Нищий и принц. Часть 1

Форсу — страна меча, магии и табуированных наслаждений.

От холодных северных лесов варваров до теплых южных океанских просторов, на обширных территориях срединного континента раскинулась величественная империя. Благословленная верховной богиней, священная Валенсия — земля матриархата. Под бдительным покровительством белокрылой Илассы она была самым могущественным государством на планете — сильным и неприступным.

Бесчисленные отряды воинственных амазонок маршировали по прекрасным дорогам. Они считались непобедимыми и способными внушить страх любой армии, так как никогда не знали поражений. Неприступные крепости надежно охраняли границы. Одно их присутствие могло отпугнуть соседей от попыток проверить их на прочность. Однако желание сделать это давно пропало. Окружающие сателлитные страны были полностью подчинены. Местные правители привыкли дрожать от страха за свои троны и с почтением внимать каждому слову посланниц Валенсии.

Но империя была сильна не только грубой силой. Магия — вот что делало ее поистине великой. Самые могущественные маги и магессы мира жили именно здесь. В своих башнях и лабораториях они постигали самые тонкие секреты волшебства и надежно защищали население от всех опасностей, связанных с колдовством.

Каролина — крупнейший город и столица империи, с населением почти в миллион человек, могла поразить даже самого требовательного путешественника. Остроугольные белые шпили пронзали небо над городом. Широкие, прямые как стрела, центральные улицы были щедро выложены мрамором. Прекрасные парки и сады, созданные искусными эльфийскими мастерами, удивляли своей красотой и дарили прохладу в жаркие дни. В богатых районах возвышались многочисленные виллы и дворцы аристократии.

Над всем этим возвышалась «Верховная башня», обитель совета высших чародеев империи. Доминируя над столицей и превосходя высотой даже шпили императорского дворца, она ясно давала понять — кто истинный правитель страны.

Сейчас роскошный и величественный город погружен в ночь. На площадях и центральных улицах горит магическое освещение в кованых железных фонарях. На затихших мостовых почти не встретишь прохожих. Лишь редкие патрули городских стражниц с волшебными фонарями, чеканя шаг по брусчатке, охраняют покой уснувшей столицы. Работают еще некоторые круглосуточные трактиры и рестораны. Некоторые «дома наслаждений» также продолжают принимать опоздавших клиентов. В храмах верховной богини Илассы продолжаются «ночные службы».

Впрочем, в эту ночь не спал еще кто-то.

В районе, расположенном почти на самой окраине Каролины, на Канатной улице, стоял простой непримечательный дом. Он ничем не выделялся среди других. Надо сказать, что этот район совсем не был «величественным и великолепным», и уж точно не туда привели бы требовательного путешественника. На самом деле, «Плотницкие кварталы», вдоль которых протянулась Канатная улица, считались самыми бедными районами города. Но «Бедность не значит грязь!» — как любили говорить местные жители. И несмотря на то, что здесь жили небогатые люди, на улицах было чисто, стены аккуратно покрашены, и пахло многочисленными цветниками, выращиваемыми на окнах.

В простом, порядком обветшавшем трехэтажном доме под номером восемь, на третьем этаже, жил один мальчишка по имени Анрело. Близкие называли его просто Анри, а окружающие — самым красивым юношей во всех окраинных кварталах. И кто-то обязательно добавлял — «А может, и всей столицы!» Сам же он считал себя самым обычным 18-летним парнем. По поводу своей красоты мой будущий лучший (и долгое время единственный) друг однажды сказал мне: «В этом мире комплименты женщин стоят дешево. Мне кажется, они говорят это всем мужчинам, которых встречают. По мне, я бы уже давно сделал официальной формой вежливого обращения женщины к любому мужчине, независимо от возраста и положения, — Эй красавчик!»

Но справедливости ради, Верховная богиня, пожалуй, и вправду не обделила его внешностью: идеально сложенная фигура, большие синие глаза, неуверенно взирающие на мир, прекрасное лицо с правильными чертами и золотистые волнистые волосы, которые он недавно отпустил до плеч. В общем, глядя на эту будто ожившую скульптуру юного полубога, окружающие женщины вздыхали:

— Он-то устроится! Найдет себе не бедную жену, и не одну, пожалуй.

А ирония судьбы заключалась в том, что именно его внешность стала отчасти причиной многих его несчастий. Но обо всем по порядку:

Лежа на узкой кровати в маленькой, бедно обставленной комнате, он никак не мог уснуть. Сложив руки за голову и глядя сквозь узкое окно на ночное небо, он думал. Слишком много мыслей в голове, слишком много стресса за последние дни. Порой вообще возникало ощущение, что за ним кто-то следит. Паранойя, конечно, но неприятно. Ему даже все больше казалось, что внутри него нарастает комок нервов, готовый в любой момент прорваться.

И в данный момент самый красивый юноша Канатной улицы проклинал судьбу за то, что ему не повезло родиться мальчиком:

«Вот если подумать, — размышлял он, — какой у меня был шанс родиться мужчиной? Один к пяти? Нет, это раньше. Сейчас уже один к семи. Как там это слово на «и»?... А! «Инфляция богини». Но в любом случае шанс — пятнадцать процентов. И угораздило!

Однажды помню, я высказал маме сожаление, что не родился девочкой. Тогда она хитро посмотрела на меня и спросила — не предпочитаю ли я мальчиков? Ну вот еще! Причем здесь это? Если ты женщина — кто ж тебя заставит с мужчинами спать? Это если ты парень и по парням, тебе живо «листики» поставят. А так... Да будь хоть чистой лесбой, и слова никто не скажет! Я бы и был. Никаких ограничений. В тебе энергия Богини, молодость чуть ли не до восьмидесяти, сила, скорость и идеальное здоровье. И прожить можешь, как бы не вдвое дольше. А главное — секс! Вся жизнь в удовольствиях, в том числе и в извращенных. И доставлять тебе их будут парии. Женщин, кстати, среди них тоже немало. Девочки в школе в последнее время вообще в полный отрыв ушли. Только и бегают на переменах к ним. Но вот в мужья им подавай нецелованных мальчиков. Ну какой в этом смысл? В чем скажите разница между девственником и не девственником? У нас же плевы девственной нет. Забавно было бы, если бы все-таки была... Ха-ха.»

Вспомнив про школу, Анри с досадой скривился:

«Кстати о ней. Туда хоть вообще теперь не ходи. Год назад девчонки в классе прошли ритуал посвящения Богине. С тех пор как с цепи сорвались. От них буквально проходу нет. Нормально разговаривать со мной уже не могут. В каждой фразе намеки и предложения... всякого. Нет, я не против секса с ними, но... Всегда это «но». Во-первых, ему пожалуй и правда лучше оставаться «нецелованным». Конечно, то что мужчина должен до свадьбы быть непорочным, это больше заскоки аристократок. У простого народа и нравы попроще. Но и там это считается хорошим тоном. Так что мать ласково, но твердо, потребовала блюсти нравственность.»

