Дорога домой Эпилог.

Все действующие лица, места и события в этой книге - подлинные.

Некоторые высказывания и мысли по необходимости сочинены автором.

Ни одно из имен не изменено ради того, чтобы оградить невиновных,

ибо Господь Бог хранит невинных по долгу своей небесной службы.

К. Воннегут «Сирены Титана».

- Я, правда, не понимаю, чем я могла вас так заинтересовать?

Я смотрю на дорогу, прикидываю, насколько сбавить скорость перед входом в поворот.

И ты продолжаешь:

- Я же самая обыкновенная девчонка, ничего интересного.

- Именно это и привлекает. Что ты обыкновенная, - я никогда честно не отвечаю на этот вопрос.

Единственный раз, когда я тебе откровенно совру.

Потому что ответ диковат, запутан и длинен.

Мы все стараемся искать каких-то конкретных, понятных вещей. Прекрасных принцев, развратных шлюх, элегантных доминантов, приятных разговоров… У кого-то вообще секс значится в табу.

Но со временем начинаешь понимать, что не все так просто. Что нужно что-то именно настолько твое, такое, что ты мог бы попробовать описать, но выходит странновато. Потому что слишком откровенно – не получается.

Особенно, когда ты точно знаешь, что именно ищешь. Но это лежит далеко за рамками обычных интересов на сайте знакомств. Пусть он и для извращенцев.

Я, правда, не знаю, как это работает. Точно знаю, что вдохновение имеет, конечно, некоторое отношение к влюбленности, в этот период мы все творцы.

Чего далеко ходить, я сам в один из таких милых юношеских припадков как-то даже стих написал. Он был плохой, если честно. И настоящий. Для меня тогда.

И для тебя.

А вот прямой связи с влюбленностью, честно говоря, нет. Иначе книг, фильмов и картин было бы в тысячи раз меньше. Даже у поэтов влюблялка имеет ограниченный ресурс.

Я даже когда-то внимательно изучал некоторых. Пушкина там, который много писал о любви. Довлатова, который тоже о ней, вроде бы как писал. Или еще нескольких. Они все говорили, что любовь – это прекрасно.

Но.

Правильно, в таких вот оборотах всегда бывает «но», без него не получается.

Отдельной линией. Всегда и у всех. Начертана Муза.

Потому что Муза – всегда есть. Разная. У кого-то молодая любовница. У кого-то – жена, которая даже не удосужилась прочитать ни одной твоей книги. Или просто знакомая. Или даже не очень знакомая. Или не просто. Адски, до зубовного скрежета сложно. Или… никогда не знаешь заранее.

Потому что Музу не выбираешь по каким-то хитрым принципам.

Не можешь сказать – знаете, я предпочитаю брюнеток, немного с рыжиной, но, чтобы русоволосая. То есть, можешь, конечно, но в этом случае.

Она просто сваливается откуда-то сама, как часть природной стихии. В которой есть – и ветер, и дождь, и палящее солнце, и шелест льда, и скрип песка на зубах. Квинтэссенция энергии. Дар. С которым я, например, потом не знаю, чем и как рассчитаться. И все думаю – за что? Иногда во всех значениях этого вопроса. И не раз. И просто послушно иду на поводу вдохновения, надеясь, что эта и есть та самая форма возврата долга, которую примет Муза.

И она падает в мои руки в самых неожиданных местах и обстоятельствах. Вдруг оказывается, что можно обойтись и без красочного полярного сияния. Или там, закатов. Во время восходов я и так сплю.

Просто, посреди какой-то рандомной промзоны, например. Которые настолько похожи одна на другую, что даже не очень понимаешь, где именно все происходит.

Хотя просторы нашей географии, все же, широки. И иногда это вносит разнообразие.

Бывает, например, просто чьи-то буковки начинают отличаться от всех остальных. Когда я их узнаю. Когда какая-нибудь вездесущая «Я»: вот эта - та самая, а эти все - совсем другие. Какие-то остальные, из другой, нормальной азбуки. И только Муза пишет самой правильной, своей азбукой.

И я вылавливаю эти самые буковки, например, в чате.

Или в каком-то мессенджере. Или еще в другом.

Буковки, которые приводят ко мне каких-то своих подружек. Помогают выстраивать их в слова и целые предложения, они толкаются, пытаются занять самые удачные места и остается только слушаться их. И бегать пальцами по клавиатуре. Неумело конечно, надо было в свое время все же освоить печать слепым способом. Но уже ладно.

Потому что это другая азбука. Совсем не та, которой пишутся деловые письма, служебные отчеты, легкий флирт и список покупок.

Или, вдруг, это будет какая-нибудь редкая встреча.

Что добавляет какой-то динамики. Если исключить из рассмотрения уставшие руки на руле, например. Или орущего ребенка через пару рядов кресел.

Хотя я больше всего люблю поезда. С детства. Запах шпал, звон ложечки в стакане и вот это вот все.

В общем, иногда могут случится всякие вдруг. Даже со мной. И она будет сидеть напротив, в каком-то уютном кафе. Желательно с диванчиками. Допустим, молча, допустим даже - скрестив руки на груди, а я буду говоришь туда, в это пространство, и потом появляются какие-нибудь правила – каждый день хотя бы одну долбанную страницу. Потому что приобретенный запас ограничен, он вытекает вместе с каждой напечатанной буквой и надо спешить, пока он не иссяк.

И я совершенно не понимаю, как так происходит. И почему.

Обычно, в жизни, нам всегда легче ответить на вопрос – почему? А не – зачем?

В жизни это даже, такой, грозный вопрос – нахуя ж ты?...

А тут всегда понятно, зачем. А вот, почему…

Почему с тобой. Самой простой девчонкой.

На которую, может быть даже мало кто обернется на улице. Не подмигнет в маршрутке. Посмотрит, но быстро отведет взгляд.

Такой, самой обыкновенной.

Но именно с тобой. В наших буквах.

Все будут следить за каждым твоим взглядом.

И за каждым оборотом каната.

Будут с упоением переживать то, что можешь дать только ты.

Каждым своим вздохом.

Каждой своей улыбкой.

Или каплей крови.

Или слезой.

Самой простой и обыкновенной.

Может быть ты даже обойдешься совсем без них.

Обойдешься просто тихим словом. Или робким звуком. Или долгим взглядом.

Каждый из которых все будут предвкушать и ждать.

Запоминать.

Запах твоей кожи.

Цвет твоих глаз.

Силуэт твоих губ.

Конечно же самых обыкновенных. Ничем не примечательных. И поэтому – самых ярких, самых удивительных.

Твои равнодушные пожатия плеч.

Твое собственно удивление интересу.

Твои настойчивые попытки рассказать, что жизнь проще, что ты проще, что ничего особенного.

И я буду соглашаться со всем этим.

Зная.

Что в наших с тобой буквах…

Это не важно.

Потому что все только и будут думать о том.

Когда же вновь.

Ты поднимешь глаза.

Самые желанные на свете.

Дотронешься кончиками своих пальцев.

Тем самым, очень электризующим касанием.

И, со всей той энергий, которые мы вложим в наши буквы.

Все будут мечтать о том.

Когда же твои волосы.

Самые простые и самые прекрасные.

Упадут на смятые простыни.

Еще и ещё…