Me Too, психоэротическая проза-4 или Эротическая проза

Из книги "# Me Too" (при втором издании прежнее название "Марго и демиург" было изменено) Сайт книги:

1 эпизод:

2 эпизод:

3 эпизод:

ЭПИЗОД 4. НА ЧТО ПОХОЖ ОРГАЗМ?

Мои родители Эльку очень любили. И очень жалели: «Такая чудесная девочка, а растет без матери. Как ей, должно быть, нелегко приходится! ». Поэтому они всегда старались приглашать ее на разные выставки, концерты, поэтические вечера, на которых «выгуливали» меня. Вот и на ближайшее воскресенье мама запланировала культурную программу — мы собирались всей семьей выбраться на выставку, где уже побывала «вся Москва». Гогена, кажется. Или Сезанна?.. Мама сказала: «Давай пригласим с собой Эльку. И пусть приходит в субботу. Переночует у нас, а с утра мы все вместе и отправимся. Чтобы времени зря не терять…» — «Отличная идея! –захлопала я в ладоши. — А то она у нас сто лет в гостях не была! » Элька тоже была в восторге от маминого предложения, и в субботу вечером мы принимали нашу дорогую гостью.

Мой папа всегда просто таял при виде Эльки и никак не мог налюбоваться. Вот и в ту субботу они с мамой прямо накинулись на нее, тут же усадили за стол, принялись угощать и расспрашивать о житье-бытье, о том, что она думает о новых учителях, не появился ли у нее «мальчик»? Услышав, что нет, не появился, папа всплеснул руками и сказал совершенно искренне: «Эх, был бы я лет этак на двадцать моложе, уж я бы такую красотку ни за что не упустил»!

Папа еще с удовольствием вел бы с Элькой куртуазную беседу, но в самом начале двенадцатого мама решительно сказала, что пора спать: «А то завтра не проснетесь, знаю я вас! Я могу тебе, Эля, постелить прямо тут в гостиной, но вы же, наверное, хотите еще пошептаться, посекретничать, верно? Так что, Саша, разложи диван у Риты в комнате, а вам, девочки, придется спать вдвоем, если вы, конечно, не возражаете».

Мы с Элькой быстренько приняли ванну и улеглись рядом, натянув на себя ночные рубашки.

Элька, вообще-то, страшная соня и вырубается иногда прямо на полуслове. Вот вроде бы только мы начинаем обсуждать что-то важное и интересное, и вдруг, оказывается, она уже заснула и сладко посапывает.

Но в тот вечер мы еще долго шептались о том о сем. Потом речь зашла о «Лолите». Оказалось, что Элька после того памятного факультатива поступила в точности, как и я — то есть, прежде всего бросилась читать «преждевременную книжку». И впечатление от романа было столь будоражащим, что она после этого просто оказалась выбита из привычной колеи.

— Да, Марго, буквально места себе не находила. И даже… стала трогать себя там, — призналась Элька.

— И я… — что ж, откровенность в обмен на откровенность.

— Ну и как? Почувствовала что-нибудь?

— Да не особенно…

— Вот и я тоже. Только еще больше распалилась. Даже пришлось стать под холодный душ.

Мы обменялись нашими очень похожими ощущениями. Я даже рассказала Эльке про сон, опустив, понятно, конкретные подробности.

— А потом? — спросила моя любопытная подружка. — На следующий день ты себя трогала?

— Нет, — честно ответила я. — Хотя и хотелось.

— А я вот трогала, не удержалась…

— Выходит, мы обе с тобой — законченные онанистки.

— Ты-то еще нет — один раз не считается. А вот я, похоже, да.

Элька даже привскочила от мысли о своей развратности.

— Вот что «высокая литература» с нами, девушками, делает, — смущенно прыснула она.

— Ой, и не говори, подружка!

Мы обе фыркнули, сойдясь на том, что «Лолита» растлевает девичью душу почище любой порнухи. И чем лучше такие соблазнительные книжки написаны, тем хуже, тем опаснее. На этом наш с Элькой стихийный и краткий литературный семинар вроде бы закончился. Но этой же ночью он привел к неожиданным последствиям, о которых мы ни за что не осмелились бы помыслить.

