Глава 5 Гуру

Глава 5. Гуру

Георгию шёл девятнадцатый год, когда он покинул родные пенаты и ушёл строить свою семью. До этого возраста парень уже успел кое-что узнать об интимных отношениях между мужчиной и женщиной – сначала в теории, из анекдотов и рассказов старших товарищей, а затем и на практике, о чём вы узнали из предыдущей главы. Но, пожалуй, та тема, которую я хочу затронуть сейчас, требует определённой раскачки. Это – следующая ступень познания мудрости в любви. Поэтому, начну следующий рассказ, отступив немного назад.

Был вечер седьмого ноября. А перед ним - было утро этого коммунистического праздника – одного из самых значимых праздников того, социалистического общества. Демонстрация трудящихся, радостно поддерживающих завоевания Великой революции была хоть и святой, почётной, но всё-таки - обязанностью трудового народа. Люди, перед началом парада собирались в организациях, делились на группки, кучки, тройки или пары, чтобы с радостью отметить главное событие года. Для поддержания этой радости, по всему городу через каждую сотню метров организовывались точки «общепита», с готовящимися здесь же пловом и шашлыками, стенами ящиков с пивом, а в магазинах  первым спросом пользовались ликероводочные отделы.

Итак, к началу шествия, радостно-разгорячённый и разгорячено-радостный народ с нетерпением ожидал почётного шествия. Проходя мимо трибуны главной площади, с флагами всех республик СССР, транспарантами, шариками, своими семьями радостный народ дружно горланил «Ур-р-ра! », отвечая на призывы и лозунги, хрипевшие из развешанных повсюду громкоговорителей-«колоколов». Всю эту радость разбавляли торжественные марши и приветствующие с трибуны руки отцов города. Отдав долг, головные части колонн поскорее освобождались от атрибутики праздника.   Сложив флаги и транспаранты на украшенные ведомственные машины, люди бежали продолжать укреплять радостное настроение к своим сотрудникам, сокурсникам или одноклассникам.

Нужно признаться, в то утро радость праздника оказалась для Жорки сильнее чувства меры, и он не помнил, как и когда попал домой. Проснулся вечером в семь, с нелёгкой головой. Мамуля пожурила, конечно. Отец - уже отдыхал после встречи гостей. Чем бы заняться? Жорка позвонил другу по школьной парте. Дома.

- Прошвырнёмся?

- А ты уже отошёл?

- Вот этого я и хочу. Давай, выходи.

Они, неспеша, побрели в сторону площади. Приключений на сегодня уже, по крайней мере, Жорке, не хотелось. Проветрив мозги, друзья повернули назад. Народу было немного - наверное, все догуливали праздник по домам. В белом свете фонарей, навстречу, так же не торопясь,   брели две женские фигурки. На более близком расстоянии, фигурки обрели очертания интересных молодых женщин. То, что это не девчонки, было видно сразу. Уверенность походки, умело нанесённый макияж, неторопливая беседа. Романтические флюиды, исходящие от дам, летели, наверное, далеко впереди них. Жоркино полусонное сознание, вдруг, встрепенулось и сгруппировалось, как хищник в засаде. Вряд ли Санька успел бы возразить и Чаров, «разрезая» парочку, протянул им по шоколадной конфетке:

- С праздником, девочки!

- Thank Your! – не растерялась та, что потемнее.

- Bitte!

- Да, вы разговариваете на разных языках! Может, перейдём на родной, русский? – развеселилась светленькая.

«Одуванчик», отметил Жорка мимолетно. Раскрывшийся, пушистый одуванчик. Популярная тогда,   мелкая химическая завивка светло-соломенных волос гордо венчала открытый высокий лоб,   тонкие, с вызывающим изломом брови, слегка крупноватый, но правильной формы нос и очерченные яркой помадой губы. Изящные, миниатюрные ушки с красными капельками серёжек прекрасно дополняли портрет, достойный пера мастера.

Волнистые волосы тёмненькой - не очень гармонировали с длиной её стрижки. «Коротковато», - оценил для себя Чаров. В лице – ничего особенного: симпатичная, но – какая-то стандартная. В глаза может бросится, но – вряд ли останется. Зато темперамент, пожалуй, живой. Это Жора определил, когда просто так брякнул:

- Прогуляемся вместе? Я – Георгий. А он, - парень потянул, хранящего торжественное молчание, друга, - Александр.  

- Ольга. – Первой протянула руку тёмненькая.

- Таня. – После короткой паузы представился «Одуванчик».

Как-то само собой получилось, что пары разбились по «живости» натур. Оля устроилась на Жоркином локте и, бесцеремонно развернув  направление движения, потянула обратно к площади. По пути располагался сквер с множеством аллеек и пустых лавочек. Чаров со своей спутницей разговаривали о разных мелочах, Ольга крепко держалась под руку, а немного поотстав, неторопясь, шли Санёк и Таня. «Саня-Таня» - не к месту подумалось Георгию. «Да, друг! Ты – не Македонский! Завоёвывать нужно сразу, одним махом. А вы идёте - как пионеры, на метровом расстоянии. Дама, вон, примёрзла, руки на груди, зябко. Ну и обнял бы, не убудет от тебя! » Жора поймал себя на мысли, что представляет себя на месте друга. Наверное, он долго глядел назад, потому что Оля, нетерпеливо дернув руку, прикрикнула:

- Аллё, мужчина! Мы в сквер?

