Байка на 23 февраля. или Северный Флот не подведет!

Эпиграф:

Как-нибудь, когда-нибудь,

Вырвавшись на волю,

Мы с тобой направим путь

К лесу или к полю.

Время даром не губя,

Двинемся тропою.

Я возьму с собой тебя,

Я возьму с собой себя,

Чтобы быть с тобою.

Ну а ты возьмешь сачок,

Удочку и мячик,

Потому что дурачок,

Потому что мальчик

Н. Слепакова

(почти эротическая, почти правдивая история)

Семен всегда на 23 февраля, употребив во внутрь спиртосодержащую жидкость, рассказывал про свою службу на флоте. Все его знакомые знали, что после определенной дозы принятого алкоголя, тот начинал травить веселые и трагичные байки про подводные лодки и подводников.

Уже полтора десятка лет прошло с тех пор как он демобилизовался, но тем не менее, каждый год Семен отмечал и День Военно-морского флота, и День подводника, ну и как полагается - День Защитника Отечества… Поскольку в офисе кроме него на флоте (а тем более на подводном флоте!) никто не служил, то преданья старины глубокой, дела давно минувших дней, о грозных советских субмаринах и отмороженных североморцах, вещались им, как правило, на корпоративах приуроченных к двадцать третьему февраля, а случайные или специальные слушатели его всегда удивлялись новым, не повторяющимся историям.

На этот же раз, проводив задумчивым взглядом женщин, куда-то выскользнувших из помещения, где происходило празднование «Дня защитника отечества» (в туалет по нужде, или покурить, или просто посплетничать) Семен вдруг поведал не героическую, а иную, почти эротическую историю:

Когда я служил на Северном флоте, мне довелось познакомиться с одной женщиной…

Представьте себе – небольшая бухта в устье реки «Западная лица». Холодно. Почти всегда холодно. Снег случается, не успевает растаять не то что за весну, но и за лето и кое-где залеживается до августа, а то и до нового снега. Что и говорить – вечная мерзлота! Свинцового цвета море, которое никогда не находится в состоянии покоя. Угрюмые гранитные сопки со всех сторон. На одной из них, самой высокой, вмонтированы огромные железные, красного цвета буквы, образующие слоган, гордость местных политработников: «ЛЕНИНИЗМ – НАШЕ ЗНАМЯ! » Раньше это звалось – лозунг... Понятно? Понятно вам, сухопутные обитатели офисов! кри… креативщики, менеджеры,.. блин-н…

И вот под таким самонадеянным, безаппеляционным заявлением дислоцирована самая мощная дивизия Стратегических, атомных, самых что ни на есть подводных ракетоносцев (отсюдова, кстати, из этой базы родом утонувший «Комсомолец»). Надводно-береговая же матчасть данного военно-морского соединения - это три казарменных здания, штаб, камбуз, клуб, котельная и пирсы (для незнающих – причалы).

Сюда, волею судьбы, заброшены пара тысяч мужчин, в основном детопроизводительного возраста. Встречаются даже девственники, ибо большинству нет и двадцати лет. Время от времени группками по сто двадцать – сто тридцать, сто тридцать три человека они как… как там у Пушкина?.. Как тридцать три богатыря - «уходят в море - тяжек воздух им земли». Некоторые иногда никогда оттудова не возвращаются…

Ну а уж те, что все-таки умудрились вернуться бодро маршируют по плацу напевая:

- Если решиться враг на войну –

Мы ему устроим прогулку по дну!

Северный Флот, Северный Флот,

Северный Флот – Не подведет!

