Роман. Подружки демона 4-7. Серия: Читать онлайн бесплатно короткие любовные романы

Лана Эскр

Глава 4.

Молодая женщина вернулась домой в расстроенных чувствах. Посидела до вечера и решила сходить в баню. Оказавшись во фригидарии (одно из помещений классических римских бань), разговорилась с женщиной, которая не стеснялась и сразу призналась, что она сводня.

– Как мило, – сказала Теодора, размышляя, случайная это встреча или ей хотят предложить нечто новое в ее супружеской жизни, которая уже казалась ей скучной и бессмысленной.

– Да уж куда там, милее не бывает. Взгрустнулось? Если расскажешь, смогу помочь, настроение поднимется, как волна, и ты на ее гребне взлетишь до самых небес.

Теодора помялась, но опытная сводня помогла ей разговориться, и она поведала ей о своих приключениях.

– Ты же понимаешь, что это не на самом деле! Во сне! Но все так живо…

Сводня смекнула, что перед ней перспективная дама для знакомств, которые никто не хочет афишировать, но стремится иметь их с регулярной периодичностью и чем дама замужнее, тем лучше – болезней меньше – за этим следит муж!

Сводня взяла Теодору за руку, погладила:

– Какая у тебя дивная кожа, ты как нимфа! Стоит тебе захотеть, и ты получишь все то, о чем я тебе рассказала. И никто ничего не узнает!

Ключевые слова прозвучали – Теодора действительно не хотела, чтобы о ее шалостях знали другие, кроме тех, кого она ими удивляла и радовала.

– Так-таки и никто!

– Абсолютно. Ты же знаешь, если это, ну ты меня понимаешь, происходит при свете луны, это не считается грехом.

– Не может быть!

– Точно. Ночь она и есть ночь, а вот если вздумается блудить днем, это да, нехорошо, это грех. Остальное – нет. Положись в этом деле на меня. Пара особых заклинаний и сверху вообще ничего не увидят – омоешься с утреца и ты как новорожденный ангел – вся в белом и сверкаешь чистотой. Там наверху ценят только это – чистоту.

Об одном не сказала сводня – чистота ценилась совсем другая и омовение с трижды волшебными травами не могло ее дать – чистота души достигалась только омовением собственными слезами…

Теодора вновь обретала душевное равновесие, услышав то, что хотела. Слова игуменьи стали забываться. Страсть к греху возросла многократно и больше напоминала болезнь, которую люди называли бешенством – универсальный недуг на все времена.

***

По мере того, как Теодора совершенствовалась в искусстве любви, упражняясь с теми, кто проявлял к ней интерес, число ценителей ее способностей росло не по дням, а по часам. Временами жажда новых ощущений и сравнения прежнего любовника со следующим толкала ее на рискованные эксперименты, когда мужчин было несколько и нередко любовные утехи заканчивались дракой. Они не могли ее поделить. В такие моменты Теодора наслаждалась своей властью над мужчинами, она смотрела на их потные тела, которые нелепо возились на полу, пытаясь нанести друг другу увечья и хохотала.

– Эй, вы там, не устали? Не можете сообразить, как решить эту проблему? Я вам подскажу. Будем кидать жребий, – Теодора полюбила этот способ установления очередности, сама не зная, почему – все равно оба овладеют ею, раз уж пришли к ней. Ее возбуждал этот способ устанавливать «справедливость» после того, как драка была прекращена. Она смотрела на обоих «самцов» притворно кротким взглядом, прикрывала руками свой «цветок», будто стеснялась и ждала, когда вытянут жребий. После этого, изображая из себя «жертву», «нехотя» отдавалась. Теодора при этом вскрикивала и стонала так, будто все происходило с ней впервые. С учетом того, что все происходило на глазах у менее удачливого «охотника», зрелище приводило его в состояние буйного помешательства, и он набрасывался на Теодору, едва соперник успевал закончить свое дело. Теодора ликовала – такого восторга не испытывала ни одна другая женщина во всей Александрии, она это чувствовала и знала из сплетен, которыми ее снабжала сводня. Мужчины рассказывали о ней легенды, не забывая приукрасить свои усилия:

– Мы бились до первой крови – победитель получал приз – её!

– А проигравший?

– Тоже… но чуть позже.