- Подожди. – Они остановились, дождались друзей, и Жорка предложил: - Может в «дежурный» сгоняем? Встречу надо отметить!

Тёмненькая была «за», но Татьяна сказала:

- Подождите.   Давайте посидим в сквере, покурим, а потом – ко мне. – И, обращаясь к подруге: - У нас же дома две бутылки шампанского остались.

- Точно! Мы сегодня маленький девичник устраивали, – пояснила Ольга.

Чаров спросил:

- Тань, а музыка есть?

Оказалось, что музыка сломана. На обратном пути они загрузились Сашкиным магнитофоном, сумкой бобин и двинулись навстречу новым приключениям.

Татьяна жила в двухкомнатной квартире стандартной пятиэтажки. На столе, в зале, разместились живописные остатки предшествующего пиршества. Женщины, извинившись, мигом навели порядок. Друзья настроили музыку. Сашка «расковался» после первого бокала игристого, начал сыпать шутками и придвигаться к хозяйке. Жорка, видя такое дело, решил не кайфоломить и приступил к серьёзному обхаживанию Ольги. Второй тост – «За женщин» - заставил кровь быстрее побежать по своим туннелям. Глазки загорелись, щёчки раскраснелись, кто-то пригласил свою пару на танец. Когда показалось дно второй бутылки, все общались - как старые знакомые. Ни тени смущения, ни жёстких реакций на озорные руки, которые гуляли по всем аппетитным местам, обоюдные подкольчики – всё воспринималось правильно, в соответствии с обстановкой этого случайного флирта. Что будет завтра – не важно. Все просто наслаждались этой лёгкой, непринуждённой встречей.

Свет, горевший в кухне, слабо выделял две пары, медленно кружащиеся под итальянскую «Erotic Music», недавно появившуюся у Сашки. Вздохи невидимой певицы начинали приносить свои плоды. Георгий, вынырнув из Ольгиного аромата, вдруг не увидел пару «Саня-Таня». Так. Кто же кого увёл потихоньку в спальню? Или, может быть, они мирно попивают кофеёк на кухне? Нужно было проверить. Он незаметно, в танце  подвёл партнёршу к двери спальни. Музыка лилась негромко, что позволило услышать голоса. «Воркуют, голубки», - с непонятной досадой подумал Чаров.

Логически решив, что и им не стоит терять время, Георгий так же плавно «отвальсировал» Олю к дивану и впился, в шептавшие что-то, губы. Они не заметили, как положение сменилось на горизонтальное. Жорка, конечно, показывал мастер-класс в технике поцелуя, но и Оля тоже научила его некоторым приёмчикам. Например, покусывание губ партнёра. Оказывается, оно действует, как средство возбуждения лёгкой агрессивности. Вскоре уже и ты начинаешь «огрызаться», пытаясь ответить, и вот -  вы, как два тигрёнка, возбуждаясь больше и больше, пытаетесь взять верх в этой первобытной игре.  

Диван жалобно поскрипывал, принимая поединок двух полуобнажённых тел. Чаров непрестанно пытался раздеть Ольгу, но она уклонялась от близости разными способами – от признания в том, что она замужем, до призывов к здравомыслию. Сработало, скорее, последнее. На самом деле - Чаров не знал, как обстоят дела у соседней пары – это раз. Второе. Их ложе находилось в проходной комнате, и было бы глупо оказаться в пикантных позах перед взорами друзей. Вот, если бы поменяться комнатами! В общем, Георгий, удавив желание, решил просто выспаться, пожелав мысленно удачи другу.

Утром хозяйка напоила всех отличным кофе. Оля засобиралась домой, но отказалась от предложения проводить её. У Татьяны тоже были планы на день, и друзья решили на сегодня распрощаться. Тащить магнитофон обратно не хотелось, тем более что с утра зарядил нудный, холодный осенний дождь.

- Будет повод встретиться! – провожая ребят, пригласила Таня.

Санёк выглядел уставшим, но счастливым. Жорка, конечно, начал пытать его:

- Ну, как, Санчо, женщина?

Скромный, от природы, друг признался в своих подвигах:

- Покувыркались, нацеловались…

- Ну, это понятно, - нетерпеливо перебил Чаров,   – а  главное?

- Да не было ничего – простодушно ответил Сашка.

- Вот, тебе, на! Был такой шанс! Ну, а вы договорились на встречу тет-а-тет?

- Нет.

«Мой дядя самых честных правил…» - хотелось Жорке поддеть друга.

- Тогда я пойду забирать магнитофон!

- Иди – равнодушно разрешил он и, как о незначительной детали, добавил: - Ей уже больше двадцати трёх.

Вот - недотёпа!