Вздохнув, Анрело бросил взгляд на перегородку, за которой тихо посапывая уже давно спала мама:

«Но её можно понять. Мы бедны. Три года назад к нам пришли из школы Ровены. И предложили ей выкупить меня. Таких больших денег мама и в руках наверно никогда не держала. «Только через мой труп! — Тогда воскликнула она. — Я знаю кого вы выпускаете из неё». С тех пор она работает швеёй, буквально на износ, и хоть с трудом, но смогла оплатить мне нормальную, частную школу. В конце концов она заслуживает ответной благодарности. Я у неё единственная надежда. Будучи девственным, шансы на хороший брак для меня существенно повышаются. Ну нельзя же винить её за то, что она хочет вырваться из нищеты?»

Приходилось всеми силами избегать девушек. И что самое плохое — приходилось делать это не только из-за мамы. И это было во-вторых. После ритуала в храме Илассы девчонки начали его пугать.

«Ну были же девочки как девочки, — продолжал думать он, — милые, добрые. А стали? Ну зачем, скажите на милость, быть такими властными, похотливыми, стремящимися доминировать над тобой и подчинить? Ведь бывает же и по-другому. Вот на Земле, к примеру.»

Лишь вспомнил он о Земле, как на лице у Анри расцвела мечтательная улыбка:

«Земля! Мир самолётов, небоскрёбов, космических кораблей, автомобилей и компьютеров. Но главное — мир рок-н-ролла и свободы. Мир других мужчин и ДРУГИХ женщин. Место, где люди едут в закат на «Харли Дэвисоне» с красоткой за спиной по прямому как стрела хайвею. И кстати, никакой секс не запрещён. Делай что хочешь, свободу не потеряешь.»

Несколько лет назад, едва узнав об этой планете, Анрело влюбился в неё всей душой. В его представлении этот мир был просто землёй обетованной. Пожалуй, он представлял его слишком идеализированно, но так хотелось верить, что где-то есть рай. Место, где все свободны, равны, счастливы, и запретные удовольствия — не запретные.

Вспомнив о них, Анри чуть смущённо покосился на щель между стеной и тумбочкой. Там он устроил свой тайник.

Где-то с полгода назад одна из его одноклассниц — Эмма, подошла к нему после уроков. Хитро прищурившись, она вручила ему стопку разноцветных брошюрок. Со словами: «Ты посмотри их. Может что и заинтересует». Это оказались порнографические комиксы. Каждая из пяти книжек в мягкой обложке имела свой цвет: зелёный, оранжевый, розовый, голубой и синий. И каждая из них была посвящена одному из запретных удовольствий.

Покраснев до самых корней волос, он сначала хотел выбросить их в мусорное ведро, но передумал. Вместо этого, он тайно принес их домой и с волнением принялся читать.

Сюжет комиксов был прост и незатейлив. Яркие и детально прорисованные иллюстрации рассказывали историю хозяйки и её пария. Хозяйка была доброй, любящей и заботливой, но строгой. Парий был преданным, старательным и обожал свою госпожу. Вместе они стремились заработать как можно больше листиков для его ошейника.

Признаться, это было... волнующе. Со стыдом Анрело обнаружил, что его сексуальные фантазии стали более разнообразными. Но, как известно, запретные удовольствия в этом мире считались запретными не зря.

«Нет, нет. — покачал головой паренёк. — Всё это, конечно, интересно, но не такой ценой. Ошибёшься один раз — и прощай свобода навсегда. Пусть мои фантазии останутся фантазиями. В крайнем случае, их можно будет попытаться реализовать на Земле. И да, что бы кто ни говорил, я смогу накопить денег на портал туда. У меня есть один секрет, о котором никто не знает. Хе-хе».

На этой «коварной» мысли Анрело перевернулся на бок и накрылся одеялом. Скоро он уже погрузился в тревожный сон.

А теперь предоставим слово ему самому. Некоторое время назад я уговорил его написать воспоминания о наших приключениях. Когда после долгих уговоров я наконец получил их, я не знал, что с ними делать. Многое было опущено, о многом он просто не знал, а о ещё большем не счёл нужным писать. В итоге, после долгих мучений, я попытался придать его отрывочным записям хоть какую-то художественную ценность. Так что дальше большая часть повествования будет вестись от его лица, с моими комментариями и пояснениями по необходимости. Меньшая часть будет посвящена тем, кто также был причастен к нашей истории. Итак...

• • •

Утром меня разбудил нежный поцелуй в щёку.

— Просыпайся, солнышко! — прошептали мне прямо в ухо.

Ещё погружённый в мир снов, я попытался отвернуться к стене и снова заснуть. Но мне не дали. Чья-то рука бесцеремонно стянула с меня одеяло. Как же было тепло под ним! Я протестующе перевернулся на живот, пытаясь зарыться в подушку, но тут же получил звонкий шлепок по попе:

— Пора вставать, соня! — заявили безапелляционно.

— Ну, мам, зачем так рано? — зевая, я с трудом сел на кровати, щурясь от утреннего солнца, пробивающегося сквозь полуприкрытые ставни.

— Мне нужно сегодня уйти пораньше. — строго сказала мама. — И тебе тоже, не забыл?

— Да помню я, — пробурчал я недовольно. — Но зачем так рано?

— И вовсе не рано. Не выдумывай. Вставай!

— Встаю. Дай только... — зеваю во всю пасть — ну ещё хоть пару минуточек.

Она определённо перестраховщица. Мне сегодня нужно далеко идти, это верно. И днём ещё в школу успеть. Но будить меня на рассвете? Это уже перебор.

Ох уж эти её деревенские привычки. Моя мама — простая провинциальная красавица, которая когда-то отправилась в большой город за мечтой. Но у столицы было своё мнение. Сейчас она — обычная городская портниха, пытающаяся свести концы с концами. Но её привычка вставать с петухами так и не исчезла за годы в большом городе.

— Ладно, соня. Иди умывайся, — уже мягче сказала она, выходя из моей комнаты.

Впрочем, «моя комната» — понятие относительное. У нас с ней всего одна комната, разделённая тонкой фанерной перегородкой. Ещё есть крошечная кухня и санузел, где даже ванна не поместилась бы. Вот и всё, чем мы располагаем. Но я никогда не переживал о тесноте. Большинство вокруг жили не намного богаче. И мне тогда всё казалось нормальным. Главное, что есть где переночевать, а остальное не так важно.

Наконец продрав глаза, я, пытаясь прогнать остатки сна, заправил постель.

Осторожно ступая по холодному полу и ёжась от утренней свежести, я направился умываться. Проходя мимо кухни, пришлось сглотнуть слюну от аппетитных запахов. Это мама пекла свою «фирменную» выпечку.

Подойдя к умывальнику, я наклонился вперёд, уперев руки на края раковины. На зеркале, висевшем над ним, я ладонью протёр едва заметный слой пыли. Вгляделся в своё взлохмаченное отражение. Взлохмаченное отражение вгляделось в меня.

