Сафо

Облако темное на небе.

В этот октябрьский вечер, ты сидишь в кресле, завернутая в дешевый тонкий китайский плед и тянешь свой кофе неторопливо и задумчиво. Люблю варить тебе кофе, и наблюдать, как ты глотаешь его по капельке-горчинке, зацеловывая губами. Поворачиваешь голову ко мне, неспешно-лукаво смотришь сквозь полумрак пространства и спрашиваешь, люблю ли я тебя. Милая моя, что тебе ответить? Маленькая, хорошая, нежная чуткая. Прости, но больше я не могу любить. Уже перестала стараться предпринимать эту самую попытку. И все что у меня сейчас выходит - это дружба. Искренняя и честная. Но друзей не много, больше таких как Ты, которая вновь, не найдя отклика во мне, бросает свои жестокие слова о том, что на самом деле я тебе не нужна и ты тут только затем, чтобы как-то скрасить свой досуг. Но с чисто женским трепетом и желаньем вновь тянешь губы мне навстречу. Задумчиво смотрю на тебя и понимаю что ты проиграла: я тебе нужна, ты мне - нет. Всего несколько недель знакомства и изголодавшееся и задразненное сладкими образами и придумками твое сознание требует продолжения наших «просто встреч».   Каждый раз я внимательно  слушаю рассказы о твоих скитаниях, о том какие мужики сволочи, об усталости на работе и проблемах с родителями. Ты задаешь мне какой-то вопрос, но я не отвечаю на него, так для меня удобнее наблюдать за тобой.

«Ты когда-нибудь можешь сказать что-нибудь внятное? » это бешенство должно бы ударить о стену и разбить мое бренное тело, настолько силен накал чувств и эмоций в тебе сейчас. Твой голос дрожит, а я неспешно поднимаюсь и подхожу к окну.

«Я когда-нибудь тебе говорила, что ненавижу октябрь? » мой голос тих и спокоен, и ты тут же внимаешь интонации, подходишь ко мне, и желая как-то расшевелить, тихо спрашиваешь: «Почему? »

Вслух: «Кажется, что мир умирает». И думаю про себя: «Я все теряла в октябре».

Где-то вдалеке пищит сигналка машины, а внизу на соседнем балконе слышно подрагивающее от холода мяуканье кошки. Ходики на стене так отчетливо рассчитывают наше время. Нашу ночь. Часы-ходики привез тебе отец, сам починил и повесил на стену. И сейчас они равнодушно смотрят на нас, отсчитывая неумолимо время. В этой комнате сейчас со мною рядом две Леди - ты и Тишина. Дополняете друг друга матовым блеском луны в небе и серебра на твой шее.

Мне нравятся такие как ты: черноволосые коротко-стриженные девушки с задумчивой грустинкой глаз. Весела и подвижна, озорна и лукава, одним словом - ребенок….. словно возвращаешь меня своей жаждой К жизни. Можешь быть разной, но всегда одинаковая женская суть, не затасканная еще бытом и пошлостью льстит мое самолюбие. Ты чиста и нежна. Но это все преходяще. А я… сейчас просто соответствую тебе.

Какая прохлада воздуха из приоткрытого окна, полощет ветер шторы и ниспадающие с подоконника цветы. Ты мое дыханье, малыш.

Не злись, и позволь мне побыть самой собой. Я смотрю на тебя, а вижу тонкий свет заката летнего, который так люблю и туманную дымку над рекой, когда оставив свой вечерний дом, я иду по краю песка прибрежного и чувствую лай комаров. Начинаю бежать все быстрее и быстрее, на ходу стаскивая с себя одежду и бросая ее на сухой еще песок. С веселым смехом и радостью я окунаюсь в темную воду, и только свет луны надо мной и в отблесках воды что переливается, заставляет меня смеяться от восторга и замирать мое сердце от приступов необоснованного счастья.

«Где ты? » - твой тихий голос ударяет по этой тишине и поворачиваясь, пытаюсь поймать ускользающее ощущение сна моей юности. А передо мной ты, словно вышедшая из волны Афродита, скованная, но пытающаяся что-то и кому-то доказать, с этим уверенным взглядом, но притаившимся страхом в душе. А женская кокетливость и наигранность твои  сейчас отброшены мной, потому что сейчас я хочу видеть саму тебя - такую какая ты есть.

Тянутся руки друг к другу и ты, обнимая меня, пытаешься сжать сильнее в своих объятиях.

