Эльбрус

Они ехали в разных купе одного длинного поезда. Компания, конечно, была одна: большая, разношерстная и разновозрастная. Студенты. А чемодан обид и у него и у нее был отдельный и, замечу, приличный.

Для их странных полудетских отношений, ни с чего вдруг начавшихся и так и продолжающихся с частицей «ни».

«Ни страны, ни …, ни погоста». Ни-че-го.

Куда ехать решали всем миром (естественно, в горы), но решение - в какие именно, почему-то приняла за всю компанию она. Он из противоположного от нее угла комнаты предложил, она ответила «а давайте» и её поддержали.

В общем-то, горы всюду похожи, особенно в высокогорье. Адыр-Су, Ала-Арча, названия разные, а суть одна и та же: снег, лед, скалы.

Эльбрус так Эльбрус. Высочайшая точка Европы.

И несложно было сказать - кто зачем, ехал…Сноуборд, горные лыжи, восхождение на вершину, глинтвейн и просто встреча с горами после долгой разлуки.

Апрель на Кавказе удался: солнечно, нехолодно и снежно. Минводы, Пятигорск. Тесный, уютный автобус-газель.

Он сидел у открытого окна, она – сразу за ним. Их волосы развевались по ветру, а ее руки обхватывали изголовье его сидения. Но не его шею и плечи, как ему хотелось.

Она на коленях у кого-то.

Шерстяные носки, шали и варежки у бабушек в Приэльбрусье на продажу, вино на пробу, которым «опробовались» с непривычки от такой халявы... Все как много лет назад, ничего не изменилось.… Или почти ничего.

Только окружение теперь было другое – свое. Друзья, единомышленники и просто люди одного возраста и одного стиля жизни.

Несколько лет назад она была самой младшей и видела только Его, заслоняющего других людей. Такого большого, взрослого и неимоверно далекого.

А она - маленькая и незначительная. Большой автобус, много чужого народа, он все время в другом конце компании. И полная безответность трогательного и нежного детского чувства.

Высыпали из большого автобуса, он, как нам показалось, с радостью выплюнул наши тяжелые рюкзаки: по два на каждого. Вот такие вот люди, в рюкзаках везущие не личные вещи, а снаряжение: ледорубы, кошки, веревки и карабины...

Кому-то все мечталось сходить на вершину. Но не заладилось с погодой.

Отдышались, огляделись и, одев оба рюкзака: один на спину, другой на грудь… Отряд черепашек - ниндзя атаковал подъемник. Сначала полгруппы в вагончике на канатной дороге, потом по двое, потом одиночный подъемник, а последнюю линию шли пешком – смешного вида транспорта «ратрак» почему-то не было. На предпоследнем подъемнике со станции "Ай" возвращались девушки на каблуках и в мини-юбках.

Только Эльбрус – все тот же, не изменившийся за эти годы (что они для него?) Стоял, как стоит. Только снега в этом году мало. Наверное, из-за того, что солнышко жарило нещадно. Правда ближе к ночи пошел снег и трещины, дорожки засыпало.

I.

Первое утро в бочкообразных домиках-гостиницах выдалось туманное и теплое... За ночь выпал снег и теперь он таял.

Тихо хлопнула дверь, и она вернулась внутрь с ворохом зимних запахов. Сняла ботинки и, босая, переступала через спящих рядами друзей. На ней была его красная пуховка, накинутая на термобелье. В руке она прятала комок снега.

Внутри маленькой гостиницы, равно как и снаружи, да и у Нее в голове и в душе царила пустота. Ничего лишнего: из вещей, мыслей, чувств. Молчание. Тишина.

Надо будить. Ангелы тоже спят, но встают рано.

Она подкралась к его спальнику, прилегла, стараясь не шуршать, и провела снежком по Его лбу, щекам, губам.

- Подъем! - это кто-то заглянул к ним и получил за крик снежком.

После такого летели подушки, ботинки и что под руку подвернулось.

II.

Хорошая штука подсознание – ничем его не пробьешь и не обманешь…

Он и она определились в одну «бочку» и в один угол. То ли так был силен духовный голод друг по другу. Или усталость от бестолковых поездов и сборов.

Он и она проснулись вместе. Единым целым. И что странно – это уже никого не удивляло.

Может, это старик – Эльбрус постарался?

В этот день они воевали с её сноубордом: он катался прилично, а она только-только встала на доску. Потом пили глинтвейн в эльбрусском общепите «Ай».

А коричную трубочку из стакана с вином Она все-таки вытащила.

Наверное, чтобы вернуться (еще на это дело ушел ее шерстяной носок, нырнувший в комнату-«бочку» вслед за ботинком, но потерявшимся по пути в отличие от товарища).

Наверное, он остался за печной трубой… Одинокий, грустный и ждущий их возвращения на следующий год.

III.

На следующее утро (если можно назвать утром 3 часа) он и еще несколько парней ушли «искать вершину». С кислородными масками, инструкторами, кошками и ледорубами. Веревок только штук пять взяли.

Она даже не проснулась, когда он Очень Тихо выползал из спальника, рядом с ней.

Она же утром ушла воевать со склоном и силой тяжести.

IV.

К счастью и у восходителей и досочников все закончилось без пострадавших. Первые на вершину взошли, а у вторых никто ничего не сломал и не подвернул. Ну не считая мозолей, конечно.

Посвежевши, отдохнувшие и насытившиеся обществом друг друга они сели в поезд Кавказ - Домой.

После этой непонятной, но веселой и короткой вылазки в горы к Ним пришла Гармония. Они ехали на соседних полках, рядом и большей частью молчали. Тишина в этот раз была не звенящей, а умиротворенной.

Читали книжки, взятые с собой на случай непогоды или травм, но к счастью, так и не открытые.

V.

Она привезла с Эльбруса шерстяные носки и загадочную улыбку «горной женщины».

А что касается Его… Он все задумчивее смотрел на Нее с верхней полки поверх книжки. Он стал по Её мнению мужественнее и спокойнее, что ли… Добрее и снисходительнее точно.

А главное, если в поезде "Домой – Туда" уезжали обозленные и оголодавшие по друг другу Он и Она, то вернулись Они.

Сытые спокойные и гармоничные. И облезлые слегка (вот вам и загар на высоте).

А через месяц он уехал в Канаду. По контракту – выращивать на какой-то ферме мидий и устриц. Они думали – это на год, а оказалось – навсегда.

И жалкие крючочки звонков, писем, е-мейлов, приездов уже ничего не могли исправить…

А Она занялась альпинизмом. Иногда они созваниваются и тихая светлая грусть и благодарность льётся из трубки или выглядывает улыбчатой открыткой из почтового ящика…