума, - соврал я.

- А сам?

- А сам я бы хотел работать там же, где ты сейчас работаешь.

- Я этого устроить не могу.

- Я знаю. Но ты можешь попросить того, кто тебе всё это поручил, пригласить меня на собеседование. После майских, например, - прикинул я.

- Я подумаю.

- Напиши мне вот по этому адресу, как надумаешь, - я показал ему адрес в заметке телефона; он быстро скопировал его и, не попрощавшись, ушел, но развернулся на полпути, забыв, что жена ждёт его в кинотеатре.

Часть 2

На следующий день я оставил ключи от квартиры Владе, которая в таких случаях обычно присматривала за попугаями, и в дороге пересказывал случившееся ребятам в первой из машин, летевших ранним утром на запад по Приморскому шоссе; через облепленное солнечным светом заднее стекло проступали взбитые, как сливки, дрожавшие над буйным заливом облака.  

- Заказчик поставил цель: купить нашу компанию. О мотивах потом. Для достижения цели надо решить три задачи. Задача первая: сформировать у нас нехитрыми, но неожиданными и, главное, законными действиями задолженность. Задача вторая: завладеть нашими производственными активами. Задача третья: получить весь наш портфель контрактов.

- А почему просто не посадить ваших собственников и не поставить условия? Хотите на свободу - отписывайте компанию? Евтушенкова же арестовали, и он "Башнефть" сразу уступил.

- А у нас нет собственника. У нас акционеры, и реестр Люксембургский.

- Блядь, - Вася был за рулем, и поэтому его закатывание глаз казалось опасным. - Почему всегда в таких историях то Люксембург, то Лихтенштейн какой-нибудь со слепым трастом, то Кипр? Чего им в России-то не регистрируется?

- Ну вот как раз затем, чтобы нельзя было через московского нотариуса вот так просто переоформить компанию под давлением сотрудников всяких правоохранительных органов, - улыбнулся я.

На Приморском шоссе мы остановились на парковке у большого двухэтажного здания из необработанной лиственницы, с заднего двора которого открывался вид на мутно-лазурный Финский залив с серой песчаной косой берега справа и призрачными очертаниями Кронштадта вдали. Озорной ветер успел за утро опрокинуть неустойчивую башню из накрытых тканью шезлонгов, которые зачем-то уже вытащили из хозяйственной пристройки. Толпа людей перед самим рестораном напоминала какую-то ярмарку; ребятня повизгивала от восторга у вольеров в контактном зоопарке и умоляла родителей позволить им покормить ослика; мужчины у трех прудов во дворе спорили о том, кормят ли рыбой из этих прудов гостей в ресторане или нет; за булочками с заварным кремом в киоск- кофейню тянулась веселая очередь.

- Неправильно у вас там как-то всё, - заметил Толя.

- Как есть, - я пожал плечами и продолжил рассказ, чтобы скоротать время в очереди. - Вернемся к нашим баранам. Точнее, овцам и волкам. Заказчик поручил все эти задачи кому-то, а этот кто-то решил работать через Волкова, я полагаю.

- А кто этот Волков такой? - растерянно спросила Лиза.

- Глава управления. Достаточно высоко сидит, чтобы влиять на процессы, но недостаточно высоко, чтобы привлекать внимание. Он через Ваню организовал предконтрактную экспертизу. Контракт подписали и принялись работать по нему. Потом в один день заказчик перестал нам платить.  

Захватив кофе с булочками, мы спустились на пляж, где соорудили стол из какого-то огромного камня. Ноги обрадовались ощущению, когда кроссовки в первый раз за сезон стали тонуть в песке.

- Собственники в панике, пытаются выйти на заказчика. Пока суть да дело, нас уже закидали исками субподрядчики, а налоговая потребовала оплатить гигантский НДС, который был начислен в некоторой мере искусственно. Вот и сформировалась задолженность. Первая задача решена.

- А почему ваши собственники не заняли у кого-нибудь деньги, чтобы ее погасить? - спросил Вася.

- Так с радостью заняли бы, просто никто не давал. Ни банк, в котором мы обслуживались, ни другие банки.

- Окей. А дальше?

- Дальше мы якобы, чтобы спасти технику, оборудование и прочие производственные активы от ареста, вывозим их и быстро переоформляем. И вот мы уже проделали для Заказчика половину работы: выделили производственные активы из остального имущества... Наконец, за нашей спиной Заказчик начал оформлять с нашими подрядчиками и субподрядчиками трехсторонние соглашения о смене сторон в контракте, где не хватало только согласия нашей компании, - закончил я.