Слушатели посмеивались и аккуратно вызнавали, где можно найти эту чудесницу. Отбоя от желающих не было.

Сводня, пользуясь моментом, из всего извлекала свою выгоду и шла у Теодоры на поводу, отыскивая новых мужчин, которые могли заплатить за услуги, которые она им предлагала.

– Ну и здоровье у моей курочки, – радовалась она, подсчитывая прибыль, которая оседала в ее кошельке – остальное уходило на оплату места для встреч, хорошего вина и фруктов, на которые она не скупилась, чтобы поддержать марку своего предприятия и обеспечить свою ненасытную курочку богатыми посетителями.

С некоторых пор Теодора стала требовать дополнительных расходов на драгоценные масла, которыми умащивала себя в таком количестве и так часто, что сводня забеспокоилась и стала за «курочкой» наблюдать, присматриваться к ней.

Как оказалось, беспокоилась она не напрасно.

Теодору вдруг стали мучить вопросы, которые «приходили» неожиданно и начинали покусывать ее.

– Пока я молодая, все они меня жаждут. А что будет, когда я располнею, мое лицо потеряет свои четкие контуры, а глаза утратят свой блеск? Они так же будут умалять меня о любви?

– «Они будут пользоваться твоим телом, пока оно будет их привлекать», – Теодора услышала голос матушки Изабо и рассердилась. Вечно она является, когда ее не приглашают и воспитывает!

– Ты так говоришь из зависти.

В ответ она услышала смех.

– Да! И не смейся, не делай вид, что ты не завидуешь моей молодости и тому, что со мной делают все эти мужчины!

– Чего в тебе больше? Наивности или дурости? Теодора, пора уже начинать просыпаться. Время – наш враг, если не успеваешь все делать во-время, а опаздываешь или торопишься. Предупреждаю, у тебя не так много времени.

– Ты о чем?

– О тебе. Впрочем, ты не одумаешься. Придется тебе помочь. Ты уж извини.

Теодора надменно повела плечами и с удовольствием стала рассматривать в зеркале свое изображение – прозрачная туника не скрывала плавных изгибов тела, напряженные соски напоминали о том, что уже пора..

– Вот, им расскажи, что я никому не нужна!

– Ну, ну, – усмехнулась монахиня и пропала. Впрочем, она и не появлялась воочию, Теодора слышала лишь ее голос, который уже узнавала.

***

Теодора с неприязнью думала о будущем, которое не наступило. Но основательно ее взбодрили мысли не о том, что будет, а страх о том, что уже есть. Она заметила, что на ее безупречном и гладком, как шлифованный мрамор, теле появились небольшие точечки, которые краснели, вспухали, а потом лопались, оставляя едва заметные шрамики. Пока их было не так много, но со временем становилось все больше. Не зная, с кем можно поделиться бедой, Теодора обратилась к сводне – у той наверняка были свой лекарь, который знал толк в женских болезнях – так считала Теодора и оказалась права. Сводня, которой она показала свои «нарывы», изменилась в лице и пообещала все устроить.

– А пока ты постарайся никому это не показывать.

– Даже мужу?

– Да. И жди моего знака, как только я договорюсь с кем надо, дам знать.

Расставшись с Теодорой, женщина бросилась к дому самого известного в Александрии лекаря.

Глава 5.

– Э, уважаемая, я так не могу. Чтобы понять, что с вашей…э.., кто она вам, вы так и не сказали, мне надо на нее взглянуть хотя бы одним глазком. Не говорю про то, что не помешали бы и ее выделения, – лекарь заметил, что между некоторыми болезнями и то, что он назвал выделениями, была прямая связь и собирал коллекцию своих наблюдений, чтобы написать очередной медицинский трактат и повысить свой авторитет в мире медицины. Ему было все равно, кто обращался к нему за советом – он не отказывал никому:

– Чем моя коллекция будет больше, тем выше вероятность, что я окажусь прав.

