Отражение Часть 1

Я села на кровать, завернувшись в простыню, и стала оглядывать палату. Чувствовала себя уже намного лучше, и у меня начал просыпаться интерес к окружающему миру. Да, давно я в больницы не попадала, если все так изменилось! Когда я была там в последний раз (а это было в первый год учебы в университете, из которого, в итоге, я вышла очень приличным программистом), меня больше всего доставала одна сварливая бабулька, но если бы сейчас предложили поселить ее ко мне, я бы, наверно, с радостью согласилась, ведь я уже несколько часов находилась в полном одиночестве, и просто жаждала хоть какого-нибудь общения. Вставать и подходить к зарешеченному окну у меня не было никакого желания - мне не оставили абсолютно никакой одежды, и я лежала под тоненькой простынкой голая, да и на улице уже давно моросил дождь. Было очень неуютно. Интерьер в моей палате тоже оставлял желать лучшего: голые стены, выкрашенные в светло-зеленый цвет, какая-то ободранная тумбочка и моя кровать. Хотя мое ложе является очень интересным объектом для исследований. Железная, какой-то совершенно непонятной для меня конструкции, с множеством разных металлических деталей, приваренных к ней. Зачем они здесь, я не могла даже догадываться. Хотя, наверно, для каких-нибудь медицинских процедур, но что это за процедуры, я не знала. Казалось, что я сейчас завою от скуки. Мне не оставили даже книжки. Я снова легла и закрыла глаза. Тут я поймала себя на том, что мои руки непроизвольно легли на самые интимные места: одна лежала на груди, другая оказалась между ног. "А это не плохая идея", - подумала я, и, уже сознательно, левой рукой стала поглаживать свою грудь, а пальчики правой, раздвинув губки, нашли клитор, и стала с ним играться. Вскоре я запустила в себя один палец, а затем и второй. Я заводилась все больше и больше. Мое дыхание стало прерывистым, слегка кружилась голова, еще немного, и я должна была кончить…

Но вдруг в замке повернулся ключ, дверь открылась, и в палату вошел врач (я его уже несколько раз до этого видела). Я резко отдернула руку, но было уже поздно: оргазм настиг меня, и я кончала на глазах у своего лечащего врача, не в силах скрыть свои ощущения. Он спокойно смотрел на меня, как будто это было в порядке вещей. Потом он сел рядом со мной на кровать:

- Как я вижу, вам уже лучше, - с ухмылкой произнес он

- Да, - сказала я и тут же залилась краской. - Когда же я, наконец, смогу пойти домой?

- Все зависит от вас, это может произойти очень скоро, - неожиданно он сдернул с меня простыню и бросил ее на пол.

Я резко дернулась, села на кровать и обняла руками колени.

- Я же ваш врач! Меня не нужно стесняться. Лягте и расслабьтесь. Лучше закройте глаза.

Я неуверенно убрала руки с колен, вновь легла на кровать, и закрыла глаза. Руки врача как-то нежно прошлись по моему телу, и вдруг одна скользнула мне между ног. Я инстинктивно сжала колени, но спокойный голос сказал мне снова, что он врач, и что я не должна сопротивляться. Во мне поселилось еще большее недоверие, но все же я слегка раздвинула ноги. И вдруг его пальцы проникают в меня. Это было последней каплей, я схватила его за руку и попыталась ее убрать. Нет, не то, чтобы мне было неприятно, просто я не могла себе такого позволить с незнакомым мужчиной! Но он с силой сжимает мои запястья и, в мгновение ока, мои руки оказываются прикованными к спинке кровати наручниками. Только теперь я поняла, какую функцию несут необычные металлические детали кровати. Через секунду мои ноги тоже схвачены, вытянуты и прикованы к другой спинке кровати за щиколотки. Тогда я применяю последнее средство самообороны - начинаю кричать во весь голос. Рука врача сжимает мне рот, и я издаю лишь слабое мычание.

- Ну вот, вы сами продлили свое пребывание здесь, - в его руках появляется шприц, и игла входит в мой бицепс. Тут же по нему разливается сильная боль.

Я вся изгибаюсь от боли, слезы льются из глаз. И вдруг я слышу где-то вдалеке голос врача:

- Теперь ты будешь полностью слушаться меня, ты будешь все осознавать и помнить, но твое тело и речь будут повиноваться лишь моим приказам… Ну, а сейчас я уберу руку с твоего рта, и ты перестанешь кричать.