- И что потом? - испуганно спросила Лиза.

- Сейчас Заказчик должен уломать наших собственников, я в этом уверен. Чтобы выпутаться из этой истории, деньги нужны немаленькие, а никто не будет давать в долг компании, которая вступила в публичный юридический конфликт со своим главным Заказчиком. В итоге Заказчик создаст структуру, которая будет похожа на нашу компанию, как отражение в зеркале, только с чистым балансом, без шлейфа старых долгов перед субподрядчиками и налоговой, без прочих скелетов в шкафу, рисков разворотов сделок и всяких неожиданностей.

- И ты планируешь туда перейти на работу? - с плохо скрываемым отвращением в голосе спросил Толя.

- Надеюсь, - я сказал это с каким-то свободным выдохом человека, который сделал всё, что мог. - Если пройду собеседование, то работать я, наверное, буду на той же позиции и заниматься теми же задачами, что самое смешное.

- Боже, - покачала головой Лиза, которая смотрела, как чайки с визгом кружились над берегом, - как хорошо, что я работаю логопедом.

Дорога до места назначения еще два часа бежала по узкой трассе, подпертой заливом с одной и густыми дачными поселками с другой стороны, затем повернула на север после невысокого бело-красно-белого маяка и повела нас через густой и еще голый лес. Пока машина набирала ход, я представлял, как страшно, наверное, лететь по этой дороге без фонарей ночью, когда зона видимости ограничена светом твоих фар, а с обеих сторон тебя обступает непроглядная лесная чаща.

***

В октябре стали короче перекуры на холодных переменах, появились очереди в гардероб, а занятия по физподготовке, на которых в сентябре мы в основном бегали по скользким от утренней росы и не совсем протоптанным тропинкам в местном парке культуры и отдыха, перенесли в спортивный зал соседнего корпуса. Солнце скрывалось за крышами домов уже в шестом часу, но еще долго гудел оранжевый отблеск его колокола на западной части горизонта.

В университете среди преподавателей часто можно было услышать обсуждения неожиданной отставки мэра Москвы, в которую многие даже отказывались верить, называя это то постановкой, то спектаклем, то какой-то договоренностью. Сдавая по просьбе торопившейся куда-то старосты журнал в деканат, я услышал, как секретарь говорила кому-то, что московского мэра убрали из-за пожаров. Фамилии возможных сменщиков господина Лужкова, которые звучали в новостях, были незнакомыми и странными, а некоторые ребята гадали, означала ли такая отставка то, что и нашего губернатора-долгожителя, руководившего регионом еще со времен Бориса Ельцина, тоже могут наконец-то отправить на давно заслуженный отдых.

Из-за наличия собственной квартиры-студии мы с Сережей немного успокоились и перестали в шутку хватать друг друга за член у писсуаров на переменах в туалете, прижимать друг друга к стенке в коридорах или тереться коленками под столом на обеде - словом, вести себя так, словно мы переживали второй пубертат. Он все так же не упускал возможности оставить на моих губах горький табачный поцелуй утром, бросив пытливый взгляд в боковые зеркала и зеркало заднего вида, а я любил расстегнуть ему ремень на джинсах на светофоре по пути в универ, но я думаю, что мы оба были рады, что больше не обжимаемся на берегу реки в парке, или в здании заброшенного санатория, или на заднем ряду в кинотеатре, или ночью в его машине. Мы больше не занимались сексом каждый день, как летом, зато могли проводить целую ночь с пятницы на субботу вместе почти каждую неделю.

У этих более внятных или рутинных очертаний нашего совместного времяпрепровождения и быта были и оборотные стороны. Мы перестали скучать, тосковать и не вели себя так, словно не могли насытиться друг другом, потому что видели друг друга пять раз в неделю в университете, куда ходили не совсем по доброй воле, и через какое-то время то, что еще в начале лета казалось мне пустыми грезами, стало восприниматься повседневностью, обыденностью. Мы стали спорить из-за всяких мелочей, например, когда я не спускался вовремя к нему в машину утром, задерживаясь минут на десять или пятнадцать, из-за чего мы потом пробирались сквозь гораздо более густые полосы дороги, увязая по пути во всех заторах и светофорах. Мы стали считать деньги и спорить в сообщениях о том, расходы на какой бензин и на какие продукты допускать до взаимных зачетов, а не о том, кто кому устроит взбучку и кто кого заставит шептать свое имя ночью. На выходных Сережа стал более капризным и чаще предлагал остаться дома и весь день играть в нового Assassin`s Creed, Super Street Fighter или Mass Effect, а не тащиться в центр города в кинотеатр.

