И моё сердце... 1

("И моё сердце остановилось..."из песни группы "Сплин")

Часть-1

(предисловие)

- Бал, ты спишь?

У неё изумительный, грудной с бархатными прожилками голос. И моё сердце остановилось...

Улыбаюсь, но глаза не открываю. Сейчас она наклонится ко мне и я почувствую на своём лице легкое дыхание и прикосновение изумительных волос... я повторился, с эти "изумительным"? Но что поделать? Она действительно такая! У неё изумительный, маленький носик с тонкими трепетными ноздрями, изумительные, нежно-розовые губы, сладкие даже на вид, изумительная, большая, упругая грудь, с большими пятнами светло-коричневых сосков(я обожая прикусывать их губами и чувствовать, как они набухают у меня во рту), изумительный животик(не люблю, когда у девушки мускулистый пресс, хочется включить свет и убедится, что ты не трахаешь... случайно.. ну вы понимаете). У неё изумительные, высокие бёдра, изумительная  киска, чуть-чуть прикрытая нежным светлым пушком, как персик(ах, с каким наслаждением я целую и ласкаю эту перламутрово-розовую пещерку). У неё изумительные, длинные, стройные, но совсем не худые ножки. У неё изумительно белая кожа, буквально молочно-белая. Но изумительней всего её глаза и волосы. Лучистые, зелёные глаза, которые в гневе и страсти темнеют и становятся бездонными. И тёмно-каштановые, длинные, слегка волнистые, упругие, блестящие волосы. Когда она делает мне минетик, я на члене чувствую её тёплые ладони, нежные губы и ласковый язычок, а сам, тем временем, ласкаю её волосы, пропуская сквозь пальцы, живые струи локонов.

Вот, вот сейчас она наклонится ко мне и повторит:

- Бал, ты спишь?

Какой-то странный у неё вдруг голос...

Глава-1

- Бал, ты спишь?

Бал в недоумении открыл глаза, и сладкие видения исчезли. Ну конечно! Это его друг и напарник, Дон. Здоровенный, всегда в хорошем настроении, детина. Стоит, гад, лыбится. Вот ведь не вовремя.

Бал потёр лицо ладонями, сгоняя остатки видения(хотя это даже не видения, а воспоминания) и пробурчал недовольно:

- Ну чего тебе?

- Нет! Нормально! - Дон даже посмотрел по сторонам, как-будто искал свидетелей наглости Бала. - Дрыхнет средь бела дня, а тренироваться кто будет? И вообще, новость есть, тебя касается. Интересно?

Бал безразлично пожал плечами:

- Говори если хочешь.

Дон несколько секунд поколебался, между вариантами: обидеться, или всё же рассказать. Победило, естественно, второе желание:

- На следующем задании, ты солируешь! Ну, как?

Да. Новость действительно стоящая. Дон как-то всегда узнавал всё раньше всех.

- Так что хорош ночевать, а то Блэк сейчас спохватится и вообще озвереет.

Блэк - старший их группы.   Среднего роста, сухощавый, но Бал, а он в этом спец, знает, что более опасного человека, и придумать трудно. Перед каждым заданием Блэк ни себя, ни их с Доном не жалеет. Девиз такой - "Всё предусмотреть невозможно, но необходимо"

По-русски Блэк – говорил чисто. С, немного железным, выговором. Про его словарный запас, сказать что-либо – было невозможно. Больше четырёх-пяти слов кряду – он выдавал редко. И, если, вынужден был это делать – морщился недовольно и кривился как от зубной боли.

А вот Дон, хоть и говорил по-русски с мягким, иногда, почти незаметным акцентом, но, в тоже время, выдавал такие обороты речи, что даже весьма начитанный Бал, что называется – диву давался.

Испанским, насколько мог судить Бал, оба владели в совершенстве.  