Только сейчас я понял, какая это замечательная песня! Куда там ирландским пивным гимнам. Вот где крутизна и огонь! Хочешь – размахивай кружкой с жидкостью цвета мочи, разбрызгивая пушистую пену. Хочешь – звени граненым стаканом, в котором плещется прозрачная как туман самогонка, вкуса – весеннего снегу в рожу. Махай – звени, да знай себе, пой: «Северный Флот – не подведет! ». Ну да я отвлекся…

Городок (кстати, в целях непонятной секретности не обозначенный на отечественных картах!), где живут семьи военных со всех окрестных баз и прочих воинских частей, находится в пятнадцати километрах по извилистой, сквозь однообразную тундру, дороге. В этот населенный не только военными пунк, для сексуальной безопасности женской части населения, и явной рогоопасносности вечно отдающих вместо супружеского - воинский долг мужской его условной половины, так вот - в населенный пунктик этот увольнений военнослужащим срочной службы не дают! Там и самим не хватает. Ведь кроме женатых есть еще и молодые мичманы и офицеры, обитающие в общежитии, не успевшие на большой земле найти подруг жизни. Им, неженатикам, могло бы быть особенно тяжело если б не специфика службы. Мужья по долгу уходят в походы, в так называемые автономные плаванья, в «автономки», ну а их жены в это время...

А что прикажешь делать женам?! Работы, которая хоть на какое-то время отвлекала – нет! За детями особо следить не надо – куды им... деться? (Так и хотел сказать - подводной лодки! но это не правда... причем тут лодка?! то есть причем-то она, конечно, тут причем! но говорю-то я про городок, блин...) Ну, чем заняться энергичным, красивым Женщинам? Спасает древний, как история самого человечества, способ развлечения – старое доброе ****ство! Но матросиков оно почти не касается, так как за редким исключением всем им доступ в местный «Сити» закрыт.

Вот не очень краткое место боевых действия моей истории.

Однажды, взамен старой грымзы, чей муж ушел на пенсию, и она с ним и выводком его бледных отпрысков, укатила в теплые края, на нашей базе появилась новая библиотекарша.

Ее звали Маргарита Казбековна. Ей было ровно тридцать. Улыбчивое, миленькое личико. Фигурка – повзрослевшей гимназистки: ни грамма лишнего веса, высокая грудь, ножки, растущие, как и полагается из кругленькой попки и постепенно к земле сужающиеся, и ускользающие в сапожки на высоком каблучке с острым носком. Крашенная блондинка, а по происхождению стопроцентная брюнетка-грузинка. Замужем ей пришлось быть за второсортным начальником химслужбы плавающего на старом, залатанном пароходе («пароходами» на подводном флоте называют именно атомные лодки, ибо атомный реактор, как известно, в конечном счете является паровой машиной – прим. Авт.) и соответственно носить его фамилию, что-то вроде Руппель или Жуппель. Уже по фамилии можно понять - ничего хорошего в постели с мужем эта полноценная, красивая женщина не испытывала. Возможно, поэтому она прямо-таки источала вокруг себя сексуальную энергию.

Нужно ли говорить, что число читающих в дивизии резко возросло. Даже граждане с братского Востока, служившие в береговом обеспечении (надо же кому-то пирсы чистить и в кочегарке работать), знавшие только язык одиноких шакалов да горных козлов и те вдруг стали записываться в библиотеку. Для них симпатичная хранительница печатного слова специально подбирала книжки с картинками.

Справедливости ради надо сказать, будь новая библиотекарь и не столь приятной наружности, определенная часть срочников все равно бы, видела ее в своих романтических снах, а другая глотала слюну и спускала сперму в укромных уголках. Но Маргарита и взаправду была ох как хороша!

Нет, вы только представьте: оторванные от мирной цивилизованной жизни, на краю земли, в бескозырках или шапках-ушанках, бродят среди гранитных берегов вчерашние школьники и превращаются в мужчин, как в физиологическом, так и психологическом смысле. Тяготы и… Нет, только тяготы воинской службы, что должны советские воины выносить исключительно стойко, закаляют их характер, но лишения, ЛИ-ШЕ-НИ-Я! Ох уж эти лишения! Зуду между ног, проявляющемуся, как назло, особо бурно именно в этом возрасте, реализоваться негде. А тут еще яркая блондинка, словно сошедшая с глянцевых страниц модного журнала, на фоне грозных волн, каменных утесов, черных бушлатов да огромных, насыщенных темной силой подводных лодок. Вот и получается как в школе, имитация глупых подростковых фантазий: пришла в класс новая молодая, красивая училка и мальчики по вечерам в ванных комнатах самозабвенно дрочат, представляя ее всю голую.