Еще меньше ему стали нравиться и попойки его группы, на которые он возил меня всю весну и начало лета; за всю осень мы появлялись там так редко, что, когда мы приехали на самое крупное сборище сезона, посвященное, как водится, Хэллоуину, разодетые, многие ребята подавали ему руку с удивлением. Серёжа попытался нарядиться Шерлоком Холмсом, потому что в тот год вышел новый английский сериал про детектива; он, правда, всё равно взял за стандарт Ливанова, но от его образа самым узнаваемым аксессуаром у Серёжи была, пожалуй, только трубка. Я напялил бежевые брюки, ковбойскую шляпу и прицепил к поясу пластиковый хлыст Индианы Джонса, но коричневой кожаной куртки не нашел, а взял Сережину черную.

В те годы в бар перед клубом мы ходили, чтобы как следует выпить и не тратить деньги на напитки в самом клубе, где разница в стоимости могла порой быть кратной. В честь Halloween-вечеринки многие заведения объявляли бесплатный вход для гостей в костюмах и вообще ослабляли отбор на входе, что на практике означало редкую возможность попасть в клуб большой шумной студенческой компанией, которую в другие дни в таком составе и в таком состоянии не пропустил бы никакой фейс-контроль.

Я хорошо помню, что было в баре: мы разделились на команды, играли в кикер и дартс с условием, что проигравшая команда выпивает целый сет шотов, которые ставили на барную стойку как некий трофей, а не позорный обременительный приз проигравшей команды. Из-за того, что делились мы по жребию, я угодил в одну команду с Петей, у которого еще не совсем восстановилось плечо после перелома, и выступали мы неважно. Поэтому я не очень хорошо помню, как на смену темным древесным оттенкам барной стойки и мутному отсвечиванию электрических ламп в разноцветных бутылках, которыми была заставлена барная стенка, пришли разрезающие темноту лазерные лучи и звук такой силы, что от вибрации дрожали ноги. Не помню, как я потерял шляпу и как на смену запаху гриль-чиз бутербродов и клаб-сэндвичей, самых популярных закусок, пришел противный запах чужого пота в толпе такой густой, что она походила на давку, где человек, настолько перепивший, как я, не смог бы упасть, даже если захотел.

Часть 3 (последняя)

Следующей отчётливой вспышкой в памяти можно считать изображение пролетающей за окном улицы, которую будто бы печатали на барахлящем струйном принтере, а потом я вроде бы поскользнулся на ковре из листьев, опавших со старого могучего тополя, и в какой-то момент почувствовал себя очень спокойно и очень вдохновленно, потому что моему взору открылся вид на дом с погасшими окнами и на черное небо с очень непривычного угла, а потом появился Сережа и его рука, которая больно потянула меня вверх, и помню, что он вроде бы затыкал мне рот на лестничных пролетах, по которым я, конечно, не в силах был самостоятельно подняться.

Проснулся я с открытым на проветривание окном, сползшим по пояс одеялом и замороженными, как казалось, ключицами из-за холодного ветра, хозяйствующего в комнате. Сережи нигде не было, и при попытке вылезти из кровати, чтобы найти телефон, я чуть не потерял равновесие из-за того, как сильно у меня закружилась голова. Телефон, ключи и кошелек лежали на полу, как будто крошки из сказки, которые я рассыпал по пути к кровати.

Серёжа объявился довольно скоро с хрустящим полиэтиленовым пакетом из магазина, где были какие-то продукты на завтрак.

- Игорь, это просто пиздец, - медленно и небрежно сказал он, не поздоровавшись. - Ты так наебенился, что стал ко мне лезть, блядь, при всех.

- Правда? - засмеялся я.

- Кривда, блядь! Мне пришлось бегать, сука, по всему танцполу от тебя, а ты, как долбоеб, подходил к незнакомым людям и спрашивал, не видели ли они твоего Серегу.

- Довольно безобидный вопрос вроде бы? - попытался отшутиться я.

- Сука! Игорь! Да туда вчера кого только не пускали! Как тебе вообще ебучку не разбили, это чудо! В какой-то момент хотели, и мне пришлось тебя выводить и...

- Кто хотел?

- А я ебу, кто это и где ты их вообще подцепил? И на улице ты едва на ногах стоял, и охранника пытался этим хлыстом своим ебучим зацепить, и в такси целоваться лез... Это просто пиздец! Мне пришлось везти тебя домой и исчезнуть с вечеринки, а потом придумывать объяснение!