- Да какая разница! Любовь всем возрастам покорна! – О, если бы парнишка знал тогда, какими пророческими оказались его слова!

- И ещё – у Тани есть сын, пять лет. Она – немка, по отцу. Разведена. Работает в отделе кадров.

- Ты, что, сбором информации всю ночь занимался?

- А ты?

- Да у нас бы всё получилось, если б мы были в спальне!

- Нет. Мы с Таней даже поспорили. Она настаивала, что у вас ничего не будет. Я предлагал ей уступить вам место, но она сказала, что бесполезно, она хорошо знает подругу. А я – что знаю тебя. В общем, я проиграл! – последние слова выглядели насмешкой, и друзья чуть не поссорились. Впрочем, Жорик был отходчив так же, как и вспыльчив.

- Ладно, мир. Только теперь, я беру нашу Танечку в разработку. Лады?

- Бери! – добродушно благословил Санчо.

Вечер, после трёхдневных дождей, был ясный, но холодный. Ноябрь. В мае, конечно, любовь крутить приятнее. Перед дверью Жорка остановился. «Что я делаю? Звонок – и моя жизнь может перевернуться. Нужно ли мне это? Как себя повести? Может, просто забрать «маг», да «сделать ноги»? А, с другой стороны, чем я рискую? В худшем случае – попьём кофейку, да по домам. В лучшем – скоро узнаю, «растут» ли на ней ещё одуванчики…». Мысли роились, мешали друг другу. «Да, что со мной! ». Чаров позвонил длинно и призывно, обрубая все сомнения.

Таня открыла дверь. На ней был домашний халат, казавшиеся из-за меха большими, тапочки, на плечах – вязаный кардиган.

- Ой, привет! Извини, я не ждала вас сегодня.

- А «мы» и не пришли. Пришёл только я – начал парень в своей шутливой манере.

- Ну, заходи, - Татьяна отступила в полутьму прихожки – кофе будешь?

Переступая порог, Жорка экспромтом «споткнулся» и они оказались очень близко.

- А дашь? – Вопрос был намеренно двусмысленным.

- Ну, хорошему человеку…

«Подыгрывает. Вряд ли она не поняла моего намёка».

- Пойдём на кухню. Там теплее.

- Свет есть в этом доме? Куда обувь определить?

- А ты умеешь лампочку менять?

- Нет, меня учили только целоваться. Оля, наверное, всё рассказала? – гость всё-таки выбрался из мрака, держа направление на свет кухни и голос хозяйки.

- Мы ещё не виделись после седьмого.

Аромат кофе, включённые горелки газплиты, жёлто-карие глаза напротив – всё превращало эту тесную четырёхметровую кухню в уютное пристанище странника. У Чарова, на самом деле было ощущение, будто он долго брёл по  бесконечному вчерашнему дождю, пока не нашел эту милую хижину. Они мирно беседовали, узнавая о прошлом друг друга, и Георгию совсем не хотелось физической близости. Это было так необычно! Он ушел ближе к полуночи, так и не забрав магнитофон.

Следующие встречи проходили во все более сближающей обстановке. Первый раз он поцеловал Танюшку на прощание, затем – при встрече и расставании, но главный поцелуй случился  во время фильма по телевизору. Они сидели на диване. Таня, поджав под себя ножки, удерживала непроизвольно смещавшееся тело, опираясь на спинку дивана. Георгий глядел в экран, но видел её профиль - немного римский, немного греческий. И вдруг ему безумно захотелось поцеловать её в ушко, потеребить мочку с серёжкой, подуть на маленькие колечки завивки… До этого момента чистые отношения не нарушались всплесками желания, как случилось  теперь. То есть, молодой человек, конечно, всегда помнил, зачем он здесь находится. Поставив цель, нужно её достичь. Был ли он в этом уверен? Скорее да, чем нет. Просто парень не знал, как всё получится. Завести отношения с партнёром, старшим его на пять с лишним лет – тогда для Чарова это было нонсенсом. В то же время, даже простое общение с этой женщиной навевало чувство уверенности и спокойствия.

…Георгий, положил руку на её плечо и слегка потянул к себе, неожиданно нарушив тщательно удерживаемое Таней равновесие. Её спина легко скользнула по дивану. Он быстро закинул ногу на ногу, приготовив ложе для пушистой соломенной головки. Не ожидая, что падение закончится у Жоры на ногах, Татьяна попыталась вернуться, но тот мягко, но решительно удержал её в этом положении. Таня внимательно посмотрела ему в глаза. Какая-то легкая тень промелькнула по её лицу.

- Жора!?

Чаров, не отводя глаз, наклонился и чуть-чуть коснулся губами её, ждущих ответа, тёплых губ. Губки дрогнули. Он прикоснулся ещё раз. Она отозвалась едва заметным движением. Очень нежно, страшно боясь нарушить неповторимое ощущение, Жорка слил воедино их уста и легко потянул поцелуй в себя. Он не хотел целоваться «взасос». Чистота этого момента не позволяла излишеств! Все звуки вокруг померкли, только сердца, как две литавры, глухо отдавался в его перепонках. Теперь её веки были закрыты, и лишь подрагивание ресниц выдавало волнение, происходящее в душе и теле лежавшей на коленях парнишки, красивой женщины.

