Леди и Бродяга Часть 1

Максим, двадцатипятилетний грузчик, сидел на бетонном крыльце у входа на склад, в его пальцах дымилась сигарета, а по лицу стекали капли пота. Он ещё не успел докурить, как из помещения раздался неприятный женский голос:

- Макс!!! Дубина! Я же сказала, ящики с водкой снизу, ящики с пивом - на них. Ты что совсем отупел? Если через полчаса, всё не будет так, как тебе было сказано, можешь искать себе другую работу.

- Простите, Ольга Николаевна, но в фургоне ящики с пивом тоже были сверху, как же я мог разгрузить иначе…

- А меня не еб.. т, как они там лежали, мог выгрузить сначала здесь, а потом заносить и размещать, как надо! - Она показалась на пороге, женщина лет тридцати двух, в строгом деловом костюме, в очках, вся красная от злости, что делало её довольно красивое лицо просто отталкивающим.

Она подошла к Максу и стала отмахиваться от сигаретного дыма:

- Сколько тебе повторять, болван, не курить в присутствии начальства!

Макс только пожал плечами и бросил окурок в мусорный ящик.

- Я сказала: полчаса! Потом идёшь искать себе другую работу, бездельник!

Она ещё немного постояла, словно не знала, как ещё проявить своё негодование. Потом, громко стуча каблучками, скрылась в помещении склада.

- Ну и стерва… - усмехнулся Степаныч, пожилой работяга, от которого всегда пахло спиртом. Он вышел из кабины фургона, доставая на ходу пачку «Астры», протянул Максиму.

- Нет, спасибо… - произнёс тот, отказываясь от предложенной сигареты.

- И откуда у тебя только деньги на эти «Мальборо» берутся, вроде платят нам одинаково? - усмехнулся Степаныч, закуривая, - не понимаю я вас, молодых.

- Здоровье берегу, - неловко улыбнулся Макс.

- И чего она так на тебя взъелась, сука? Ведь была баба как баба, поорёт разок в день и не слышно её, а как твоя смена, всем недовольна, ядрёна мать…

Максим пожал плечами.

- То ей бутылки побили, то водку повытягивали, а теперь вот не так поставили, - продолжал Степаныч, задумчиво выпуская кольца сизого дыма.

Максим молча встал и пошёл переставлять ящики.

Макс устало вылез из душа, плюхнулся в кресло, положил на колени телефонный аппарат. Подумал минуту, затем набрал номер и поднёс трубку к уху. После четвёртого гудка в ней послышался знакомый до боли грубый дамский голос. Макс неторопливо повесил трубку, поставил на столик пепельницу, зажёг сигарету. Спустя минуту телефон зазвонил. Максим не шелохнулся, ритмично втягивал дым и стряхивал пепел в хрустальную чашечку. После девятого звонка он всё-таки снял трубку.

- Да, я слушаю.

На том конце провода запинающийся от волнения женский голосок мямлил:

- Я готова, Господин, когда мне приехать?

- Жду тебя в семь. Опоздаешь - будешь наказана.

- Слушаюсь, Господин.

- И ещё, сегодня приедешь, одетая как шлюха. На тебе будут сетчатые чулки, трусики не надевай, а в анус засунь расширитель, у тебя он есть, смотри только, чтобы по дороге не выпал.

- Да, Господин… - голос женщины стал сиплым и тихим.

- Поедешь, конечно, в метро.

- Разумеется, Господин, - эта фраза была произнесена на выдохе, словно говоривший приложил огромное усилие воли.

- Я думаю, ты опоздаешь, а раз так, наломай заодно ивовых прутьев. Возле школы растут ивы, ты знаешь, где это.

- Я всё сделаю, Господин.

Макс положил трубку и засмеялся. Этот смех звучал странно в тишине пустой квартиры, лицо молодого грузчика приобрело черты, которые удивили бы всякого, кто хорошо знал Максима.

Ольга Николаевна нервно ходила по квартире. Половина седьмого, она действительно не успеет, сколько же ей будет назначено розог за каждую минуту промедления? Хорошо, что муж вернётся только через неделю, следы на ягодицах и спине успеют исчезнуть.

С каждым разом Макс становится всё более жестоким, в прошлый раз он приказал ей выйти голой на балкон и свесить грудь с перил. Детишки показывали на неё пальцами, а сзади свистела плеть…

Теперь он хочет, чтобы она проехалась по городу в наряде проститутки. Благо хоть вульгарный макияж сыграет положительную роль - вряд ли кто-то узнает её, да и кто может узнать Ольгу Николаевну в метро, когда она за последние пять лет ездила в нём не более десяти раз.