- Бедняга. Да как ты справился вообще?

- Эм?!

- Если бы ты так нахуярился, то я бы тоже всё бросил, чтобы тебе помочь. Как тогда, когда я тебя домой привез зимой, помнишь?

- Это вообще не то! Не надо сравнивать, ладно?

- Почему? Хочу и сравниваю.

- Ну и сравнивай.

- Ну и буду.

Сережа по привычке толкнул дверь, чтобы поскорее выйти, потом толкнул еще сильнее, потом навалился всем весом, а потом выругался, вспомнив, что моя дверь открывается вовнутрь. Из-за его припадочного энтузиазма при попытке открыть дверь я беззвучно смеялся, содрогаясь от чувства головокружения и головной боли. Когда он ушел, мне стало как будто лучше, потому что, во-первых, я здорово разозлился из-за его тона, а, во-вторых, потому что мне не очень хотелось, чтобы он меня в таком состоянии видел.

После того, как я справился с самыми тревожными последствиями вчерашнего пьянства, я зашел во ВКонтакте, где по какой-то карусели записей и комментариев понял, что вчера на вечеринке произошла какая-то драка, но, по-видимому, без моего участия, из-за которой моё поведение, каким бы эпатажным оно не казалось Сереже, могло пройти мимо чужих глаз и ушей и не оставить такого живописного следа в коллективной памяти, как массовый мордобой.

О том, что он ушел, я не думал, потому что проспал почти целый день, а родителям написал, что заболел и не смогу приехать в гости. Утром в понедельник Сережа за мной не приехал, и я вместе с другими пассажирами нечестно ловил маршрутку на парковке перед пешеходным переходом за несколько сот метров до остановки, из- за чего те, кто садились на остановке, могли рассчитывать только на поездку стоя. На первую половину семинара я, конечно же, опоздал и явился прямиком на тест, с досадой заметив машину Сережи на парковке перед университетом.

Чтобы не попасться ему на глаза, я вел себя несвойственным мне образом и торчал на переменах в аудиториях, не ходил ни к кофейному автомату, ни на обед и даже предусмотрительно забрал свою куртку из гардероба на одну лекцию раньше, чтобы вдруг не встретиться с Сережей в очереди. Но мы не встретились ни в тот день, ни на следующий. Свое внутреннее состояние в то время я запомнил хорошо: я не мог по-настоящему ни на чем концентрироваться и ни о чем серьезно думать, кроме него, пытался понять, что его задело и почему он так резко ушел, но не позволял себе даже мысли о том, чтобы ему написать и спросить, что не так. И, несмотря на это, вел я себя так, как будто мы на соревновании, где победит тот, кто продемонстрирует, что ему больше похуй. Я два дня просыпался за час сорок до выхода, успевал сделать зарядку и позавтракать, прийти на остановку до того, как там образуются очереди, и приехать на занятия до того, как на парковке вообще появятся машины.

В четверг его голова появилась в дверном проеме минут за пять до начала второй лекции, и мы встретились взглядами, но больше я его в тот день не видел. Он каким-то образом выследил меня в пятницу в столовой на пятиминутном перерыве во время третьей лекции, где я был в компании яблочного сока и какого-то рассыпавшегося мимо рта кекса, и уселся напротив меня.

- Мне вот интересно, а если я к тебе не подойду, то ты так и продолжишь в молчанку играть?

- Да вроде бы это ты играть начал? Ты же ушел тогда, не попрощавшись, и чуть не сломал мне дверь.

- Потому что ты был пьяный и с тобой невозможно было нормально разговаривать.

- Да я вроде бы протрезвел за пять дней- то? - стараясь спрятать улыбку за пластиковым стаканчиком, прошептал я.

- Я надеюсь, - буркнул Сережа.

Подумав, что он не хочет разговаривать, я встал из-за стола и пошел к выходу. Он схватил меня за руку так резко, что на нас стала коситься буфетчица.

- Стой! Куда пошел?

- У меня еще лекция.

- Тебя домой отвезти потом?

- А ты хочешь?

- Я тебя первый спросил.

- А я переспросил.

- Блядь, какой же ты тяжелый иногда, - выдохнул он; тяжелый топот вынес его из столовой.

Ночью Сережа приехал, прямо как летом, но уже в другом настроении. Он сел на диван максимально близко ко мне и стал смотреть в глаза так пристально, что мне пришлось отвернуться. Вместо какого-то обсуждения он просто меня обнял и притянул к себе. Ему доставляло особое удовольствие видеть, как я реагирую на нашу близость, на его запах, как у меня встал хуй просто от его прикосновений.

