Унижен тещей Унижен тещей часть 3

Вот прошло уже несколько недель с тех пор, как моя теща Ирина Анатольевна превратила меня в послушное чмо. Вся прежняя жизнь, когда я был еще гордым и, как мне казалось, сильным человеком теперь казалась просто сном. Теща за короткое время сумела выбить, даже скорее выдавить всю мою сущность и вдавить в меня совсем иную, наполненную страхом и осознанием собственной ничтожности. Ирина Анатольевна сумела довести до автоматизма мою реакцию на ее команды. Я уже не успевал осознать поступивший приказ, а мозг давал телу команду на его исполнение. Теща была довольна. У меня даже на мгновение не могла появится мысль о том, что Ирину Анатольевну можно ослушаться или хотя бы промедлить. Методика воспитания у тещи была простая и очень эффективная. Она не орала, не ругала, не психовала, она просто меня сразу наказывала. Наказывала очень жестоко. Первое время в качестве наказания применялась порка. Стоя на коленях, с крепко зажатой в могучих ляжках головой, я выслушивал обвинение и затем мои голые ягодицы принимали хлесткие удары ремнем. Я дрыгался, вопил, пытался прикрыть задницу руками, но все было бесполезно. Почти всегда теща заламывала мне руки за спину и, схватив меня за пальцы рук одной рукой, второй наносила удары. Сильная рука тещи прекрасно могла удерживать обе мои руки и мне оставалось только рыдать и бесполезно сучить ножками. Так с помощью боли и унижения в меня вбивались азы послушания. Однако через некоторое время Ирина Анатольевна поняла, что гораздо эффективнее в меня не вбивать новый характер, а вдавливать. И теща перешла на новый вид наказания - упаковку в ляжки. Борцовским приемом теща укладывала меня на лопатки, садилась мне на грудь поближе к лицу, так что мой подбородок прочно упирался ей в промежность, фиксировала мои руки, зажимая мои запястья между тыльными сторонами своих бедер и икрами и плотно, очень плотно, сдавливала ляжками мою голову. В таких случаях мои щеки всегда сворачивались ко рту и губы становились в виде восьмерки. В таком положении Ирина Анатольевна могла меня держать очень долго. Лежать в ляжках было не больно, но боль не доставляла мне таких мучений, как неподвижность. Я не знаю какая именно у меня форма клаустрофобии, но лежать, не имея возможности даже шелохнуться, было для меня настоящим кошмаром. В таком положении я был готов абсолютно на все лишь бы получить для своего тела свободу движений. Меня трясло от страха, я лил слезы ручьями, я был абсолютно сломан. При этом мне велено было смотреть теще в глаза и я вкладывал в свой взгляд столько покорности и мольбы о пощаде, столько унижения, в надежде на прощение. Но тещу это только раззадоривало еще сильнее. И если терпеть боль я бы еще смог привыкнуть, то привыкнуть к упаковке в ляжки для меня невозможно. Страшнее этого только удушение жопой. Та же клаустрофобия, но при этом пуканье в нос и полный контроль над моим дыханием. Но такое наказание Ирина Анатольевна может применить только за особую провинность и то не особо этим пользуется после одного случая, как я пролежав на лопатках втиснутый лицом в тугие ягодицы и носом непосредственно в тещин анус, чуть не лишился рассудка. Через какое-то время ляжки стали меня упаковывать реже и реже. Причиной тому было то, что теща практически добилась того, чего хотела. Она сумела меня изменить на свой лад, переделала меня в совсем иное существо для своих забав. Я стал абсолютно послушным. Когда теща по вечерам смотрела телевизор, сидя на диване и раздвинув свои гигантские ляжки, а я вылизывал ее потную промежность, я уже четко знал, что нельзя отводить взгляд от тещиного лица. Если Ирина Анатольевна мельком взглянет на меня и не увидит мой униженный преданный взгляд ей в глаза, я буду непременно наказан. Но я научился не доводить до этого. Я научился очень многому. Я стал без команды чувствовать как нужно себя повести, как сделать что бы теща была довольна, как посильнее унизить себя перед ней, что бы вызвать милость. Одним словом теща победила меня во всех отношениях и теперь наслаждалась результатами своей работы. Однако, как я узнал некоторое время спустя, еще больше была довольна моя жена Оля. Подчиненная матерью с самого детства, вымуштрованная до блеска, привыкшая к беспрекословному подчинению, не понимающая, что по сути тотально унижена она на коленях ползала перед матерью, мыла ей ноги, целовала мамины ляжки и благодарила их за правильное воспитание. Теперь, когда теща перенесла основной интерес на меня, у моей жены появилось больше свободы и намного меньше забот. Её это весьма радовало. Кроме того, я стал замечать, что Оля с интересом и даже с удовольствием созерцает сцены моего унижения. И когда я наконец спросил Ольгу не жалко ли ей меня, та честно призналась, что унижение ее сильно возбуждает. Не скажу, что это признание меня потрясло, я об этом уже догадывался, но вот продолжение Олькиной исповеди ввело меня в ступор. Женушка вдруг заявила, что я уже готов к следующему этапу и, что пора уже обслуживать не только маму, но и ее. Я тупо уставился на жену и пытался понять шутит она или нет, тем более, что Оля смотрела на меня с улыбкой. Наверное с пару минут мы смотрели друг на друга, а потом Оля, так и не дождавшись от меня никакой реакции, продолжила сама: "Ну ведь ты понял, что у нас в семье командует тот, кто сильнее? А я то сильнее тебя. То, что мама может побороть нас с тобой обоих одновременно не говорит о том, что я такая слабая как ты". Я сразу вспомнил эпизоды поединков в составе - мы с женой против тещи. Как же мы тогда покорно и смирно лежали побежденные, когда наши шеи были пережаты ляжками тещи. По ляжке на каждую шею. А теща все смеялась, что держит сразу двоих и одними ногами. И как мы стояли перед Ириной Анатольевной на коленях, целовали могучие ляжки и благодарили за науку. А теперь Ольга заявляет о своем намерении командовать мной. Вот этого я не ожидал. В тот момент мы сидели с женой на диване в зале. Телевизор показывал нам какой-то мультик про ковбоев. Тещи не было дома. Ольга встала, сняла спортивные штаны, в которые была одета, оставшись в узких красных трусиках и желтой футболке и, уперев руки в бока предложила: "Ну что сидишь? Давай поборемся. По настоящему поборемся. Я ж не мама, у тебя есть шанс. Если победишь... нет, если сможешь хотя бы выстоять, считай наш разговор шуткой, но если я тебя заломаю, то заставлю подчиниться силой. Предупреждаю сразу". Я не знал как реагировать. Я продолжал сидеть на диване и смотрел на жену. Ольга усмехнулась: "У тебя же нет выбора, если я сейчас начну первой, то у тебя заведомо невыгодная позиция". Я, зная Олю, понимал, что если он сказала, что начнет - она сейчас начнет бороться. Но я не знал что делать. В таких ситуациях умные мысли напрочь уходят из головы. Внезапно лицо жены стало серьезным и я услышал уже с металлом в голосе: "Вставай и борись, тряпка!" Вообще-то мне было о чем беспокоиться в этой ситуации и причины для этого были весьма серьезные. Постоянные Олькины тренировки по вечерам в спортзале давно уже без труда читались по ее фигуре. Особо выделяющейся мускулатуры не было, но рельеф на руках и особенно ногах усматривался четко. И в отличие от моего животика, у нее был достаточно крепенький пресс. В общем я не был уверен, что смогу Олю положить на лопатки, но, как она сама сказала, нужно хотя бы выстоять. Обязательно. И выбора у меня действительно не было. Я встал с дивана и зачем-то выдал совершенно идиотский вопрос - а мне тоже тренировочные снять? Ты потом у меня все снимешь - сказала жена и шагнула ко мне. В следующий миг ее рука уже обхватила мою шею в локтевом изгибе. Я не ожидал, что все произойдет так быстро, однако не дал себя свалить, обхватил Ольку руками и попытался повалить ее на спину. Ни ей, ни мне никак не удавалось перебороть друг друга. Через несколько секунд такой возни Ольга ухитрилась обвить своей ногой мою и начала свою ногу выпрямлять. Вот тут уже силы оказались не равны. Ольгина нога оказалась сильнее и моя начала выгибаться, потеряла устойчивость и жена повалила меня на ковер, продолжая рукой сжимать мою шею. Освободиться из захвата я не мог, однако на моей стороне был мой вес, заметно превышающий Ольгин. После нескольких минут борьбы лежа мне все таки удалось положить жену на лопатки и навалиться сверху. Далее зажимать мне шею стало бесполезно и Оля разжала руку. Я чуть было не обрадовался победе, но Ольга сумела резко встать на мостик и сбросить с себя мой в общем-то немаленький вес. Дальше все происходило очень быстро. Ольга перебросила через меня ногу, подпрыгнула задницей у меня на животе, уложив тем самым на спину и, чуть приподнявшись на коленках, стала резво перебираться поближе