Тридцать секунд

«Они (мужики) где пообедали, туда и ужинать идут»

Троянда

Намедни посетила меня тяга к ресторану. Приелась своя самодельная потрясающего вкуса, но несколько однообразная, дачная пища. Разволновался я от смелой идеи, побрился, надел парадно-выходные лапти и выехал со двора. Поехал в ближний городишко – совершить шоппинг (гвоздей купить) и выйти в свет.

Эко, вон она – свобода! Увидел вывеску заведения типа «друг желудка», а и припарковался прямо у входа. Тут не Москва, становись, где хочешь. Никто пальцы в тебя совать не будет. Люди робкие, вежливые.

Зашел в пустую залу, сел за самый центральный стол и стал призывно отсвечивать. Официантки (целых две) долго не выходили из своих укрытий, не веря своему счастью. Потом подошли сразу обе, так смелее. Я взглядом выбрал ту, что порумянее, и заказал себе котлету с супом. Ну, и водочки, как полагается. Немного, графинчик. Ехать то мне недалече. Постов с опричниками тут нет. Одно что – свобода. А как же – котлету, да без водки?

Ну, бахнул рюмашку, да тут и официантка моя с разговорами подоспела. Выставила с подноса мне под нос заказанные яства. А в качестве комплимента от шефа села сама. И так на меня душевно посмотрела, что увидел я в этом взгляде всю её томную жизнь в этом маленьком городишке. Фартук на ей был подвязан туго на манер сарафана. А вырез на платье, как у немецких фройлен на Октоберфесте, показывал мне всю неиспитую полноту её души.

После второй рюмашки, которую мы выпили уже сообща, поселилась во мне уверенность, что и поужинать я твердо намерен на пару с моей новой знакомой в этом же заведении.

Представил я, как повезу её в универмаг, что на соседней улице, как примерим ей кофточку с перламутровыми пуговицами. А тут она и вспомнит про пирог капустный, что дома дожидается. Наливочки возьмем, конфет опять же коробку.   Придем домой. Дочка шустро засобирается гулять к подруге. А перед выходом так посмотрит на меня, как только смотрит безотцовщина, с любопытством и надеждой. Отчего снова станет мне так горько,   как бывает, когда жалеешь всех детей на свете, у кого нет отца, мужика в доме, кого можно бояться и любить, сымать с него пьяного ботинки и получать подарки на праздники…

Но пирог-то уже манит румяными боками, и горят огнем щеки хозяйки, и ты тонешь в прохладе подушек, сладко задыхаясь от этого обволакивающего удовольствия.

Вот так, за эти тридцать секунд ты проживаешь целый роман, переживаешь неловкость утреннего пробуждения в чужом доме, свой торопливый побег под укоризненным взглядом чужой дочки, имя которой даже не вспомнишь.

Котлета остыла недоеденной. Кофе пить не стал. Оставил на чай больше чем по счету. И, как бы извиняясь, уж лучше сейчас, поспешно вышел.

За все пять лет своего второго брака ни разу не изменил своей жене. Стоит увидеть симпатичную женщину, буквально за полминуты проигрываю всё от начала до конца. И спокойно удаляюсь. Как будто всё было, но ничего не произошло, и не осталось осадка. Что это? Может быть опыт.

А может – просто старость…