Элька продолжала сидеть, уткнув голову в колени и обхватив их руками. Свет фонаря из окна падал на ее фигуру, и в этом смутном и таинственном освещении я видела, как все ее тонкие позвонки рельефно проступают сквозь ночную рубашку.

— В точности — «Флейта-позвоночник», — вспомнила я и, не удержавшись, пробежалась пальцами по этим позвонкам, как по клавишам.

— Ой, Марго, щекотно же, — взвизгнула Элька. Я тут же убрала руку, но она сказала: «Нет, не убирай. Щекотно, но зато как приятно…». Я снова стала гладить ее спину, а она только поеживалась и буквально мурлыкала от удовольствия, как котенок.

— Марго, у меня с самого детства так. Щекотно и приятно одновременно, когда мне папа «пересчитывал позвонки» — он это так называл. У меня там, похоже, находится, как это… эргогенная зона.

— Дурочка, эрогенная зона. От слова Эрос. Вечно ты слова путаешь… — улыбнулась я.

— Пусть эрогенная, — пробормотала Элька, — Ты, главное, продолжай ее гладить.

Потом она вдруг выгнулась, повернулась лицом ко мне и неловко чмокнула меня вслепую, угодив губами точно в нос.

— Промахнулась… — засмеялась я, и в ответ столь же неловко потянулась по направлению к ней плотно сжатыми губами. И тоже промахнулась, коснувшись ими ее щеки. Но продолжала скользить дальше, пока не нащупала Элькин рот, стиснутый так же крепко, как и мой.

— Ох, Марго, я совсем не умею целоваться, — то ли призналась, то ли пожаловалась она.

— И я не умею.

— Так д-давай у-учиться, — немного заикаясь от смущения предложила Элька. — Вон другие девчонки специально тренируются. — Ты знаешь, что при этом положено рот открывать пошире и даже языком двигать? Анька Дронова рассказывала… Делилась опытом. Можно, я попробую?

И она поцеловала меня, раскрыв губы.

— Ну вот, сразу обслюнявила, — прошептала я и стала утираться.

— Ой, тебе противно? — испугалась Элька.

— Нет, совсем не противно, но… нам вправду стоит потренироваться. А то, когда до дела дойдет, в смысле — до поцелуев с мальчишками, нам же будет стыдно, — с этими словами я тоже приоткрыла рот и попыталась поцеловать Эльку «по-взрослому». При этом я не переставала гладить ее спину вдоль позвонков, а она то выгибалась, то прогибалась, следуя навстречу моим пальцам. Коснуться Элькиной груди, не говоря уж о том, что ниже, я не решалась. И если в ходе нашей возни случайно дотрагивалась до других ее «эргогенных зон», то отдергивала руку, будто ошпарившись кипятком.

— Ах, эта ночнушка, эти оборочки, эти кружавчики… они только мешают! Ничего не чувствуешь из-за них, — неожиданно капризным тоном заворчала Элька и добавила: — Может, мы их снимем? А то я сквозь ткань почти ничегошеньки не чувствую.

И, не дожидаясь моего ответа, она быстро скинула с себя рубашку. Я подивилась ее решительности, но, краснея до корней волос, последовала ее примеру. При этом я невольно оглядела Элькино тело, смутно проступавшее благодаря отсвету фонаря из окна, но особо мой взгляд приковывала густая и казавшаяся темной поросль волос у нее на лобке. Ведь я прежде никогда не видела свою подружку голой.

Элька перехватила мой взгляд и сказала: — Ты знаешь, я даже хотела побриться там наголо. Так многие девчонки делают. Но сама я не могу, а пойти в специальную парикмахерскую невозможно. Вдруг парикмахером окажется мужчина? Тогда я просто умру от стыда.

— Да и с женщиной-парикмахером ничуть не лучше, — зашептала я. — Ведь просто прийти туда, это как… признание, что тебя волнует, как ты там выглядишь.

— Точно, — утвердительно закивала головой Элька. — Ужас, правда? Нет, я туда ни за что не пойду.

Она поежилась и вдруг спросила:

— А ты знаешь, каким мерзким словом называет это Анька Дронова? «Чернобурка». Правда, противно?

Я кивнула, хотя мне вдруг очень захотелось погладить Элькину чернобурку. Но я не решилась.