к моей голове. Я попытался руками свалить с себя жену и в процессе чуть приподнялся над полом. Ольга сделала вид, что мне удалось ее скинуть, повалилась на бок, но ногами успела шустро обхватить мою шею и сильно сжать. Случилось то, чего нельзя было допускать ни в коем случае. Моя голова попала Ольге между бедер. Я сделал несколько отчаянных попыток вытащить голову, разжать руками стивнусшие меня бедра, но на это сил явно не хватало. Ольга сдавила сильнее, еще сильнее и у меня перед глазами сначала все поплыло, потом потемнело. Я хотел уже попросить жену ослабить хватку, но не мог говорить, не мог дышать. Я стал судорожно хлопать ладонью по голой упругой Олиной ляжке, давая понять, что бой окончен. Зажим через некоторое время ослаб, я мог дышать, окружающая обстановка стала снова проявляться более отчетливо. Еще через несколько минут пришло полное осознание ситуации. Оля лежала на боку, облокотившись на ковер и подперев рукой голову, а я продолжал лежать с зажатой в бедрах жены головой. Я понимал, что вырваться мне не удастся, поединок завершен и Оля меня поборола. Мы лежали и смотрели друг другу в глаза. Я не знал что говорить. Оля тоже молчала некоторое время и наконец спросила: "Ну и кто кого поборол?" Ляжки начали медленно сдавливать мою шею и я поспешно начал признаваться: "Ты, ты, ты меня поборола". Зажим чуть ослаб. "Хорошо", - сказала Оля - "теперь скажи: я лежу в ляжках поборовшей меня жены потому, что я хиляк". Я снова почувствовал своей шеей, как твердеют мышцы Ольгиных бедер и произнес: "Я лежу в ляжках поборовшей меня жены потому, что я хиляк". "Отлично", - сказала Оля - "я предупреждала, что силой заставлю мне подчиняться?" Мне уже стало страшно. Я понимал, что женушка не шутит и нужно было как-то разрядить ситуацию. У меня еще оставалась надежда отделаться только испугом. "Олечка", - простонал я - "ты победила конкретно, я буду тебя слушаться, ты сильнее меня. Отпусти меня пожалуйста. Мне страшно и трудно дышать. Если хочешь, я даже на колени встану, но не нужно больше, пожалуйста". Мне показалось, что в моем голосе достаточно покорности и раболепства, но Ольге явно нужно было не это. Она отпустила мою шею, но только для того чтобы мигом усесться мне на грудь и на горло. Быстренько уложив мои руки так, что они оказались прижаты Ольгиными голенями к полу, а запястья придавлены Ольгиными коленками, жена стиснула мою голову тренированными ляжками так что у меня едва не треснул череп. "Ты видать плохо понял", - сказала Ольга - "или меня за дуру держишь? Мне не нужно твое жалкое лепетание. Ты думал я куплюсь на эту симуляцию и отпущу? Нет, слабачек, ошибаешься. Мне нужно твое тотальное унижение. Полное и окончательное подчинение мне. Не хуже чем моей маме. И я тебя заставлю дрожать при виде моих ляжек, как при виде маминых". После этого Ольга плюнула мне в лицо, потом еще раз и еще. Я попытался вытащить правую руку из под Олиной коленки, но оказалось, что сил на это у меня явно не хватит. Пришпилен к полу я был качественно. Вот так со стиснутой в ляжках жены мордой и оплеванный я лежал на лопатках побежденный своей супругой. Ольгин зажим был не настолько могуч, как тещин, но все таки мне стало страшно. Страшно и очень унизительно. Как же так? Как же так? Чтоб не заплакать я сильно зажмурил глаза. Однако, даже несмотря на то, что уши были зажаты ляжками жены, я услышал приказ: "Смотреть мне в глаза, слабак!" Я открыл веки, встретился со взглядом жены и слезы полились из глаз. Я понял, что это все. Все. Я унижен женой и теперь моя жизнь станет еще кошмарнее. Я просто лежал и плакал, смотрел Олины глаза и плакал. А Оля сидела и наслаждалась моей беспомощностью. Но оказалось что все это еще было только начало. Главный кошмар меня ждал впереди. Оля продолжала сидеть на мне и смотреть прямо в глаза. Теперь она смотрела на меня жестко, как на жертву. Через некоторое время Оля сдвинулась ближе к моему лицу так, что ее промежность накрыла мне рот и уперлась в нос. "Нюхай", - сказала Ольга - "нюхай и запоминай как пахнет сила, как пахнет унижение. Ты знаешь хорошо запах моей матери и теперь привыкай еще к одному". После этого со словами "ну ты и чмо .." Ольга расхохоталась. "Да ты и впрямь кусок дерьма. Я растоптала тебя даже быстрее, чем думала. Ты не просто слабак и хиляк, ты абсолютное ничтожество. Абсолютное ничтожество."