Таможня даёт добро новеллы

Таможня даёт добро

(растаможивание)

Семён Семёнович, начальник небольшого, но очень важного  таможенного отдела после обеда задумчиво смотрел в окно, в котором его лысая голова ярко сияла, аки солнышко в ясном небе. Начальник обвёл опытным взглядом таможенный двор, где ему предстали: проходящий дворник с метлой, ненавистным взглядом окинувший огромный сугроб, и два рядовых таможенника играющих в балду.

- Да, наверное, не зря говорят: душа принадлежит Богу, а плоть людям – подумал про себя начальник отдела растаможивания, доставая из кармана конверт с долларами и пересчитывая вознаграждение за «пропущенную «фуру» с фейхуёвым вареньем. (ой, извините пожалуйста, с вареньем из фейхоа).

- Да, где же она, эта Елизавета Ивановна, куда подевалась, куда запропастилась заррррраза? – взволнованно посмотрел он на тикающие часы на стене.

Семён Семёнович не просто так с нетерпением ждал Елизавету Ивановну, он её ждал, глубоко проникаясь воспоминаниями прошлой встречи.

- До начала совещания ещё целых сорок минут, вполне можно было успеть…? - зевая, лениво потянулся начальник. Он не спеша закурил и, усевшись на удобный и широкий подоконник своего кабинета, стал гладить его тёплое дерево широкой потной рукой.

- Да-а-а… - задумчиво протянул Семён Семёнович, продолжая поглаживать подоконник и вспоминать, как вчера на этом же подоконнике, на этом же месте сидела Елизавета Ивановна. - Да-а-а… Наверное, тот человек, который строил и проектировал подоконники, знал толк в этом деле. Смотри-ка, как здорово высоту подогнал и ширину,   ведь из дерева  сделал,   не из бетона, чтобы на нём Елизавете Ивановне, стало быть, было тепло…

Елизавета Ивановна, аппетитная замужняя дама лет сорока была не то, чтобы его любовницей, а так,   Семён Семёнович иногда её просто любил, закрывая глаза на маленькие шалости в её нелёгкой работе.

Была в этой женщине, знаете ли, такая изюминка, от которой по телу начальника всегда пробегала трепещуще-волнительная нервная дрожь, от чего у Семёна Семёновича сразу перебивало дыхание, и он как о смерти забывал, о работе. Образ Елизаветы Ивановны с суровым лицом и строгим костюмом, совсем не относил её к дамам лёгкого поведения. Но при одной только мысли, что Елизавета Ивановна уже находится на подоконнике, Семён Семёнович, так возбуждался и заводился, так остервенело метал взгляд на часы, что стрелки на них в ужасе замирали.

- Да где же эта бабец? Вечно эти бабы опаздывают на важные мероприятия – стукнул он ребром ладони по подоконнику, снова бросив ненавистный взгляд на часы.

Тут в дверь тихонечко постучали…

- Да, да, войдите! – строгим голосом отозвался начальник, уже было, начав терять скупую надежду на встречу с Елизаветой Ивановной.

Дверь кабинета открылась, и на пороге во всей красе предстала запыхавшаяся Елизавета Ивановна.

- Я к вам на подпись… – сдувала она локон с лица в проёме двери.

- Ну, что вы вечно опаздываете, Елизавета Ивановна? Хромает, понимаете ли, у вас дисциплина, хромает. Вы знаете, что у нас на таможне всё строго, у нас здесь шутки не шутят, у нас всё очень серьёзно –  журил её Семён Семёнович, закрывая дверь кабинета на ключ и задёргивая занавески.

- Присаживайтесь – любезно предложил он Елизавете Ивановне. Дама положила бумаги на стол и осторожно присела на краешек стула.

- Да не туда! – нервно поправил её Семён Семёнович, указав взглядом на подоконник.

- Ой, извините, пожалуйста, совсем закрутилась на этой работе – присаживаясь на подоконник, рассекречивалась Елизавета Ивановна. - Там  одна «фура» с яблоками из Румынии, настырные ребята попались, не хотят  нам деньги платить и всё тут, вот народ-то пошел, а ещё требуют, что бы таможня давала "добро" – жаловалась она, снимая юбку с колготками.

- Ладно, потом р-р-разберёмся! – бросил в воздух начальник отдела, начиная ощущать накатывающимися волнами всё больше и больше ту самую, нервенную истому.

- Ну, что скажите, Елизавета Ивановна…?

- Про фуру с вареньем…?

- О боже, о чем вы сейчас только думаете…? Каким вареньем к чертовой матери?! О каком варенье можно думать в это самое время?! – уже не выдержал начальник таможни. – Немедленно доложите боевую готовность!

- Ах, да, Семён Семёнович, извините, пожалуйста – я готова..! – заискивающе протянула с подоконника Елизавета Ивановна. Эти слова были такими, от которых тепло стало разливаться по телу Семёна Семёновича, как от французского коньяка.

- Вы в полной боевой готовности?

- Так точно, мой командир, в самой полной и боевой! - Полная боевая готовность, номер один – вильнув бёдрами, ещё раз подтвердила Елизавета Ивановна с подоконника, сняв бюстгальтер и подперев руками обе  груди в сторону Семёна Семёновича.

- Ну что, будем её растаможивать? – подходил Семён Семёнович к Елизавете Ивановне уже без штанов, одной рукой отодвигая листочки фикуса, а другой… (Ой! Нет, это уже не для нервных…!). Другой рукой он мелко, мелко крестился…

- Конечно, Семён Семёнович, растаможивать, а то она ещё затаможеная – вдруг раздвинула ноги Елизавета Ивановна, и Семён Семёнович впился в губы Елизаветы Ивановны, которые прямо обожгли его душу.

- Таможня, даёт добро? – на секунду оторвавшись, переспросил даму Семён Семёнович.

- Даёт! – вторила ему Елизавета Ивановна.

- Р-р-р-р-р-р…! – зарычал Семён Семёнович, хватая за груди Елизавету Ивановну.

- Растаможивание пошло!? – продолжал рычать Семён Семёнович.

- Процесс пошел…! – вторила ему Елизавета Ивановна.

- Сближение на таможне пошло…

- Есть контакт! – взяв на тон чуточку выше, начала потихоньку крутить бёдрами Елизавета Ивановна. - Поезд входит в тоннель!

- Полный контакт! – уже просто не выдержав, зарычал Семён Семёнович тигром, и тут Елизавета Ивановна начинала крутить  бёдрами с таким неимоверным усердием, от чего в глазах Семёна Семёновича поплыли разноцветные огоньки, словно в калейдоскопе.

- У-у-у-у, ё-ё-ё-ё-тыть, трах бабах! – вместе с рыком восторженно вырвалось у Семёна Семёновича, а его мысли в эту секунду вдруг обогнали эту самую дрожь, которая просто насквозь пронизывала пространство.

- Семён Семёнович, вы бы это, поаккуратнее с растаможиванием, а то забеременею,   после причесывалась перед зеркалом Елизавета Ивановна.

- Ладно, буду стараться – буркнул Семён Семёнович, вытирая  носовым платком пот с головы.

- Так, а теперь скажите как мне, пожалуйста, когда мы будем  её опять  затаможивать…? – упёрся он взглядом в Елизавету Ивановну,   пронзив её словно рентгеном.

- Да так же, наверное, завтра после обеда… – бросила работница таможни начальнику. Пока-пока - сделала она ручкой, закрыв дверь  просторного кабинета с другой стороны.

- Смотрите там у меня, на затаможивание не опаздывайте… – вдогонку  улыбнулся начальник.

Назавтра всё повторялось примерно так же, впрочем, ещё долго   «таможня давала добро», пока в один прекрасный день Елизавета Ивановна… добро не дала.

- Как так? – вдруг удивился Семён Семёнович.

- Так, забеременела я тут с вашими, затаможиваниями и растаможиваниями! – оправдывалась Елизавета Ивановна. - Да и муж уже стал догадываться – продолжала она, тем самым, давая понять  начальнику, что кончен бал, погасли свечи, и «таможня добро» больше не даст.

Начальник отдела после обеда опять печально смотрел в окно, по-прежнему сверкая в нём  своей лысиной, но мысли на этот раз у него были какие-то грустные. Ему казалось, что в то время, когда таможня «давала добро»,   и дела на работе шли куда лучше.

Он достал из кармана конверт с обгрызенным краем…

- И что это край у конверта такой весь оборванный, мыши в карманах у меня завелись, что ли? – подумал про себя Семён Семёнович.

А во дворе по-прежнему дворник с суровым взглядом ненавистно махал метлой, и два таможенника  резались в балду.

Андрей  Днепровский – Безбашенный.

(A. DNEPR)

21 февраля 2005г

(из чего состоит наша жизнь? больше, наверное, из – переживаний…)