Он поднял руку, у меня внутри все бушевало, я готова была кричать до бесконечности, но как будто что-то сковало мои скулы, и я даже не могла приоткрыть рот. Его пальцы до боли скрутили мой сосок, но я лишь слегка пискнула.

- Скажи мне, ты ведь хочешь, чтобы я трахнул тебя?

- Да, я всегда мечтала только о том, чтобы доставлять вам удовольствие, - сказала я каким-то тихим, абсолютно незнакомым мне голосом.

Он ухмыльнулся. Его рука снова оказалась у меня во влагалище. Но теперь мне казалось, что он засунул туда всю кисть. Мне было больно, но в то же время я чувствовала, что буквально потекла. А его рука все глубже и глубже проникала в меня… Минут через пять я извивалась от удовольствия. Я чувствовала себя очень "грязной" из-за того, что не могу сдерживать эмоции. Наконец, он убрал руку и поднес ее к моим губам:

- Оближи!

Я старательно стала облизывать каждый его палец. Потом он расковал меня.

- Ну, давай, упрашивай меня отыметь тебя!

Почему-то в моей душе возник жуткий страх, что вдруг он меня не захочет. От этого страха у меня даже слезы полились из глаз. Я рухнула на пол на колени:

- Пожалуйста, умоляю вас, возьмите меня так и куда вы хотите! Если вы мне откажите, я не вынесу этого! - я стала покрывать поцелуями его ноги.

- Ну что ж, ладно. Ложись грудью вниз и раздвинь ягодицы!

Я поспешила выполнить приказ. Уткнувшись носом в матрац, я впилась ногтями в свою задницу, и открыла взгляду врача теперь уже все свои дырочки. Вид у меня был довольно жалкий: я стояла на коленях с широко разведенными ягодицами и ждала, когда меня трахнут. Он медлил, я все сильнее впивалась в свое тело, лежала и тихонько умоляла его взять меня. Наконец, его напряженный член с силой вошел в мой зад. Он взял меня за бедра и стал резкими движениями насаживать меня на себя. Казалось, что моя бедная попка сейчас порвется. Я тихо стонала. Вдруг он схватил меня за волосы, и, освободив мой зад от члена, тут же засунул мне его в рот. Струя спермы ударила мне в горло.

- Чтобы проглотила все до капли! - приказал он.

Я выполнила и этот приказ. Потом он отпустил меня, и, поправив халат, направился к двери.

- Через два дня, думаю, ты придешь в норму, - бросил он перед тем, как за ним захлопнулась дверь…

За ней было любопытно наблюдать. Она, конечно, еще только оправилась и не поняла, что в палате установлена скрытая камера, чтобы за ее поведением могли наблюдать за пределами комнаты.

Она сидела на кровати, закутавшись в простыню, и с интересом рассматривала окружающие ее вещи. Судя по всему, девчонке было зябко (еще бы, я побеспокоился, чтобы в палате не осталось ничего из ее одежды; я даже подумывал, не забрать ли у нее вообще и простыню, чтобы она была абсолютно голенькой - пожалуй, и правда заберу на ночь).

Тем временем Катрин (имя мы узнали у ее родных, когда забирали на скорой) обратила свое внимание на хомуты, колечки и различные виды оков, приваренных к кровати. Эти вещицы были очень удобны для работы с наиболее строптивыми пациентками. Некоторых из них приходилось ломать достаточно долго, но не было ни одной, из которой, в конце концов, не удалось бы сделать шелковую рабыню. Наши невропатологи разработали целый комплекс жутко болезненных наказаний электротоком, плетями, медицинскими препаратами, которые не портили девушек физически, но морально ломали очень хорошо. Да и к каждой пациентке, к слову, применялся индивидуальный подход. Диагностики к началу интенсивной терапии уже подавали психологический портрет материала и, следовательно, могли рекомендовать наиболее ужасные для девушек варианты экзекуций. Кто-то не мог терпеть, когда на него, прикованного к кровати, выпускали с десяток крыс и закрывали на ночь (крыс кормили, чтобы они не убивали пациенток для того, чтобы насытиться, но все же к утру девушки иногда бывали изрядно покусанными). Некоторые ломались, когда их, закрепленных соответствующим образом, отдавали специально обученному громадному кобелю-догу (он уже привык к человеческим сучкам, постоянно хотел и кончать мог постоянно). Некоторых убеждали традиционные болевые приемы и т. п.

"Интересно, как будет с Катрин", - подумал я.

