Гей морит

"Повсеместно на местах растут гей-лесби удои с надоями. Селекционная работа с крупным и мелким рогатым скотом вступила в решающую стадию, полным ходом идут консервирующие заготовки на базе масштабной сдачи и выдачи. На сдачу от выдачи проходят красочные народные гей-гуляния. Да, так мы озаряем светом серые будни, так рождаются нетрадиционные традиции."

Глобонетгазета "Вести земной гей-коры и подкорки", 31 июня 2*** года,

"В городе О жара. Но люди не унывают. Все с нетерпением ожидают гей-парада, или, как его любовно называют в народе, парада гордости и славы, который в этом году совпал с Днем города и Днем независимости. Это всегда и каждый раз по-новому незабываемое и волнующее зрелище. Горожане ежегодно отмечают парад своим массовым присутствием в толпе гостей города. Экологически чистые люди доброй воли волною расслабленных демонстрантов пройдут центральными улицами города, неся в его казну солидные поступления, демонстрируя приветливым воодушевленным прохожим море улыбок, накладные сиськи, привязно/отвязные члены и прочие выдающиеся достижения.

Неприятно удивил новый мэр города, вернее, его недавнее противоречивое заявление. Если верить прослушанным слухам, мэр, находясь в уборной, пробурчал: "Командовать гей-парадом буду не я". Что кроется за подобного рода публичными заявлениями? Неужели мэр способен на такой агрессивный демарш, неужели проигнорирует праздник торжества демократии? Эти чудовищные падшие на мэра подозрения сопровождались опадением/разрушением материала ушных раковин скульптуры "Гей и лесбиянка. Фигуристы в скольжении к свету" (монтаж и компоновка фигур, а также вайка скульптора Полувайкиндта. Эту пока еще не оконченную скульптуру, раскрашенную во все цвета радуги в голубых и розовых полутонах, предполагалось утвердить в качестве официального симбола города). Делом подозреваемого мэра занимается гей-полиция и гей-активисты города."

Глобонетгазета "Вести первого мира из вторых рук", 31 июня 2*** года,

"Продолжают расти гей-лесби удои с надоями. Активисты движения выносятся в виде фотографий на доски почета и награждаются голубыми и розовыми баннерами. В школе промежуточной ступени #654 города О всеобщей любовью пользуется активист, учитель физкультуры Дэйвид О. Сколько нам открытий нужных подготовил и сделал О., сколько молодежи приобщил к движению этот славный педагог, скольким молодым людям помог выбрать правильный путь в жизни! - говорит о нем восхищенный директор промежуточной школы Сэм МакСвайни."

Глобонетгазета "Младогейская Зорька", 31 июня 2*** года,

2.

Это был урок физ. культуры. Учитель Дэйвид – обычно слегка согнутый в пояснице – учил бросать баскетбольный мяч в кольцо. Взлетая, он разгибался, как разгибается ветка лозы. Пряди волос вокруг лысины тоже слегка взлетали, - вяло, как птичье перо, и опять опускались на потный лоб. Все знают, что учитель – активист движения, поэтому стараются держать дистанцию. Но это не всегда удается.

Солнечные блики лежат на полу спортзала как мягкий ил на дне водоема, шум множества бестолковых движений сливается в сплошной гул. У меня от спортзала всегда начинает болеть голова. Хочется, чтобы время летело как можно быстрее, чтобы все быстрее закончилось.

Внезапный удар баскетбольного мяча по голове. Потемнело в глазах. Бывает, черт побери. Учитель Дэйвид стоит прямо передо мной и что-то говорит. Пытаюсь разобрать. А, ну да. Заключительная часть. Призывает активно вступать в ряды движения. Напирает бараньей волосней. Эта рыжая нагрудная волосня из-под его майки забивается в нос, рот. И нечем дышать. Сбежать бы. Но некуда, некуда, некуда бежать от потной рыжей груди. К горлу подступает рвота. Прошусь в туалет. Можно?

«Тебе нельзя одному, ты совсем бледный. Ты упадешь, разобьешь себе лоб, что я скажу твоим родителям? Бедный бледный мальчик. Успокойся, все будет хорошо», - согнутая в пояснице тварь, придерживая за локоть, ведет меня в туалет. По мне скользят задумчивые взгляды учеников и учениц. Они видятся мне как рыбы в аквариуме – вот кто-то прислонил лицо к стеклу, рыбы замерли и смотрят. Пройдет мгновение – взмахнут хвостами и поплывут по своим делам и маршрутам. Боже, что же делать?

В уборной, резко дернувшись, вырываю руку, закрываюсь в кабинке. Снаружи, стеная и захлебываясь рыданиями, озабоченный моим непонятным порывом (еще бы, он кричит: «Что с тобой, что это было? Ты в порядке? ») бушует учитель Дэйвид. Но разве это выход? Выхода нет. Нет, наверное, нет. Зажимаю уши.

Спас меня уборщик. Кажется, его звали Эрни. Помню только, как мы спешим с Эрни к выходу, а на полу корчится учитель Дэйвид. Наверное, Эрни его ударил.

Ах да, Эрни. Похоже, его сразу же уволили, вышвырнули из школы. Хотя это он легко отделался. Гей активисты потом требовали: «Обезглавить враждебные нашей прекрасной школьной действительности силы», «развеять мрачные тучи насилия» и что-то там еще, не помню уже.

0.

Однажды блистательный рыцарь Жи Кунь, искатель приключений и славы, и его слуга, ворчливый Не Хай, подъехали к краю великой равнины Туди напротив горы Шаньбай. Здесь Жи Кунь замыслил подняться на сверкающую литым серебром Шаньбай, чтобы оттуда лучше обозреть дикие окрестности и, если позволят погода и время, достойно погрустить о своей возлюбленной Вэй. У самого подножия горы ютился покосившийся трактир, а его косоглазый хозяин уже добрый час косился на погруженного в думы Жи Куня. Наконец, не выдержав, гаркнул: «Заезжайте погостить, о сиятельный господин, имени которого пока не знаю! » «Жи Кунь я», - сказал рыцарь, ошарашенно откликнувшись на столь невзрачное приветствие с приглашением. Слуга Не Хай по знаку своего хозяина стал нехотя распрягать лошадей, а Жи Кунь вошел внутрь трактира и, крепко стукнув кулаком по столу (как полагается), крикнул: «Хозяин, неси свежего мяса, ароматного риса и теплого вина! » (Хотя денег у него при себе, как водится, не водилось). Хозяин откликнулся из-за кухонной занавеси: «Рис у нас всегда душист (хоть и с душком иногда), мясо свежо (если случается), а уж наилучшего вина для гостей подогреть – совсем не лиха беда для такого начала». И послал своего слугу, которого звали Не Хайжоу отнести гостю мяса, риса, вина. Вынося затем ведро помоев, Не Хайжоу столкнулся с Не Хаем, познакомился с ним и, обнаружив занятное сходство в звучании фамильных иероглифов, заболтался с тем в беседе. Потом спохватился и убежал на кухню, а Не Хай радостно вошел внутрь и сел за стол, присоединившись к своему уже достаточно осоловевшему хозяину. Вскоре Не Хай, как не бурчал он, неизвестно кому возражая, тоже осоловел настолько, что свалился под стол прямо к своему блистательному.

Тем или иным от того временем к подножию Шаньбай подходил славный воин Ло Ма. Надо сообщить вам, что Ло Ма, наслышанный о Жи Куне, решил с ним познакомиться и пустился по следам его пребывания и отбывания. Трактирщик, еще издали завидевший подходящего видного собою Ло Ма, на этот раз решив не сдерживаться, запросто загорланил: «Долгожданный господин! Мы хоть и живем в глуши, но всегда можем предложить усталому путнику свежее мясо, ароматный рис и кувшин теплого вина! Или же Вы, заезжий молодец, еще чего пожелаете? » Ло Ма сказал: «Желательно знать мне, не проезжал ли здесь мимо (мимо здесь ли, или на расстоянии ближайших видимых ли, каким Ли Бо часом, минутой, порою – ночной ли, дневною ли, - неважно) рыцарь Жи Кунь? » Трактирщик из осторожности, так, на всякий случай, ведь как бы не случилось чего, чего-то того, что пока не случилось, отвечал, что, мол, не проезжал (пока), вовсе нет, не проезжал почему-то. Воина Ло Ма очень расстроил такой ответ, он выхватил из-за спины огромный меч и срубил стоявшую во дворе трактира могучую сосну – единственное в ближайшей (на десять или даже двадцать ли, видимо) округе древесное украшение. «Сейчас изжарю на этой сосне тебя, твоих слуг (если имеются), чтобы развеять свою печаль и твои козни», - вскричал он свирепо. «Ну-ка тащи сюда Жи Куня, живого или мертвого, пока сам жив, покуда не пустил тебя, кислая рожа, на жаркое! »

До смерти перепуганный трактирщик бросился на кухню, на кухню побежал то есть, но что есть мочи теперь. На их совместное счастье, беспутный слуга то ли по причине лени, то ли из сочувствия к Не Хаю не успел изрубить его и его хозяина на куски, да на мясо разделать. Так Жи Кунь вышел цел и невредим (во всех смыслах) из котла. Ло Ма бросился к вышедшему знакомиться и, познакомившись, радостно обнял его. А Жи Кунь, еще не отошедши от сонного порошка, растерянно улыбался. Он пока не вполне понимал, в какую ужасную передрягу попал и какое спасение (неожиданно) принес ему благородный Ло Ма. А повеселевший Ло Ма, человек по натуре добрый, не стал тогда никого убивать, но лишь лишил трактирщика и его слугу мужского достоинства. (Здесь умолкаю. Хотя нет, нужно продолжить и закончить, потому как по умолчанию получаются неясности.) …И изжарил и съел таковое (таковые, вернее), будучи голодным, с большим аппетитом.

После того случая раскаявшийся хозяин трактира, имени которого так никто и не упомнит, дал, наконец, прославившемуся и прославившему его заведению, как и положено, пышное название. На сосновой доске начертал красивыми иероглифами (и, безусловно, красивыми чертами в каждом из них): «Тот самый трактир под горой. Место, где заблудшему путнику просто нечего опасаться».

***

Это отрывок из повести.

Начало - здесь -

Продолжение - здесь -