Да! Она была красива! Именно сейчас, когда сброшены маски напускной беспечности, Георгий видел перед собой настоящую женственность и красоту! Где-то, за окнами, завывал осенний ветер, просачивая холод  через тонкие панели пятиэтажки в этот девственный мирок. Чарову хотелось накрыть собой, спрятать от холода это воздушное создание, пригревшееся, как ребёнок на его коленях. Он гладил Таню, игрался завитками стрижки, что-то говорил вполголоса, она в ответ что-то отвечала…

Жорка решил что, если сейчас не уйдёт, совершится то, зачем он здесь. То, что нарушило бы самый интимный и неповторимый момент в его жизни. Он чувствовал, что Татьяна тоже знала это. Вновь наклонившись, Георгий прошептал через поцелуй:

- Мне, наверное, нужно уходить.

Легкий прерывистый вздох стал ему ответом. О, лучше бы она хоть что-нибудь сказала! Но этот вздох! Он дрожью пронёсся по телу,   парень непроизвольно сжал Танюшку в объятиях и начал неистово целовать. Его губы горели от возбуждения.   Она не сопротивлялась, лишь только крепко обняла, и Жора почувствовал сквозь ткань рубашки остроту её маникюра. Отдавать отчёт в своих действиях он был уже не в состоянии.

- Я хочу тебя…

- Ты хотел уходить…

- Я хочу тебя!

Она опять внимательно вгляделась в глаза и, вдруг, решительно, крепко и коротко поцеловала Жорку. Поднявшись с дивана, Таня позвала:

- Пойдём со мной.

Они пошли почему-то в сторону кухни но, дойдя до двери ванной комнаты, хозяйка включила свет и легко толкнула парня внутрь:

- Я включу колонку.

«Молодец», - с восхищением отметил Чаров и, спешно выполнив необходимую процедуру, направился обратно.   «Одуванчик» ожидала на пороге спальни. Она опять быстро, но горячо коснулась его нетерпеливых губ и, царственным жестом указав на расправленную кровать, шепнула:

- Я сейчас.

Постель манила свежестью и белизной. Георгий чувствовал это, несмотря на темноту. Отдавая дань вежливости, он всё же решил дождаться Татьяну, предоставив её первой занять своё законное место. Минуты превратились в вечность. Чаров стоял посреди комнаты в, едва пробивающемся через занавески уличном освещении, и грезил…

- Мы ждём ещё кого-то?

Её руки легли на плечи и в районе солнечного сплетения Жорка, вдруг ощутил обжигающее прикосновение двух налитых твёрдых сосков. Это было только лёгкое прикосновение: в движении, как-то снизу - вверх, но внутри парня будто разорвалась бомба.     Красивый, аристократически-сдержанный, но искренний поцелуй – был как подарок.   Интуитивно Чаров понял, что имеет дело не меньше, чем с тигрицей. В ней  реально сочетались тончайшая нежность и великая сила. Какая – ему скоро предстояло испытать. Из всего происходящего Георгий осознавал только одно:   сейчас он должен узнать то, что было неведомо  ранее, несмотря на его, как он теперь понимал, мизерный опыт в отношениях мужчины и женщины. Вакуумная сфера отделила влюблённых от остального мира. Незаметным движением Татьяна развернулась спиной к кровати и медленно опустилась не неё. Руки, скользя вниз по мужской груди, как бы нечаянно зацепились ноготками за, ставшие пиками соски. Жорка вздрогнул всем телом, не в состоянии шевельнуться.

- Ну, что же ты… - она ложилась так же медленно, зовя за собой, и парень, подчиняясь этому дьявольскому гипнозу, словно сомнамбула последовал на белое ложе…

…Он вошёл в неё очень нежно и даже ласково, плавно изменяя амплитуду и скорость движений. Он просто чувствовал, что так было надо.   Он осязал через своё начало каждую клетку этой небесной женщины, которая доверила ему своё божественное тело. Тысячи нейронов - словно маленькие антенки - моментально улавливали малейшие изменения  другого организма, автоматически посылая команды для корректировки движений. За эти несколько минут Георгий научился очень многому! Он понял, как правильно использовать энергию любви, чтобы обоим стало до изнеможения хорошо…

Они лежали, обнявшись, тщательно оберегая  обретённое тепло. Дотянуться до сползшего на пол одеяла просто не было сил. Гигантское - четверть часа назад, возбуждение - плавно уходило вниз, напоминая о себе, бьющейся где-то далеко, маленькой жилкой. Слов было не нужно. Мужчина и женщина пришли к тому, чего возжелали и теперь - просто наслаждались залившей тела приятной негой.

Потом они целовались, нежась в тёплых струях душа. Обнявшись, весело смеялись - как дети, а вокруг летали маленькие амурчики, вонзая в них всё больше и больше стрел с наконечниками, пропитанными любовью.   «Неужели эта ночь может закончиться? », - думал Чаров. Было точно такое же ощущение, как перед завершением новогодней ночи, когда затихает праздник, заканчивается сказка, и ты ждёшь наступления серых будней.

- Я впервые не хочу, чтобы наступило утро… - эхом его мыслей прошептала сквозь капли воды Таня. - Впервые - за много лет. Жорка, знаешь, как это мучительно – засыпать в холодной постели, просыпаться ночью, плакать в одиночестве, а утром приводить себя в порядок и весь день делать вид, что всё у тебя хорошо…

Утопленный во впечатлениях сегодняшней встречи, Чаров не сразу понял всю глубину страдания, вылившуюся в этих словах. Только и смог выдавить:

- Не знаю. Мне не приходилось такого испытать.

- И, не дай тебе Бог - этого…

Георгий ушёл под утро. Наступающий день был воскресным, и он проснулся уже после обеда с мыслью: это всё было? Да, это всё было, и не от чего не открестишься. Он долго не вставал, пытаясь переварить случившееся. Мысли обрывками возникали и исчезали, не желая связываться в логическую цепочку. Над всем этим сумбуром доминировало одно: ЖОРКА ЖЕЛАЛ НОВОЙ ВСТРЕЧИ! Утром, прощаясь, они не договорились ни о чём. Таня чмокнула в щёку и сказала просто: «До свидания! Заходи, я буду рада». Всё. А, впрочем, чего же ты хотел, парень? Претендовать на тебя у неё не было смысла. Она не дура, прекрасно понимает положение вещей. «Мальчику» – только девятнадцатый год, учится, в армии ещё не был. Что может получиться дальше  –   никто не знал. Но Жорка знал одно – сегодня он будет снова там. Влечение всколыхнуло его сущность, отодвинув на второй план всю обыденность и всё то, чем он жил раньше.

Едва дождавшись вечера (благо, осенью темнеет рано), ноги понесли парнишку к той, чьи объятия, вдруг стали важнее всех других, прошлых, вместе взятых. На третий этаж он летел через четыре ступеньки. На первый звонок никто не вышел. Жорик сразу вспомнил такую же ситуацию с Леной. Как же давно это было! Подтанцовывая от нетерпения, он зазвонил длинно и настойчиво. Ну, давай, выйди из своей ванной! Странно! Такой звон услышали, наверное, все пять этажей. В недоумении, Чаров примостился прямо на ступеньках пролёта и закурил. Чего только не передумал он за те полчаса, что ожидал чуда! Чуда не случилось. Вмяв в стену третий окурок, бедный влюблённый, без надежды нажал кнопку. Звонок жалобно и одиноко отозвался за деревянной преградой.

Уходить было невмоготу. Жорка медленно перебирал все двадцать восемь ступеней, ведущих в темноту и холодный, сырой ветер. На скамейке, возле подъезда, освещённая прямоугольником падающего из окна света сидела Таня. Сжатые коленки, руки в карманах пальто, поднятый от злых порывов, воротник… Чаров сразу оценил её состояние, и молча сел рядом. Она даже не сразу его заметила, отрешённо глядя куда-то в сторону. Георгий тихо позвал:

- Здравствуй…

- Жорка?.. Привет… А ты… ведь мы не…

- Я хотел тебя увидеть.

- Мы и так почти каждый вечер видимся.

- Ты не рада?

- Что ты… - Таня помолчала с минуту. Молчал и Жорка. - Знаешь, я ходила к маме. За сыном. Завтра - в садик вести, но она сказала, что сама отведёт.

- А ты давно здесь сидишь?

- Не знаю - просто присела, домой не хочется подниматься. Задумалась…

- Надеюсь, обо мне? – попытался пошутить Жорка.

- Угадал. – Она повернула лицо ко мне. – О нас.

- И чем же мы провинились?

- Не надо нам больше встречаться, Жора.

- Не угадала. – У него на лице не дрогнул ни один мускул. Чаров просто не осознал того, что услышал. - Как это – не надо?

- Просто. Нет у нас с тобой будущего. Пойми сам.

- Ну, во-первых, у нас настоящее-то только началось. А, во-вторых – понимать ничего не желаю. А желаю сейчас кофе, я продрог и понервничал, ожидая тебя. Элементарные правила гостеприимства не позволят тебе выгнать меня в ночь, не обогрев. А вдруг я замёрзну, простыну и умру! Будешь виновата!

- Я и так уже виновата.

Бережно взяв свой цветочек под руку, Георгий попросил:

- Тань, ты сама замёрзла. Пойдем, дома всё обсудим.

Наверное, её мучили сомнения. Она поднялась после некоторой паузы, как бы превозмогая их. Перед дверью она снова остановилась и, как-то устало и неуверенно прошептала:

- Тебе нужно уйти.

Георгий отобрал ключи.

- Хорошо. Вот только заведу тебя домой, сниму пальто, приготовлю кофе, напою, спать уложу, а потом – уйду. Милости просим! – театральным жестом он распахнул дверь и склонился в раболепном поклоне: - Входи, царица!

Царица стояла, опершись на дверной косяк и нисколько не реагируя на Жоркины кривляния.

- Да, ладно! Ну, что ты, Танюшка, пойдём,   -  чуть ли не силком Чаров завёл хозяйку в её собственный дом. Пока он развешивал одежду, Таня прямиком прошла в кухню и сев за стол, заняла любимую позу - поджав под себя ногу.

Георгий, по-хозяйски сделал ревизию в шкафах и нашёл баночку с кофе. Через пять минут его аромат и тепло горящих комфорок, благоприятно подействовали на застывшую в прострации женщину. Гость молча ждал, глотая обжигающий напиток, пока Таню «прорвёт».

- Как странно… Вчера - мне было так легко с тобой, а сегодня с утра не покидает чувство тревоги. – Она говорила спокойно и даже - как-то умиротворённо, глядя сквозь Жорку, куда-то вдаль. – Я ведь давно отвыкла принимать решения, связанные с личной жизнью. Вчерашний вечер поломал все устои, и я просто испугалась. Испугалась, наверное - что-то нарушить. Хотя, может быть, давно нужно было всё переломать и начать по-новому. После Савельева, у меня были мужчины. Так, недолгие романы. Часто – одноразовые. Надоело всё. Однообразие: дом – работа – девичник – мама – сын…  Душа разрывалась: хотеть перемен и страшно их бояться! Тут – вы с Сашей, откуда взялись. У нас с ним - ничего не было! – она, как будто испугалась. - Ты не думай…

- Знаю, - Георгий с нежной улыбкой смотрел в большие, милые глаза, влажная пелена которых, готова была скатиться слезой в недопитый кофе, - не было. У нас с Ольгой – тоже.

- Ладно! Спасибо за кофе. – Таня решительно встала

- Как? Ты уже уходишь?

- Жора! Уходишь ты.

- Я ещё не уложил тебя в кроватку.

- Ты, кажется, не понял, о чём я говорила, - печально сказала она.

- Нет! Наверное, это ты не поняла… Я вовсе не хочу уходить. Я хочу остаться здесь. Не на одну и не на сто ночей. Я хочу остаться с тобой, с Женькой.

Он стоял, держа в ладонях её лицо и не давая взгляду уйти в сторону. Гордый излом её бровей, вдруг смягчился, взор снова покрыла влажная пелена и Таня прошептала:

- Это невозможно…

Вместо ответа, он поцеловал её  губы,   носик,   глазки и крепко обнял.

- Я очень боюсь к тебе привыкнуть, - чуть слышно выдохнула она.

- А я, боюсь, уже к тебе привык…

Конечно, Чаров не ушёл в эту ночь, зная, что только повторение вчерашней любви сможет, хотя бы на время остановить нарастающее напряжение встречи. Сопротивление Тани слабело с каждой минутой. Она - то горячо покрывала его поцелуями, то - плакала, зажавшись в кресло или угол дивана, упрашивая Жорку уйти. Гигантская ломка, происходящая в душе бедной женщины, не оставляла сомнений в правдивости происходящего.

После очередного всплеска нежности Георгий продолжительно поцеловал Таню и тихо попросил:

- Я хочу тебя…

- Я – тоже…

Не давая даже на секунду поблекнуть вспыхнувшему обоюдному влечению, Чаров поднял женщину на руки и понёс в спальню. Бережно уложив драгоценную ношу поверх заправленной постели, он начал медленно, пуговка за пуговкой, освобождать желанное тело от одежды. Таня не противилась, казалось, силы оставили её. Только тяжёлое, перевозбуждённое дыхание выдавало  наполнивший её, мощнейший потенциал страсти. Едва Соломон дошёл до трусиков, его Суламифь, вдруг, вырвавшись из неги, мягко остановила  руки.

- Давай прервёмся ненадолго.

Через десять минут Чаров, освежённый тугими струями душа лежал, грея постель для возлюбленной. Легкий звук шагов он, скорее почувствовал, и раскрыл объятия навстречу радости. Она нырнула под одеяло - обнажённая, доступная и такая желанная…

- Как тепло… - вполголоса сказала Танюшка, повернувшись на бочок. Парень сразу почувствовал её мягкую «шубку», когда женщина, прильнув, закинула на его бедро свою точёную ножку. Прямо оттуда исходило приятное тепло, особенно контрастирующее с прохладой свежего тела. Георгий, и без того чувствовавший себя - как взведённый для дуэли пистолет, напряг всё самообладание, чтобы тут же не выстрелить. Но попытка уложить соблазнительницу на спинку, чтобы вновь и вновь насладиться её телом, закончилась короткой победой Танюшки. Впрочем, парню совсем не хотелось сопротивляться. Спина его блаженствовала от чистой, накрахмаленной простыни, а грудь – от вольготно расположившейся на ней, великолепной  Таниной груди. Она лежала рядом - чуть наискосок, на животике.   Приподнявшись на локте, Таня что-то рисовала ноготком - то на его щеке, то – за ушком. Или, проведя сверху - вниз по переносице, играла «бим-бим» на Жоркиных губах. Он не раз пытался перевести ласку на неё. Напрасно! Чуть придавив грудью, женщина снова легко и красиво побеждала, заставляя ныть Жоркино, уже истомившееся желание…