А группа их входит в состав такого секретного подразделения, что официально его и не существует. Когда Бал проходил подготовку, занятия с инструкторами были в основном индивидуальные. На редких, совместных занятиях, все курсанты одевали спецназовские маски. В лицо, кроме Дона и Блэка, Бал знал ещё только одного человека. Он ставил задачу на предстоящую операцию, и после выполнение задания проводил "разбор полётов". Ник, просто Ник, ни должности, ни звания.

Бал был направлен в группу Блэка после курсов. На первых операциях его роль была чисто вспомогательной, а после возвращения ждали нудные разборы и психологические тесты.

И вот наконец! Он реально сможет показать, на что способен.

Закономерно, что Бал оказался в этом подразделении. Спецы с его подготовкой - товар штучный.

Сам он детдомовский. До армии серьёзно занимался самбо и подводным плаванием. И там, и там - КМС. Плюс знание испанского, на приличном уровне. Ничего удивительного, что попал служить в отряд боевых пловцов. А это спецназ среди спецназа. После срочной, как один из лучших, получил предложение продолжить служить по контракту. Два года в своём отряде, а потом назначение инструктором по спецподготовке взвода разведки морской пехоты. В Мурманск.

Глава-2

Ну, если точнее, не в Мурманск, а в Североморск. Но это так, неважно. Главное, что как-раз тогда, я и познакомился с Надеждой. Надюленькой.

Я возвращался после командировки в часть. Переехал из аэропорта Домодедово в Шереметьево-1, вышел из автобуса и около такси увидел ЕЁ.

Каюсь - первая мысль была: "Господи! Трахает же кто-то такую женщину!". Нет, я совсем не циник, да в общем и не бабник. Но подумал именно так. Поэтому подошёл, как-бы случайно, поближе.

Есть три вещи, которые я "терпеть ненавижу". Когда женщина плачет, когда мне хамят и московских таксистов. А тут всё совпало.

Стоит молодая, изумительной красоты женщина, перед которой я молча и покорно встал бы на колени, прижимает к себе испуганную девчонку,   лет пяти, дочку наверно, и плачет. Плачет молча, одними глазами.   И от этого ещё более трогательно. А глаза-глазищи - изумруды зелёные! И моё сердце остановилось!

А таксист-гнида изгаляется самоуверенно. Как же! Они тут пануют.

Подхожу и, игнорируя присутствие таксиста, спрашиваю у девушки:

- Я могу вам помочь?

Она молчит, только смотрит жалобно, плачет и кусает губы. Таксист хмыкает:

- Два варианта, парень. Или идёшь куда шёл, или плати  червонец, а то у неё, видите-ли, денег нет.

Не обращая на него внимания, снова обращаюсь к девушке:

- Так я могу вам чем-то помочь?

- Ты что, сука, не понял?

Таксист хватает меня за плечо, не знает паскуда, что я только этого и жду. Через секунду он стоит с вывернутой рукой прижатый к своей тачке. Дальнейшее, меня тоже не удивляет. Эти шакалы стаей работают. Тут же около нас оказываются его коллеги. Человек пять.

Я поворачиваю их дружка, чтобы им была видна его, перекошенная болью, рожа и предупреждаю:

- Вот что, ребята. И вам два варианта. Или валите отсюда пока я добрый, или я ломаю этому придурку руку и займусь вами. И обещаю, вы убедитесь, что он легко отделался. С математикой у меня плоховато, поэтому считаю только до трёх... раз...

Вперёд выходит пожилой мужичок, наверно главный у них тут:

- Успокойся, парень. В чём проблема?

Киваю на застывшую в ужасе девушку.

Пожилой фальшиво улыбается, показывая золотую фиксу:

- Что случилось, красавица?

К девушке наконец возвращается дар речи:

- Деньги украли, - всхлипывает она. В глазах отчаяние.

История знакомая. Я усмехаюсь:

- Сели попутчики, перед аэропортом вышли, так?

Она удивлённо кивает.

Фиксатый хищно скалится:

- Витюша, твою душу! Я тебя предупреждал? - потом опять спрашивает девушку. - Сколько денег было?

- Около ста рублей! - сквозь слёзы отвечает она, для неё, наверно, это огромная сумма.