Потому и начал с предложения – показать ему даму, хотя прекрасно был осведомлен, что перед ним сводня, причем со стажем – вся Александрия пользовалась ее «добротой». Но этому было простое объяснение – лекарь сам не упускал возможности поближе познакомиться с теми, кто обращался к нему с интимными проблемами. Все происходило по обоюдному согласию. Всякий раз, поручив слуге проводить госпожу до дверей, хвалил себя:

– Женщины приходят ко мне и платят за то, чтобы я, э-э-э, детально осмотрел их. Что делать, если в некоторых случаях осмотр должен быть именно таким – пощупать изнутри там, на что они жалуются. Я же не виноват, что этим уязвимым для болезней местом чаще всего оказывается их ….

Сводня посмотрела на лекаря, прищурив глаз. Уж она то знала этого греховодника, который устроил у себя лупанарий, прикрываясь тем, что он врач. В его доме жило несколько юных дев, которые, как считалось, помогали ему по хозяйству, а на самом деле предоставляли те же услуги, что и она – профессиональная сводня, привлекая помощниц со стороны. В некотором смысле они были с ним конкурентами, но друг без друга обойтись не могли, причем сводня в большей степени, чем он – к нему обращались не только «курочки» из ее курятника, но и мужи, а также добропорядочные матроны, которые смогли найти «приключения на свою…» сами или несколько перестарались на супружеском ложе, такое редко, но тоже случалось.

– Что ты придумал? Зачем тебе все это? Она обычная женщина – у нее все, как у всех, ничего особенного. Только вот прыщики..

– Не скажи, – усмехнулся лекарь и облизнулся. – Соблазн, как пчела на мед, стремится туда, где свежесть юности сочетается с пороком, этот «греховный эликсир» действует безотказно. По признакам, которые ты описала, дама скорее всего молода и невероятно активна. Ее организм не справляется с обилием того, чем ее одаривают мужчины и собственный сок выделяется так часто, что организм дал сбой. Вот я и хочу своими глазами взглянуть на это чудо. Можешь находиться во время осмотра рядом – я только гляну, кое-где потрогаю… и скажу, можно ли ей помочь.

– Хитрец, оставляешь себе лазейку? Уж нет, ты или скажи точно, что поможешь или фантазируй тут сам, не мне тебя учить, как это, хе-хе, – сводня не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться немного над конкурентом. По тому, как он вспыхнул, поняла, что угадала и улыбнулась еще шире, уже не скрывая, что сделала это специально и не уйдет, пока они не договорятся.

– Ладно, старая карга, – маски были сброшены, сразу перешли на конструктив. – Слушая, что я тебе скажу. У твоей молодой развратной курицы скорее всего начальная форма «любовной чумы» или «болезни Купидона».

У сводни от таких слов подкосились ноги. Такого в ее практике еще не бывало. За что же боги решили ее наказать?

– «Болезнь Купидона»…. Так-так-так…, моя «курочка» с некоторых пор несет не только золотые, но и тухлые яйца. Не пойдет, достаточно одного испорченного яйца и вся моя стряпня будет испорчена, еще и обвинят в том, что я добропорядочных мужей заражала нарочно, по просьбе их обманутых жен. Не так давно был такой случай, я помню!"

Действительно, случай такой был – вся Александрия гудела – сводню вместе с женушкой бросили в клетку ко львам. Она тоже ходила посмотреть, как голодные звери разрывают несчастных орущих на части.

– "Мне туда не надо. Придется с Теодорой расстаться, пусть ищет себе кого хочет сама! »

– Вот тебе плата.

Лекарь от неожиданности крякнул и отстранился от протянутой руки, в которой лежало несколько приличных монет – больше, чем он рассчитывал.

– Бери, бери, ты мне уже помог. О моем приходе забудь, как и о том, с чем приходила. Прощай.

Лекарь удивился не столько поспешности принятого решения, сколько подозрительной доверчивости посетительницы:

– «Она мне поверила? Или поняла, что хочу на самом деле разнообразить свой маленький гарем? »

– Не спеши, – лекарь остановил женщину, которая уже собралась уходить. – И забери свои деньги. Я их не заработал. Ты или приведешь эту женщину сюда или я донесу на тебя, что ты укрываешь опасную больную и разносишь болезнь по всему городу. Знаешь, что тебе за это будет?

Сводня уходила от лекаря подавленная. Всю дорогу она думала, как уговорить Теодору пойти на осмотр, который скорее всего, закончится для нее общением не столь приятным, как она привыкла. С ней Теодора была свободна и могла уйти в любое время. Там, куда теперь предстояло ее отвести, ждало «рабство».