Что сказать? Парень как парень. Обычный, на мой взгляд. Кто-то говорит, что я красавчик. Комплименты всем приятны, но пока от них никакой выгоды. Я давно научился пропускать их мимо ушей, списывая на редкость мужчин в этом мире. Когда их в семь раз меньше, то и крокодил может показаться моделью. Но одна странность в моей внешности всё же смущала меня:

«Не так уж много тренируюсь. — размышлял я, озадаченно разглядывая проступающие рельефы мышц. — Откуда тогда всё это?»

Как и у всех наивных восемнадцатилетних юношей, у меня была мечта. Нет, не попасть в тот далёкий параллельный мир — это скорее сверхмечта. У меня была и другая. Смейтесь, но я мечтал стать бродячим артистом. Точнее, бродячим музыкантом. И немного бродячим танцором. И... Ну ладно, чёткого «бродячего» плана у меня не было, но дело в другом. Пару лет назад я начал тренироваться. В искусстве танца, акробатических трюках и ещё кое-чём. (Мой главный козырь, но о нём позже). И как ни удивительно, всё получалось. Причём невероятно быстро. Словно кто-то невидимый и могучий решил всеми силами волшебства помочь глупому мальчику в исполнении его глупой мечты. Мои движения очень скоро стали плавными, походка и жесты — осторожными и лёгкими. Но самое странное — как начало изменяться тело. Оно стало выглядеть как у заправского атлета. Не перекачанное, но хорошо развитое.

(Ой, да ладно, дружище. В мире волшебства и магии тебя удивила такая мелочь? А кто мне рассказывал, что, насмотревшись земных фильмов, три недели каждый день ходил в храм Илассы и молился, чтобы стать похожим на «святого Брэда Питта»? У нашей развращённой богини своё чувство юмора, знаешь ли. В особенности в отношении тебя.)

Открыв кран, я осторожно потрогал воду. Я догадывался, что польётся не амброзия с нектаром, но она была просто ледяной. Пришлось пофыркивая от холода лить на себя маленькими порциями.

Нам не хватало денег на горячую воду. Вообще в длинном списке того, на что нам не хватало денег, это был самый досадный пункт. Для её согрева приходилось кидать в воду специальные таблетки. Но они тоже стоили недёшево, так что мама использовала их только для стирки или во время «банного дня». А о том, как будет, когда мне наступит время бриться, даже думать не хотелось.

Наконец закончив, я пошёл завтракать на кухню.

Усевшись на табурет за столом напротив мамы, я пододвинул к себе тарелку. По правде говоря, там было негусто. Два тоста с маслом и один пирожок из тех, что недавно пеклись. Остальная выпечка, заботливо прикрытая полотенцем, лежала в корзинке на столешнице у плиты.

— Больше не успела, — извиняющимся тоном сказала мама. — Остальное папе.

На мой протестующий возглас она лишь примирительно взъерошила мне волосы:

— Ну не дуйся. Обещаю, вечером что-нибудь вкусное приготовлю. А чтобы весь день голодным не был... — с этими словами она вынула из кошелька несколько монет и протянула их мне. — Держи, поешь в школе хорошенько.

Я взял протянутые деньги. Слегка подкинув их на ладони, быстро пересчитал: три «вороны», «клюв» и «рога». Рога! Шестнадцать корон! Чуть ли не состояние для меня.

Тут наверно стоит внести пояснения. «Вороны», «клювы» и «рога» — это жаргонные названия «Короны», официальной валюты Валенсии. На самой мелкой монете, в одну корону, по замыслу, должен был быть отчеканен орёл, хищно расправивший свои крылья. Но что-то пошло не так, и гордая птица получилась похожей скорее на ощипанное недоразумение. Монета в три короны изображала в профиль грифона, отчего и получила название «клюв». А «рога» — это целая десятка. На ней были отчеканены два единорога, скрестившие под звездой свои длинные рога. Ещё ходила в обращении пятёрка с рисунком леопарда в момент охотничьего прыжка, называемая почему-то «падла», а также четвертак, полтинник и сотня. Четвертак, достоинством в двадцать пять корон, имел изображение горы фруктов и свисающих виноградных лоз. Прозвище он получил — «бушель». И тоже непонятно по какой причине. На полтиннике изображался замок, без прикрас прозванный «тюрячкой». А на монете в сто корон гордо красовался профиль самой императрицы Валенсии. И её уважительно называли «Империал». Но такая монета даже у мамы водилась крайне редко.

Теперь о ценах. Неплохо поесть в школьной столовой можно было и за пять корон. И обычно мама столько мне и давала. За семь-восемь можно было в ней от души шикануть, покупая вкуснейшие, но такие недешёвые десерты. А тут шестнадцать. На мой осторожный вопрос, с чего вдруг такая щедрость? Она лишь просто махнула рукой:

— Ты мне уже давно с шитьём помогаешь. Считай это твоей заработной платой, — сказала она с улыбкой. Но вмиг посерьёзнела:

— Миледи Киринова снова спрашивала о тебе.

— Мам, ну пожалуйста, не начинай снова! — взмолился я с ноткой отчаяния. Моё настроение резко упало. Такие разговоры мама заводила всё чаще, и это меня сильно раздражало. В последнее время они стали почти ежедневными.

— Тебе уже почти девятнадцать, — отрезала она. — Пора найти тебе подходящее место. У неё как раз есть две дочери.

— И что это имеет ко мне отношение? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Ты знаешь правила, солнышко, — ласково, но твёрдо ответила она. — Если я не подберу тебе жён, это сделают за нас. Хочешь оказаться мужем кого-то неизвестного? Нет, лучше уж я этим займусь. — Она посмотрела на меня с весёлым блеском в глазах и добавила: — Ну кому же достанется такая красота? Ты весь в меня!

Да, моя мама действительно была невероятно красива. Даже несмотря на то, что верховная богиня, наделив всех женщин этого мира своей энергией, даровала им вечную молодость и красоту. Высокая, с длинными золотистыми волосами, голубыми глазами, строгим, но правильным профилем и грудью четвёртого размера, она легко могла очаровать кого угодно. Неудивительно, что папа в своё время влюбился в неё без памяти.

— Никому я не достанусь, — проворчал я в ответ. — Мне никто не нужен.

— Конечно, нужен! — убеждённо воскликнула мама. — Всем мужчинам нужны женщины, и большинству женщин нужен мужчина. А кто будет заботиться о тебе, глупом?

«Я и сам могу о себе позаботиться! У меня есть способ заработать», — хотел я возразить, но вовремя остановился. Нет, не стоит раскрывать свой секрет, даже намеками. Никто о нём не знает, и пусть так и остаётся.

Вместо этого я лишь невнятно пробормотал, отвернувшись:

— Я справлюсь...

— Какая ерунда, — отмахнулась мама. — Мне уже поступали предложения о тебе. Есть среди них и весьма достойные. Я найду тебе хороших жён, которые будут о тебе заботиться и любить тебя.

— Как «любили» папу?! — не сдержался я, вспыхнув от гнева.

Красивое лицо мамы мгновенно погрустнело:

— Не будем об этом, — почти умоляюще добавила она.

— Прости, — тут же извинился я. — Пойду, наверное.

