Знания-сила

За что не возьмись, всюду пачкаешься о чью-то раздавленную эротику, когда и порнографию, словом о нормальную жизнь. Даже становится как-то неуютно в душе от такого количественного присутствия этого жуткого явления, явления геноцида к обитателям планеты нашей, что чувствуешь себя убийцей будущего поколения живого мира. Ведь ты кого-то там, наверное, раздавил, где сейчас побывал, либо смертельно ранил, взявшись за что-то, сев на что-то или надев что-то. Безусловно «ОНИ» там отдыхали, охотились, кушали, занимались любовью в это время, быть может, а ты их…

Процветает такое вот нечаянное, но необходимое братоубийство, я вас в этом уверяю, происходит оно сплошь и рядом, хотим ли мы этого или не хотим.

Василий Аркадьевич Трусов, как микробиолог по образованию и мужчина по паспорту лучше всех остальных гомосапиенсов знал и понимал свой профессионально-изучаемый живой мир, видимый только через микроскоп, а его на одном квадратном сантиметре человеческого тела более десяти миллиардов! Так уж случилось, что, прожив почти половину отпущенного ему, Всевышнем, срока жизни в этом бренном мире, Василий Аркадьевич не удосужился обзавестись семьёй, а именно любимой женой, детьми и не мог с нетерпением, ожидая внуков, мечтать о полной чаше в доме и радоваться, радоваться и радоваться. Всему виной была она - наука. Она без его участия, но на его глазах, рождалась, влюблялась, размножалась и умирала. Он, почёсывая волосатые ноги и грудь от искреннего удовольствия, а может от возбуждения, наблюдал, не стесняясь на такое проявление закономерного процесса, заглядывал «под одеяло и нижнее бельё» братьев наших меньших, понимая, что они, «братья», как полезны для нашего организма, так и очень вредны. Где-то там, в глубине души и уретры, Василий Аркадьевич, бесспорно, понимал своё предназначение, как живого существа сильного пола. Но, насмотревшись сквозь микроскоп всевозможных потогенных ниглерий, грибов Кандида в форме голубых цепочек и ганднереллий, пахнущих рыбным запахом учёный окончательно принял позицию закоренелого холостяка, не желая к своим бактериям, грибкам и вирусам прибавить столько же обитателей с тела супруги. Конечно же, как и у любого здорового в сексуальном плане мужчины у Василия Аркадьевича Трусова случались нормальные эротические и даже порнографические сны. Последние были его желанными сюрпризами от мозговых серых клеток. В этих снах он ласкал руками и пронизывал своим твёрдым отростком женскую меховую муфту, пышные груди домохозяек и попки молоденьких сотрудниц института. Разумеется, как любой здоровый мужчина он просыпался под утро от биологического будильника и чрезмерно возбуждённого пениса, иногда с подмокшей головкой, и бежал в туалет, ломая на ходу сопротивляющийся передний хвост пополам, направляя его в дырку унитаза. Однако, слив с мочой ночные вольные путешествия по бульварам «красных фонарей», он с печальным выдохом возвращался в свою кровать и, милуя себя правой рукой, доводил искусственное возбуждение двадцать первого пальца до своего апогея. Со стоном, выбросив из гимнаста тремя тучными толчками в кулак левой руки семя глупой похоти, сладко засыпал, надеясь на продолжения виртуальных похождений по непроходимым камышам холмистого таинственного острова любви.

На работе всё было спокойно и гладко. Женщины, перестав видеть в сотруднике-мужчине интересный объект для атаки, считали его «своим». Разговаривали при нём о женском мимолётном счастье, рассказывали вслух свои вчерашние интимные приключения со всеми подробностями и разноцветными картинками. Он слушал их разговоры в половину уха, примеряя рассказы на своих подопечных, радуясь, как ребёнок. Довольно скучной вереницей дней тянулось время, пока в отдел, где работал Василий Аркадьевич, не пришла новая сотрудница Маша Пызикова. Вскоре все сотрудники отдела поняли, что она была такого же склада, что и Василий Аркадьевич, только в юбке. Как говорится, дурак дурака видит издалека, и по иронии судьбы они встретились однажды в лаборатории глазами, оторвавшись одновременно от микроскопов, и между ними промелькнула голубая молния науки. Как не странно, но одинаково заряженные частицы почему-то притянулись, образовав грозовое облако необузданной тяги к микробиологии. Они практически всегда на работе были вместе и веселились над непонятными для других своими наблюдениями. Сотрудники института были в замешательстве. Некоторые из работников отдела с сарказмом поговаривали о написании докторской диссертации на тему «Однополый брак на работе. Его плюсы, минусы и загадочные последствия». Теперь уже мужской контингент института считал новую сотрудницу «своей» и, не стесняясь, рассказывал при ней свои вчерашние сексуальные приключения со всеми подробностями и разноцветными картинками в курительной комнате во время десятиминутного перерыва, но всё-таки обращался за разъяснениями к Маше по некоторым, не ясным мужчинам, манерам женского поведения. Она охотно им объясняла психофизические аспекты женщин, на примере колониальной жизни некоторых двуполых бактерий. Итак, служебный роман набирал свои обороты и все сотрудники с нетерпением ждали, ну, когда же наступит именно то, к чему не только бактерии, но и люди стремятся практически всю свою сознательную жизнь. Ну, когда же, чёрт побери!? Ну, когда же!? Заключались даже пари на предмет: «возьмёт» Василий Аркадьевич Трусов Марию Степановну Пызикову на этой недели или нет, а если «возьмёт», то, как бактерию, с помощью медицинского препарата или, как женщину, с помощью ласки и соблазна!? Обстановка с каждым днём накалялась, процентный показатель труда упал до нуля. В лаборатории бактериальных капельных инфекций НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Л. Пастера наступило затишье, словно перед грозой.

