Повесть или Эротические повести Часть 7

- Друзья мои! Я люблю вас! – крикнул Кирилл счастливо. – Платит победитель! – и купюры, без счета, не глядя, полетели в толпу, и тут же организовались официанты, и шампанское, водка, коньяк, пиво, джин потекли рекой в мужское море.

Сам Кирилл выхлебал почти бутылку шампанского из горлышка, остальное насильно, разжав челюсти, залил Лене в рот, и тут же залепил ее губы поцелуем, и опять оставил одну, на помосте, рыдающую и обессиленную. Когда накал страстей немного схлынул, он опять поднялся на трибуну и поднял плачущую девушку на руки, так, чтобы его видели все.

- Это мой штурман. Она не подвела меня сегодня! Торриани! Фашист! Ты меня слышишь?

- Да, рюсски партизанен. – донеслось из толпы.

- Мы хорошо шли?

- Ви есть идти очень карашо.

- Она хороший штурман.

- Та. Очень кароший.

- Без нее я бы доехал до финиша?

- Ти, рюсски Ваньюшка, разбилься бы.

- Мой главный соперник признал мою женщину! – Кирилл опустил Лену на ноги и сам встал на колено. – Я благодарю свою женщину и своего штурмана, - и припал губами к ее дрожащей руке. Потом опять пружинкой взмылся на ноги. – Стаканы опустели? Платит победитель! – и опять купюры без счета, и снова ловкие официанты, и новые, новые, новые бутылки. Постепенно это все переросло в обычную мужскую пьянку.

Где-то через час Кирилл осторожно, чтобы их не заметили, провел Лену за руку к машине.

- Уедем по-английски, - шепнул он, - все равно набухаются до зеленых соплей, к вечеру стрельба начнется… Здесь у каждого, минимум один ствол с собой. Эх, будь я помоложе и поотмороженней…

В машине, ставшей для девушки уже родной, когда он рванул с места и выехал на трассу, она опять заплакала. Кирилл не мешал и не гнал. Скоро Лена успокоилась и внимательно прислушалась к себе. И с удивлением обнаружила, что никогда в жизни она не была такой спокойной и умиротворенной, как будто все стало на свои места. Закурив, она глянула на своего – уже своего! – хозяина.

- Почему Корвет?

- Моя фамилия Корветов. Так проще. – спокойно откликнулся парень. – Ты действительно молодец. Спасибо тебе.

- Не первый год гоняешь?

- С семнадцати лет. Сначала жигули. Потом Шкода. Потом Мерс. Теперь Малышка. Обожаю ее, - он нежно погладил руль, - из всех моих машин, она как-то одна прикипела к сердцу.

- Кирилл, пожалуйста, - она взяла его за руку, лежащую на рычаге переключения передач.

Он посмотрел ей в глаза и все понял.

- До дома не дотерпим?

- Нет. Ты же знаешь. Твоя рабыня просит своего хозяина о близости с ней.

- Господи! Как ты мне нравишься и как я тебя хочу… - он вышел из машины и буквально выволок девушку. И вдруг рассмеялся. – Ты знаешь, кто такой Торриани, которому ты так азартно факи тыкала в окно? Директор «Фиата» в нашем регионе.

- И как всякий уважающий себя итальянец, ездит на немецкой машине, - добавила Лена.

- Ну ты же не будешь требовать, чтобы директор Автоваза ездил на Жигулях… Ленка, ты прекрасна. Ты знаешь об этом? – он поцеловал ее, еще и еще раз.

- Нет. Мой господин еще не сообщил мне об этом, - в несколько приемов, между поцелуями, она умудрилась ответить, - и его рабыня рада, что он не находит ее противной…

Уже смеркалось, и он любил ее прямо в салоне, забросив ее грязные ноги на плечи, и на переднем сиденьи, когда она упиралась пятками в торпеду, чтобы достигнуть максимальной слаженности, и на еще горячем капоте, опять с ногами на плечах, и на земле возле машины, совершенно изорвав ее халатик. Ее страсть не уступала его напору, они вырвались из пространства и времени и парили в каком-то своем, нездешнем мире, где ангелы и демоны парят над заветной женской тайной. Остановились через часа полтора, совершенно обессиленные.