— А знаешь, как надо ласкать? — вдруг спросила она, развернувшись ко мне лицом, и сама же себе ответила: — Конечно, не знаешь. Ты же такие фильмы не смотришь. А я вот видела. «Эммануэль», наверное, смотрела раз десять. Там, когда женщина с женщиной… Это так красиво, правда! Чистый балет. А все начинается с поцелуев и с «лапанья». Вот так… — с этими словами она коснулась моей груди и стала ее гладить. Я смутилась, но одновременно почувствовала удовольствие гораздо острее того, что испытывала, когда трогала свою грудь сама.

— А ты тоже должна… гладить мне грудь, — столь же смущенно зашептала Элька.

Я протянула руку и, замирая от стыда, коснулась сначала соска, а потом и всей груди и почувствовала, какая она горячая и как растет под моими пальцами.

— Теперь другую, — попросила Элька.

Вот так мы стояли на коленях, вытянув вперед руки, словно приклеившиеся к груди другой. И не решались даже пошевелиться. Эти переплетшиеся руки смутно напоминали какую-то забытую детскую игру. Я чувствовала, что оставаться в этих неудобных позах как-то глупо, но совершенно не знала, что делать.

Элька тоже хихикнула, осознав комизм ситуации, а потом сказала. — Ты можешь сжать их сильнее — они не оторвутся.

Я крепче стиснула обе ее грудки и начала осторожно их гладить. Это неожиданно оказалось удивительно приятно. «Начинаю понимать мальчишек! » — подумала я.

Элька вдруг сказала:

— Что мы стоим, как две дурочки! Давай хоть поцелуем друг дружку… в соски, что ли…

И она принялась целовать мою грудь и снова меня обслюнявила. Но одновременно мне стало как-то остро-сладко, и я даже застонала от удовольствия, хотя тут же прикусила губу от смущения, что не смогла это скрыть.

Но на груди Элька не остановилась, ее голова скользила все ниже и ниже, пока не уткнулась в мою «чернобурку», вообще-то скорее рыжеватую, вернее, медную. И стала там меня целовать.

- Элька, не надо!.. - я закрылась рукой, изо всех сил стиснула ноги и начала отчаянно отводить ее губы как можно дальше от моего самого потаенного места:

- Почему не надо? В «Эммануэль» именно так делают… - зашептала она.

- Ну, тебе будет неприятно… Там же у меня, э-э… сыро.

- А то я не знаю, - хмыкнула Элька. – Не бойся, не простужусь.

Я очень боялась, что Элька – известная чистюля и брезгливица – может  почувствовать какой-то запах оттуда или, что еще хуже, вкус моих выделений, наверняка отвратительный. Но она все-таки оттолкнула мою руку и, довольно больно упершись локтем мне в живот, как-то сбоку все-таки пробралась туда.

- Ох, ну вот, - забормотала я. - Тебе же, наверное, противно… Скажи, ведь противно? Только не ври!..

— Какой там противно! Наоборот! Знаешь, какая ты там вкусная?

— Ты серьезно? — даже опешила я, хотя нисколечко ей не поверила.

Тут Элька приподняла голову и сказала, немного запыхавшись.

— Абсолютно! Я где-то читала, что у девственниц там всегда пахнет хорошо, и на вкус они сладкие. Это уже потом, когда женщины теряют девственность, запах становится кислым и даже горьким. Нет, правда, правда… Вот и я, как та пчела. Стараюсь добраться до твоего, как его… до сезама и вкусить нектар, пока ты еще не успела «прокиснуть». А ты мне только мешаешь…

Тут мы с Элькой, несмотря на смущение, одновременно засмеялись. Голос ее звучал совершенно искренне, так что я сказала:

— Ну, если ты не врешь, то я, так уж и быть, открою тебе свой сезам. Сдвигайся ниже, пока ты мне своим локотком дырку в животе не проделала… — я нерешительно убрала руку, откинулась на спину и слегка развела ноги, чтобы Эльке было удобнее.

Она пристроилась между ними, стала снова там целовать и даже быстро-быстро заработала язычком.

(Продолжение следует)

Книгу "Секс-рабыни" можно полностью скачать здесь: