Загадочный рассказ. Тематика: Эротические рассказы

Бонни херачила по буеракам на козырном лисапеде, внутренне и тайно кроя маленьким язычком впавшую в частичную тупость Алису, не вкурившую своевременно суть инсинуаций относительно вялотекущей душиловки опоссумных пассионариев незаможных графств Дамбасса, напевая из древней пропадлы Нины Ургант священные строки Гордеева о пулях, аквалангистах и крановщиках, там еще были космонавты, но Заповедный Маск ехидной улыбочкой подсуропил зад Роуз Макгоун к длинному носу Лизки Готфрик, завывающей по образу ничтожной ( это Надька, вообще - то ) о стволах, не понимая по своей евреюжистой ущербности мощную силу ассоциативного мышления клавишницы, взорвавшейся трясучим оргазмом прямо посреди перформанса. Она узрела воочию нутряным оком ствол  " Маузера ", вышибающий дух из тысяч предыдущих поколений таких вот Лизавет, и это было настолько ништяково - о, святой Альфред ! - и вуматно, что сам Сергей Брин ушел в американцы, прокляв Стены Плачей и Ясира Арафата, тоже семита, бля, хоть вот ты поллонием орудуй или пачпорт смени, а семит он, как Мойша архангел, как Новгородцев, как Юлиус Штрайхер. Мой антисемитизм зрел и подогревался восходящим Солнцем, коему мои предки приносили человецкие жертвы, беря фуфаечку и ложа ее, где ни попадя. Потом, значится, усаживаешься на фуфаечку и производишь в плепорцию. Тут, главное, не прошибиться и не спутать направления, стороны света, тут надо ориентироваться наотмашь, по мхам на деревьях, что тоже стволы, дубовые и вверх, метр восемьдесят восемь, тридцатилетние и выдержанные, просоленные морскими ветрами, с ударением на  " е ", что важное и обсуждению не подлежит.

Вылезают от радости глаза, тихонько прыгая по кочкам, Бонни, сучка, жми на тормоза ! Потому колхозный двор впереди.

- Ты чего тут ?

Пьяный сторож с ружьем и усами покойно дремал с устатку на огромадной куче песка, речного песка из земляного карьера почвенных увалов, перекиданных совковыми лопатами оттуда сюда. Он шевелил правым валенком, возвышая свое самомнение над окружающим пейзажем натюрморта : трактор без колес, бычки и овечки и тут - х... як ! - одинокая Кильманда крутит педали и стремит маршрут в светлое будущее. Непорядок, товарищи.

- Совершаю пробег в честь Речфлота, - нашлась находчивая Бонни, как бы невзначай намекая наколками на этапы большого пути, тут тебе и Воркута, и Колыма, и Салехард, что ни хера не Чикаго, хотя, если честно, сейчас бы она ни в жизнь не поменяла солнечные пляжи Заполярья на мир наживы и чистогана, прямо скажем, поганый мир долбанной Флориды. Но второй логический посыл после таких вот высказываний, ведущий к закономерному предложению вернуться в Нарьян - Мар и основать комсомольскую ячейку имени Витухновской, перевыполнить план и взгромоздить говно на навоз горкой пологой, приводил к ступорястой гордости стильным платьем, свалившим на х... й в первом же круге. По хер круги, Асфиксия, главное : заряд бодрости и душевность кошкодеров, входивших в избы с решимостью продразверстки.

- Речфлот, - протянул задумисто сторож, вспоминая молодость и юность. - Это да. Помнится, в шашнацотом годе стояли мы под Перемышлем. И выходит к нам фельдфебель, товарищ Брин. Сымает картуз, кланяется на четыре стороны и грит такой :

- Бойцы !

Сторож замолчал. Скупая мужская слюна показалась из ощеренного счастьем беззубого рта. Щетина взъерошилась, будто манда пионерки под ловкой рукой азербайджанца. Гаркнула ворона.

- Да, было время, - стряхнул пыль воспоминаний усилием ума сторож, вставая тулупом на кучу песка. - Ну, п... дуй, - разрешил он проезд легкого транспорта Бонни, отмеряя щедротный пендель.

За колхозным двором стоял комбайн. На стреле комбайна висел некий человек, грустно вытянув шею и выпустив посиневший язык. Он болтал босыми ногами под ласковым бризом Ростовщины и неведомо для Бонни думал о тачанках, пулеметах ДШК, о полных стаканах и бычках в томате. Иногда мысли сменялись напевами. " Ай люли, караул, батюшки мои, разбой ",   " Богородица, отчего я лошадь такая ",   " Пили брагу мы в Майами " и иные протяженные нотами песни, входящие сверлом в алмазный фонд отеческой культуры, известные всякому Якову и Шумурдякову, не исключая рыжей Ландер, которая на самом деле какая - то вологодская Фитюлькина, укравшая наименование назло Готфрик, мы, мол, вологжане - ту, не хужее евреёв - ту, знам, где едиот, а куда ахронот. То - то.

- Бонни, - раздался сумрачный выкрик из темнеющего поодаль леса.

- Волки, - подумала лихая Бонни, разворачивая велосипед.

Через год ее видели на отрогах Памира. Она стояла статуем, держа за рога велосипед, рассматривая отдаленный Китай и думая о чем - то таком, что вот ни хера не понять никому. Разве, маленький нонкомформист Андрей Илларионов мог разобраться, но сгинул беззаветный в пучине, поэтому сказочке конец, я же, конечно, молодец, ох... ый пацан и козырный сказочник, радующий немногих избранных всем вот этим вот всем.