Аромафилия Часть 1

1) Описанное ниже имеет самое прямое отношение к реальности.

2)Деревня - Westwood Village - один из западных районов Лос-Анжелеса.

Приблизительно еще три-четыре дня, прошедших с отъезда, подушки пахнут тобой. Я бормочу под нос это «тобой» - по буквам, по двум до ужаса коротким слогам – как пресловутый наборщик бормочет имя Лолита до конца страницы, и дальше; меняя постельное белье, - втягивая в ноздри запах, сильно, рывками, до одури, - наслаждаясь им до последней минуты работы.

---

Как это – пахнут, не понимаешь ты. Как это – мной. Они могут пахнуть шампунем, гелем для душа, пыльцой от sachet, лосьонами, ароматическими свечками – воск-плэй наше все, но…мной?

Очень просто, улыбаюсь я. Они пахнут всем вышеперечисленным плюс солнцем и ветром. Домом и теплом. Полынью и розами. Темным прибрежно-океанским вечером, когда устало валишься на кровать, - в мгновенно настигающий тебя сон. И снами они тоже пахнут – тревожными, сладкими, манящими, жаркими, волшебными, тягучими, бесконечными. И утром, - с его белым светом, партизаньи крадущимся под плотными шторами, тяжелыми дурманящими объятиями, горячей, чуть липкой кожей, кровью – которая пахнет кровью, и ничем больше, - из царапин ( крепки лисьи коготки) на твоей спине. И тобой.

Хм, задумчиво тянешь ты в ответ. Никогда не задумывался. Ох и чувствителен же этот маленький носик….

«Носик» гладят самыми кончиками пальцев, - я блаженно жмурюсь. Может быть, мгновение остановится, может и нет. Сейчас ласка, затем удар. Сейчас ты мурлыкнешь : бархатные щечки, а затем дашь пощечину, от которой кружится голова и подгибаются колени. Сейчас-сейчас – неведение прекрасно!

Не угадала. «Всего лишь» собираешь мои волосы в хвост и тянешь вверх. Я поднимаюсь на носки. Руки – за спину, машинальным, ставшим бессознательным движением. Локти положены друг на друга, и…в общем., когда пальцами вцепляешься в себя, легче переносить все остальное.

Жестом фокусника достаешь короткую кожаную многохвостку. Закрываю глаза. Не страшно.

Хлоп – короткий удар по бедрам. Расставить их шире, правильно понимаю?

Еще один. И еще. И еще. Я стараюсь тебе не мешать криками. Я стараюсь не мешать – себе.

Я же, черт возьми, беллетрист хренов. От меня же все ждут максимально приближенные к реальности и достоверности детали. И побольше, побольше…

Ну, что там…в 1878 году, я окончил Лондонский университет, получив звание врача,…ой, не то.

Короче, пусть и легкой плетью, но по бедрам – это больно. Это «мамочки», визги, писки, алеющие полосы, закушенные губы, горячие, сухие глаза – словно обидную горсть песка кинули, не выплачешь. Это отшвырнутый в сторону дивайс и стремительные поцелуи – от коленей и выше, оставляющие следы – нет, уже не на коже, но в сердце. Незаживающие следы, незаросшие терновником.

Подушки пахнут тобой, когда я зарываюсь в них горящим лицом, все шире раздвигая ноги, подставлясь под твои пальцы и ладони. Ход часов и рваных выдохов оглушает. А мои маленькие часы – останавливаются. Я все равно не перестаю чувствовать.

Они пахнут добычей и охотником. Жертвой и мучителем. Болью и страхом. Саванной. Песком. Шерстью. Катающимися, сплетенными в борьбе телами. Вспышкой последнего закатного луча.

Тишиной.

Умиротворением.

---

Запах смазки почти неслышим. Он тем и похож на молоко. Или желатин. Слегка противный, ноздри не трепещут при вдохе, - а лишь чуть дергаются. Он пахнет резиной и чем-то якобы водоотталкивающим. Даже от натянутых на твои руки перчаток – белизной угрожающих поспорить с цветом моей кожи, пахнет лучше и спокойнее, что-ли.

- Ножки притяни к животику.

Всем привет, грязные извращенцы. А мы тут…ммм… пробками балуемся. Исключительно из спортивного интереса, у тебя – проверить, подойдет ли мне свежекупленный настоящий лисий хвост, у меня – оценить запас прочности твоего нежного отношения. Как впоследствии выянилось, ты и есть сама Нежность, которой до тебя – как Сусанину до Австралии. Хвост тоже на высоте. Я покачиваю бедрами, и он обвивается вокруг них – резко контрастирующая чернобурка с умилительным светлым кончиком, словно в краску обмакнутым.

Я не хочу с ним расставаться.

Ты предлагаешь проделать в джинсы дырки, чтобы уж точно не.

И осторожно кладешь животом на колени. Хвост в буквальном смысле задирается, и…

Потом твои пальцы пропитаны запахом моих духов и соков. Я слизываю влагу с каждого твоего пальца – каплю за каплей, и думаю о том, чтобы послать Феррагамо совет: поверьте, от добавления ноты возбуждения, Ваши ароматы только выиграют.

---

А постель все равно пахнет тобой. Запах-то впитался намертво, не собираясь отпускать.

- Во что ты влюбился, когда мы познакомились?

- Сложно объяснить. Во все. Тело, лицо, движения, слова, тепло, свет…все.

- А я старалась остатки вечера дома не дышать. Плохо получалось. Мы обнимались тогда – а на мне тонкая рубашка…

- И кофточка такая, синяя, была. Помню, мне еще крышу сорвало, - такой образцовой послушной показалась…

- …и я эту рубашку снять не могла, отпустить не могла. Сумасшедшая. Нюхала и нюхала.

-…и?

-.. А потом согласилась за тебя замуж выйти. На следующий день.

Не сплю ночами, звеню ключами,

шагая призраком по деревне.

Сопят дома, вокруг лишь я, лунатики и коты.

А город пахнет бензином, жизнью, асфальтом мокрым...

Но не плечами( слегка облезли)

Куда ж деваться от этой мерзкой,

Безмерной запахо-пустоты?

---

Приблизительно еще три-четыре дня, прошедших с отъезда, я жду поворота ключа в двери.

И твоего устало, любящего движения - поцелуя в подбородок, шею, куда придется.

И моей незавершенной, недопетой до конца страницы песни из двух слогов.

И вернувшейся в шлейф ноты. Ноты надежды.