Библиотекарша же обратила свою нерасТРАХченную энергию в искусство. Первым делом она организовала театр. Этакий народный (армия и флот у нас еще с Ленинских времен народные!) маленький театрик. Набрала в него добровольцев, кому отцы-командиры-замполиты посчитали возможным разрешить, вместо боевой и политической подготовки, подготовку какого-то несерьезного лицедейства, не понятно для кого и не ясно зачем. Тем не менее, у нее получилось, и через три месяца нестабильных репетиций в клубе нам показали постановку «Сказ про Федота стрельца – удалого молодца». Было смешно, особенно тому, кто читал ранее данное произведение.

Вот там ее впервые я и увидел, и… ничего. Она не стала героиней моих мастурбовочных, мечтаний. Почему? Сам не знаю. Наверное, потому как не совсем соответствовала моему вкусу, а может, потому что тогда я Пытался хранить верность девушке, которая осталась в далеком Ленинграде.

В следующий раз мы увиделись в ее, Маргариты Казбековны, вотчине, в библиотеке. Тогда меня пригласили поучаствовать в серьезной дискуссии на острую современную тему. Время-то было перестроечное. Гласность стала модна не только на «гражданке». В вооруженных силах все решения партии и правительства вообще распространялись директивно. Сверху сказали: «Нужно критиковать и дискутировать! » В частях приняли к исполнению. Сверху опомнились и прибавили: «,.. но знать меру! » А на местах призадумались – где найти таких молодцов-трепачей, что будут гласничать, но знать меру?

В нашей дивизии вопрос решился сам собой к всеобщему удовлетворению. Группа комсомольцев, в большинстве своем призванных из ВУЗов организовала политический клуб с красивым названием «Время – вперед»! Ну и меня, как одного из Активных, мои знакомые бывшие и будущие студенты пригласили стать его участником. А мне чего? Время, когда экипаж не в морях как-то надо убивать… Я и пошел поразвлекаться.

Настала пора описать меня тогдашнего.

Я - неполных двадцать лет, сутулый (как и положено настоящему подводнику), вечно в рваной по швам робе (результат неумелого ушития, заведомо на несколько размеров большей моего номинального, повседневной военной одежды, что выдал автору этого повествования, питавший к нему искренне «нежные» чувства, наш баталер), с недельной щетиной (благо волос рос светлый и не очень быстрый), да еще веселые, не без хитринки серо-голубые, арийские глаза. Прибавьте к этому умение разговаривать на интеллигентном питерском наречии, и в то же время, в иных обстоятельствах, почти не употреблять в тексте ничего кроме мата и получится более-менее объективный портрет меня – проходящего службу в рядах Краснознаменного Северного Флота СССР.

В своей войсковой части номер…(забыл!) между выходами в море и во время вынужденного бездействия, когда мы сдавали лодку второму экипажу, я ведал культмассовым сектором. Художественная самодеятельность на праздники, наглядная агитация и, наконец, доставка почты, что позволяло хоть каждый день ездить в такой желанный городок, все было на мне. Именно поэтому я и числился активистом. Правда, сие не мешало мне одновременно быть и редким разгильдяем. Периодически надо мной сгущались тучи после очередной проделки, плохо сочетающейся с образом: Комсомолец, Защитник Родины, будущий Педагог, наконец,.. не состоявшийся… на-и-ик… Но мой авантюризм иногда помогал нашему экипажу при прочих равных иметь некоторые плюсы и, даже материальные выгоды для начальства (ведь на всех ключевых постах в дивизии исполнителями работали все те же вузовцы), поэтому командир и его зам по политической части всегда вытягивали меня из говна. Низкий им поклон за это…

Итак, я оказался в библиотеке, где уже собралась группа товарищей сотрясать воздух в бесполезном вечном диспуте «Что делать». Поскольку мальчики подобрались все умные, вопрос «Кто виноват» не ставился. И вот я сел за самый дальний стол и принялся тонкие места обсуждения заданной темы щелкать ножницами неожиданных вопросов или резать лезвием правдивых реплик. Присутствующие растерянно оглядывались, в малотиражке потом написали об «остром и объективном обсуждении проблем современности, проходившем в конструктивном духе с коммунистической прямотой», а Маргарита Казбековна одаривала меня весь вечер то любопытствующим взглядом, то заслуженной улыбкой. После политбоя, так это тогда называлось, я без лишней помпы был зачислен в клуб «Время – вперед» и начал жить еще более насыщенной общественной жизнью.