Конечно, можно было бы пойти на хитрость, вызвать такси, но… Ольга задумалась, что такое на самом деле стоит за этим «но»? Она никогда не могла дать себе в этом полного отчёта, однако нечто незримое и ощутимое лишь на кончиках груди и между ног заставляло её искренне следовать всем приказам Господина.

«Где же этот проклятый расширитель? Ох, бедная моя попка…», - вертелось в голове у Ольги, пока она нервно рылась в шкафу, пытаясь найти тщательно спрятанный от мужа пакетик со своими секретами.

Наконец она нашла его, кинула на диван, а сама сбросила халатик и подошла к зеркалу. Влажные после фена волосы рассыпались по белым плечам, груди чуть вздрагивали. Тёмные глаза женщины в зеркале показались ей чужими, боль, стыд и что-то ещё, чего никогда не видел супруг, отразилось в холодном и надменном обычно лице. Да какая она теперь Ольга Николаевна? Просто Оля…

А соски надо подкрасить, с годами они становятся расплывчатыми и бледными. Лобок она недавно выбрила, но может ещё раз пройтись по нему, вдруг Господину гладкость кожи покажется недостаточной? Времени всё меньше…

Оля потрогала свою грудь, сосочки отозвались на лёгкое прикосновение, набухая и твердея. Скорее бы уже…

Вставить расширитель оказалось делом нелёгким, Оля стояла на четвереньках, проталкивая густо смазанный вазелином предмет в узкое отверстие ануса. Капельки пота выступили на её лбу, самая толстая часть расширителя ни за что не хотела проникать сквозь маленькое колечко сфинктера, видел бы сейчас её муж… Нет, он просто не поверил бы глазам.

Всё, расширитель внутри, со стоном Оля поднялась на ноги, боль постепенно уходила, становилось даже приятно. Через десять минут она уже сидела у зеркала, в чулках, коротенькой юбочке, кружевном лифчике и полупрозрачной блузке. Как же они красятся, эти шлюхи? Оля листала порножурнал, её муж не умел ничего прятать. До чего вульгарные девицы, течные сучки, неужели она будет выглядеть так же? Какой позор… Только бы не встретить никого из знакомых, только бы не встретить…

Закончив макияж, Оля глянула на часы. Уже почти семь, страшно представить, какое наказание ждёт её. Подойдя к двери, она первым делом глянула в глазок, нет ли кого-нибудь на лестничной площадке. Никого не было, Оля прошмыгнула наружу, повернула ключ в замке. Чёрт, надо было взять какой-нибудь большой пакет для прутьев, ладно, можно и в руках, там всего пара метров.

Затаив дыхание, готовясь быстро взбежать вверх по лестнице, если послышатся шаги внизу, Оля спустилась на улицу. К счастью, никого нет по близости. Женщина, спотыкаясь на очень высоких каблуках, и закусив губу от боли в попке, побежала к метро.

«На работу едет», - ухмыльнулась пожилая тётенька-кассир, когда размалёванная путана попросила у неё один жетон. «Обратно поеду на такси», - твёрдо решила Оля, дрожащими от стыда и волнения пальцами бросая жетон в прорезь автомата.

Она спустилась на эскалаторе, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, точно зная, что многие мужчины сейчас нахально рассматривают её полуприкрытое тело. «Скорее бы…», - шептала она, с нетерпением ожидая прибытия электропоезда. Кто-то сзади, проходя мимо, украдкой пошлёпал её по ягодицам. Оля сделала нечеловеческое усилие над собой, чтобы не оборачиваться, лучше не привлекать лишнее внимание.

Десять минут в вагоне показались худшими минутами её жизни. Как назло компания вокруг собралась самая неподходящая. Женщины постарше, да и ровесницы, брезгливо отворачивались, а с какой бессильной завистью они смотрели на неё ещё днём, когда шофёр открывал перед ней дверцу дорогой машины, а тонкий запах французских духов остался, даже когда машина уехала… Но хуже были мужчины. Оля по глупости села, забыв, что её коротенькая юбочка оставит абсолютно открытой гладко выбритую промежность. С противоположного сиденья всё так прекрасно видно… А там как раз устроился двадцатилетний студент, жадно вглядывающийся в мокрую женскую щёлку поверх книги по «Linux». Оля пыталась сдвинуть ноги, но тогда её зад пронизывала боль от расширителя. Беспомощными движениями ног она пыталась найти компромисс между болью и стыдом, не понимая, что её движения ещё больше возбуждают юношу напротив, который уже отложил свою книгу в сторону и открыто пялился на развратную шлюшку.

