34. Печка в деревне. Глава Эротические рассказы в деревне

В шесть утра, едва прозвенели наши будильники, Костя подъехал на машине. Мы загрузили необходимый инструмент и помчались в деревню, подхватив по пути жену Кости Полину – высокую довольно худую очень непривлекательную женщину. В общении по дороге было видно, что они довольно сильно любят друг друга. 20 лет совместной жизни не много убавили их чувств.

Выгрузив нас, Костя уехал – у него была неотложная работа в выходные. В нашем распоряжении были две Полины и двое стариков-родителей Полины, жены Кости. Другая Полина была его сестрой. Она лет на пять была моложе другой Полины, бездетная и незамужняя.

Печка была полностью разобрана, кирпичи почищены и рассортированы. Откуда-то были добавлены кирпичи явно не с их печи. Нас накормили сытным завтраком с большим количеством мяса, овощей и мёда. Здесь совсем не использовали сахар. И даже чуть хмельной напиток, похожий на квас, был на меду.

Я просмотрел наличие необходимых материалов. Нам явно не хватало фурнитуры. В качестве смеси для раствора была большая куча настоящей печной природной глины и пара мешков цемента. Фурнитуру нам пообещали «выковырять» из печей в брошенных домах.

Не откладывая работу, я начал кладку. Полина-сестра всё время крутилась около Лёшки, во всём помогая ему, а, порой, подменяя его. Они смотрелись, как мать с сыном. Немного ниже Полины-жены, она была полнее её, хотя трудно её назвать толстой. Плотная и пышная, она, казалось, источала здоровье. Скоро я стал замечать, что между ней и Лешкой складываются совсем не дружеские чувства. То и дело грудь Полины задевала Лёшку, а его рука будто нечаянно гладила ей то руку, то талию.

Для надёжности опоры я разобрал подставки под печь и разложил их на полу. На них и предполагалось поставить печь. Для противопожарной безопасности я сделал проходы, отделив тело печи от пола. На первый ряд кирпича мы уложили листы асбеста и на него стали собирать печку. Зольник подтопка был ближе всего к полу. На ряд выше располагался колпак подтопка, расположенный под основной печью. Именно он давал возможность лишь раз протопив большую печь хоть целый день заниматься выпечкой. Рядом с ним располагались и нижние части калорифера.

Топочная дверца была идеальной, а для поддувальной не подходила ни одна из подготовленных. Надо было что-то придумывать.

-- А давайте пройдём по брошенным домам. Там запросто можно найти подходящее. Алёша с Полиной пойдут по домам той стороны улицы, а мы с тобой – по этой. Мы знаем, у каких домов нет хозяев, а вы будете смотреть, что надо взять.

Мы дошли уже до последнего дома, но ничего подходящего не находилось. В последнем доме покосились лестница на крыльцо, на одной петле повисла дверь на сеновал, напрочь запылились стёкла, но в остальном он был ещё достаточно крепким.

-- Саша! Так получилось, что у меня пришёл последний срок для зачатия ребёнка. Из-за моего возраста врач рекомендует использовать молодого здорового мужчину, чтобы его гены компенсировали недостатки моих генов. Костя не может. Его семя порождает уродов. На ЭКО у нас нет средств. Мы с Костей два года подбирали отца для дитя. Лучше тебя не нашли. На любых условиях мы согласны, чтобы воспользоваться твоим семенем.

-- Я…, почему я? У меня есть брат Лешка.

-- Думаешь, так просто отдаться кому-то? Я люблю мужа, он – меня. К тебе у нас возникла симпатия. Ты понравился и Косте. Что ты хочешь за то, что оплодотворишь меня?

-- Да ничего мне не надо! У меня есть любимая женщина, я всем доволен.

-- Саша! Я не стану навязываться, ведь я тебе в матери гожусь. Но иного выхода мы не нашли. Понимаешь, это последняя возможность. Мужчинам же проще это делать.

-- Что? Прямо здесь? Тут даже лечь негде.

-- Для надёжности зачатия физиологически женщине лучше быть животом вниз. Молодёжь называет такую позу «раком». И тебе будет проще, если ты не будешь видеть моего лица. Ты, главное, дай согласие.