– "Пройдоха лекарь, когда узнает, чья она жена, будет шантажировать ее до тех пор, пока она не утратить свою привлекательность!" – В «болезнь Купидона» сводня не поверила – видела уже эти признаки – у Теодоры что-то другое.

– «Угораздило же меня пойти с такой ерундой к этому паразиту…» – ворчала она про себя, думая, с чего начать беседу с Теодорой.

Как всегда они встретились в банях. Теодора была весела, резвилась и плескалась в воде в ожидании того, что скажет ее «старшая подруга». Но та хмурилась и молчала.

– Что ты такая молчаливая сегодня? Ничего мне не рассказываешь… кто меня хочет на этот раз? Чего молчишь! Или может быть никто? – последнее предположение испугало Теодору, о таком она прежде даже не задумывалась, а тут вдруг ни с того ни с сего…И сразу же вспомнилось лицо игуменьи!

– «А это еще к чему? С чего вдруг я ее вспомнила? »

Сводня, подбирая слова, начала плести свою сеть. Но Теодора ее не слушала. Лицо игуменьи сбивало с толку, мешало сосредоточиться.

– Послушай, мне тут нехорошо, давай уйдем, может на свежем воздухе мне станет лучше, и ты мне расскажешь, что такая невеселая.

Сводня поджала губы.

– «Девка даже не слушала меня! Я уже забыла, что сказала, дело дрянь, мне теперь надо все сочинять снова! На такую ложь требуется вдохновение, где я его возьму..? »

Глава 6.

Выйдя из терм, женщины расположились в саду, но разговор не клеился. Теодора посидела еще немножко и хотела уже уходить, как вдруг из-за соседнего куста с розами показался ее муж.

– «Следил? » – была ее первая мысль. Но улыбающееся лицо Феодора говорило о том, что он был безумно рад ее видеть – такое не изобразишь, если этого нет в сердце и Теодора успокоилась. Но другая мысль ее все же озаботила:

– «Не следил. А зря.. Мне доверять нельзя, дорогой муж, я неверная жена, прелюбодейка, каких Александрия еще не видела… мне все это говорят! А на тебя смотрят с жалостью и издевкой, хотя сами своих дорогих жен выставляют в таком же свете. »

Феодор подошел к жене, взял ее за руку:

– Как я рад видеть тебя! Ты уже закончила омовение? Тогда пойдем со мной, погуляем по этому саду. Я покажу тебе один примечательный куст! – Феодор изобразил на лице загадочность и подмигнул.

– «Какой еще куст? » – не сразу сообразила Теодора, потом вспомнила. «Ах, этот… знал бы ты, сколько нас там было вместе с тобой, доверчивый мой муж…»

Теодора опустила голову. Незнакомое чувство неприятно царапнуло ее – ей не хотелось смотреть мужу в лицо! Чувство, похожее на стыд, окрасило ее щеки в нежно-розовый. Сводня даже причмокнула губами, настолько Теодора была хороша собой в этот момент.

– «Всего-навсего муж, а как она на него реагирует. Столько мужчин ласкали ее тело, а она еще не разучилась покраснела, как девица, ну и Теодора…. »

Сводня нерешительно поднялась – было ясно, что больше тут ей ловить нечего:

– "Встретимся в другой раз, а пока пусть гуляет со своим доверчивым мужем и любуется кустами" – отойдя несколько шагов, она обернулась – парочка в ее сторону даже не смотрела. Такого пренебрежения разрушительница супружеской верности снести не могла – ей плюнули в душу, ее профессиональная гордость получила знатную оплеуху – такое стерпеть нельзя.

Вечером к дому Теодоры подошел посыльный и попросил передать госпоже записочку. В ней было всего несколько слов:

«Жду тебя в доме у лекаря. Он сказал, что у тебя «болезнь Купидона». Он тебе поможет. Я за все заплатила – иди и ничего не опасайся. Не медли и не подпускай к себе своего мужа, пожалей его». Подписи не было, но Теодора и так поняла, от кого это.

Опустившись на каменные ступени, Теодора разрыдалась. Во-первых она уже "подпустила" мужа – едва они приблизились к тем самым кустам, как ее обуяла бешенная страсть, Феодора тоже. Они накинулись друг на друга и любили так, будто копили энергию и чувства вплоть этого момента.