Когда Оля встала, чтобы выходить, её попку поразила такая боль, что у неё потемнело в глазах. Расширитель въехал ещё глубже, и теперь ворочался внутри, каждый шаг доставлял несчастной огромные страдания. Но вскоре её тело снова адаптировалось к инородному предмету, и идти стало легче.

Школа с ивами была сразу за домом Макса. От метро двести метров. И тут случилось то, чего Оля боялась больше всего.

- Эй, красотка, слюшай, подожди!.. - гнусавый голос какого-то кавказца раздался как раз в тот момент, когда женщина вышла из метро и двинулась в направлении школы. Она сделала вид, что не слышит.

- Кому говорю, постой! - бравый кацо вынырнул вслед за ней и схватил её за руку. Оля дёрнулась, но тот держал крепко. Она повернулась и увидела перед собой небритого армянина лет тридцати пяти в спортивном костюме.

- Денег хочешь, девочка? - спросил тот, нахально улыбаясь и дыша перегаром в лицо пойманной шлюшке. Оля перестала вырываться, армянин отпустил её руку и достал кошелёк.

- Смотри что тут, да? - сказал он, с ухмылкой выуживая из своего портмоне помятую купюру в пятьдесят долларов.

«Не дорого же я выгляжу, наверное», - подумала Оля, наконец совладав с собой, - «впрочем, мне уже не восемнадцать».

- Ню что смотришь, конфетка? Пойдём со мной погуляем, - кавказец снова попытался взять её руку, но Оля быстро отошла в сторону, проговорив:

- Спасибо, я уже занята.

«Неужели это я говорю? » - с ужасом подумала она, - «неужели я и сама считаю себя шлюхой? »

- Мало? - кацо понял её реплику по-своему, - а сколько ты хочешь?

Оля решила, что, заломив цену, заставит нахального мужика отстать, и произнесла:

- Двести!

Брови кавказца полезли на лоб.

- Ти что? Да ты в зеркало посмотри, да? Небось манда уже разъезженная, и грюди вон висят…

Оля чуть не задохнулась от стыда и возмущения, за ними уже наблюдали прохожие. Готовая провалиться сквозь землю от срама, она неожиданно для себя сунула руку в сумочку, нащупала там кошелёк и, не глядя, вытащила из него бумажку.

Сотня баксов полетела в лицо удивлённому армянину.

- На, пойди найди себе потаскуху и будь с ней щедр, - сказала Оля и, так быстро, как могла, пошла прочь.

Возле школы было тихо. Ей повезло, она не попала на перемену. Но ломать ветки прямо у входа Оля не решилась и поэтому пошла на задний двор, где тоже росла одна ива.

Подойдя к дереву, женщина положила сумочку на землю и стала выискивать подходящие прутья. Ивовые ветви ломались плохо. «Зря ножик не взяла», - огорчённо подумала Оля, с трудом добывая себе орудия наказания.

Вдруг она услышала насмешливый свист. Буквально в двадцати метрах от незадачливой губительницы природы расположилась компания мальчишек. Они курили, передавая друг другу дымящийся бычок.

«Двоечники, уроки прогуливают, должно быть. На вид класс восьмой, не больше», - мелькнуло в голове у Оли. Двое парнишек посмелее направились в её сторону, третий и какая-то девчонка, размалёванная, почти как Оля, остались стоять.

- Ты чего это дерево портишь, шлюха? - выкрикнул один из школьников, рыжий хулиган лет четырнадцати. Женщина не знала, что ей делать. Что за сплошные неудачи… Заплатить им что ли, как тому чёрному, чтобы отстали?

- Ладно, покажешь сиськи, никому ничего не скажем, - насмешливо произнёс пацан, подойдя совсем близко. Его приятель молчал и только жадно разглядывал плохо прикрытое одеждой тело женщины. Под его джинсами что-то вспухло.

- Я сейчас уйду, как насчёт пяти баксов, ребята? - проговорила Оля, чувствуя, как кровь приливает к её лицу, ей стало совсем жарко. Она уже полезла за кошельком, как вдруг подросток сказал.