"Оп-па! Да мы почти готовы к работе!", - тем временем девчонка на экране монитора начала себя возбуждать под простынкой.

Это выглядело очень забавно, на ее лице начало появляться блаженное выражение. Меня отвлек щелчок дверного замка. Зашла Энн, наш псохоаналитик:

- А, наблюдаешь? Как планируешь ее воспитывать?

- Еще не решил.

- А я смотрю, девочке тут некисло. Ты гляди, чем она занимается! Вообще, мы смотрели результаты ее компьютерной диагностики - очень смахивают на типичные сабовские. Может ее-то и попугать было бы достаточно. А вообще нет, чтобы закрепить страх, надо будет с недельку над ней поработать. Кстати, у нас холодильник привели в порядок и привезли из ремонта импульсный электрошокер. Так что пользуйтесь.

- Спасибо, радость моя. Не представляю, что бы мы без тебя делали. А ведь вспомни, как все начиналось.

Она только улыбнулась, ткнула меня пальцем в бок и вышла. Энн, так же, как и сейчас Катрин, привезли в Центр два года назад. Она попала под мое попечение. В процессе нашего общения тогда выяснилось, что она классный специалист по медицинской психологии. Несмотря на свой возраст (Энн было тогда 26 лет) она уже получила докторскую степень и практиковала в одном из лучших частных медицинских центров. Нам стоило немалых трудов замести следы, поскольку ее исчезновение не могло остаться незамеченным. Но, учитывая, что наш Центр практически не подбирал материал в своем регионе, мы решили эту задачу. Вот и Катрин не представляла, что сейчас ее отделяли от дома несколько тысяч километров.

С Энн же постепенно стало ясно, что она как нельзя более подходит для работы в центре, тем более что она сама, когда разобралась, что к чему, стала проявлять живой интерес к процессу воспитания рабынь. И всего через четыре месяца (!) она уже была полностью свободна. Ей даже разрешили снова связаться с родными и время от времени навещать их. Мы не боялись, что нас сдадут спецслужбам или Интерполу: наши сотрудники имели огромные зарплаты, о которых они и мечтать не могли в другой своей жизни. Их отбирали тщательнейшим образом. Кроме того, нашими услугами пользовались почти все наиболее влиятельные люди Планеты. Назвать, хотя бы, тех же Билла Хейтца и Саддама Пусейна, которые совсем недавно по рекомендации наших людей в ЦРУ приобрели у нас несколько рабынь.

И надо ли говорить, что наш бизнес был защищен так серьезно, что одна или несколько "всплывших" жертв не могли сделать большой погоды?

Я снова взглянул на монитор. Было похоже, что Катрин скоро кончит.

"Так, ну ладно, за работу", - подумал я и вышел из комнаты в направлении палаты своей новой пациентки…

Я дошел до двери ее палаты и, быстро открыв ключом дверь, вошел.

Катрин переполошилась, но, судя по всему, я поспел как раз вовремя. Она кончала у меня на глазах (ох и возбуждает же это иной раз!).

- Как я вижу, вам уже лучше? - спросил я.

- Да, - ее личико зарделось от смущения. - Когда же я, наконец, смогу пойти домой?

"Ну вот", - вздохнул я. - "Время начинать с ней работать". Я резко взял за край и сдернул на пол ее простыню, оставив девушку на кровати обнаженной:

- Все зависит от вас. Это может произойти очень скоро!

Она испуганно дернулась и сжалась в комочек на кровати, обхватив руками свои колени.

- Я же ваш врач! Меня не нужно стесняться. Лягте, расслабьтесь и, лучше, закройте глаза.

Несмотря на то, что ей было явно холодно и не по себе, она, дрожа, неуверенно повиновалась. Ее тело мягко опустилось на кровать. Она вытянулась и закрыла глаза.

"Какой интересный экземпляр", - подумал я, рассматривая худенькое тело девушки, не лишенное, тем не менее, тех форм, которые придают женственность фигуре.

Я мягко положил руку между бугорками сисечек с торчащими сосочками, а затем легко скользнул вниз по ее телу. Она инстинктивно сжала колени.

- Ну-ну, солнышко, не сопротивляйся. Я же твой врач.

Похоже, это ее не слишком убедило, но она все же снова слегка раздвинула ноги. Этого было достаточно: я нырнул в нее пальцами и начал двигать ими, наблюдая за ее реакцией.

И тут уже она не выдержала (хотя удивительно, что до этого вообще дошло), схватила меня за запястье руками и попыталась убрать мою руку.

Я ждал этого. Вырвав руку, я схватил девушку за плечи и, пододвинул ее тело к спинке кровати, растянул руки по сторонам и, не обращая внимания на переполненные ужасом и недоумением глаза, защелкнул на каждом запястье наручники. Затем потянул ее за ноги вниз и, подобно рукам, приковал за щиколотки.

Она, наконец, осознав свою роль жертвы, громко закричала. И я тут же перекрыл ей воздух своей ладонью.

- Ну вот, вы сами продлили свое пребывание здесь.

Второй рукой я достал из кармана халата шприц с дежурной дозой синтребола и, секунду поразмыслив, куда бы его воткнуть, ввел иглу в левый бицепс Катрин (однажды, для ознакомления, я попросил уколоть мне синтребол, о чем потом очень сильно пожалел - было очень больно).

Она отчаянно замычала, из глаз полились слезы.

Я, придерживая извивающуюся от боли девушку, ждал, пока препарат подействует.

Наконец, она обессилено обмякла. "Можно начинать кодировку", - подумал я и вслух, глубоким, размеренным голосом произнес:

- Теперь ты будешь полностью слушаться меня, ты будешь все осознавать и помнить, но твое тело и речь будут повиноваться лишь моим приказам… Ну а сейчас, я уберу руку с твоего рта, и ты не будешь кричать.

Я отстранился, наблюдая за Катрин.

Ее ужас не ушел, но код подействовал, и она не могла кричать. Это пугало ее еще больше.

"Ну вот", - думал я, - "она готова. Может, все-таки, оставить ее дня на 3-4 в таком положении, постоянно транслируя в палату гимн Соединенных Штатов. От этого любой сломается… Нет, я ж не такой изверг, будем решать проблему здесь и сейчас".

Я снова обратился к ней:

- Скажи мне, ты ведь хочешь, чтобы я трахнул тебя?

- Да, я всегда мечтала только о том, чтобы доставлять вам удовольствие, - сказала она тихим, несколько севшим голосом.

Моя рука вновь скользнула к ее влагалищу. Сначала я проник в нее двумя пальцами, затем тремя, залезая с каждым движением все глубже и глубже, раздвигая, ощущая и изучая ее изнутри.

Сначала она напряглась, но по мере того, как я все глубже овладевал ею, ее тело все заметней подавалось навстречу моим движениям. На лице Катрин отражались и наносимая ей боль, и… блаженство…

Когда она кончила, я протянул свою влажную руку к ее губам:

- Оближи!

Она приподняла голову, насколько это ей позволяли прикованные руки, и начала старательно вылизывать каждый палец. Когда она закончила, я расковал ее и приказал:

- Ну, давай, упрашивай меня отыметь тебя!

Ее психика под воздействием препарата и кодирования настолько уже была подчинена мне - ее Божеству, что она рухнула на пол на колени и со слезами начала меня упрашивать, покрывая поцелуями мои туфли и брюки:

- Пожалуйста, умоляю вас, возьмите меня так и куда вы хотите! Если вы мне откажите, я не вынесу этого!

Я улыбнулся и мягко отпихнул ее ногой:

- Ну что же, ладно. Ляг грудью на кровать и раздвинь ягодицы!

Она поспешно выполнила приказ и, приподняв таз, насколько могла, развела руками свои ягодицы, продолжая шептать себе под нос что-то типа "возьмите меня, мой Господин, я умоляю".

Я сбросил одежду, подошел к кровати и сел в ногах Катрин на колени, рассматривая то, что она покорно представила моему взгляду…

Она уже стояла так довольно долго. Ее мышцы устали и слегка подрагивали. Наконец я пододвинулся, взял ее за бедра и, направив напряженный член в дырку ее задницы, проник внутрь. Да, здесь было тесновато, но я продолжал буравить ее до тех пор, пока мой член полностью не вошел в тело Катрин.

Я трахал ее, а она только тихонько скулила и постанывала.

Чувствуя, что сейчас кончу, я вытащил член из ее задницы, схватил девушку за волосы, привлекая к себе и, приказав открыть рот, кончил в него, приказав предварительно: "Чтобы проглотила все до капли!".

Она, широко раскрыв глаза, судорожно сглатывала.

"Ну вот", - снова подумал я, - "не слишком много с ней будет работы. Еще пара дней, и можно будет начинать ее обучение уже как рабыни. И все же выпороть пару раз перед этим не помешает. