Фогель Глава шестая. Сцена

Прошло еще два часа. Фогель вернулся с обеда, как всегда, красный и икающий. Я снова привел из камеры Ленку. Показаний не добавилось. Очевидно, и не могло добавиться, большего она просто не знала. Ленка стояла у стола с закрытыми глазами. Она предала брата и не только его. Горечь случившегося терзала ее. Мне было жаль эту девочку, она мужественно держалась. Не ее вина, что невозможно противостоять такому нечеловеческому истязанию. Рано или поздно разум перестает сопротивляться под давлением аргументов тела.

Ну, а как наши следственные действия? Кажется все? Ан, нет! Неиссякаемая фантазия Фогеля находила все новые творческие формы по утонченному издевательству над заключенными. Не был исключением и наш случай. После хлеба патриции потребовали зрелищ.

– Значит так, детка. Я готов тебя отпустить и прямо сегодня. Да-да. Ты же помогла нам, умница. Но для этого ты должна нас как-то убедить в том, что это не случайность. Думаю, тебе стоит продемонстрировать свою истинную лояльность. Например, этому славному солдату Ганцу. Согласись, неплохой парень. Надо, чтобы ты ему понравилась. Понимаешь, о чем я? Но теперь уже сама и как следует. Если у тебя получится, ты свободна. Хорошо?

Ленка слушала мой перевод и растеряно мигала. Красивые серые глаза снова заблестели мученическими слезами. Ей предлагали тяжелейшее унижение для девушки – отдать себя добровольно ее насильнику и кому, – немецкому солдату. Более того, надо еще стараться, чтобы понравиться. Кто же она будет после этого? Ленка громко разрыдалась. Это было невыносимо. Но еще ужасней было терпеть непрекращающееся насилие и жестокую порку. И, главное, забрезжил лучик надежды. Сердце подсказывало путь. Ее зареванные глаза обратились ко мне.

– Пожалуйста, господин офицер, отпустите меня, я не виновата ни в чем и не сделала ничего плохого. Я вам рассказала, что знала, – рыдания стали тише. – Хорошо, я сделаю все, что вы прикажете, только отпустите меня. Пожалуйста. Я прошу Вас. Я умоляю Вас!

В ее взгляде было столько мольбы, что мне стало не по себе. Возможно, бедняжка думала, что такой непомерной ценой успеет предупредить и спасти брата? Исправить чудовищную ошибку, которую она совершила? Да, именно это двигало ей в труднейшем решении. Маленькая Герда. Дитя. Спасти брата Кая любой ценой.

Что я мог ответить несчастной девушке? Волна симпатии и сострадания к ней вновь колыхнула мою душу. Вновь скрипнул под сапогом серый булыжник варшавской площади «На Распутье»… А нужно ли человеку это распутье? Может все решено за нас? Может нам надо просто являться каждое утро на место своей службы? Может надо просто вместе со всеми вскидывать в нужный момент руку в приветствии? Просто завоевывать одну страну за другой и стирать целые нации, как ненужные карандашные линии резинкой? Просто истязать молодую девчонку только за то, что она сестра солдата-неприятеля?.. Уже не жизнь, а я сам себе задавал такие непростые вопросы…

И, тем не менее, премьера. Автор и режиссер – господин Зигфрид фон Фогель. Фогель снял трубку настенного телефона. Починили, уже работает.

– Дежурный! Это штурмбанфюрер Фогель. Я внизу. Пришлите нам посыльного. Да, он был у нас сегодня. Да, рядовой Хольцауге.

– Приведите себя в порядок, мадам. С любовью не шутят. Оберштурмфюрер, снимите наручники. Так по знакам различия моей черной формы Фогель называл меня, когда был в хорошем расположении духа.