Было удивительно приятно принимать эти спокойные поглаживания. Что парень мог,   так это – свободной ладонью прижатой руки, ласкать упругую ягодицу, смело выглядывающую из под небрежно наброшенного одеяла. Вторую его руку искусница также держала под контролем, не давая возможности пошалить. Шепот нежных слов добавлял в эту картину эффект расслабления. Чаров, прикрыв глаза, что-то отвечал, а провода в голове жужжали всё сильнее и  сильнее...   Вдруг - он почувствовал, что оковы сладостного плена ослабли.

- Чуть не улетел… -  Георгий оживился, но сладостная фея упорно не давала проявлять инициативу! Хаотические, на первый взгляд,   движения её рук теперь расширились на  всю освободившуюся часть мужского тела.

- Хочешь улететь? – В помощь рукам пришли губы и танцующий язычок. Через минуту - парень уже действительно плохо разделял реальность и грёзы. Если, когда-то и существовало божество ласки и поцелуя, оно воплотилось здесь и сейчас в этом хрупком создании со светлой головкой. Влажные, безумно нежные губки в сочетании с лёгкими пальчиками создавали в Жоркином сознании  фантастические ощущения. Это действовало – как легкий наркотик. Когда мужское жало  раскалилось до стадии самовоспламенения, Чаров, вдруг ощутил на всей его поверхности прохладную ладонь. Она бальзамом легла на, готовые лопнуть капилляры, неся живительное успокоение. Но так ли это было!? Георгий дернулся - как от удара током, но крик не вырвался, заглушенный волшебными губами.

- Тише, тише…  Тебе неприятно?

Боже! О чём она говорит! Никто из девчонок, никогда не заставлял паренька так возбуждаться! Это было - сверхприятно! Жора промычал что-то нечленораздельное и попытался обнять чародейку. В это время её губы сомкнулись мягким кольцом в районе уздечки…

На парня рухнула многотонная плита. Он оцепенел от нахлынувших противоречивых чувств. Он был похож на дымящегося, от невыполнимой задачи робота. Этакая - пустая жестянка с повисшей головой, мигающими попеременно глазами и вылетающими из непослушных суставов, трещащими искрами.

Грязь и пошлость сальных анекдотов, подобные им рассказы старших дружков, страшные образы проституток - каких рисовало общественное мнение – всё летало в гудящей голове и собиралось на левой чаше весов. На правой же - было только одно, потрясающее чувство нестерпимо дикого возбуждения! Губы плавно двинулись, освобождая от своих объятий переполненную плоть. Весы резко качнулись вправо! А всё, что слева - как с циркового трамплина - ринулось вверх и, скомкавшись, как страница бульварной газеты, отправилось в самый дальний угол свалки сознания. Собрав остатки самообладания, огромным усилием воли Георгий удерживал в себе лаву любви, не давая ей вырваться из жерла проснувшегося вулкана.

Это было вопиющей дерзостью! Это было посягательством на вбитые в голову с детства, понятия об отношениях полов! Это, в конце концов, было покушением на неприкасаемость главного отличия мужчины. Судорожное дыхание выдало бурю сомнений, бушевавшую в Чарове.

Руки и губы прекратили движения, и бедолагу сразу обволокла леденящая пустота… Он готов был взвыть, когда услышал далёкий, как из тумана, голос:

- Жорка, если ты сейчас скажешь - я больше НИКОГДА не буду этого делать…

Жестокий и бескомпромиссный, как таран – вопрос. На него нужно было ответить. ДА или НЕТ. Всё. Выбора нет. Чаров попытался оттянуть момент истины:

- И давно?

- Что?

- Ну, давно ты это… - парнишка мучительно пытался подобрать слова.

- Давно ли я знаю, что такое секс? Мальчик мой! Я ведь - старше тебя…

- Не называй меня мальчиком. И… не напоминай о том, что ты – старше! Это – просьба.

- Хорошо. Конечно. Извини. Скажи, ты чувствуешь ко мне что-нибудь, кроме влечения? Нет! Я не требую признаний в любви!   - с горечью произнесла Таня. – Просто скажи, чувствуешь?

- Да, конечно…  Мне очень хорошо и спокойно с тобой. Меня тянет к тебе. Мне интересно с тобой общаться. И ещё – я всегда хочу тебя!