Совершенно логично и понятно, что такой организации как наша... то есть наша организация - «Время – вперед», собиралась-заседала среди обители информации, мудрости и знаний, под иконами великих мыслителей-сочинителей А. Пушкина, Л. Толстого, А. Чехова, В. Ленина, К. Маркса, Ф. Энгельса и М. Горбачева.

Собственно у меня иных причин посещать библиотеку, кроме как беседовать на темы вселенского человеко-политико-социальногА обустройства или истории да развития-переразвития мирового искусства, не существовало.

На лодке где мне довелось служить, имелась отлично подобранная коллекция книг и я их читал запоем. А у Маргариты Казбековны, даже для тех, кто имел привилегированное положение, не находилось в фондах ничего подобного.

Но, тем не менее, в библиотеку, как я уж тут говорил, ходил. Ведь интересно пообщаться с образованными людьми, да и самому щегольнуть замысловатостью суждений и оригинальностью знаний. Одним словом рядом с Маргаритой я искал и нашел выход из однообразия воинской службы в некое подобие общества, к которому привык, учась в педагогическом институте. Так что при всей ее привлекательности, я был, пожалуй, единственным из ее окружения кто ничем не выдавал потенциального желания возникающего у каждого нормального мужчины при близком контакте с сексапильной женщиной. Мои же сотоварищи по клубу, все как один, вне присутствия очаровательной библиотекарши, с упоением обсуждали формы принадлежащего ей тела, и темперамент кавказских женщин, к коим она, безусловно, относилась.

В те времена неуемная энергия вперемешку с потоком идей били из меня подобно Везувию, накрывая многих случайно иль нарочно оказавшихся рядышком со мной, как несчастных жителей Помпеи раскаленный пепел. И вот, во время очередного приступа вдохновения, я предложил Маргарите Казбековне написать подобно знаменитым писателям, работавшим творческим дуэтом, шутливое литературное произведение, как бы РОМАН! Действие мы решили перенести в 1812 год в Россию, на оккупированную Наполеоном территорию. Героями произведения под вымышленными именами сделали себя и окружающих. Были в нашем клубе две очень одиозные фигуры, яркость и комичность поведения которых, так и просились на страницы какого-нибудь памфлета (ну да не о них речь…). Вот у нас и получилось, что три французских офицера (я и эти самые двое) ухлестывают за русскими красавицами, не успевшими уехать в эвакуацию из маленького провинциального городка, пьют вино, попадают в самые запутанные и невероятные ситуации, встречаются даже с партизанами и чудом остаются живы. Под главной женской героиней, вокруг которой и вьется основная интрига, угадывалась, конечно же, несравненная Маргарита Казбековна. Ну а единственный вменяемый мужской персонаж был, понятно дело - Я.

Написание Романа не переросло в роман между мной и соавтором, но по объективным причинам (ведь приходилось зачитывать вслух написанные куски и подгонять их под общую канву) сблизило нас до максимума. Сложилась странная ситуация – интересная женщина, интересный мужчина, понимающие друг - друга с полуслова, после обеда и до конца рабочего дня почти ежедневно, вместе! о чем-то все время болтают, хихикают, возбужденно жестикулируют, но,.. как-то ловко обходят тему секса. Ну понятно молодой человек, то есть я, обладал микроскопическим интимным опытом, но она!.. А она, возможно, не находила повода, чтобы бросится в бурливорот страсти,.. а может быть просто раздумывала, не решаясь совратить вдруг еще ни разу не совращенного… Одним словом, мы в своих отношениях остановились у последней черты и на наших пограничных заставах жизнь протекала спокойно, без провокаций и перестрелок, в мирной добрососедской обстановке.