Вернувшись в свою комнату, я накинул на плечи потёртую школьную сумку и вернулся на кухню. Перекинув через руку корзинку с пирожками, я сунул деньги в карман и направился к выходу, но мама остановила меня:

— Подожди, — сказала она, вкладывая в корзинку свёрток, перевязанный бечёвкой. — Передай ему это. И скажи папе... что я люблю его.

— Хорошо, передам, — заверил я, направляясь к двери.

— И после этого сразу в школу! — крикнула мне вслед мама.

— Само собой! — ответил я уже за дверью.

Сбежав по полутёмной лестнице, я выскочил на улицу.

На улице стояло прохладное весеннее утро. Сапожница Лили открывала свою лавку напротив нашего дома. Две наши соседки развешивали выстиранное бельё, а Вялый Сэм медленно подметал мостовую неподалёку.

«Вялый Сэм» — это прозвище голема, приписанного к нашей улице. Он был сделан из обожжённой глины и являлся одним из самых дешёвых и распространённых типов магических слуг. Оживлённые магами стихийниками с помощью мелких и примитивных духов, они были основой экономики Валенсии. В империи насчитывались миллионы големов, которых использовали на тяжёлых и непопулярных работах, не требующих большого интеллекта. Големов также делали из дерева, камня, железа, а военные големы — из высокопрочной стали.

Мельком взглянув на неспешную работу Сэма, я побежал по улице. Настроение улучшилось, и мне захотелось петь. В голове сами собой возникли слова:

— Если долго, долго, долго по тропинке прыгать, можно, можно, можно до Земли дойти!

Вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот и впечатала в стену ближайшего дома.

— Ну что, допрыгался, козлик? — зловеще произнёс голос над головой, и в лицо мне уткнулся объёмный женский бюст.

— Элис, это не смешно, — попытался я вырваться, но её хватка была железной.

— А кто сказал, что я шучу? — проворковала она мне на ухо. От её роскошных каштановых волос исходил пьянящий аромат жасмина.

— Ладно, что тебе нужно? — сдался я, поднимая глаза. Передо мной были большие серые глаза Элис Роуг.

Элис считалась «королевой» нашей улицы. Напористая и решительная, она возглавляла местную «банду» — группу девчонок пятнадцати-восемнадцати лет, известных своими дебошами. Её семья, владеющая несколькими лавками в округе, считалась весьма богатой.

Сейчас, судя по её помятому виду, она возвращалась с очередной вечеринки. Возвышаясь надо мной на целую голову, она требовательно смотрела на меня.

— Ты говорил с мамой... о нас? — твёрдо спросила она.

— Почему я должен это делать? — с ударением на слове «я» попытался я отговориться. — Разве мужчин уже начали спрашивать? Разве вы, женщины, не решаете такие вопросы сами?

— Мы пытались говорить с твоей матерью, — раздражённо пробурчала Элис. — Но она уклоняется. Она ищет тебе что-то другое. Но она тебя действительно любит и прислушается к твоему мнению.

— Судя по всему, она готова выдать меня за первую встречную, — вспоминая недавний разговор, вздохнул я. — Может, вы с вашими мамами придёте как положено? С подарками и официальным предложением... Эй! Куда ты лезешь?!

Последнюю фразу я воскликнул возмущённо, почувствовав, как Элис залезла мне в штаны. Без всякого стеснения она обхватила мой член, сжимая и поглаживая его, а левой рукой крепко стиснула мою попу.

— Ой, да брось, — небрежно ответила Элис. — Нужно же мне лично пощупать товар? Кстати, весьма неплохо. Не дуйся, в компенсацию можешь залезть ко мне в трусики. Я разрешаю.

— Спасибо, обойдусь, — ответил я с крайним раздражением. — Элис, прекрати! Мне пора идти!

— Ладно, на сегодня так и быть, — смилостивилась она, убирая руки. — Но вернёмся к теме. Если мы придём к твоей маме как положено, что ты ей скажешь?

— Не знаю... — неуверенно протянул я.

— Да брось. Я, Салли и Оксана будем тебе лучшими жёнами — любящими и заботливыми. Если проблема в том, что, как сказала твоя мама, «Я не хочу, чтобы мой сын на всю жизнь застрял в Плотницких кварталах», то мы можем купить домик за каналом. Моей семье это по карману. Так что ты ей скажешь?

— Хорошо, скажу, что не против, — вздохнул я, признавая поражение.

Нет, не думайте, что я принял это решение мгновенно. На самом деле я давно присматривался к Элис и Салли, а они ко мне — ещё дольше. Обе были на пару лет старше и мне действительно нравились — как внешне, так и внутренне. Они были хорошими девушками. С Оксаной я был не так хорошо знаком, но встречался не раз, и она тоже произвела на меня хорошее впечатление. Если уж меня и прижали к стенке по поводу женитьбы, то лучших кандидаток просто не было.

— Правда? — мгновенно оживилась Элис. — А твоя мама?

— Больше говорите о домике за каналом, и всё будет в порядке. Но слушай, а что, если ты узнаешь ещё кое-что обо мне?

Лицо Элис нахмурилось:

— Это что-то плохое?

— Нет, нет, — поспешил я заверить. — Скорее наоборот. Это может помочь заработать. Ладно, не волнуйся, это я просто так сказал.

Элис некоторое время внимательно смотрела мне в глаза, но затем её лицо разгладилось:

— Как скажешь. Посмотрим, какие тайны скрывает твоя золотистая головка. Но тебе уже пора не по тропинкам прыгать, а в постель к жёнам. — Она насмешливо произнесла это и добавила: — Тогда до завтра или послезавтра. Мы придём.

С этими словами она заговорщически подмигнула и пошла прочь. Я ещё некоторое время задумчиво смотрел ей вслед.

Мысли в голове были неуверенными: не предаю ли я свою мечту так просто? Обзавестись семьёй, а скоро, наверное, и детьми. Стать, как большинство свободных мужчин, домохозяином и никогда больше не мечтать о большем? Но с другой стороны, мечты — это всего лишь мечты. А я много лет жил по соседству с Элис. Она и Салли — вот здесь, рядом. Они — реальная жизнь. Может, стоит отказаться от мечты?

С такими мыслями я поправил школьную сумку, перехватил поудобнее корзинку с пирожками и отправился дальше. Путь предстоял неблизкий — почти через весь город.

Столица империи Каролина. Город, который сверкал в утренних лучах солнца, освещавших его неприступные стены и величественные храмы, украшенные изящными колоннадами и позолоченными крышами. Здесь каналы и реки с гранитными набережными соседствовали с просторными площадями, в центре которых изысканные фонтаны с серебряными бассейнами играли радужными струями. Ароматные сады с великолепными мраморными статуями и сверкающими рядами расписных цветочных ваз граничили с тенистыми аллеями, вдоль которых росли вечнозелёные плодовые деревья. Широкие улицы, вымощенные гранитной плиткой, и базальтовые террасы соседствовали с переулками, выложенными потёртой брусчаткой, где в старинных домах, увитых плющом и построенных из мшистого кирпича, таились многочисленные колдовские тайны. Древние здания с остроконечными фронтонами и черепичными крышами, украшенные статуями железных горгулий, иногда прерывались оживлёнными рыночными площадями и сияющими магией торговыми центрами. В воздухе, среди белых башен, пронзающих безоблачное небо, сновали летающие кареты волшебниц и волшебников, запряжённые крылатыми лошадьми. Время от времени, сверкая волшебными парусами, величественно проплывали воздушные корабли.