- Сядешь за руль? Мне лень. – Кирилл гладил ее грудь.

- С ума сошел? У меня ноги дрожат… И я голая…

- Голые в бане… А ты обнаженная… Я знал, что ты вредная… - Кирилл поднял Лену с земли и уложил на заднее сиденье. – Отдыхай, радость моя. Счастье мое… - он сел за руль. – Господи, помоги мне доехать без приключений!

Но без приключений доехать не довелось. Один раз их остановил пост ГАИ. Кирилл полез в бардачок за документами, но когда он опустил окно, абсолютно голая Лена, показав инспектору свои черные от грязи пятки, забросив их на спинку пассажирского кресла, начала откровенно себя ласкать, дергать за соски и призывно стонать.

- ЧК, - устало сказал Кирилл, открывая удостоверение, - лейтенант, давай, не будем обострять там, где не надо.

- Только не говори, что ты везешь особо опасного шпиона, - гаишник полюбовался в окно представившемся видом, - обострять не будем, капитан, но и ты хоть какие-то берега имей.

- Эй, лейтенант, я тоже человек. Везу к себе домой свою женщину.

- Паренек. Я женат уже двадцать лет. Не надо мне рассказывать про женщин. Это блядь.

- А жезл у вас большой и толстый? – невинно поинтересовалась Лена, не переставая ласкать себя в промежности. – А то у моего… Когда вкладывает мне в руку, так и хочется сказать, спасибо, я не курю…

- Все, капитан, езжай со своей блядью, - лейтенант козырнул, - только триппер не подцепи.

Они рассмеялись, когда машина отъехала метров на сто. По дороге еще раз Лена попросила остановиться возле деда, который продавал раков, высунулась из окна, так, чтобы у пенсионера глаза на лоб полезли при виде колыхающихся в воздухе грудей, заставила Кирилла купить злосчастных раков, и дальше приключений не было.

Талер как обычно, чуть с ума не сошел от радости при виде хозяина. Кирилл долго гладил и ласкал пса, и обзывал его ласковыми ругательствами, и совал руку в пасть, и целовал в холодный нос, пока Лена не издала призывный писк из машины. Собаку она откровенно боялась. Опомнившись, Кирилл подхватил ее на руки и понес в дом. Талер прыгал рядом, и Лена поджимала ноги, когда ее кожи касался горячий язык или острые зубы собаки. В холле она уселась на диван и с ужасом посмотрела на свои подошвы.

- Кирилл, я тебя ненавижу.

- Это мы проходили. – меланхолично ответил парень. – Бегом в ванну и в постель. Я опять хочу.

- Ты скотина. Похотливое, тупое животное. Я вообще-то слежу за собой, если ты не в курсе. Как мне оттирать пятки от мазута?

- Принести растворитель?

- Очень смешно. Лучше выпей его. – негодующая девушка хлопнула дверью ванной комнаты.

- Бабы, - философски пожал плечами Кирилл, - дурак не дурак и умный не так. Да, Талер?

Собака согласно гавкнула.

- С виду такая приятная красавица. А на деле – дура. – и опять подтверждающий лай. – Ну хоть ты меня понимаешь.

- Я все слышу. – донеслось из ванной.

- Вот сидела она на цепи, и у нас никаких проблем не было, да?

- Я все слышу. И про цепь, и о проблемах! Вот когда я ототру ножки, у тебя начнутся проблемы!

- Стерва.

- Упырь.

- Выйдешь, удавлю.

- Все равно упырь. Дурак. Маньяк. Рабовладелец. Чмо! Ты помнишь, как ты меня хотел на органы разобрать?

- Жалко, что не разобрал.

- Все равно упырь. Я тебя хочу!! Только твой сратый мазут не оттирается!

Кирилл не стал отвечать. Улыбаясь как последний идиот, набулькал себе стакан коньяка и залпом засадил его. Отдышался, покурил. Налил второй. Только сейчас он почувствовал, как он устал. Гонка выжимала его досуха, начисто, выпивая и душевные и физические силы. Даже на несерьезную перепалку его уже не хватало. Где-то через полчаса появилась Лена, замотанная в полотенце. Кирилл дремал на диване. Повинуясь непонятному, но очень приятному импульсу, девушка опустилась перед ним на колени на пол, стала расшнуровывать кеды. Стащила их, потом провонявшие потом носки. Дальше последовали джинсы, футболка и трусы, тоже не озонирующие окружающий воздух. Кирилл лениво приоткрыл глаз и увидел, как девушка, брезгливо, двумя пальцами, держит на весу его футболку.

- Во время заезда я теряю почти два килограмма в весе. И потом мне надо много жидкости. Притащи коньяк.

- Я не… - и девушка осеклась.

- Ты рабыня. Притащи коньяк. И пепельницу.

- А у вашего величества ножки не отвалятся, если вы сами проследуете за вожделенной бутылкой?

- Талер? Твое слово.

Собака отрывисто и очень угрожающе гавкнула, и девушку как ветром сдуло. Принеся бокал коньяка, пепельницу и бутылку минералки, она села рядом на диван.

- Говорят, надо наливать на два пальца, - сварливо заметил Кирилл, беря бокал, - вот и я на два пальца. Только от верха стакана.

- Вообще-то это нечестно, кошмарить меня собакой, - Лена прильнула к своему хозяину, - я боюсь твоего пса.

Кирилл тем временем затолкал в себя коньяк и тяжело дышал.

- Сигарету. – Лена хорошо помнила его слова, поэтому просто вставила ему в рот между зубами сигарету и поднесла огонек зажигалки. Блаженно выпустив дым, Кирилл откинулся на спинку дивана. – Хороший дом, хорошая жена. Что еще надо, чтобы спокойно встретить старость, - процитировал он старого басмача Абдулу из «Белого солнца пустыни».

- А еще он говорил, если ты храбрый и сильный, то садись на коня, и возьми сам, что тебе надо. И тогда у тебя в старости будет хороший халат и красивая сбруя для коня, - Лена улыбнулась и подлезла поближе, обняв мускулистый торс.

- Ты умная и красивая, моя рабыня.

- Я рада, что моему хозяину непротивна его рабыня.

- Ты помоешь меня? Я совсем засыпаю…

- Ты хорошо ехал, мой господин. Ты должен отдохнуть. Конечно, твоя рабыня тебя вымоет.

И она честно терла и скоблила его в ванне, его – ее! – ванне. И вымыла голову, и опять терла жесткой мочалкой, пока Кирилл блаженно не шевельнул рукой, показывая, что хватит.

- Пиво, пепельницу и сигарету, - велел он, плавая брюхом кверху.

- Потом меньет и сказку на ночь, - фыркнула девушка, выходя.

- К меньету мы вернемся, - крикнул он ей вслед, - очень актуально, на мой взгляд.

Пиво было холодным и вкусным, вода горячей, с плавающей по верху грязной пеной, и пепельницу ему держала очень красивая и немного разозленная девушка.

- Все. Шабаш. – выпив последний глоток, Кирилл решительно встал под душ. – Пойдем трахаться.

- Пожалуйста, не говори так. Я хочу любить тебя и отдавать тебе свою любовь. Это не трах.

- Да. Ты права. Извини. – он шагнул из ванны и коснулся ее руки. Эрекция была мгновенной. – Я очень тебя хочу, моя радость.

И дальше они последовательно перемещались из холла в гостинную, из гостинной в его спальню, со стола на пол, с пола на кровать, с кровати на подоконник, и так до бесконечности. Остановились часа через два, почти теряя сознание от усталости. Поглаживая друг друга, уснули на его кровати-аэродроме.