Было трогательно смотреть за приготовлениями девушки. Расчесывая и поправляя волосы, она смущенно поглядывала на нас и откровенно стеснялась и своего вида и того, на что ей приходится идти. Стыд, горечь, надежда клубились в ее сознании. Она прихорашивалась не для Ганца, а для своей свободы…

К появлению Ганца Ленка была опрятно одета и причесана. Только немного заплаканные глаза напоминали о былом. На высоких каблучках, с тонким станом и королевской мантией русых волос на спине Ленка выглядела принцессой перед неказистым оловянным солдатиком. Ганц ошарашено смотрел на нее, на нас, совершенно не понимая, что здесь происходит, и зачем его вызвали. Ситуацию пояснил режиссер.

(Либретто)

– Ганц, ну ты молодец! Я и не думал, что ты пользуешься таким успехом у девчонок. Видишь, кто тебя ждет? Ленка хочет пригласить тебя на свидание. Я был просто не в силах ей отказать. Думаю, ты тоже не против?

Ганц никак не ожидал сегодня еще раз увидеть эту девушку. Да еще в такой немыслимой ситуации. Молодость обоих не позволяла справиться с волнением. Они стояли друг напротив друга, совершенно растерянные и красные. Куклы на тонких нитях ярмарочного шута. Нереальность происходящего усиливала почему-то очередная дымящаяся чашка кофе в руке у Фогеля. Отзвучала легкая увертюра, отошел занавес, но действие не началось.

– Ну? – наш сказочник Фогель-Андерсен шумно отхлебнул из расписной мейсенской чашки. – Не надо стесняться. Все свои, – майор глянул на меня и едва не хохотнул. – Можно подойти и обняться, в конце-то концов. Такая встреча!

Только через несколько мучительных секунд Ленка, как-то неловко дрогнув всем телом, подошла с опущенной головой к солдатику. Ее руки медленно поднялись и легли к нему на плечи. Ганц через нее вопрошал нас изумленным взглядом. «Давай, давай», – закивали мы ему оба. Все еще недоумевая, солдат приблизил девушку за талию. Ленка отвернула вбок лицо, ей было трудно. Режиссер напоминающе покашлял. Очнувшись, она потянулась к губам парня и подарила ему короткий робкий поцелуй. Что творилось в душе девушки? Остается только догадываться. Но события, тем не менее, начали развиваться. Молодые занялись объятиями. Ленка подрагивала, когда ладони Ганца касались свежих рубцов на ее спине. Но если этого не замечать, то со стороны они выглядели как школьники, убежавшие с уроков, для целований и шатаний по весеннему парку. Причем школьница была выше всяких похвал. Руки парня, между тем, потихоньку пошли вниз. Что-то похожее на ревность ворохнулось у меня под мундиром.

– А у нас для тебя, Ганц, маленький сюрприз. Не так ли, милая? – режиссер неотступно и умело руководил мизансценой.

Ленка испугано посмотрела на меня. Вероятно слово «сюрприз» она поняла без перевода.

– Сейчас мы покажем тебе, как скучает девушка по любимому, когда тот служит в армии.

Я перевел проще: ей приказано мастурбировать перед Ганцем.

На бедняжку было больно смотреть. Она вновь расплакалась и закрыла руками лицо. Но попытка отказаться от унижения пресекалась в корне. Фогель недовольно захмыкал. Выхода не было. Она обреченно легла, как было велено, на стол. Коснувшись его плечами, она вскрикнула, рубцы все еще пекли спину. Вся красная от стыда и слез, согнула и развела в стороны коленки. Занавес платья торжественно упал. Пытливому взгляду зрителя предстали наивные розовые трусики, заботливо укрывающие самую интимную часть девичьего тела. Чулки, подтянутые петельками застежек, эффектно облегали молодые ноги. Под рубчики трусиков убегали белые дорожки резинок. Руки Белоснежки уложили подол платья на грудь, и несмело занялись ласками. Шея, грудь, живот…

Девушка была вынуждена показывать то, что всегда было тайной за семью печатями – глубинным интимным миром самой женщины. И делать это напоказ перед тремя мужчинами молодой девчонке было невыносимо тяжело и стыдно. И совершенно очевидно, что это нравственное изнасилование несло ей не меньше страданий, чем физические, но цена была все равно неизмеримо выше.