Город являлся центром мировой торговли. Сюда стекались товары со всех уголков света и даже из других миров. Здесь можно было купить и продать всё, что угодно, будь то в скромных лавках или в витринах, сияющих золотом, дорогих магазинов. Здесь продавались остийские шелка и мифриловые кольчуги, плащи-невидимки и драгоценные камни с заключёнными в них стихийными духами. В оружейных лавках можно было приобрести волшебные мечи и мушкеты, стреляющие заколдованными пулями, арбалеты с зачарованными разрывными болтами и даже автоматы Калашникова. Также здесь можно было купить различных магических существ, таких как фениксы, мантикоры, василиски, химеры, драконы, виверны, единороги и грифоны. Кроме того, продавались редкие деликатесы, заморские пряности, орочьи зелья, эльфийские ткани, амулеты, талисманы, обереги и всевозможные бытовые предметы. И, конечно же, здесь продавались рабы.

Признаюсь, это описание не принадлежит перу Анрело. Это я, простой деревенский житель, впервые попавший в столицу, ходил по ней, открыв рот от удивления. Для Анрело, уроженца Каролины, такая картина была обыденностью. Итак, вернёмся к его рассказу.

Не могу сказать, что я добрался до столицы без приключений. Всё началось на «Мосту воительниц» — идеально ровном, белоснежном мосту, через который лежал мой путь. Вдоль его каменных парапетов на чёрных гранитных постаментах, через равные промежутки, стояли выкрашенные в чёрный цвет бронзовые статуи обнажённых амазонок, пытающихся укротить диких жеребцов.

Я стоял почти посередине моста, погружённый в размышления, любуясь кристально чистой водой реки внизу. Вдруг на моё плечо мягко опустилось древко копья.

Копья?!

— Эй, мальчик, ты не спишь? — раздался позади меня слегка хриплый женский голос.

Обернувшись, я почувствовал, как у меня подкосились ноги. Передо мной предстала самая жуткая картина, которую я когда-либо видел. Оказывается, я оказался на пути целого военного подразделения. И не простого. Позади меня, перекинув через широкие плечи копья, глефы и алебарды, под чёрно-жёлтыми знамёнами с изображением голов волколаков, стояли настоящие великанши. Могучие, мускулистые, зеленокожие, одетые в шкуры и кольчуги с шипами, самая низкая из них возвышалась надо мной на две-три головы. Орчанки! Конечно, живя в столице, я не раз встречал их на улицах, но в таком количестве — впервые. Здесь, на мосту, передо мной стояли в шеренгах, наверное, несколько сотен орчанок.

Но хуже всех была та, что обратилась ко мне. Очевидно, их командир, она возвышалась надо мной как скала. В отличие от остальных, она ехала верхом, но, будучи настолько огромной, что ни один рыцарский конь не смог бы её выдержать, она восседала на осёдланном бизоне. На боку животного был приторочен меч таких зверских размеров, что было непонятно, как орчанка могла им управлять, несмотря на свои гигантские габариты. Её головной убор заменяла шкура огромного волка, из раскрытой пасти которого на меня смотрело клыкастое лицо с тонким шрамом, идущим от брови через глаз и вниз по щеке. На ней было минимум одежды: меховой лифчик, удерживающий объёмную грудь, и такая же меховая набедренная повязка. Тело с тёмно-зелёной кожей было стройным, мускулистым и подтянутым. Возможно, я бы даже назвал её красивой, если бы не болтающиеся на перевязи два человеческих черепа. Однако она смотрела на меня вполне дружелюбно.

— Привет, златовласка, — весело произнесла орчанка. — Куда путь держишь?

— Я... к... к папе... — заикаясь от страха, еле пролепетал я. — Несу пирожки.

— Ясно. А мы «Волчицы Хагарда». Давай лучше к нам? — И обратившись уже к своим подчинённым: — Эй, девчата! Как вам этот златогривый львёнок?

— А хорош мальчонка! Давай к нам! Мы тебя не обидим! — разом загомонили орчанки.

— Ну что, красавчик? — снова обратилась ко мне предводительница орков. — Пойдёшь с нами? Не переживай, мы о тебе позаботимся.

С затравленным взглядом я стал озираться по сторонам, отчаянно ища спасения. К счастью, я заметил, что в нескольких шагах от меня четыре голема несли огромный паланкин. В нём, на роскошных вышитых подушках, возлежала какая-то дворянка. На её коленях лежал красивый юноша с длинными чёрными волосами и россыпью разноцветных листиков на шее — очевидно, её паж.

Вот он, мой шанс! Не теряя ни секунды, я бросился под паланкин. Поднырнув под него, я чудом избежал ног железных чурбанов. Выпрыгнув с другой стороны, я оказался вне зоны видимости орчанок. Мельком отметив ошарашенные лица аристократки и её раба, я тут же бросился бежать со всех ног, а вслед мне доносился громовой хохот зеленокожих воительниц.

Я остановился только тогда, когда лёгкие стали гореть огнём, в нескольких кварталах от злополучного моста. Никто, слава богине, меня не преследовал. Переведя дух, я продолжил свой путь.

Оставшаяся часть пути прошла без происшествий.

Я ни на секунду не думал, что они меня убьют и съедят, как порой пугают орчанками мамы своих непослушных детей. Но искренне считал, что избежал больших неприятностей, и надеялся, что больше никогда их не увижу.

Если бы я тогда знал, что предвещала мне эта встреча. Но тогда я не понимал истинного смысла того, с чем столкнулся, и просто радовался, что избежал проблем.

Тем временем, войска стягивались в столицу. Сначала в Каролине, а затем по всей империи, начали распространяться тревожные слухи. Сперва тихим шёпотом, а затем всё громче, стало звучать уже подзабытое слово — война. Но я был последним, кто прислушивался к этим разговорам. По моему тогдашнему убеждению, это касалось меня в последнюю очередь. Не будучи провидцем, я не мог предсказать, что мне доведётся познать все ужасы войны и встретиться с «Волчицами Хагарда» снова, но уже при совершенно других обстоятельствах.

Мой путь подходил к концу. Пройдя через весь город, я оказался в районе, который, как и мой, находился на окраине, но на этом сходство заканчивалось. В этом районе деньги не считали — здесь они жили. Здесь не ругали власть — местные обитатели и были ею. Здесь не молились о чуде — здесь чудеса творили своими руками. Это был район дорогих особняков, роскошных вилл, помпезных замков, вычурных дворцов и, конечно же, денег, власти, титулов и магии.

Проходя по этому месту, я всегда чувствовал себя неуютно. За высокими заборами жил высокий статус, в основном магессы и маги. Я не мог не ощущать себя здесь эдаким нищим бродяжкой, постоянно оглядываясь, не спустила ли хозяйка собак, чтобы прогнать меня прочь.