- Пять баксов? Да ты дешёвка! У меня, правда, нет сейчас пяти баксов, но если придёшь сюда завтра…

- Нет, ты не понял, - смутилась Оля, - я тебе дам пятёрку, и ты оставишь меня в покое.

- Лучше отсоси у меня! - усмехнулся парнишка. Он был не совсем трезв, наверное, трудный ребёнок.

- И у меня! - хрипло проговорил его приятель.

Оля достала десятку. Глаза подростков алчно загорелись.

- Да она не шутит! Ладно, давай сюда…

Заполучив деньги, подростки пошли восвояси. Вернувшись к приятелям, они рассказывали, делая непристойные жесты в сторону женщины. Ветер доносил обрывки реплик:

- А ты видел, какие сиськи?

- Я бы ей засадил, так засадил!

- Зачем иву ломает, хрен её поймёшь…

Вульгарная школьница глядела на женщину с любопытством, возможно даже с какой-то завистью. Морщась от бессильного стыда, Оля отломала ещё несколько веток, собрал их в пучок и, не оборачиваясь, пошла прямо к дому Макса.

- Ты опоздала на сорок минут… - тон Макса не предвещал ничего хорошего. Он грубо схватил женщину за волосы и буквально втащил в квартиру. Она упала на колени, едва не выронив пучок прутьев.

- Ладно, я сегодня добрый, получишь всего по удару за каждую минуту. Что-то розог маловато принесла, если поломаются до конца наказания, пойдёшь с голым задом за новыми. Благодари своего хозяина!

Оля припала губами к ногам Максима, бормоча слова благодарности. Её сознание тонуло в сладкой дрожи, в промежности стало совсем мокро. Макс подождал, пока рабыня хорошенько вылижет пальцы его ног, потом опять схватил за волосы и рывком приподнял.

- Встань, я рассмотрю, как ты одета! - приказал он.

Оля покорно стояла, опустив голову. Макс обошёл её вокруг, залез рукой под юбку, проверяя, не ослушалась ли она приказа насчёт трусиков, нащупал расширитель, засмеялся.

- Ехала в метро? - спросил он строго.

- Да, Господин.

- Понравилось?

Оля помолчала и, набрав побольше воздуха, произнесла:

- Да, Господин…

- Никто не приставал? - усмехнулся Макс, садясь в кресло и перебирая в пальцах принесённые женщиной розги.

- Один чёрный хотел трахнуть меня за полтинник, Господин, - сказала Оля, не поднимая глаз.

- Трахнул?

- Нет…

Макс подошёл к женщине, поднял за подбородок её лицо и, внимательно глядя ей в зрачки, спросил:

- Почему же?

- Я… я боялась опоздать, Господин…

Макс засмеялся, умилённый находчивостью своей рабыни.

- Ну ты и так опоздала!

- Да, но я боялась более строгого наказания.

Оля постоянно прочищала горло, непослушный рот с трудом выговаривал слова, звуки получались тусклыми, невыразительными, рано или поздно Хозяину это не понравится…

- Ладно, раздевайся. Останешься в чулках и лифчике. Руками обопрёшься о столик. Во время наказания не дёргаться, будешь громко кричать, вставлю кляп. Ясно?

- Ясно, Господин…

Оля медленно расстёгивала пуговицы блузки. Её тело била такая дрожь, словно в комнате было минус двадцать. Твёрдые соски буквально прокалывали кружевную ткань лифчика, внутренняя поверхность бёдер была скользкой.

- Расширитель не доставать! - сказал Макс, предупредив движение рабыни.

Женщина подошла к столику и, нагнувшись, опёрлась руками о его полированную поверхность. Глаза непроизвольно стали искать следы ладоней, оставленные в прошлый раз.

Её ягодицы подёргивались, из ануса торчало основание расширителя. Оля зажмурилась, порка предстояла жестокая.

Макс не стал дотрагиваться до тела рабыни. Он выбрал прут и взмахнул им. Привычная острая боль пронзила Олю, она застонала.

- Ты забыла, что надо считать? - спросил Господин.

- Раз… - проговорила женщина.

- Считать надо громко, если я не расслышу, начну сначала, - предупредил Макс.

Он бил её, не жалея ни сил ни прутьев, словно в самом деле старался изломать их побыстрее, чтобы отправить рабыню за новыми. Оля извивалась у столика, вскрикивая и кусая губы до крови. Её ягодицы были покрыты алой сеткой, в местах пересечений выступила кровь…

После двадцать шестого удара понадобился кляп. Для Оли это было облегчением, по крайней мере, теперь не надо было вслух считать.