Вот ее ладошка лисичкой скользнула под атлас трусиков. Они приподнялись и загадочно зашевелились. Костяшки пальцев совершали замысловатые движения. Что делает лисичка в шелковой норке? Думается, зрителю это небезынтересно. Пауза затягивалась, интрига нарастала. В чем дело? Где режиссер?

А, вот и маэстро. Он улыбается. Пауза, бесспорно, удалась, пора приподнять загадочную вуаль. Я перевел пожелание режиссера. Ленка закрыла глаза. Задрожал ее маленький подбородок. Из-под ресниц выкатились две бриллиантовые слезы. Непослушные руки не хотели это делать, как во сне они перебирали узенькую резинку. Наконец трусики медленно заскользили по бедрам, взлетели розовой птичкой вверх, запутались ненадолго в ветвях босоножек и приземлились сбоку на столе. По велению режиссера Ленка пододвинулась и раскрылась еще больше напоказ Ганцу. Теперь он лучше всех видел те события, что разворачивались между двух красивых, обтянутых тонкими бежевыми чулками девичьих ног. Декорацией служило синее, цвета вечернего неба, приподнятое платье. Нелегкое испытание для солдатика, согласитесь. Впрочем, как и для принцессы. Вот в этом весь Фогель.

Слезы уже давно искрились на сомкнутых ресницах, а удлиненный средний пальчик с аккуратным ноготком кружил поверху язычка клитора. Язычок шаловливо убегал от него, нагибался, вскакивал. Амурные девичьи складки легко вальсировали под пальцами и узкой ладошкой. Круг за кругом. И как бы не была нарочита и условна игра, неоднократные повторения возымели действие. Юное тело услышало, приняло ласку, устремилось ей навстречу. Чуть припухли, приоткрылись тонкие лепестки волшебного бутона. Эльфы заиграли в небесные рожки. Волнение овладевало девушкой, стало слышно ее дыхание, вторая ладонь подхватила бедро. Два пальчика поочередно раздвинули лепестки, а средний изящно проник вовнутрь. После нескольких максимально откровенных движений он вернулся из далекого путешествия возбужденным и чуть влажным. Внутренний жар оросил распустившийся цветок….

Ганц смотрел на все с открытым ртом. Ему, конопатому мальчишке, каким-то чудом достался единый билет на все аттракционы взрослого луна-парка. Гулко стучало сердце, было капельку страшновато, но призывно сверкали огни, гремела музыка, хотелось всего сразу.

Тем временем неугомонный маэстро достал из стола деревянный футляр от гаванской сигары. Жестом фокусника положил его на Ленкин живот, заговорчески подмигнул Ганцу. Ленка испугано осмотрела незнакомый предмет и обвела присутствующих умоляющим взглядом. Деревянный цилиндр по размерам и форме бесстыдно походил на фаллос. Этакий монстр в узкой девичьей ладони. Но выбора не было. Фогель улыбался и назидательно покачивал головой. Все, что она могла себе позволить, так это вытереть ладошками и облизать нового деревянного насильника. Еще больше раздвинув прелестные ноги, девушка осторожно погрузила его в нежную глубь. Движения кисти напоминали руку скрипачки, так же бережно держащую тремя пальцами смычок. Футляр туго скользил в бархатной плоти, розовый цветок то сжимался, то раскрывался. На его поверхности заблестело колечко влаги.

Ганц перетаптывался от нетерпения, его штанина отчаянно топорщилась. Уже на входе в парк так интересно! Ноздри молодого жеребца хватали горячий воздух желания.

– Вот видишь, Ганц, как скучает по тебе подруга. Помоги ей.

Ленка подхватила бедра, а Ганс задышал как паровоз, двигая дрожащей рукой цилиндр…

Действие второе. Менуэт. Млеющий Ганц постанывал и ерзал на стуле. Ленка стояла на коленях перед ним. Пальцами обеих рук и горячими губами она исполняла на волшебной флейте песнь одинокой пастушки. Незатейливая мелодия звала за собой в солнечные медоносные альпийские луга.