Если говорить проще, мне это место не нравилось. И его обитатели тоже, в том числе некоторые конкретные личности.

Особняк, к которому я подошёл, не выделялся среди прочих. Большой и роскошный, но далеко не самый богатый. Хотя мне он казался настоящим дворцом. Четыре этажа кирпичного дома песочного цвета, вокруг которого был разбит сад с клумбами и статуями. Особняк был обнесён чёрным решётчатым забором с позолоченными навершиями. Парадный вход стерегли два мраморных льва, но я, конечно, не пошёл к главному входу. Обогнув особняк, я вошёл на территорию через небольшую заднюю калитку и направился к скромной двери в задней части особняка — это был вход для прислуги.

Потоптавшись на крыльце, я дёрнул за верёвочку звонка. Где-то внутри послышался звон колокольчика. Спустя минуту дверь открыла невысокая круглолицая служанка с тёмными волосами, зачёсанными назад, одетая в классический костюм горничной.

— О, привет, Анри! — приветливо улыбнулась мне Айла, так звали служанку. — Ты всё так же с корзинками? Проходи, будешь гостем.

— Привет, — ответил я, переступая порог. — Отец здесь?

— Нет, они с хозяйкой сейчас на прогулке. Верн isolates примерно через два часа. Подождешь?

— Конечно, в обычном месте, — ответил я, поднимаясь с ней по так называемой «чёрной лестнице». На самом деле, лестница была белой и покрытой красным ковром, но её называли именно так.

— Конечно, — улыбнулась Айла, но тут же стала серьёзной:

— Ты всё ещё один? Наверное, женщины так и вьются вокруг тебя?

— Айла, пожалуйста, не начинай! — взмолился я.

— А что такого? — пожала плечами служанка. — Говорю, как есть. Мужчин мало, а таких красавцев, как ты, я видела разве что на картинках.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Да так, ничего особенного... — замялась Айла. Но после короткой паузы, словно решившись на что-то, продолжила:

— Я случайно услышала один разговор. — начала она неуверенно. — Госпожа Регила и госпожа Ната. Они говорили... Кажется, о тебе.

— Обо мне? — неприятный холодок пробежал по моему телу. — Что им от меня нужно? Я же ничего не сделал.

— Не знаю. Но разговор точно был о тебе. И... ещё о ком-то.

— О ком? — осторожно спросил я, оглядываясь по сторонам. — Может, об отце? Или о маме?

— Нет, не о них. Совсем не в таком контексте.

— Тогда о ком? И о чём был разговор?

— Я не уверена, что всё расслышала, да и не дело прислуге сплетничать о хозяйках. Просто... Будь осторожен. Кажется, есть ещё кто-то, — окончательно запутала меня Айла.

Мы тем временем пришли во внутренние покои особняка. Стоит ли говорить, что убранство здесь было роскошным? Конечно, стоит. Полы были покрыты мягкими коврами, потолок украшен лепниной, стены обшиты панелями из красного дерева, а на них висели многочисленные картины.

Мы остановились у одной из многих дверей в коридоре. Хорошо знакомый мне вход по-прежнему украшал старый, наполовину стёртый плакат. В этом особняке эта комната была единственной, которая мне нравилась. Более того, это была, пожалуй, лучшая комната в мире!

Вспомнились события шестилетней давности. Я стоял, рыдая, в коридоре этого проклятого дома, не зная, что делать и куда идти. Ко мне подошёл слегка полноватый мужчина средних лет с длинными чёрными волосами и тонкими щеголеватыми усиками.

Он был одет в нечто совершенно невообразимое — кожаный костюм, увешанный металлическими деталями. «Он что, под орка косит?» — с удивлением подумал я тогда.

Незнакомец подошёл и улыбнулся обезоруживающей улыбкой. Протянув мне руку, он представился:

— Привет, я Том. Хочешь, покажу кучу крутых штук?

В тот день я впервые узнал о Земле.

Том был мужем магессы Регилы, хозяйки этого поместья, и отцом их дочери — госпожи Наты. На следующие четыре года, несмотря на разницу в возрасте, он стал моим лучшим другом, своеобразным учителем и наставником. Очень увлекающаяся личность, он познакомил меня с одним далёким, но таким привлекательным параллельным миром, где всё было так здорово и интересно.

Войдя внутрь, я с помощью специального рычажка включил магическое освещение. Привычным взглядом огляделся вокруг. Всё было именно так, как и в последний раз, когда я здесь был.

Раньше это были личные покои Тома. Все стены были увешаны бесчисленными цветастыми постерами и наклейками. Там были изображены многочисленные рок-группы, реклама заведений фаст-фуда, земные фотомодели в пляжных бикини, плакаты с изображением авиалайнеров и военных самолётов. В центре комнаты стояла просто шикарная вещь — настольный хоккей. У самого входа находился игровой автомат. Если его включить, на верхней панели загоралась неоновая надпись — «Волшебник пинбола». А в углу на письменном столе стояла, пожалуй, главная ценность этой «пещеры сокровищ» — работающий компьютер. Каким-то образом магия здесь преобразовывалась в электричество, и это чудо техники параллельного мира до сих пор функционировало.

Хотя сам хозяин этого добра здесь уже два года как не жил. И с этим связана отдельная история, которую стоит рассказать: С самого момента моего появления здесь, мне бросились в глаза две особенности. Необыкновенно дружеское отношение Тома ко мне и несколько странные его отношения с супругой. По поводу первого, я долгое время считал это обычной мужской солидарностью. В мире, где женщины доминируют, мужчинам приходилось держаться друг друга. А по поводу второго всё было сложнее. При внешней семейной идиллии, порой казалось, что между Томом и Регилой пробежала чёрная кошка. И наконец, два года назад Том просто съехал отсюда. На мои вопросы Айла, в очередной раз сказав, что не дело прислуге болтать о хозяевах, (хотя на самом деле она первостатейная сплетница) по секрету рассказала их семейную историю:

Скорее всего, (учитывая, что их дочери сейчас за тридцать) Том стал супругом магессы примерно в том же возрасте, в котором я сейчас. И как минимум в начале, это действительно был брак по любви. Молодожёны были нежны и внимательны друг к другу, демонстрировали искреннюю привязанность и глубокие чувства. Вскоре у них родилась дочь, и до поры до времени всё было прекрасно. Можно сказать, образцовая семья. Но, увы, это долго не продолжалось. В этой пасторальной картине оказалось два неразрешимых момента:

Первое: Том не обладал никакими магическими талантами. Конечно, магессы стараются найти себе в мужья таких же волшебников, поскольку в таком случае шанс на то, что дочь, а если повезёт, то и сын, будут обладать способностями к магии, намного выше. Но это удаётся далеко не всегда. Мужчин в этом мире в семь раз меньше, чем женщин, а свободных среди них и того меньше. А уж если говорить о магах мужского пола, то это вообще отдельная тема.