Но все изменилось, когда я сломал ногу. За полгода до моего увольнения в запас, «Время – вперед», как сплоченный, всегда готовый на любые подвиги в невоенной жизни коллектив (такой общественно-политико-культмассовый спецназ!), направили для участия в игре КВН. Кому-то из большого начальства пришло в голову организовать на флоте вновь возрожденную на гражданке и разрешенную в вооруженных силах некогда популярную игру. В штабе радостно поставили очередную галочку в отчетах и планах, и отправили естественно нас. А чего долго думать-то? Есть уже всегда готовая, проверенная, умелая группа товарищей. Пусть едут и побеждают!

И вот на сцене в клубе чужой базы (откуда, кстати, родом утонувший «Курск») я, во время исполнения танца северного оленя сломал себе кость на ступне. В нашем госпитале на следующий день мою ногу обули в гипс, и теперь по дивизии и городку моя странна фигура передвигалась исключительно на костылях.

Как у раненого бойца, у меня появилось вообще неограниченное количество времени и стоит ли удивляться, что я практически поселился в библиотеке.

Кстати, нужно заметить вот еще о чем! Долгожданный день моей демобилизации неминуемо приближался. И вот тут Маргарита Казбековна, видимо поняв окончательно чего или кого и зачем она хочет, решилась! Мне была оказана честь, быть приглашенным домой к самой жАлаемой в нашей дивизии женщине, на дневные посиделки, типа - поесть домашней пищи, да выпить чашечку чаю. Она стала брать выходные в середине недели и я, стуча костылями, сразу после завтрака почти каждый день ковылял якобы за почтой. В автобус для поездки в городок (за почтой!) офицеры всех рангов пропускали меня вперед, помогали подняться по ступенькам и неизменно уступали сидячие места. Хорошо быть инвалидом!

Взобравшись в стандартную двухкомнатную квартирку на третьем этаже, я кушал борщ и пил чаек. Маргарита, находясь на своей территории, сменила тему наших милых бесед и принялась жаловаться на недостаток секса в ее семейной жизни.

Ох, и сложно быть мужем такой женщины! Ей хотелось! Хотелось каждую ночь и даже почти каждый день. А Он, ейный муж, мало того, что пропадал в своих долгих подводных походах, но и, находясь на берегу, не стремился овладевать женою много раз подряд. Так,.. один, максимум два раза за раз (вот зараза!), и то, по большим праздникам да по-пьяне. И все!. А ей нужны были коитусы, коитусы и предварительные ласки, и все во множественном числе, а иначе счастья в ее жизни нет и не будет!

Она все говорила, говорила, а матросик сидящий рядом с ней на диване не понимал и не понимал, чего от него добиваются. Ведь он воспитан в лучших джентльменских традициях и его жизненный опыт слишком мал, чтобы плюнуть на условности, мнимые приличия, на якобы уважение к женскому полу, которое неудовлетворенной бабе сто лет в обед не нужно. А нужно ей… чтобы ты просто повалил ее на спину, сорвал немногочисленную одежду и доставил себе, и ей, партнерше своей, удовольствие до полнейшего удовлетворения… Ну зачем она как-то сказала, что с ним легко и просто, и просто хорошо без всяких там эротических намеков?! Вот и застряло в неокрепшем сознании утверждение, что с ним хорошо и безо всяких там эротических намеков! Да и как ему понять, сопляку, противоречие женской натуры, несоответствие сказанного с желаемым или сделанным?! Ему только двадцать и вне родительского дома жил он меньше года! Когда ему было Плохому учится?..

Так продолжалось три встречи подряд. В четвертый раз она встретила меня на пороге в странном наряде: верх - легкая блузка, под которой явно не прослеживался бюстгальтер, и если б ткань была не черная, а светлая, то моему взору предстали темные пятнышки ее острых сосков, а так они лишь угадывались; низ – ажурные, белые(!) колготки и некое подобие юбки, сделанной из огромного платка, завязанного сбоку, на крутом бедре, чуть ниже талии импровизированным узлом. Ее облик мне как-то сразу напомнил героиню из старого доброго и любимого отечественного фильма «Кавказская пленница», когда она сбежала из заточения на даче товарища Саахова.