– В кустах предаваться любви? А мне понравилось! – поделился своими впечатлениями Феодор с женой, которая лежала рядом, обнимая его нежно и вспоминая совсем другую картину, связанную с этим местом. Но вместо приятного томления она вдруг расплакалась.

– «Что теперь будет? Вместо благодарности за любовь и нежность, я одарила своего доброго мужа такой мерзостью», – рыдала Теодора и не могла успокоиться даже при мысли «во-вторых» – ей теперь надо не рыдать, а немедленно бежать к этому доктору, может быть он даст нужное лекарство… Теодора не сомневалась, что она больна и Феодор тоже.

Наконец она стала понемногу успокаиваться. Мысли выстроились в нужный порядок и Теодора стала думать:

– Куда мне пойти? К лекарю? Или к игуменье? Она недаром мне привиделась. Но как я ей объясню, с чем пришла? Придется все рассказать. Хотя, сдается мне, она и так все знает и моя болезнь ее не отвратит от меня. Но можно пойти и к лекарю – он даст лекарство и я смогу избавить Феодора и себя от позора…»

Женщина оделась и не глядя как обычно перед выходом на улицу в свое отражение, вышла. На противоположной стороне ее дома стояла мать Изабо.

Теодора ей поклонилась и хотела идти дальше. Но та остановила ее:

– Не спеши. Твоя болезнь – это ловушка, чтобы заманить тебя в еще худшие сети, чем те, в которых ты запуталась сама. Муж к тебе добр настолько, что не заподозрит дурного, как другой, кто сразу бы обратил внимание на твою любовь к необычным способам любви, так сказать. Во всем видит только плюсы, как и всякий счастливый муж. Ты можешь оставаться сама собой – быть распутной девкой, но только для него. Нельзя одного – желать многих. Живи с одним! И забудь о том, что было.

– Как забыть? Ты не знаешь, о чем говоришь, – Теодора усмехнулась, непроизвольно возгордившись своим, пусть и таким сомнительным, «превосходством».

– Еще как знаю, – ответила игуменья. – Гордиться тут нечем, а отмаливать этот грех мне придется всю мою жизнь. Одна польза – понимаю как раз таких, как ты, вижу вас насквозь. Все можно забыть, если занять себя чем-то более значимым. Муж, дети, забота о ком-то – подойдет любое из этого. Видения прошлого будут тебя навещать. Но силы в них над тобой не будет. Живи будущим, а не настоящим. Шаг и ты уже в нем! Пространство и время дают нам такую возможность, а время и гравитация у тех, кто зациклен на своей молодости и внешности, все отнимают.

– Я не знаю, что такое гравитация…– Теодора пыталась сопротивляться, но уже понимала, что сказанное не даст ей возможности идти прежним путем. Ничего нового, кроме непонятного слова, она не услышала. Добавилось только то, что она получила от близости с мужем, которая пробудила в ней то, чего в ней, казалось и не было.

– Интересное слово, правда? И мне нравится. Ученые мужи придумали, а я поняла по-своему, так как и сказала тебе. Природа так устроена, что со временем наша внешняя красота, если она есть, сначала расцветает, а потом под воздействием другой силы, которая исходит от земли, она стекает с лица, как вода, оставляя кусок сморщенной сухой глины.

Теодора невольно потрогала свое лицо.

– Испугалась? Правильно делаешь, что относишься к силе природы серьезно. Легкомыслие – удел молодости, а ты уже достаточно искушенная, чтобы уметь сравнивать, твой опыт прелюбодеяния тебе или поможет или погубит окончательно.

– Но я не могу быть никем, кроме прелюбодейки! К тому же мне это нравится!

– Все ты можешь, – отмахнулась монахиня. – Время и гравитация не только меняют внешность, но и наполняют содержимым наши мозги. Нравится-не нравится – для женщины не причина – быть кем-то, а повод, чтобы от чего-то отказаться – думай лучше так, чтобы не усложнять себе жизнь, ты и так запуталась.