Начать с того, что в матриархальной империи Валенсия маги-мужчины — это в первую очередь маги (часто могущественные и опасные), а уже потом мужчины. И чем они могущественнее, тем сложнее заставить их делать то, что им не хочется. И всё же они оставались именно мужчинами в матриархальном обществе, со своим мировоззрением. Например, они считали, что непрерывность волшебных родов — это не их дело. Пусть об этом беспокоятся женщины, если им это так нужно. А поскольку, как уже было упомянуто, заставить магов делать что-либо против их воли весьма проблематично, то и в плане брака и секса они руководствовались исключительно собственными предпочтениями. Говоря проще, они сами выбирали себе волшебниц, не всегда, часто предпочитая простолюдинок, а порой и вовсе демонстративно оставаясь холостыми. На законы, которые как бы обязывали всех мужчин иметь нескольких жён, они клали большой, магический... кхм... жезл.

И тут стоит упомянуть об одной ключевой особенности магии мира Форсу. Дело в том, что у всех способных к волшебству существ, будь то люди, эльфы или кто-то ещё, есть свой магический потолок. Иными словами, каждая магесса и каждый маг имеют свой предел в развитии. И сколько бы они ни тренировались, сколько бы ни постигали тайны колдовства, самостоятельно выше головы им не прыгнуть.

Хотя и существуют способы, позволяющие пробить тот злополучный «магический предел». Очень сложно, но возможно. И один из них, самый простой и надёжный, применим исключительно к женщинам-магессам. Это просто взять в мужья мага. В женщинах Форсу циркулирует «энергия богини». Каждую женщину этого мира, прошедшую ритуал посвящения, Иласса наделила дарами, соответствующими их талантам. Простым женщинам даровалась повышенная сила, долгожительство, красота и продолжительная молодость. Амазонкам помимо этого — невероятная скорость и сверхчеловеческая реакция. А магессам открылась возможность «позаимствовать» магию у мужчин. Разумеется, не у всех, а только у тех, кто находится в тесной физической и духовной связи с ними. Таким образом, они могут как бы «присоединить» к своему потенциалу ещё и потенциал своего мужа или любовника. Кстати, у мужчин-магов также есть свои способы преодоления «потолка». Но они связаны с подключением себя напрямую к магическому полю планеты, для чего требуется длительное уединение и медитации. (Кстати, именно из-за этого и связано нежелание некоторых магов обременять себя семьёй.)

Теперь станет понятно, что для женщины-волшебницы заполучить себе мужа-мага — это всё равно что сорвать джекпот. Только вот джекпот на то и джекпот, что выпадает не всем.

И магессе Региле он не выпал. Том не был волшебником. И если союз магессы и мага — это союз равного с равным, то брак волшебницы и простого человека — всегда мезальянс. А в матриархальном обществе — тем более.

Второй проблемой стала их колоссальная разница в возрасте. Омолаживающие заклинания, конечно, делали своё дело, и магессу никак нельзя было назвать старой. Напротив, у неё было тело двадцатипятилетней красотки. Регила скорее была древней. Сколько ей на самом деле, никто не знал, но она пару раз обмолвилась о своём участии в пятилетней войне. А значит, ей точно было больше ста пятидесяти лет.

Соответственно этому, она и воспринимала Тома. Не как равного супруга, а скорее как маленького ребёнка. Ребёнка можно баловать, покупать ему дорогие игрушки (его весьма недешёвое увлечение Землёй оплачивала, разумеется, она), но воспринимать как полноправного партнёра — что за ерунда?

В общем, весьма своевольному и независимому Тому приходилось нелегко. И чем дальше, тем труднее.

Раздор в доме окончательно установился после событий, произошедших перед моим первым визитом сюда. Лотика, милая и добросердечная служанка, привлекла внимание супруга хозяйки поместья. Они влюбились друг в друга настолько сильно, что Том даже попросил свою первую жену принять Лотику в качестве второй супруги. Однако его просьба не увенчалась успехом. Магесса решительно отказала, и Лотика была уволена.

(Я добавлю от себя. Возможно, это покажется странным, но Том был полностью в своем праве. Законы Валенсии не просто позволяют, но и обязывают мужчин иметь не менее шести жен. То, что Магесса Регила присвоила его исключительно себе, является явным нарушением этого закона. К сожалению, она не единственная, кто так поступает. Многие волшебницы считают себя выше законов и держат понравившихся мужчин только для себя. В ответ на его просьбу она должна была либо предложить другую кандидатку, либо согласиться. Тот факт, что Лотика была служанкой, не мог служить препятствием, так как в законе нет указаний на обязательное происхождение жен из одного социального круга).

В результате напряжение в доме нарастало, пока два года назад, после крупного скандала, Том не уехал. Его жена не стала ему препятствовать. Уезжая, он оставил мне ключ от своей комнаты с просьбой присмотреть за его коллекцией, что я с удовольствием и делал.

— Айла, можешь рассказать подробнее, что ты слышала? — снова спросил я, отрываясь от воспоминаний.

— Я не знаю, только мельком подслушала, когда разносила напитки, — виновато ответила горничная. — Мне пора идти. Я скажу о тебе, когда твой отец вернется.

С этими словами она ушла. Оставшись один, я сел за стол и включил компьютер, которым Том научил меня пользоваться. На жестком диске было множество фильмов, книг, музыки и видео. Для поднятия настроения я посмотрел несколько музыкальных клипов, а затем запустил один из фильмов.

Фильм показался мне странным. В отличие от большинства земных кинокартин, действие происходило в мире, напоминающем мой собственный. В центре сюжета было магическое кольцо с простыми чарами невидимости, и было непонятно, почему оно вдруг стало так важно для всех. Особенно жалко было орков. Их манеры грубоваты, но то, что показано в фильме, — это уже слишком. Орки не такие уроды, как их изображают, а среди орчанок есть вполне привлекательные. Создатель фильма, похоже, был заядлым расистом и орконенавистником.

Зато история любви странствующего воина и эльфийской принцессы показалась мне очень романтичной. Я мечтал о такой же любви.

Досмотреть фильм до конца мне не удалось. В середине просмотра в комнату вошел мужчина лет сорока-сорока пяти, с короткими русыми волосами, серыми глазами и орлиным носом. Он был одет просто, но богаче меня. На его шее висели пять зеленых и два оранжевых листочка.

— Папа! — радостно бросился я к нему. Мы обнялись.

— Она все время так. И меня здесь не морят голодом, — смущенно, но нежно сказал отец, доставая кульки с выпечкой, и тут же начал их уплетать.

После объятий и нескольких формальных вопросов мы сели на бывшую кровать мужа магессы.

— Мама еще что-то передала для тебя, — сказал я, кивая на корзину.

Отец достал из нее перевязанный сверток и развернул его. Это оказался шикарный вязанный свитер с вышитыми серебристыми оленями.

— Эльза. Моя прекрасная Эльза, — с любовью прошептал отец, а затем чуть громче, но неуверенно спросил: — А... остальные?

— Ты же знаешь, — пожал я плечами, — мы больше не общаемся.