- Я же вижу, что хочешь, - сказал он.

- И что? Я тебя всегда хочу.

- Чего ломаешься тогда?

- Потому что мы не просто трахаемся. Раз. И потому что я жопу не чистил. Два.

- Блядь, а ты романтик, я смотрю.

- Ага, - я вскочил с дивана и принялся наворачивать шаги по крохотному пространству от кухонного гарнитура до дивана. - Блядь, Сережа, это вот тебе так легко пиздануть что-то и уйти, а мне не легко потом. Я уснуть не могу и есть забываю. А тебе писать не могу, потому что это ты ушёл, и, значит, тебе и возвращаться.

- Ну вот, я вернулся.

- Ну заебись.

- Хочешь, опять уйду?

- А сам хочешь?

- Я тебя первый спросил.

У меня от раздражения и озлобленности закружилась голова, как при похмелье.

- Серега, я, короче, не понял просто твоих выкрутасов. Как мы вместе должны быть, если мы даже на какой-то ебучей пьянке по случаю ебучего праздника не можем друг друга поддержать? Вот если бы ты нахуярился, я бы спокойно тебя увез домой.

- Да дело не в том, что ты нахуярился, а в том, что ты стал себя вести так, как мы договаривались, что вести себя не будем. Ты если задумаешь вдруг на людях признаваться в чувствах ко мне, то ты меня, пожалуйста, поставь в известность.

Тут всю мою озлобленность как рукой сняло.

- Я не помню, чтобы я кому-то признавался в чувствах к тебе в ту ночь.

- Не удивительно, в общем-то, - засмеялся Сережа. - Я просто тебя просил никому про нас не рассказывать - тогда, когда мы от Сашки вернулись и на набережной гуляли, помнишь?

- Я не хотел. Прости, если я в ту ночь наболтал лишнего, - я вдруг понял, что плачу, но плачу странно, без напряжения в голосе.

- Бля... Игорь, чего ревешь-то? - он снова уволок меня на диван. - Ничего прям такого-такого ты не успел рассказать. На тебя вообще всем в итоге оказалось похуй, потому что Леше нос расквасили, и там потом драку устроили почти в жанре стенка на стенку на парковке. Да иди ты сюда. Мне тоже не стоило вот так уходить, наверное, ничего не объяснив. Игорь, ты можешь не реветь, пожалуйста? У тебя слезы суперсоленые...  

Разумеется, эти новые детали и новые ссоры составляли не самую значительную часть наших отношений, однако на расстоянии стольких лет лучше видишь изменения, а не то, что оставалось постоянным. Постоянной же оставалась моя физиологическая реакция на его прикосновения, на его мятно-лимонный запах, накатывающий, как волна, и на его голос у меня над ухом, когда он бесшумно подкрадывался ко мне из-за спины, пока я сидел за компьютером, и начинал шептать что-нибудь неприличное, оформив захват моих рук. Никуда не делся шум старой третьей PlayStation, окутывающий меня, когда я проваливался в сон, и приглушенный свет экрана телевизора, пробивающийся из-за Сережиной сгорбленной спины. Запах бассейной хлорки и соснового освежителя воздуха в его машине, куда мы бежали наперегонки в субботу после бассейна в ноябре по первым хрустящим ледяным лужам. Беззвучное подрагивание телефона у меня в кармане во время лекций, когда он присылал какие-нибудь похабные сообщения.

Наверное, примерно тогда, поздней осенью, я перестал воспринимать происходящее как какое-то озорное приключение, в которое я впутался с очаровательным попутчиком, а стал относиться к этому как к свершившемуся уже выбору, который будет определять мою дальнейшую жизнь. Правда, о дальнейшей жизни я думал не как о каких-то целях, которые мне надо будет достичь; главным планом на будущее я видел сохранение настоящего, в котором меня не просто все устраивало, а в котором было больше, чем в начале лета я мог желать в самых смелых своих мечтах. Видимо, из-за этого, из-за того, что у меня будто бы было всё, что мне нужно, я не думал о проблемах, которые выходили за пределы моих с Сережей отношений. Сокрытие его от семьи казалось не обманом, а единственной возможной стратегией, которая бы не добавляла новых проблем; о других таких людях и о том, как они ведут свою жизнь, я вообще не думал. Правда, на будущее у всех были свои планы, и у Сережи тоже.

страницы [1] [2] [3]