Свист ивовых прутьев перемежался с хрипением жертвы. Кляп не позволял ей кричать громко, но нагрузка на голосовые связки от этого не уменьшалась.

После тридцать восьмого удара женщина бессильно упала на колени, плюхнувшись грудями на столик. Она была близка к потери сознания.

- Плохо переносишь боль, сучка… - прошептал Макс. Он сходил за стаканом воды, набрал в рот и прыснул в лицо рабыне. Та застонала и механически вернулась в нужное положение. Порка продолжилась. Последние два удара Макс, изловчившись, направил прямиком на половые губы. Визгливые звуки пробились даже сквозь плотный кляп. Олины ноги поочерёдно сгибались в коленях, словно пытались защитить несчастное лоно от розги.

- Оставайся в той же позиции, - проговорил Макс. Он скинул свой халат и надел презерватив на стоящий колом член. Рывком вытащил расширитель из ануса наказанной женщины, что вызвало у той ещё один крик боли, и тут же засадил свой пенис в расширенную дырочку.

За семь лет у Оли не было ни одного оргазма, когда её имели привычным способом. Муж, сколько она не пыталась его уговорить, не хотел попробовать с ней анальный секс, да и вялый орган старого бизнесмена вряд ли сумел бы проникнуть в тугую дырочку. Твёрдый и огромный член Макса тоже не мог проникнуть туда, для этого всегда предварительно использовался расширитель. Оля знала, что когда жестокий монстр окажется внутри, когда он начнёт свои грубые фрикции, доставляющие её попке адскую боль, из глубин её страхов, желаний и снов, из центра холодного и такого инертного тела начнут выплывать первые спазмы приближающегося оргазма. Оля отлично помнила, что такое настоящий оргазм полуфригидной женщины, за это удовольствие она готова была терпеть любые муки, которых требовало тело…

Макс обхватил ладонями кругленькие бёдра рабыни, проталкивая член всё глубже и глубже. Иссеченное тело откликалось на его движения дрожью и стонами из-под кляпа. Он сношал Олю так, словно её анус был не узкой задней дырочкой, а широким и скользким влагалищем. Максиму нравилось это трепыхание жертвы, насаженной на кол, он получал огромное удовольствие от визгов, вызванных особенно глубокими и быстрыми проникновениями…

Когда стоны женщины перешли в сплошной вой, а в недрах её тела что-то начало ритмично сжиматься и разжиматься, Макс наклонился вперёд и вцепился ногтями в скользкую от пота грудь Оли. Теперь он трахал её, сжимая за груди и натягивая на себя. Тело Оли выпрямилось, она сама начала ему подмахивать, вытащив изо рта кляп, и умоляя его не останавливаться…

Макс сидел на крыльце у входа на склад и распечатывал новую пачку «Marlboro».

- Николаевна сегодня пришла на два часа позже, к чему бы это? - Степаныч пристроился рядом с коллегой, - злая как кобра. Смотри, не попадись ей под горячую руку! Точно уволит!

- Не уволит, - тихо произнёс Максим, выпуская колечко дыма.

Степаныч удивлённо посмотрел на него.

- Почём знаешь? Они ж бабы такие… Не угадаешь, что вытворят.

Из глубин склада послышался знакомый злой стук каблучков.

- Чёрт вас подери! - выпалила Ольга Николаевна, показавшись из дверей, - до обеда ещё час, а они расселись. Макс, мигом на сортировку, разп.. здяй! Ещё раз тебя здесь увижу в рабочее время, пойдёшь на госпредприятие дворником. Ясно?

- Ясно, Ольга Николаевна, не беспокойтесь, всё будет в норме, - Макс встал и, отбросив недокуренную сигарету, пошёл сортировать ящики с пивом.

- Ну, Ольга Николаевна, сидели бы себе в кабинете, чего ради так волноваться, есть же другие…

- А вас, Степаныч, никто не спрашивает, докуривайте и за работу, - голос Ольги был куда мягче, когда она разговаривала со старым грузчиком.

Когда начальница проходила по складу мимо Макса, тот задумчиво посмотрел на её задницу. Николаевна шла очень неуверенной походкой, словно ей что-то болело…

- Как себя чувствуете, Ольга Николаевна? - спросил он негромко.

Та резко обернулась, направив на рабочего холодный пронизывающий взгляд.

- Просто превосходно, спасибо, - последнее слово она проговорила несколько более мягким тоном.