Действие третье. Молодые раздеваются. Ленка сняла платье, бюстгальтер, дотронулась до чулок. Но под строгим взглядом режиссера только слегка подтянула их. Ганц, забыв все на свете, побросал амуницию на пол и страстно припал к девушке. Она чуть удержалась на своих высоких каблуках. Нет, помилуйте, граф, так нельзя. Принцесса вежливо отстранилась, усадила парня на стул, одарила длинным чувственным поцелуем. Ганц изнывал. А, вот теперь, пожалуй, можно. Как лебедь она раскинула над ним крылья своих молочных бедер и бережно, слегка покачиваясь, опустилась. Раскаленный докрасна тевтонский меч с шипением погрузился в бархатную масляную ванну. О-о-о-о-о! Потрясающе! Ему не терпелось прорваться как можно дальше вглубь этих сказочных альпийских пещер. Но, вопреки его желанию, движения Ленки были мучительно неторопливы и поверхностны. Принцесса играла с горошиной!! Ай, молодец! Чья школа! Все уроки на пятерку. Я был в восторге от ее таланта. Под сводами зала поплыла строгая мелодия «Болеро» Равеля. Сдержанная и страстная она не допускала поспешности. Режиссер опять поправил действие. Девушка взяла ладонь парня и поднесла к своей груди. Теперь в его руке находилось бесценное сокровище сказочной красавицы Лорелей.

Вот это да! Лодка водного аттракциона вздымалась и падала на изумрудных волнах. Грандиозные скалы фантастических очертаний выплывали навстречу. От всего захватывало дух. Сейчас Ганц мчался в узком ущелье, пожалуй, самого увлекательного аттракциона «Океан любви». Наконец теснины гор расступились, брызнул свет виноградной долины. Заструился волшебный «Голубой Дунай» Штрауса. Простор и упоение. Волны вальса подхватили, закружили ладью сверкающими водоворотами. Темп действа нарастал. Ленка глубоко и страстно дышала, движения тела стали широкими, тонкая талия изгибалась. Ее старания исподволь переплавлялись в чувство. Светлые волосы девушки, как бальное платье, ометали юную пару то с одной, то с другой стороны. Мерцали свечи в бронзовых витиеватых канделябрах. В вихре любовного танца окончательно сливались воедино игра и искренность. Где-то далеко послышалась скрипка подступающего яркого мига. Творилось великое таинство Любви!

Ошеломленный Ганц никак не мог попасть в ритм вальсирующей партнерши, он лишь изредка поддавался навстречу пламенному вожделению. Его вагонетка «Безумных горок» уже достигла высочайшей точки и замерла перед падением. Оно было восхитительно неотвратимо. С финальным взвизгом скрипки расстегнулась резинка чулка на сахарном бедре девушки. Все! Тормозов больше нет!! Вагонетка дрогнула и устремилась вниз. Раскачиваясь на рельсах, она с ускорением загрохотала в щемящую пропасть. Тела затрясло крупной дрожью экстаза. Ветер бил в лица. Из грудей рвался крик.

А-а-а! А-а-а-а!! А-а-а!!.. Оркестр зашелся в заключительном струнном восторге. Ленка рыдала, прижавшись к шее Ганца… Парень колотился как всклоченный виолончелист, обвив руками девичью спину… Еще! Еще!! Еще!!!

Но все когда-то заканчивается. Колеса вагонетки, сделав последний скрипучий оборот, замерли. Медленно погасли канделябры. Затих последний плавный аккорд. Пошел занавес.

Браво! Овации взорвали тишину. Зрители обмениваются одобрительными взглядами. Премьера удалась. Все цветы я бы отдал нашей героине, она их, безусловно, заслужила. В ее положении она сделала просто невозможное. Режиссер также принимает поздравления. На моей фотопленке остался всего один незаснятый кадр.