-- А если не получится? Люди годами не могут зачать.

-- Так бывает, когда они больше склоняются к удовольствию, а не к зачатию. Мне удовольствие не надо. Я довольна мужем. Ну, согласен?

-- Ну, если попробовать…. Только перед Пашей стыдно будет.

-- Костя говорит, что подготовил её. Вы с ней спите?

-- Не важно. Что делать-то надо?

-- Если можешь….

Полина прошла к окну и наклонилась, как делали наши соседки перед школой и после. Даже плечом в косяк упёрлась так же. Едва прогнула спину, как поднявшийся подол чуть открыл голую промежность. Воздержание из-за месячных Паши и довольно щепетильный разговор уже начали возбуждать. А вызывающая поза женщины хоть и едва, но вызвала напряжение. Может, из-за сумрака помещения из-за потемневших стёкол, может, из-за редко виденных с такого расстояния женских гениталий, может, они на самом деле были такими, половые губы показались мне необычно длинными.

Похоже, Полина заставляла себя захотеть близости. Смазки было мало. Пришлось толчками загонять в неё инструмент. Из-за недостатка смазки и после трёх толчков я не достиг полной глубины. Заворачивающиеся внутрь половые губы и волоски с них женщина выправляла, то одной рукой, то другой. Пришлось начать двигаться на той глубине, какой сумел достичь. Я впервые испытал ощущения изнасилования. По крайней мере, я это так осознавал. Понимая, что вряд ли она получает приятные ощущения, я двигался только по чуть-чуть. Шершавые полусухие стенки влагалища непривычно шкурили головку. Необычные ощущения довольно быстро привели состояние члена к полному напряжению. Теперь я мог бы затолкнуть его до конца, но как-то жалко стало несчастную женщину. Тем более, что она была женой такого хорошего мужика – Кости.

Я сделал не больше пяти движений, когда с другой стороны улицы донёсся томный сдавленный возглас другой Полины. Похоже, они тоже занимались этим же. От этого звука, что ли, моя Полина как-то расслабилась, у неё будто выплеснулась смазка. Ожидая сопротивление, я неожиданно проник на всю длину своего инструмента, чувствуя, как хрустнуло продавленное вглубь дно. Полина негромко охнула. Теперь она стала слегка двигаться, как бы помогая мне. Плотно обжатый скользкими тканями инструмент окончательно напрягся. По всем ощущениям, она очень походила на соседок гладкостью стенок и узостью родовых путей. В таком возрасте соответствие девичьим ощущениям было немного непривычным.

Не думаю, что от болезненных ощущений, у Полины начала выгибаться спина. Я просунул под неё руки, ухватившись пальцами за непривычно небольшие груди, локтями придавил поясницу. Она на секунду прогнулась, но инстинктивно снова начала выгибать спину. Будто опомнившись, снова не смогла удержаться. У нас началось что-то вроде борьбы моих локтей и её поясницы. Её родовые пути ожили, запульсировали, ещё больше намокли. Она уже не могла сдерживать стоны. Явно, у неё начался оргазм. Надо поторопиться и мне. Полусухой вход и задирание из-за этого кожи в начале соития слегка отодвинули приход моего оргазма. Опираясь на локти, она зажимала рот, стараясь не выпустить крик наружу. Но он прорывался, хоть и сильно приглушённый. Ещё в процессе движений мне показалось, что я чувствую бугорок шейки матки, единственную неровность на её гладких стенках. Преодолевая инстинктивное стремление выбросить сперму, как можно глубже, я прижимал головку к нему, чуть-чуть коротко двигая. Но едва прекращался выброс, как инстинкт заставлял меня всадить, как можно глубже. Пара широких мощных движений, и я снова заставляю себя выплеснуть семя в предполагаемый вход в матку. После нескольких наполовину подконтрольных действий сперма кончается. Мы вздрагиваем, остывая от произошедшего соития. Спина Полины расслабляется и провисает.

Не смотря на возраст, Полина понравилась мне больше, чем наши соседки. Возможно, сказывается её опытность, приобретённая за 20 лет замужней жизни. Возможно, потому, что, не смотря на большие габариты наружных половых органов, её родовые пути значительно теснее.

-- На первый раз хватит?

-- Как скажешь. Как бы родители не заподозрили нас. Если что, повторим позднее.

-- Я думала, мне кажется…! Это ужас какой-то! Даже поверить не могу! – бормотала она, вытирая моё сокровище откуда-то взявшейся чистой тряпочкой.

Мы не стали ковырять печку. Откуда-то из-за осевшей двери какого-то сарая Полина вытащила связку из трёх новых дверец именно нужных размеров и нужной формы. Отсоединив одну, она вернула остальные. Мы выходили из двора, когда из противоположного дома снова донёсся томный вой другой Полины. Моя Полина на миг прижалась, будто пытаясь вспомнить полученные ощущения. Хотя она всеми силами старалась не показать изменение наших отношений, я чувствовал это во всём.

К вечеру я поставил плиту, выложил под печи, сложил чело. Отец Полины сказал, что сделает опалубку топки. Летние дни длинные. Мы пошли спать, а старик, не торопясь, делал одну стойку за другой.

Нам с Лешкой постелили на сеновале. Старшая Полина легла в клети, а младшая ушла в свой соседний с этим дом. Через полчаса, когда прекратилась всякая ходьба, Лешка по-партизански слез с сеновала и прокрался к дому своей Полины. Я уже уснул, когда меня разбудила старшая Полина.

-- Саша! Прости, пожалуйста! У меня крыша поехала. Не могу уснуть. Давай повторим для удовольствия, если тебе не очень противно. В темноте возраст не видно. Ну, хоть раз! Со мной такого ещё никогда не бывало.

-- Ты только с мужем дня три не спи, чтобы его семя не убило моё. Дед не видел, что ты ко мне пришла?

-- Не видел.

Её страсть была почти такой же, как Паши. В моменты оргазма она рвала мне спину, обнимала так, что трещали рёбра. Хорошо, что мы были лицом к лицу. В те моменты, когда она не могла сдерживать крик, приходилось взасос целоваться. Но и тогда её стон прорывался через нос. Темнота скрывала наши лица, поэтому целоваться было не противно. Едва начало светать, Полина ушла к себе. Напоследок мы опять «залили» сперму в матку. Когда вернулся Лешка, я не знаю – спал.

Утром, когда пришла пора вставать, опалубка была не только сделана, но и установлена на место. Хотя она была сделана грубовато, особенно внутри, даже при желании придраться было не к чему. Тем более, что её перспектива – сгореть пи сушке. Я проверил её прочность и правильность и стал продолжать работу. С утра руки немного подрагивали, хотя мы вроде бы не излишествовали.

До вечера я собрал печку полностью. Правда, пришлось пару раз сходить с Полиной на «поиски» нужных материалов. Трубу на чердаке выкладывал, когда солнце уже клонилось к закату. Запоздай я на полчаса, доделывать без света её было бы невозможно. Трубу над крышей помогал класть даже приехавший за нами Костя. Встав в цепочку, все, даже дед и бабка подавали мне кирпичи и раствор, а Лешка резал и колол необходимые размеры.

Мы накрыли трубу куском жести и придавили деревяшкой. Раствор должен схватиться, особенно в оголовке. Выше крыши в растворе было достаточно цемента, чтобы швы не размывало дождями. Дед попросил привязать к жести длинный шпагат, чтобы сдёрнуть жесть с земли. Я подробно рассказал, как сушить кладку. Дед пообещал сделать на трубу зонт. Для этого я обогнул трубу проволокой, чтобы у него был размер. Домой мы ехали вчетвером, но всё же чувствовался перегруз машины. Лишь когда стали выгружаться у дома, понял, почему так тяжело было машине. Весь багажник был забит стеклянными и пластиковыми банками с консервированными и свежими ягодами, грибами и овощами. Паша схватилась за голову от такого обилия. Познакомившаяся с ней Полина сама командовала, что нести в холодильник, что в погреб, а что можно хранить на кухне. Как ни уговаривала Паша угоститься хоть чаем, они отказались. Да и поздно уже было.