Фиксатый достаёт толстенную пачку денег и быстро отсчитывает несколько купюр:

- Вот, красавица, тут двести. Так сказать, за моральный ущерб.

Потом обращается ко мне:

- Лады?

Я отпускаю "пленного":

- Сами разбирайтесь. Нашли кого чистить.

- Разберёмся!

Фиксатый так смотрит на этого Витюшу, что тот наверняка предпочёл бы перелом руки от меня.

- Где ваши вещи? - спрашиваю девушку.

Она молча показывает на стоящие рядом, небольшой чемодан и дорожную сумку.

Подхватываю её вещички, у меня только спортивная сумка на плече:

- Пошли!

Она прижимает к себе дочку, а сама прижимается ко мне. Наверно не верит, что всё вот так кончится. А вдруг эти бандиты передумают и набросятся, чтобы забрать деньги!

- Вы куда летите? - стараюсь отвлечь её вопросом.

И тут на меня обрушивается небо, потому-что она отвечает:

- В Мурманск... - у неё, оказывается, изумительный, грудной, с бархатными прожилками голос.

И моё сердце остановилось...

Я тоже остановился. В голове колотится: "Так не бывает!"

Она замерла в недоумении, не понимая, почему я вдруг остолбенел.

- И я  в Мурманск! - сообщаю, сам в такое не веря.

Девочка вдруг вырвавшись из маминых объятий начинает восторженно прыгать и орать:

- Ух ты! Здорово! А как тебя зовут? Я Полина, а маму зовут Надя.

- Полинка! - смущается Надя(какое изумительное имя - Надежда!) - Как тебе не стыдно? Почему ты так бесцеремонно с чужим человеком.

"Чужой человек" неприятно режет слух, но девчонка не успокаивается:

- А он и не чужой совсем! Так как же тебя зовут.

Ставлю вещи на землю, присаживаюсь на корточки перед Полинкой, беру её за плечи, смотрю  ей в глаза(Господи! А глазищи то, точь в точь мамины! Когда нибудь и они остановят чьё-то сердце):

- Спасибо тебе! Меня Бал зовут.

- Смешное имя! - заявляет Полинка.

- Ой! Ну как ты себя ведёшь? - смущается за дочку Надя, но я успокаиваю:

- Всё нормально! Может и правда, давай без церемоний? Ну чего мы будем друг другу "выкать"? А имя, может и смешное, зато запомнить легко! - я щёлкаю Полинку по маленькому, тоже маминому, носику. Она доверчиво прижимается ко мне.

Даааа. И правда, к чему церемонии. Мне тогда было примерно двадцать пять, а девушке, которая одним взглядом, одним словом останавливала моё сердце - всего двадцать три.

Глава-3

В самолёте, мы сели естественно вместе, я поменялся местами с очень милой женщиной. Полинка, сидя у иллюминатора сразу заснула, и Надежда, только теперь поверив, что за нами никто не гонится, доверчиво положила голову мне на плечо.

И моё сердце остановилось!

Если бы у меня в жизни ничего больше не было, уже только ради этого мгновения стоило жить!

Наверно поэтому, дальше всё было как само-собой разумеющиеся.

Надя с дочкой жили в небольшой квартирке, на окраине Мурманска. Две комнатки, кухонька и душ с туалетом. Но по тому времени, для матери-одиночки - целые хоромы! Одна комнатка побольше, в ней диван(он как оказалось раскладывался... ах, что за чудо-диван!), небольшой сервант и телевизор. Конечно обязательные ковры везде. А вторая комнатушка совсем крошечная. В ней  умещались только кровать и одежный шкаф. Между ними можно было только с трудом протиснуться.

(Но самые счастливые минуты моей жизни были именно в этой более чем скромной квартирке. На этом самом диване, да и вообще)

Надежда, как-то ухитрялась делать всё одновременно. Мне она вручила какой-то альбом и велела подождать. Сама быстро искупала дочку, накормила, уложила, приготовила и нам что-то вкусное. Ну конечно не помню что...

И вот её лучистые глаза совсем рядом.

- Балька, а я тебе вообще "спасибо" сказала?

- Нет! - укоризненно подтверждаю.

- Вот бессовестная! - ликует Надя. - Давай в душ иди первый, а я пока диван разложу и постелю нам.

"Постелю НАМ!"

И вот я лежу, закрыв глаза и боюсь их открыть. А вдруг это только такой сон?

- Бал, ты спишь?

Я чувствую на своём лице  лёгкое дыхание и прикосновение  изумительных волос.

И моё сердце... да, да, остановилось!

Обнимаю её. Она, облегчённо вздохнув, прижимается ко мне. Останавливает мои нетерпеливые поползновения:

- Подожди, я сама.

Таю как пломбир на солнцепёке, под её ласками. И вот я на члене чувствую тёплые ладони, потом в дело вступают нежные губы и ласковый язычок. Она сосёт постанывая, а я расслаблено покоряюсь этим сказочным ласкам.

Мягко двигаясь, лаская друг друга каждым прикосновением, мы меняем положения, и вот уже я целую, страстно тиская, груди с большими, светло коричневыми сосками. Прикусываю эти вкусные соски, и они напрягаются у меня во рту. Я себя сдерживаю, потому-что меня разрывает желание. Но оттягиваю самые сладкие мгновения. Рукой  сжимаю пухленькую киску, покрытую лёгким светлым пушком. Мой палец уже в ней! Всё! Больше не могу! Нетерпеливо раздвигаю стройные ножки Надежды и впиваюсь  поцелуем в её киску.

Я никогда так не ласкал своих девушек. Они делали мне минетик, это само-собой, но чтобы я покорно лежал у своей девушки между ног и лизал её киску, такое мне даже в голову не приходило. Кто кого трахает?

Но тут всё было по другому. Надя призывно вертит бёдрами, я долго и сильно тру головкой члена вокруг её киски, натираю возбуждённые губки и плавно вхожу в горячее, влажное и тесное влагалище. На несколько секунд замираю, наслаждаясь этими ощущениями, потом начинаю двигаться. Я то резко вгоняю член в киску, как-будто стараясь проткнуть насквозь, одновременно сильно тискаю литые груди своей партнёрши, то в порыве нежности прижимаюсь к ней всем телом, и двигаюсь плавно и бережно. Мы не считаем свои оргазмы. Перед тем как кончить, Надежда выгибается и пытается меня укусить. Мне приходится с ней, буквально бороться, чтобы удержать.

Но вот её тело пронизывает мелкая дрожь и она обмякает в моих объятьях. Потом лежит зажмурив глаза и томно постанывает. Её киска пульсирует на моём члене и я не удержавшись тоже кончаю. Мы не выпускаем друг друга даже на мгновение, и я восстанавливаюсь не вынимая член из киски.

Сейчас в целом мире нет ничего, кроме нас и нашего секса. Мы наслаждаемся друг другом, мы терзаем друг друга страстно, и задыхаемся в беспощадных поцелуях.

Мы не уснули, а провалились в сон.

Надежда разбудила меня поцелуями. Но когда я её обнял, к моему удивлению она оказалась одета. В шубке и даже в высокой меховой шапке.

В Мурманске зимой полярная ночь. Не то что который час, какое время суток не понять. Неужели уже утро?

- Балька, мне надо уходить. Полинку завести в садик и на работу потом бежать. Вот будильник, поставь на сколько тебе надо. Я дверь закрою, ключ на телевизоре, там и мой рабочий телефон я тебе записала, позвонишь, когда сможешь, хорошо?

- Ты незнакомому человеку оставляешь ключ? - меня умиляла доверчивость моей красавицы. - А если я тебя обворую?

- А зачем? - прижимается ко мне Надежда. - Самое дорогое я тебя и так отдаю! Добровольно и с удовольствием.

Кстати! Я задыхаясь сжимаю её в объятиях:

- Хочу тебя!

- Балька, - она вздохнула, похоже, с сожалением. - Мне надо уходить. Там Полинка одетая около дверей спит. Смотри не проспи к себе на работу.

Самое удивительное, что она про меня на тот момент практически ничего не знала. Кроме моего, даже не имени - прозвища. И вот такое доверие!

В часть я всё же немного опоздал, но дежурный по части не обратил на это внимание, просто взял командировочное удостоверение и всё. Не обратил он внимание, и на мой не совсем бодрый(мягко говоря) вид. А вот мой друг, Володька Чижов, моё состояние "сфотографировал" сразу.

- Бал! - ахнул он. - Ты же не пьющий. Или начал?

Старший лейтенант Владимир Чижов, командир как раз того самого взвода  разведки. где я работаю инструктором.

- Нет, Чижик,- отрицательно мотаю головой. - Не начал.

- Значит баба! - догадывается Чижик.

- Не называй её бабой! - с ложным смущением прошу я.

- И как ты в таком виде собираешься проводить занятия? - интересуется Чижик.

- Выручай! - прошу, вздыхая виновато.

- Ладно. Ставь задачу и вали в мой кабинет, там парочка бушлатов, извини - перины нет! На обед будить?

- Чижик! - радуюсь я спасению. - Спасибо, только делай доброе дело до конца уже. Разбуди меня часика в три, а обед возьми в кабинет, а?

Чижик только рукой махнул.

Он будит меня, не без труда. Я с волчьим аппетитом уплетаю остывший обед и бурчу с упрёком:

- Мог бы и две пайки взять, знаешь ведь, такое дело.

- Спасибо скажи! - возмущается Чижик.

- Куском  хлеба попрекаешь! - "всхлипываю"

- Клоун! - оценивает мои актёрские способности Чижик. - Следующий раз не проси даже.

- Убедил! - сдаюсь я.- Чижик, у тебя в гарнизонном магазине блат, достань чего вкусненького... ну ты понимаешь.

-Это можно! - Чижик улыбается самодовольно. (Красавица-заведующая - его  пассия). - Ещё приказы будут? - ехидничает он.

- Ага! Иди погуляй, мне позвонить надо.

- Вот за что я тебя люблю, так это за наглость! - восхищается Чижик. - Кабинет мой, и меня же гонят! Ладно, голос своей красотки дай послушать и пойду.

Унимаю дрожь нетерпения в руках, набираю номер. Отвечает незнакомый женский голос.   Ну да, телефон ведь рабочий.

- Надежду позовите, пожалуйста, - прошу почти спокойно.

На том конце шепоток, смешки, потом строгий голос Надежды:

- Я слушаю.

- Надюленька, это я! - плыву в дурацкой улыбке, одновременно отпихивая прильнувшего к трубке Чижика. - Как ты солнышко?

- Он ещё спрашивает! -  возмущается Надежда, потом тихо добавляет. - На ногах еле стою, спать умираю.

Чижик делает восхищение на роже и показывает мне большой палец.

Зажав трубку, я вежливо прошу его проваливать к чёртовой  бабушке. Чижик не оценивает мою вежливость и шёпотом требует, чтобы я его познакомил с Надеждой.

Терпеливо сообщаю ему, что  Отелло рядом со мной шаловливый мальчуган. И только тогда  Чижик удаляется, попросив передать привет Дездемоне.

- Извини, я тут по работе отвлёкся, - объясняю Надежде.

- До-скольких ты работаешь? - спрашивает она.

- Да в общем уже свободен.

- В шесть, чтоб как штык был дома! - строго велит моя богиня. - Поговорить надо.

- Есть! - я даже привстаю со стула. - А что?

- Целую! - заканчивает беседу Надежда и кладёт трубку.

"В шесть! Это же ещё дожить надо. Ни о чём другом и думать не могу"

Откинувшись на спинку стула, мечтательно закрываю глаза. Представляю, как она тихо подходит, наклоняется ко мне, и я чувствую на своём лице легкое дыхание, прикосновение изумительных волос, и слышу её изумительный, грудной с бархатными прожилками голос:

- Бал, ты спишь?

продолжение ...