- Жора, ласки, которые ты получил, не раздаются всем и каждому. Поверь! Во мне  проснулось дано угасшее чувство того, что ты нужна кому-то. Этот «кто-то» - ты. Я боюсь тебя потерять. Я целовала тебя, как очень дорогого и очень близкого человека. Каждый миллиметр тебя, я люблю и хочу ласкать и ласкать. – Татьяна говорила полушопотом, быстро, словно боясь, что я не буду слушать. - Я знаю, что ты думаешь о таких ласках. Но всё не так! Не обижайся, но в любовных играх – ты, действительно – мальчишка. Мне было очень хорошо с тобой вчера, правда. Ты показал себя достойным партнёром, дав и мне насладиться любовью. Я, по правде, не ожидала такого умения чувствовать женщину. Если ты мне поверишь, ты узнаешь, что прелюдия  полового акта просто необходима для получения настоящего счастья. Секс – это и есть прелюдия. Поэтому, ты, наверное, заметил: сначала – ванная, потом постель. Если всё чисто и честно – это не пошлость, а подарок возлюбленному. Сегодня ты сказал, что не хочешь уходить. Я не требую ничего, но такие слова не говорятся с плеча. Просто знай, что ты мне нравишься, а о высоких чувствах говорить рано.

Этот страстный монолог ставшего вдруг, близким человека, Жорка слушал, не перебивая, с теплой улыбкой, нежно поглаживая её спинку в районе лопаток. После недолгой паузы он попросил:

- Ну, если мой гуру продолжит обучение, я готов бесконечно терпеть эти сладостные муки,   - и накинулся на Танюшку с неистовым желанием. В этот раз слияние было бурным и долгим. Чаров хотел дождаться того момента, когда измученная женщина взмолится о пощаде! Но сегодня она, ничего не стесняясь, просила еще и еще, чередуя томные стоны и - в моменты, ведомые только ей -  страстные крики… Её проницательность и чувственность поражали Георгия. Едва, заметив его перенапряжение, женщина приостанавливала процесс, давая партнёру передышку. Поцеловав, она поворачивалась на бок, приглашая  в себя в этом новом положении. Она помогала Жорке встречными движениями, возбуждала стонами, лёгким царапанием, покусываниями, ласковыми словами…

После душа, так и не одевшись, влюблённые отдыхали, наслаждаясь пережитым. Дремлющая радость лежала на животике, мурлыкая от Жоркиных прикосновений. Он рисовал на ней пальцем какие-то фигурки, иногда ощущая дрожь её тела, когда движения приходились на особо чувствительные места. Это забавляло и возбуждало, и художник намеренно повторял маршрут пальца, наслаждаясь реакцией женщины.   Из глубины снова начало подниматься успокоившееся, было, желание. Жорка не знал - как это происходит у женщин, но его желание можно было явно увидеть в виде выросшей конусом простыни. Он начал целовать, едва касаясь губами, почти своим дыханием шею, лопатки, спинку. Заветная ложбинка разрезала упругую попку, и как дорожка вела вниз, где, слегка расширяясь, превращалась в чудесную аллею с дверкой рая в конце. Мощнейшим магнитом парня неуклонно тянуло туда. Он навис над Таней всем телом - как коршун над полевой зверюшкой, желая занять свое место между расслабленными, чуть разведенными ногами.

- Хочешь попробовать так? –   раздался  кокетливый голосок, и она чуть-чуть приподняла ягодицы. Другого сигнала уже было не нужно. Простыня полетела на законное место – на пол, и Георгий лёг на проказницу сверху, обняв одновременно руками и ногами.

- Подожди, подожди… - она продолжила движение попки вверх, одновременно подтягивая коленки и поднимаясь на локтях. Жора, конечно, слышал о такой позе, но в первый раз эффект от лицезрения этого соблазна, полностью вырубил координацию его движений. Он несколько раз пытался «открыть дверцу», пока спасительная прохладная рука, мягко не помогла ему сделать это… Шквал новых ощущений трудно было переоценить! Равномерное прикосновение к ягодицам, отдающиеся эхом движения отяжелевших под своим весом грудей и вся необычность происходящего зачаровали Жоркино существо, и он готов был продолжать это вечно! Татьяна вдруг тихо застонала.   Но вот - этот стон стал повторяться с каждым движением, с эффектом обратного эха – громче, громче, громче - пока не вылился в страстный крик. Пульс любви участился в несколько раз, фрикции слились в одно целое, и прилежный ученик почувствовал где-то там, в глубине, благодатное разливающееся тепло… Залп последовал незамедлительно. А через минуту, осторожно, чтобы не нарушать охватившее наслаждение, коварные коленки двинулись вниз…

Существуют ли границы у любовных фантазий! В эту ночь Чаров понял, что любовь без секса – это не любовь. Простите, за банальность. Но, когда ты не только берёшь её, но и даришь себя, свои чувства перед непосредственной близостью, отбросив все условности во имя дорогого человека, когда обоюдное желание переполняет бокал страсти – только тогда можно достичь высшего счастья и удовлетворения от вашей встречи!

Георгий прожил с этой женщиной два года. Семьсот тридцать прекрасных ночей! До «тысячи и одной» – не дотянул. Причин было много. Но это – совсем другая история. В одном он был уверен: таких мастеров в деле любви - больше не встретить! И был всю жизнь благодарен ей, своему милому Одуванчику,   за то, ЧТО она вылепила из мальчишки…