- Ой! Извини, я занималась тут домашними делами, не успела одеться, – прощебетала она (будто не знала, что я приду!).

Мы проследовали в комнату. Там стыдливо голый, то есть без постельных принадлежностей стоял разложенный диван-книжка. Сидеть на нем было не удобно и я слегка откинулся на бок, опершись на локоть. Маргарита делала вид, что хлопочет по дому, на самом же деле она с туманной целью маятником передвигалась перед моим задумчивым взором, о чем-то попутно вещая.

Наконец, как и следовало ожидать, подобие юбки не выдержало этих маятникообразных колебаний и пестрая ткань сползла по нейлону на пол. Гостеприимная хозяйка не обратила на данный факт никакого внимания и присела рядом со мной. Тогда это равнялось тому, как если б сегодня, в сверх-х... нет! в секс-раскрепощенное время, девушка наедине с мужчиной «ненароком» сбросила бы с плеч платьице, а под ним(!) не обнаружилось трусиков.

Но юный матросик и тут проявил завидную стойкость.

Да. Я продолжал поддерживать ничего не значащую беседу и ничего не замечать. А ситуация стала походить уже на другой фильм всё того же режиссера - «Бриллиантовая рука». Эпизод совращения Семен Семеныча Горбункова: «…посмотрите мой халатик, он почти такой же…».

Но вот, Маргарита сделала следующий шаг… вниз. Она грациозно спустилась на ковер, что покрывал все пространство в комнате не занятое мебелью, выставила вверх кругленькое колено, положила на него руки и уперлась на них подбородком. Теперь если провести воображаемую параллель, ее очаровательная головка, получалось, находилась на одном уровне… страшно подумать! А я и не думал. Я полулежал рядом с красивой женщиной, которая точно знала чего она хочет, и не давал ей этого-того-чего она так жа-ждала. Мало этого, я строил беседу так, что не Маргарите не удавалось взять ситуацию под свой контроль, повернуть ее, ситуацию эту, в искомом направлении, чтобы не слишком сильно упасть в моих интеллигентных глазах.

Развязка.

До моего органа обоняния донесся восхитительный запах ее волос, а орган, отвечающий за продолжение рода и прочие глупости, чутко откликнулся на импульс.

- От тебя приятно пахнет, - вырвалось у меня неосторожное.

Ее лицо расцвело. Глаза сказали: наконец-то!

- Тебе нравиться? – угрожающе переспросила она.

- Да, – честно выдавил я.

О-а-на-анакондой поползла по туловищу моему к моему лицу.

- Тогда нюхай, - послышался шепот, а ее бархатная щечка коснулась моей старательно до блеска выбритой щеки.

Принадлежащий мне рот открылся для ответа, но не успел ничего извергнуть, так как вдруг наполнился умелым и энергичным языком. В следующее мгновение, спохватившись, уже я целовал ее, как мог, в засос, видимо не очень правильно, потому что она и потом, периодически перехватывала инициативу.

Впрочем, именно Маргарита из нас двоих имела четко определенную цель и поступательно двигалась к ее достижению. Она быстро справилась с моими брюками, а это, вам скажу, не каждая сможет! Наверное, у нее имелся опыт общения с будущим мужем, когда тот еще не был офицером, а был всего лишь курсантом и носил точно такие же штаники.

Дело в том, что военно-морские брюки по стародавней традиции не имеют ширинки. У них есть пуговички по бокам, которые надо расстегнуть и тогда можно открыть клапан (именно так Это называется), и добраться до сокровенного с целью пописать или… просто для чего-нибудь другого… Брюки же при этом не спадут вниз, ибо там есть еще «пояс верности», поддерживающий заднюю часть и собственно штанины, но застегивающийся спереди. Существует также ремень, проходящий сквозь шлевки задней части военно-морских брюк и засчелкиваюшийса на пузе при помосчи блестящей бля… то есть пряжки. О, какое сложное устройство! собственно, как и все на флоте…

Итак, мы слились в экстазе. Этот штамп более всего подходит к ситуации. Она надрывно дышала, я старался держаться солидно, со знанием дела. Она сама сняла блузку, судя по всему, опасалась, что могу случайно порвать, но я и не собирался портить ее одежду – я был спокоен. Спокоен… Пока ее груди не колыхнулись у меня перед глазами… перед глазами… Перед глазами все поплыло… Во мне проснулся г-руди-ментальный инстинкт – я принялся как всем в мире известный младенец с Рафаэлевых да Да-Винческих полотен сосать женский сосок. Соски. То один то другой. А что с ними еще нужно делать-то? Сосок от слова сосать, ведь… Потом она справилась с моими казенными, темно-синими трусами и стало понятно, что теперь моя очередь раздеть ее до основанья, а за тем… Колготки плотно обтягивали ее ножки и попку. Я стянул их почти до колен. Дальнейшие действия были осложнены тем, что меня продолжала занимать ее грудь, а у нее в руках оказалось кое-что мое, изрядно увеличившееся в размере. Поэтому не существовало никакой возможности наклониться дальше, с целью закончить раздевание. И я поступил так, как поступают все на моем месте – принялся выполнять невыполненное руками при помощи ног. Маргарита мне всячески помогала – опять же ногами. В результате ей удалось развести колени, а мне засунуть в межколенный промежуток ногу… в гипсе. Но на такие мелочи как гипс стоит ли обращать внимание во время нетерпеливого безумства "сброса за борт" вместе с одеждой всех сколько-нибудь сковывающих условностей, спешащими обрести наконец друг-друга двумя разнополыми телами?! Глухой стук ступни в саркофаге об пол возвестил о выполненной задаче. Моя рука судорожно потянулась к сокровенному. Путь преградили наивные трусики. Пальцы схватили кружевную ткань, мокрую – хоть выжимай, и опять потащили вниз, вниз. Тут в бой вступила моя вторая, здоровая нога и вот женщина предо мной (вернее - подо мной) обп… об-на-женная!

Мы снова целуемся, я глажу шероховатыми ладонями ее гладкое, мягкое тело, она крепко впивается коготочками в те места, от куда, по идее, у меня могли бы расти крылья. Я чувствую эти жестокие объятья, несмотря на форму и тельник, чувству-ую!.. И тут – Попал! Мое проникло в нее. В нее я попал! Нет, со мной и раньше такое случалось, но давно, до службы,.. почитай два года назад. Да и много ли раз бывало, по правде сказать?.. Мягкая и плотная, мной неизведанная еще, ее пещера жадно приняла мое, так называемое, пещеристое тело, одетое в кожаную оболочку, со множеством нервных окончаний на конце…

Как мог, в не-до-снятых брюках и все в том же гипсе, я совершал движения необходимые для достижения кончины… то есть - оргазма. Долго это продолжаться не могло. Сначала, судя по тому, как она чуть не сделала мостик, изогнувшись и приподняв меня, хорошо стало ей. А потом, когда я попытался выдохнуть из себя весь воздух вместе с бронхами и легкими – мне…

Время на перекур (тем более, что мы оба не курили) решили не тратить. Время – вперед! Сумели лишь общими усилиями стянуть с меня суконную рубаху, с болтающимся гюйсом (гюйс /здесь/ – форменный матросский воротник синего цвета с тремя белыми полосками по краю – прим. Авт.), которым я не преминул вытереть потное лицо, а следом и тельняшку, не менее мокрую, чем недавние трусики Маргариты.

И продолжение тут же последовало. Она шептала, бормотала, хрипела: «Хочу, хочу, хочу». Я экспериментировал с ее именем: Рита, Маргаритка, Марго, Мргтааа. В этот раз она нарисовала-таки ногтями крылья на моей спине, а мне удалось укусить ее за ушко. Она получала экстазы и продолжала просить еще. Я же подобно Стаханову с его отбойным молотком на перевес, все перевыполнял и перевыполнял план. Только вместо молотка, конечно же, использовал не механическую, а живую, я бы даже сказал - живо-трепещущую! часть своего тела.

Но вот свершилось и со мной во второй раз.

Все!.. Отключка двух уставших от оргазма организмов.