Женщина любит женщину. Это напоминает мне пошлые картинки и романы, где любовь преступная и греховная двух женщин всегда противна и противоестественна. Я ненавижу эти гей парады и это показное отвоевывание себе каких-то прав равных с гетеросексуалами. Дураки. У геев нет будущего. Когда меня спрашивают, как я отношусь к мужчинам, я всегда отвечаю «Спокойно». Мне все равно на человеческий суд, а перед Богом я отвечу за свои грехи. И вот сейчас очередная Мадам попала в мои руки. Это - ты. И Боже мой, я не затаскивала тебя в постель, не заваливала звонками и смс-ками, не клялась в вечной любви, я просто отдавала тебе себя, без обязательств и мучений и сомнений. Увидев друг друга на секунду и обменявшись взглядами глубокими, мы сразу все поняли. Друг про друга. Тебя, так же как и меня, тоже когда-то изнасиловали. Я люблю тебя сейчас ТОЛЬКО ПОТОМУ, что тебе тоже когда-то было больно, и ты - забитая грубыми руками  и загнанная в угол девочка, так и не сумевшая себя найти в этой борьбе полов. Когда ты смеешься, мне кажется, что Бог улыбается твоей радости. Мне жаль причинять тебе боль, потому что тебе все равно по кому страдать и кого искать. Просто оказались рядом и не смогли сдержаться. Мой самый изысканный вид наркотика - молочный шоколад тихонько тающий во рту с горчинкой и привкусом свежесваренного кофе. Я люблю тебя за эту сладость.

И сейчас в этой темноте я не вижу твоих глаз, но очень четко и ясно осязаю всю тебя.

«Было больно, хорошая моя, да? », ты киваешь навстречу моим губам и тянешься ко мне всем телом. Спрашиваю: «Сколько их было, малыш? » И чуть подрагивающий твой голос отвечает: «Двое». Ты плакала, я знаю. Поверь, что боль от этого когда-то станет меньше и тише. Но я молчу, и обнимая тебя, тяну вниз твои руки и мы на коленях друг перед другом,   нежно прижавшись, замерли на мгновение. Пальцами ловить складки твоей одежды и медленно… очень медленно отвоевывать для своих рук атлас твоего тела. Твое белье летит куда-то вниз - Белое. Как птица белая - Лебедь, а руки мои в бархате  твоей кожи утопают и увязают. Языком я чувствую молочную прохладу твоих зубов и твой язычок - остренький как жало отдает последнюю дань скованности и страху. Губами по тонкой шее, вниз к груди. Белое молоко твоего живота, нежность и свежесть бедер, и готовая открыться мне глубина женского естества. Как изысканно ты дрожишь от нетерпения. Люблю тебя такую…. Не похотливую сучку, НО ласковую прохладу ночного ветра по коже. Какая влажная нежность лепестков лилии с каплями росы. Ты - чудо, выгибаешься дугой словно взлетая и подрагивая всем телом отдаешь мне свое тепло. Дробь твоего сердца и трудно-схваченное дыхание, что бьется в сетке тишины, позволяют мне в который раз за этот вечер понять что ты - прекрасна. Затихаешь плавно плавно волной набегающей, разбиваешься о меня и воскресаешь. Я всматриваюсь в нежность твоего силуэта лежащего  и ловлю твое дыхание губами. Ты засыпаешь, и я точно знаю, что сейчас ты улыбаешься.

Я встаю безмолвно с нашего ложа любви, закутываюсь в тонкий плед и подходя к окну понимаю, что нужно уходить, пока не настало утро бессмысленных фраз и глупых движений. Там за той чертой рассвета бурлящая жестокостью жизнь вновь погрузит тебя в лапы кошмара, вранья и простого ежедневного выживания среди бушующих стихий. Я знаю, что через некоторое время ты найдешь, наконец, себе нормального мужчину будешь его женой, станешь матерью замечательных детей, но не раз еще ты вспомнишь обо мне и меня. И нашу ночь, нежный бриз любви и ласки, танцующей на угольках безмолвия. А у меня будет тишина и шлейф забытой дымки одной ночи. Я никогда не сплю с девушками дважды. Им это не нужно. Им нужна любовь. А все что я могу им дать - это горечь ночного кофе, слитого неразрывно со сладостью нежного молока и шоколада. И вряд ли эта горечь нас лечит.