— И обо мне не вспоминают, — вздохнул папа. — Ох, мои девочки... — добавил он, немного невпопад. — Иногда скучаю по сапожному делу.

В этот момент дверь открылась, и вошла высокая брюнетка в коротком белом платье и высоких белых сапогах со шнуровкой. С точки зрения жителя Земли, она была очень красива, но для меня ее красота была холодной, как у снежной королевы: тонкие брови, вздернутый нос и большие голубые глаза, смотрящие на нас с равнодушным высокомерием.

Увидев ее, отец мгновенно спрыгнул с кровати и, опустившись на колени, склонил голову.

— Анри, мама хочет видеть тебя в столовой, — вместо приветствия сказала госпожа Ната. — Поторопись. — Видя мое замешательство, она холодно посмотрела на меня. — Не забывай, в чьем ты доме.

— А у тебя сейчас есть работа, — промурлыкала Ната, поглаживая отца по щеке. — Залезай ко мне под юбку. Ты знаешь, что делать.

Я вылетел из комнаты как пуля.

О, богиня, как же я ненавижу эту стерву! Если бы она знала, как сильно я ее ненавижу! Впрочем, учитывая, что она клерик, возможно, она это и знает.

В коридоре я перевел дыхание, неприязненно посмотрел на закрывшуюся дверь и направился в противоположное крыло. Я не часто бывал здесь, даже не каждую неделю приходил навестить отца и провести время с Томом. Когда приходил, старался не гулять по этому особняку, предпочитая не выходить из комнаты Тома даже в туалет. Но где находится обеденный зал, я знал. Сейчас, поспешая туда, я лихорадочно гадал, зачем понадобился магессе, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

Войдя в высокие двустворчатые двери, я оказался в том месте, которое госпожа Ната скромно называла «столовой». Это был огромный зал с малахитовыми колоннами и позолоченными капителями. В глубине на возвышении стоял длинный стол из палисандра, накрытый зеленой шелковой скатертью и щедро сервированный различными блюдами на золотой и серебряной посуде.

По обе стороны стола возвышались два высоких резных кресла, каждое из которых больше напоминало трон. Одно из них пустовало. На другом сидела молодая на вид женщина в сиреневом платье с мягкими чертами лица. Ее длинные пепельные кудри были стянуты золотым обручем с вправленным лунным камнем.

Вокруг магессы Регилы суетились пять-шесть служанок, среди которых была и Айла. Справа от волшебницы стоял смуглый мальчик лет десяти с бутылкой какого-то напитка в руках, следя за тем, чтобы ее бокал не пустовал.

— Анри, мой мальчик, подойди сюда! — приветствовала меня колдунья издалека, махнув рукой.

Стараясь не смотреть на изысканные блюда на столе, я подошел к ней.

— Угощайся чем хочешь, — великодушно предложила хозяйка, кивнув на стол.

— Благодарю за щедрость, мастерисса Ленар, но я совсем не голоден, — как можно убедительнее соврал я.

— Как хочешь, — не стала настаивать магесса. — Скажи мне, — вдруг спросила она, — ты вошел через черный ход?

— Конечно, — почтительно склонил я голову, гадая, что мог натворить. — Я знаю свое место. Если я позволил себе что-то лишнее...

— Нет, нет, — поспешила заверить Регила. — Я позвала тебя сюда, чтобы сделать хорошее предложение, — сказала волшебница, выжидающе глядя на меня.

Поняв, какой ответ требуется, я не стал медлить:

— Весь внимание, мастерисса.

— Как ты относишься к тому, чтобы стать членом семьи Ленар?

Ее слова заставили меня похолодеть. Я панически оглянулся. Нет, она не посмеет. Это ее дом, но это противозаконно.

— Подожди, не пугайся, — увидев мою реакцию, с улыбкой поспешила успокоить меня чародейка. — Ты неправильно понял. Тебе в этом доме гарантирована безопасность, и это остается в силе. Я имела в виду именно то, что сказала. Не собственностью нашей семьи, а полноправным ее членом.

Я никогда не считал себя глупцом, но тут признаться, я растерялся. Что она хочет сказать? Как можно стать членом семьи, не будучи с ней в родстве? В качестве пария я ей не нужен. Парии — это собственность, а не члены семьи. Исключения, конечно, бывают, но это явно не мой случай. Тогда брак? В качестве мужа? Но Регила замужем. Они с Томом сильно поссорились, но все еще женаты. Неужели она хочет завести второго мужа? Нет, на такую наглость даже Ленары не решатся. Общество зависит от волшебников и их магических сил, поэтому может закрыть глаза на то, что колдуньи иногда присваивают мужчин себе единолично. Но двоемужество? В мире, где мужчин гораздо меньше? Нет, такое не простят даже магессам. Ты можешь иметь в собственности столько мужчин-парий, сколько сможешь платить за них налогов, но муж у тебя может быть только один. И желательно, чтобы он был не только твоим.

Тогда...?

Страшная догадка озарила меня. Ее дочь Ната. Она хочет сделать меня... Нет. Нет. Тысячу раз нет! Только не это. Лучше смерть. Судорожно сглотнув, я постарался ответить как можно спокойнее:

— Это большая честь, мастерисса Ленар, но я простой мальчик и не могу ее принять.

— Не торопись с отказом. В моем предложении нет подвоха. Я делаю его совершенно искренне.

— Я не могу принять эту честь. — мой отказ был вежливым, но решительным. — Я всего лишь обычный парень, госпожа Ленар.

— Как скажешь, «обычный парень» Анрело Роуст. — казалось, волшебница совсем не расстроилась. — Но кто знает? Возможно, до заката ты передумаешь.

Что она имела в виду? И почему в её словах о «простом мальчике» так явно слышались кавычки? Одно было ясно — нужно уходить отсюда:

— Мне пора, миледи. Я могу опоздать в школу. Разрешите откланяться?

— Конечно, мой мальчик. — хозяйка дома благосклонно кивнула. И добавила с загадочной улыбкой: — Учись хорошо.

Я едва не побежал, покидая столовую, и как можно быстрее направился к выходу.

Выйдя из дома, я не сдержался и выругался самыми грязными словами, какие только знал. То, что произошло, было катастрофой. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Регила намекала на то, что я изменю своё мнение до заката. Я попал в ловушку, и она захлопнулась. Теперь меня так просто не отпустят.

Кроме того, Элис, Салли и Оксана могут сразу идти лесом. Магессы, возможно, согласятся терпеть амазонок в качестве младших жён, но простолюдинок — никогда. Но всё это меркнет по сравнению с перспективой провести всю жизнь с «госпожой Натой».

— Вот же засада! — в сердцах прокричал я.

Спеша уйти как можно дальше отсюда, я не удержался и бросил последний взгляд на особняк. Кто знает, увижу ли я когда-нибудь отца? Но я точно не хочу больше переступать порог этого дома. И сделаю всё, чтобы этого не случилось.

Настроение упало до предела. Тем не менее, учёба никто не отменял. Поправив школьную сумку на плече, я поспешил в сторону Плотницких кварталов. Обратный путь был неблизким, и нужно было торопиться, чтобы не опоздать.