Включив, через какое-то время зрение, посмотрел на часы. Ё – моё! КСППП мне на голову! (КСППП /сокр./ – корабельная система повседневной предстартовой подготовки. Сокращение часто используется для розыгрыша новичков на лодке. Например: молодого матроса старшие товарищи просят принести КСППП из другого отсека, и тот с ведром несется через всю подлодку…) Через пятнадцать минут отправляется последний автобус на базу. Время понятие относительное, старик Энштейн оказался прав. Не будь у меня перелома, можно было бы пойти на прямик через сопки мимо всех КПП. Партизанскую эту тропу я знал. Каких-то пять километров. Но сейчас, на костылях!.. Не буду к отбою – получится самоволка. Тогда – «губа». А самое страшное - прощай поездки в городок, прощай мнимая свобода передвижения, прощай вновь приобретенный секс!

- Уходишь? – выдохнули ее губы.

- Опаздываю, - с интонацией: «русские не сдаются! » твердо ответил я.

Скрипя, натягиваю на себя влажную и остывшую форму. Ползком добираюсь до прихожей. Быстро надеваю на здоровую ногу ботинок, кидаю на голову бескозырку и звонко берусь за костыли.

Выпрыгнул на лестницу. Она не провожала. Наверное, не могла… Как в детстве я съехал по перилам к дверям подъезда. Высунулся на улицу и запрыгал по главной магистрали в сторону Дома офицеров, откуда отправлялись все рейсовые маршруты по различным базам и подразделениям нашей необъятной флотилии. У меня ловко получалось: костыли, будто шесты для прыгунов в высоту, максимально вперед, толчок и, покрепче опершись в них подмышками да руками, перебрасываю здоровую ногу дальше; ступня в гипсе согнута легонько в колене, чтобы не мешать и поэтому не мешает.

Но как я не спешил, а все-таки опоздал. Вот он едет - пылит, скрипучий и вонючий, единственный сейчас мой друг, производства Львовского автозавода. Последняя надежда. Выхожу на проезжую часть (опять вспомнилась «Кавказская пленница»), машу руками и костылями. Автобус остановился. Грешно не подобрать покалеченного бойца, который в силу малой скорости своего передвижения, припозднился из госпиталя и может не попасть вовремя в расположение своей части. Дверцы раскрылись и я, кряхтя, полез внутрь. Счастье! Благодарю водителя. Хорошо быть инвалидом!

В салоне половина мест пустует. Ни одного срочника, только пара гражданских специалистов (у нас работали на базе и гражданские) да мичманы с офицерами. Это и понятно – вечер, едут только те, кому на вахту или на дежурство по какому-либо сверхсекретному объекту.

Сел в отдельное кресло. С наслаждением вытянул ноги, положив больную на здоровую. Уставился в окно, вспоминая и смакуя недавнее свидание.

Через несколько минут до меня начинает доходить - люди в автобусе что-то вполголоса обсуждают и посмеиваются. Я "осмотрелся в отсеке", то есть - оглянулся. Взглядом Павки Корчагина смерил присутствующих. Встретился глазами с усатым краснорожим мичманом. Тот подмигнул и громко гаркнул просоленным голосом:

- А медсестричка, как домой пойдет? Не замерзнет?

Я вновь вспотел, но не понял в чем дело. Засуетился. Снял бескозырку, провел по ежику стриженых волос. В порядке. Схватился за мятый гюйс, вспомнив, что вытирал им лицо. Постарался разровнять его. Потом судорожно заправил в брюки выскочившую из-под формы неосторожную тельняшку. И тут только посмотрел вниз… На свой саркофаг на сломанной ноге...

Помимо бинтов на нем теперь была еще одна дополнительная неаккуратная оболочка – колготки Маргариты Казбековны!

Семен кончил… Закончил! свой рассказ. Поднял рюмочку с водочкой. Зачем-то прищурив взгляд посмотрел сквозь неё. И только тут заметил, стоящих в дверях осторожной группкой женщин. С какого места они внимали его повествованию? Кто знает?.. Кто на этой корпоративной вечеринке трезвый?..

Женщины стояли в заинтересованных позах. Их лица раскраснелись. Их лица мечтательно или просто – загадочно, источали улыбки…