Мария18

Глава 18. Роды.

По расчётам роды должны начаться около десятого апреля. Марию положили в роддом за неделю до этого времени. Лена опекала роженицу, как родную. Как только выпадала свободная минутка, Лена приходила к Марии. Они, то разговаривали, то Лена делала ей какую-нибудь процедуру.

Сергей навещал жену каждый день. Больше всего соседей по палате изумили его разговоры с будущими детьми. Когда над парнем начали посмеиваться, он сделал опыт: попросил детей дать знак, если они его слышат. Мария тут же получила удар изнутри. Кожа на животе прямо-таки подпрыгнула. Сергей упрекнул детишек, что не жалеют маму. Попросил больше так не делать. Удивлённые соседи раскрыли рты. Теперь они почтительно уходили из палаты, когда он приходил.

Каждый раз Мария пристально наблюдала за мужем. Болевых признаков не заметно. Когда оставалась наедине с Леной, смущённо благодарила её за Сергея. Лена отшучивалась:

-- Должна будешь! Не волнуйся! С ним (сделала на это особое ударение) ничего плохого не будет! Плохо будет со мной!

-- Почему?

-- Залетела я от него опять. Мы резинкой предохранялись. Не так, конечно приятно, но безопасно. Первая же лопнула. То ли неправильно одели, то ли много у него вышло. В общем, на второй день почувствовала, что залетела.

-- А спираль?

-- Да, вынула я её! Колет она его усиками. Юрка никак подобрать её мне не может. Да и срок уже был отдыхать.

-- Что теперь будет?

-- Что? Аборт будет. Ты только Сергею не говори об этом, а то он потом меня презирать будет. Он и так со мной ведётся только для того, чтобы силу не потерять для тебя. Ну, я его, по крайней мере, так настраиваю. Иначе, он бы не притронулся ко мне. А только с ним я себя настоящей женщиной чувствую! Генку вообще перестала воспринимать. По старой памяти пойкала с ним, чтобы вид создать. А почему-то неприятен он стал. К концу его отпуска даже противно было заниматься с ним любовью.

-- А ты не влюбилась в Сергея? Потом сложностей не будет?

-- Не будет! Даже если влюблюсь, не будет! Я же тебя тоже очень люблю и уважаю. Что бы между нами ни было, он всегда будет твой. А так, как сейчас идёт, надеюсь, ни тебе, ни ему плохо не будет.

-- А тебе?

-- Мне очень хорошо! Только ты, наверно, понимаешь, как хорошо!

-- А потом? Тебе больно не будет, когда я вернусь?

-- Разве что только от аборта будет. Мне при вас быть хорошо! Я наслаждаюсь вашими отношениями. Мне очень хорошо, от того, что вам хорошо. Я вроде как греюсь у вашего счастья. От того сама себя счастливой чувствую. Он же меня не любит. А так, вроде чувствую если не любимой, то уважаемой. Всё! Хватит об этом! Если я тебе не мешаю, то забудь про этот разговор. Я вам мешать ни за что не буду. Даже если он меня трогать не будет, мне хорошо будет от вашего счастья. Всё! Закончили!

Мария с чувством пожала Лене руку.

Рожала Мария очень тяжело. Девочка была доминирующим плодом, поэтому её размеры были довольно крупные. А мальчики всегда бывают большими. Оба ребёнка оказались одного веса – по 3900. Только головка девочки была на 1 сантиметр меньше.

Когда начались первые схватки, Марию привезли в родовую палату. То ли из-за возраста, то ли из-за размера детей, но она никак не могла разрешиться. Уже была дана команда перенести её на операционный стол, чтобы сделать кесарево сечение. В этот момент и пошла девочка. Марии на миг показалось, что её разрывает на части. Она закричала и потеряла сознание.

Очнувшись, услышала крик малышки.

-- Кто?

-- Девочка! Крепенькая, как боровичок!

Опять схватка. Опять страшная боль. Отпустило. Кажется сил больше нет. Что-то ободряющее говорит врач, сёстра ласково гладит по щеке, вытирает пот. Не успела отдышаться, как наплыла очередная схватка. Опять потеряла сознание. Теперь надолго.

Очнулась в палате. Рядом стоит стойка с капельницей, а на краешке кровати сидит Лена. Смотрит так нежно, как даже Сергей не смотрел.

-- Как ты?

-- Ничего. Только пусто как-то там. И есть хочется. Очень! И слабость.

-- На вот, печенька овсяная. Очень полезно! Тебе сейчас много есть нельзя.

-- Где дети?

-- Скоро принесут. Не разговаривай, отдыхай.

Забылась в тяжёлой дрёме. Очнулась от чьего-то голоса. Стойки уже не было. Рядом стояла медсестра со свёртком на руках. Другой свёрток держала Лена. Лена с невероятным восхищением смотрела внутрь свёртка и делала какие-то гримасы. Вставать Марии не разрешили. Детей положили рядом так, чтобы они могли сосать груди.

Детишки были очаровательными. Пухленькие, маленькие, с бледно-голубенькими глазками. Они не плакали и только покрякивали, когда их поворачивали и клали рядом. Показалось, что девочка похожа на Сергея, а мальчик – на Марию.

Насытившихся детишек унесли. Марии велели отдыхать. Было так хорошо, что ради такого ощущения она согласилась бы родить ещё раз.

-- 32 разрыва! Как ты вытерпела такое? Не младенцы, а снаряды крупнокалиберные! Мне таких родить тяжело, а ты такая маленькая…! Машка! Как я тебе завидую! Ты, наверно, самая счастливая на всём белом свете.

-- Как Сергей? Его что-то долго нет.

-- Теперь его до выписки не пустят. Он вон, под окном уже вторые сутки торчит. Весь роддом цветами завалил.

-- Как вторые сутки?

-- Ты же целые сутки без сознания была. Доктор почти час только шил тебя. Я на роды не попала, а на окончание успела. Ассистировала.

-- Долго рожала?

-- Часа два. Врач уже хотел кесаря сделать. Думал, не разродишься. Я такого послеродового состояния никогда не видала. Тебя будто вывернули наизнанку. Врач, как узнал, что у тебя муж очень молодой, сказал, что ни единого разрыва не оставит. Он после операции часа два в изнеможении валялся в ординаторской. Я только инструменты подавала, и то так устала, что не могла в себя придти, пока спирту не дали.

Прошла неделя. Дети набрали вес рождения. Это были единственные дети в роддоме, которые не орали. Они только гукали, будто разговаривая друг с другом. Они так понравились персоналу, что больше всего ухода доставалось именно им. Даже выписывать не хотели. Все проверки и обследования показали их отличное состояние.