Моника Глава 2

- Ну что, расстроился? – спросила меня Моника, глядя на мою растерянную физиономию.

Я поднял на неё свои глаза. Видимо в них действительно блестели слёзы. Моника улыбнулась и погладила меня по щеке.

– Тебе всё это самому не приходило в голову, когда ты решил сказать мне о своём желании?

– Нет, Моника. Я представлял себе так, что всё решает только наше с тобой обоюдное желание. И никакие внешние факторы нам не смогут помешать.

– Смогут, ещё как смогут. И не только внешние.

Моника немного помолчала. Затем изящным движением головы откинула назад нахально спустившуюся ей на глаза прядь своих чёрных волос.

– Я хочу, чтобы ты несколько дней подумал над тем, что я тебе сказала, – мягко произнесла она. – Возможно, тебе придут в голову какие-либо идеи.

– Хорошо, дорогая, – кивнул я, – но я хочу, чтобы ты знала. Для меня нет иного пути в этой жизни, как стать твоим покорным рабом. Только в этом состоянии я смогу дальше существовать.

– Я знаю, родной мой. И я очень хочу тебе помочь. Но в то же время я хочу, чтобы ты до конца понял, насколько это будет нелегко. И каких серьёзных жертв потребует это от нас обоих. Поэтому сейчас идём спать. А в конце недели мы вернёмся к этому разговору. Но не раньше, – уже строгим тоном закончила Моника.

Сегодня был вторник. Надо ли говорить, что всю оставшуюся неделю я ходил сам не свой. Моника, конечно, видела моё состояние, но не подавала виду. Я лихорадочно соображал, как выпутаться из той ситуации, которую мне обрисовала жена. Но мне не только не пришло в голову, как с ней справиться, но даже наоборот. Я начал чётко осознавать ещё большие трудности. И вот одна из них. Дети. Будут ли у нас с Моникой дети? Если будут, то моё рабство, настоящее неигровое рабство, становится заведомо невозможным. Действительно, что должны чувствовать дети, у которых отец – раб матери? Ведь они всё сразу заметят, как только начнут что-то соображать. Какой авторитет для детей будет представлять такой отец? На этот вопрос я не мог ответить. Прятаться, скрываться. Скрываться от знакомых, друзей. Скрываться от всего внешнего мира. Скрываться от собственных детей. Только при этом условии могло бы реализоваться моё желание. Но фактически в этом случае моё рабство становилось невозможным. А ведь Моника наверняка захочет иметь детей. И что же, она должна от них отказаться ради удовлетворения моей страсти?

В общем, когда настала суббота, я не только ничего толком не придумал, но был уже близок к тому, чтобы сказать Монике: «Прости, милая, я вижу теперь и сам, что это невозможно».

Мы сидели в комнате на диване. И я высказал Монике свои соображения насчёт детей. Она кивнула.

– Вот видишь, хорошо, что ты и сам это понимаешь.

Она немного помолчала. Затем сказала:

– А теперь, когда, я надеюсь, ты понял всю серьёзность положения, послушай меня.

– Я весь внимание, дорогая.

– Дай мне сигарету, пожалуйста.

Я протянул ей зажжённую сигарету. Некоторое время Моника молча курила, видимо успокаивая свои нервы. Затем начала говорить. И то, что она сказала мне в этот субботний вечер, на долгие годы определило всю нашу дальнейшую жизнь.

– Я всегда была в каком-то смысле лидером. Уже в детстве даже в отношениях с моими родителями, которых я кстати очень люблю, я старалась настоять на своём, переломить родительскую власть. Нет, я не была трудным подростком в обычном смысле этого слова. Отношения с мамой и папой у меня всегда были доверительные и доброжелательные. Но… как бы тебе сказать… я не могла воспринимать категорический диктат. То есть, если мне что-либо запрещали, или заставляли что-либо делать, я всегда хотела добиться того, чтобы мне объяснили причину запрета или принуждения. И если мне эта причина не казалась удовлетворительной, я не видела смысла в том, чтобы подчиняться. На моё счастье мои родители достаточно умные и образованные люди и они не злоупотребляли своей властью, всегда старались поговорить со мной не как с несмышлёным ребёнком, а на равных, объяснить мне выгоду для меня самой тех или иных их действий в отношении меня. Они многому меня научили, в том числе и отстаивать свою точку зрения, не давать другим необоснованно и безнаказанно ущемлять себя. И позже, когда я выросла, мне это очень пригодилось. В компаниях, где я вращалась, я почти всегда была лидером. Со мной не только считались, мне фактически подчинялись.

Невинность свою я потеряла можно сказать совершенно случайно. С этим парнем я никогда больше не встречалась и не хотела встречаться. Но когда у меня стали появляться другие парни, я совершенно явственно ощутила, что в отношениях с ними мне обычного, ванильного, как его называют, секса мало. То есть даже можно сказать, что он меня просто совершенно не устраивал. Я чётко осознала свои доминантные склонности. И один из моих последующих бойфрендов почувствовал это в первую же проведённую со мной ночь. Она случилась у меня дома, родители куда-то уехали. Он целовал мне губы, затем грудь, живот. И мне захотелось, чтобы он поцеловал меня там. И не только поцеловал, но и достаточно долго там побыл, работы бы ему хватило. Но когда я ему об этом сказала, он заартачился. Оказывается, в его кругу считалось зазорным ласкать девушку там. Что-то он мне такое сказал, точно уже не помню, но что-то очень обидное. И меня как пружиной подбросило. Я схватила его за волосы и закатила ему такую оплеуху по его морде, что он чуть с кровати не слетел.