Лицо Теодоры, которая находилась под впечатлением от услышанного, было задумчивым. Ее окликнули. Теодора все еще смотрела на игуменью и думала, что ей ответить, как объяснить, что все ее существо жаждет греха – она не просто ему придается – она его любит! Игуменья, будто прочитав ее мысли, усмехнулась. Теодору окликнули снова. Она обернулась – на ступеньках стоял ее муж. Он вышел следом, хотел ее догнать и удивился, увидев, что она никуда еще не уходила.

– Ты еще здесь?

– Меня задержали. Не ожидала встретить ее тут.. мы разговаривали.

– О, моя прекрасная жена, ты, как утренняя роса, так же прекрасна! – Феодор, который после того, как наладилось их с Теодорой супружество, никак не мог перестать быть счастливым, театрально развел руками, подражая актерам, которые восхваляли богов. – Но с кем ты разговаривала, если рядом с тобой никого нет..?

– Что ты сказал? – Теодора посмотрела на своего мужа, пытаясь понять – он все еще шутит? Если так, то почему вдруг решил выставить ее лживой притворщицей, которая говорит, что с кем-то общается, а на самом деле там никого нет. Может быть сводня таким образом собралась ей отомстить и настроить любящего мужа против нее? Очень может быть. Но тогда Феодор не разговаривал бы с ней так, а скорее всего набросился бы на нее с упреками за вероломство, заставляя признаться в подлой измене и получить неопровержимые доказательства, что стал очередным александрийским рогоносцем.

Теодора знала своего мужа и была уверена – знай он о ее делах со сводней, поступил бы так, а не стал бы ходить вокруг да около, да еще приплетать мистику.

Теодора вспомнила про лекаря.

– «Неужели этот он, мерзкий прелюбодей, который маскируется под врача, а сам…? Я не стану одной из его кур! Не бывать этому. Гадкая ящерица, не может успокоиться, фу! »

Потом Теодора вспомнила еще с десяток своих знакомых, с которыми хорошо провела время.

– «Может быть кто-то из них решил надо мной так зло подшутить? Но почему? Я же никому никогда не отказывала! »

Теодора перебрала в памяти всех. Но забыла о самом первом своем совратителе, госте из ее снов, демоне, который, можно сказать, и взял ее в жены, причем во время брачной трапезы, когда гости еще славили новобрачных, а молодой муж лежал рядом в бесчувственном состоянии – бесы постарались. Нежные отношения Теодоры с Феодором демона-совратителя обескуражили. Он был уверен, что такого не случится, потому что человек не мог соперничать с ним в науке любви.

– Этот неумеха не удовлетворит даже козу! – надсмехался он и под одобрительные повизгивания своей бесовской своры представлял, как Феодор «учится» науке любви, став завсегдатаем скотного дворика, который располагался позади его с Теодорой дома. – Там тебе и место, а дамочку оставь понимающим и опытным. Доставить удовольствие женщине, вознести ее на олимп наслаждения – смертному не дано, разве что мы придем на помощь.

Глава 7.

Демон лукавил. Был способ добиться такого результата, но он и думать о нем не желал, считая еще большей редкостью, чем супружеская верность – демон боялся любви. Той, что давала влюбленным крылья и возносила их на олимп, а потом еще выше, куда ему не добраться было никогда. Там, на недостижимой для демона высоте, влюбленные одаривали друг друга не просто чувственным наслаждением, а состоянием восторга, которое дает только взаимная и абсолютная любовь. Не страсть и желание отдаться или отдать, а стать одним целым.

Демон, пробираясь в супружеские постели, занимался банальным воровством, подбивая на соучастие одного из супругов. Взаимная любовь для демона была непреодолимой преградой. Такие крепости он не бросал, а брал в осаду и ждал удобного момента. Почти всегда дожидался. Но ликование победы всегда омрачалось осознанием того, что это все же не то… та самая любовь, которая делала его бессильным, уже либо ушла сама, либо ее изгнали, либо в нее перестали верить.

Послав Теодоре наваждение, что она беседует с игуменьей, демон хотел одного – напугать Теодору. Феодор должен был «помочь» – смутить Теодору предположением, что она не в себе и ей уже мерещатся игуменьи. Расчет строился на знании человеческой психологии – молодая женщина должна была испугаться всего – и невидимых призраков, которые уже поджидают ее у дверей дома, и разоблачения мужа, и шантажа со стороны сводни, лекаря и других своих «партнеров» по прелюбодейству.