***

- Маша, я сейчас увлёкся микробиологическими характеристиками возбудителя коклюша и лабораторной диагностикой коклюша,- радостно поведал Василий Аркадьевич, смотря в загоревшиеся глаза оппонентки.

- Если Вам это интересно, то у себя дома я работаю над некой диссертацией.

- Что Вы по этому поводу думаете, как микробиолог?- вкрадчиво, в рабочем порядке спросил он.

- Я думаю, что кофе с тортом подойдёт,- смеясь, ответила она, поправляя на носу съехавшие очки.

- Да. Да кофе и торт, пожалуй, подойдёт,- задумчиво повторил он её слова, растягивая их, и поправил на носу съехавшие очки.

На кухонном столе стояли на половину съеденный торт со сливками, открытая баночка сгущёнки и лежали бутерброды с копчёной колбасой. Из  бокалов дымком поднимался остывавший кофе. Разложив на коленях рукопись, одержимые наукой учёные кропотливо штудировали творение Василий Аркадьевича Трусова. Светофоры перешли на моргающий жёлтый свет и последний трамвай, скрепя металлическим звуком скрылся за поворотом в ночной тишине улицы. На кухонной стене часы пробили два раза.

- Два часа ночи,- информаторским голосом сказал Василий Аркадьевич.

- Два часа. Два часа?- удивлённо спросила Маша.

- Как же я теперь доберусь до дома, да и денег у меня на такси нет?

- А Вы оставайтесь у меня. Я Вам постелю в спальне, а сам лягу в зале,- осторожно произнёс хозяин квартиры, краснея.

- Видимо так я и сделаю,- ответила Маша и встала из-за стола, багровея.

***

Василий Аркадьевич Трусов лежал на спине. Научный труд и Маша не давали ему уснуть. Кто его больше интересовал, он никак не мог понять. Думая о бактериях, он почему-то нежил свой одинокий член пятернёй руки и, подняв его до предела в виде хромового голенища сморщенного сапога, гонял взад и вперёд кожаную шкурку, размышляя о невидимых тварях и о Маше тоже. Василий Аркадьевич периодически прерывался на несколько минут, давал остыть горячей кочерге, и заново приступал, нагоняя давление в яичках, мастурбировать скользкий клык моржа-холостяка. После усердной протяжки голенища он упустил момент быстрого брожения и сильной струёй брызнул себе на живот, судорожно вытянув до приятной ломоты волосатые ноги. Он представил себе, что оросил поля Марии Степановны, но, вспомнив о мерзких бактериях, резко вскочил с дивана и побежал в ванную комнату смыть липкую заразу, где Мария Степановна, стоя в ванной под душем и засунув в свою заросшую промежность средний палец левой руки, движениями швейной иглы, кормила себя импульсивным проникновением.

- Машенька, Вы меня так возбудили, что я не сдержался,- любовным голосом проговорил он, стоя перед ней с горизонтально торчащим фаллосом.

- Я от Вас без ума, я тоже не могу себя контролировать, дайте мне свою руку,- дрожащим голосом сказала она и притянула его кисть к своему волосатому лобку. Он надавил Маши на клитор большим пальцем руки, и она затряслась, опускаясь на колени.

Они, обернувшись в белые простыни, сидели на кухне, и пили горячий кофе с остатками торта, жарко споря о методах и способах борьбы с вирусными заболеваниями, оценивая эффективность современной монотерапии цефоперазоном+сульбактамом. А за окном быстро рассветало. Первые лучи солнца нескромно заглядывали в окно, поглаживая своими лучами круглые колени Марии Степановны Пызиковой и волосатые ноги Василия Аркадьевича Трусова.