– Ну ты, мразь, – приблизив своё лицо к его физиономии, прошипела я, – или ты сейчас делаешь то, что я тебе сказала или ты сейчас же вылетишь отсюда вон и никогда больше даже не подойдёшь ко мне, понял, тварь!

Кажется он не на шутку испугался. Разумеется, он не ожидал от меня такого. Через несколько секунд я расслабленно лежала, раздвинув ноги и закинув руки за голову, а он лежал между моими ногами, и его язык прилежно трудился там, где ему было указано. Но я поймала себя на том, что то удовольствие, которое я получала непосредственно от этого, ни в какое сравнение не идёт с другим удовольствием. Нет, удовольствие тут не то слово. Во мне всё пело от того, что я его сломала, от ощущения своей власти над ним, от сознания того, что я сейчас могу сделать с ним всё, что захочу. Я положила свои ноги ему на спину, затем взяла его за волосы и глубоко вдавила его лицо себе в кисочку.

– Не сметь останавливаться ни на одну секунду, – приказала я, – остановишься – пожалеешь.

Надо отдать ему должное – потрудился он хорошо. Уже скоро я испытала сильный оргазм. Мои соки хлынули ему в лицо, и я, не колеблясь, приказала ему их вылизывать. Затем я приказала ему лизать мне ноги, медленно спускаясь от бёдер к ступням. И когда он дошёл до моих ступней, я неожиданно села на кровати, согнула ножку и приказала ему широко раскрыть рот. Он повиновался, и тогда я вложила в его рот пальчики своей ноги.

– Лизать! – не терпящим возражений тоном приказала я. И он покорно исполнил моё приказание. Затем у него во рту побывали пальчики и моей другой ноги.

Что-то ещё я с ним тогда делала, уже не помню. Наутро он был весь пунцовый как помидор. Трясущимися руками он собрал свои вещи и поспешил убраться. Больше я его не видела. Но сейчас мне было абсолютно наплевать на него. Я окончательно поняла, что мне нужно в сексе. Полная доминантность. Власть над своим партнёром. Возможность управлять им так, как мне этого захочется. И не только в сексе.

И последующие несколько лет у меня ушли на поиски партнёров. Боже, сколько их у меня перебывало. Среди них были откровенные ничтожества, доминирование над которыми не доставляло мне никакого удовольствия. Были лжецы и подлецы, альфонсы и фанфароны. Но были и интересные люди. Очень скоро я поняла, что есть множество сильных, вполне уверенных в себе и крепко стоящих на ногах мужчин, которые в силу многих объективных причин стремятся подобно тебе оказаться во власти женщины. Сильной, красивой умной и порядочной женщины, власть которой над ними помогает им справиться с множеством комплексов, которые мешают им жить. История этого вопроса давняя, да ты и сам её знаешь не хуже меня. И когда я это поняла, для меня уже проблемы выбора не существовало. Однозначно. Это моё. Именно в таком статусе властной Госпожи я могла бы реализоваться наилучшим образом, дать выход всем своим латентным желаниям, фантазиям, мечтам, планам и возможностям. Одновременно я помогла бы этому человеку, своему рабу, дала бы ему возможность очутиться там, куда он стремится всей душой и телом, привела бы его к тому положению, которое всецело гармонирует с его внутренним миром. И как следствие помогла бы наилучшим образом реализоваться и ему. И я стала искать партнёров. Здесь мне очень помогла Всемирная паутина – Интернет. Я стала полноправным членом нескольким закрытых Интернет-клубов, много общалась в он-лайн режиме, одновременно практикуясь и в реале. И вот тогда-то я встретила тебя. Мы познакомились сначала виртуально, и уже из твоих писем я поняла, что ты далеко не ординарная личность. Несколько проведённых с тобой он-лайн сеансов только укрепили это мнение. На мои вопросы и приказы ты отвечал настолько интересно и нестандартно, что, признаюсь, сильно завёл и меня. И мне захотелось с тобой встретиться. И когда я с тобой познакомилась, я уже поняла, где моя судьба. Другого раба, кроме как тебя, мне уже и не хотелось… Ну а когда мы начали с тобой играть в реале, то уже после нескольких раз мне стало казаться, что если ты не станешь действительно моим рабом, то всем моим мечтам конец. То, что я могла позволить себе с тобой, я не могла ни с одним другим. И ни с кем другим я не испытывала таких ощущений, как с тобой. Кроме того, ближе узнав тебя, я прониклась к тебе глубоким уважением, просто как к человеку. Помнишь, ты спрашивал меня, могу ли я уважать человека, подобного тебе?

– Да, да, дорогая, помню. То, что ты мне тогда сказала, буквально окрылило меня.

– Ну и в конце концов я поняла, что люблю тебя. Люблю тебя не той обычной любовью, какой женщина любит мужчину, а именно той её разновидностью, которая любимого мной мужчину превращает в моего покорного раба. И я, не колеблясь, и с радостью приняла твоё предложение стать твоей женой.

Мои глаза загорелись.

– Моника, любимая. Госпожа моя…

Я упал к её ногам и стал покрывать их слезами и поцелуями. Моника не противилась этому, и какое-то время я лежал у её ног. Затем она попросила меня снова сесть на диван. И когда я снова сел рядом с ней, она сказала:

– Так вот теперь нам нужно найти выход в этой ситуации. Выход, который был бы приемлемым для нас обоих. Выход, который, хотя бы в какой-то степени, помог решить те проблемы, о которых ты теперь и сам знаешь. И теперь послушай, что я предлагаю в этой связи.

Моё сердце радостно забилось. Неужели и здесь Моника нашла выход?