Однако Теодора ощутила в себе совсем другое и демон был поражен, «увидев» этот свет. Он шел из самого дальнего уголка ее души, где как в старом чулане, несмотря на ее молодость, уже было навалено столько хлама, что маленькая резная фигурка ангела, найденная ею однажды на берегу Нила, давно затерялась в пыли. Яркий луч пробился сквозь толщу грехов Теодоры и воссиял над ее головой. Золотая нить протянулась в небеса, прошла мимо олимпа наслаждений и уходила дальше ввысь.

Демона затрясло от негодования и разочарования. Он был уверен, что эта грешница ни за что не сорвется с его «каменного и горячего крюка», как он игриво называл свой фаллос.

***

Теодора все еще стояла на ступнях дома, не зная, куда – то ли идти, то ли уже бежать, а демон в бессильной ярости пинал своих бесов, ругая за то, что прозевали, не предупредили, не предотвратили… Бесы оправдывались:

– Она не скрывала, что милуется со своим мужем! Мы думали, вам это даже нравится – Теодора из законченного девственника сделает прелюбодея! Это ваши слова, господин, мы не вмешивались.

– Никчемные, бесхвостые бездари, – метал громы и молнии демон, поотрывав бесам хвосты. – Как вы могли просмотреть ЭТОТ луч? Где были ваши глаза?

– Ясно – где, господин, у Теодоры между ног, больше ничего интересного – поцелуи ее мужа – м-м-м…пожалуй, но смотря, в какое место, в остальном – зрелище так себе.

– Хорошо, – успокоился демон, – попробую все исправить. Приведите Теодору в Александрийский сад, да найдите местечко поукромнее, она не сможет удержаться и будет кричать, когда я напомню ей, что такое настоящее наслаждение.

– А мы? – с надеждой спросили бесы, почесываясь во всех местах.

– А вы – к козам. Вместе с Феодором. И что бы ни одной не пропустили. В следующий раз будете наблюдательнее. За столько лет забыли, как выглядит наш истинный враг – настало время вспомнить – свет, идущий из темноты души того, кто покорился нам! Запомните. Мы не должны упустить Теодору – она как дойная корова, была готова пролиться соком и накормить вас, дармоедов, стоило посмотреть на мой крюк! Я раскочегарил ее до того, что она, как я теперь понимаю, заводилась при виде жалких подобий, пародии на фаллос вообще. Потерять ее? За Теодору буду воевать пока ее судьба не решится окончательно. Надеюсь, успею.

***

Демон был настроен решительно. Притаившись в густых зарослях Александрийского сада, он поджидал Теодору, чтобы вернуть ее на путь истинный, с которого она, по его мнению, намеревалась сойти. Ближе к назначенному часу Теодора появилась – бесы выполнили задание и радостно толпились неподалеку в ожидании – может хозяин сжалится и отменит коз.

Демон посмотрел на Теодору строго, решая – с какой стороны зайти – кем прикинуться.

– Эй, ты, – прохрипел он голосом разбойника, – чего тебя занесло в такую глушь? Заблудилась? Снимай свои одежды и подойди ко мне, – приказал он.

Теодора послушно разделась, подошла к демону. Но она не смотрела ему в глаза, а стояла, опустив голову.

– Посмотри на меня, – снова приказал демон. Проникнуть в душу Теодоры можно было только, заглянув ей в глаза. Она не шелохнулась.

– Ты мне слышишь? Немедленно посмотри на меня! – демон поменял облик и предстал перед Теодорой в облике ангела.

– "А раньше ей такая игра нравилась…" – демон начинал терять терпение. – Или я выставлю тебя в таком виде на Александрийской площади! Все будут тыкать в тебя пальцем, а потом позовут твоего мужа и его семью, чтобы они тебя забрали. Ты придумала, как будешь объяснять им свой вид? Я возьму тебя силой и твои сбитые колени и два пятна за твоем заду от моих лап расскажут о тебе больше, чем можно было увидеть своими глазами, ни у кого не будет сомнений, чем ты занималась! Ну же! Посмотри на меня!

Теодора не шевелилась. Тогда демон схватил ее за подбородок, резко дернул вверх и впился Теодоре в глаза, но в ужасе завопил и отпрянул от нее. Глаза Теодоры, наполненные слезами, стали зеркалами, которые отразили копье демонической сущности, которым он хотел преодолеть ее упрямство. Поскольку демон напрягся, мощность удара получилась такая, что он сам не выдержал и схватившись за голову, покатился по траве, рыча от боли и ярости.

***

Теодора пришла в себя от того, что ее кто-то трогал за руку.

– Теодора, ты не вовремя решила походить без одежды, холодно и час такой – вся нечисть скоро будет здесь и разбойники вместе с ними. Одевайся, пойдем со мной.

Теодора посмотрела затуманенным взглядом на мать Изабо, позволила ей помочь себе одеться, пошла за ней. Игуменья ни о чем не спрашивала и Теодора молчала всю дорогу, пока они не пришли к стенам монастыря. Женщину завели в комнату монастырской гостиницы и оставили одну. Теодора, когда игуменья зашла проведать ее через час, так и сидела на стуле в углу комнаты, глядя перед собой.

– Теодора, – окликнула ее игуменья. – Давай так, ты сейчас поешь. Потом ляжешь спать…

– Я не хочу спать! – Теодора встрепенулась. – Мне нельзя спать! Они сразу явятся и снова будут мучать!

Демон, который следил за Теодорой на расстоянии потому, что не мог преодолеть стен монастыря, куда его подопечная пришла по своей воле, ехидно усмехнулся:

– «Мучать!? Вот лживая змея! Лицемерка. Тебе это нравилось! Я умею отличить ложь от притворства! Я не какой-нибудь глупый и наивный муж! »

– Я тебя услышала, раз так, пойдем со мной, я скажу, что тебе делать. В монастыре много работы. Поможешь? Тебе некогда будет думать о своих демонах.

Теодора покраснела и прошептала:

– Откуда ты все знаешь?

– Я уже говорила тебе – тот, кто прошел этим путем, навсегда запомнит ощущения, я же делюсь с тобой опытом, как излечить себя или хотя бы оградить от наваждений на время. Демон приходит к праздным, и добавила, – и к тем, кто возгордится, что победил демона.

– Значит все безнадежно, – Теодора то ли задала вопрос, то ли сказала утвердительно, она ждала ответа, а сама была в этот момент, как струна. Может быть не стоило противиться демону, если все равно он победит, потому что сейчас она действительно была рада за себя, что устояла в схватке, впервые отказалась демона впустить, искренне не пожелала проникновения, никуда – ни в тело, ни в душу и у демона ничего не вышло, как он не старался. Теодора была готова к тому, что ее возьмут насильно, считала это меньшим злом по сравнению с тем, что демон проникал в ее душу.

– В какой-то мере, да, потому что самый слабый бес – сильнее тебя и это надо усвоить. Вопрос в том, в чем нуждается твоя душа. Прислушайся к себе, она тянется к свету и ей хорошо, когда он ее согревает? Бывает по-другому – душа предпочитает мрак и свет ее ранит, жжет.

– Разве не каждая душа жаждет света?

– Каждая. Такова природа души. Но человек свободен в своем волеизъявлении. Как он решит, что выберет, то и будет. Душа обречена подчиниться и только потом, когда власть человека над ней пропадет в момент смерти, она вырвется на свободу, станет ясно – какова ее дальнейшая судьба. Все души скорбят настолько, насколько они удалены от света. В этом и состоит суть наказания. Это и есть ад. Образы сковородки, котлов с кипящей лавой, «геенн огненных» – примитивные представления людей, на большее мы не способен в силу своей духовной незрелости, большинство из нас такими и остаются – злыми детьми, которые так боятся колдунов и любят волшебников, думая, что это разное.

Игуменья чувствовала присутствие демона. Но с этим она уже могла справиться – пара заклинаний и между демоном и Теодорой образовалась стена. Демон с досады схватил первый попавшийся под руку камень и сдавил его со всей злобой и обидой за постигшую неудачу.

– Бедная Теодора! Какую девку погубили… испортили!

Его ладонь разжалась. Вместо камня остался лишь песок, да и тот ускользнул, оставив пару песчинок – слишком мало для живых воспоминаний.

– Но я еще поборюсь за тебя, – прорычал демон. Получилось неубедительно – он сам уже не верил в то, что говорил.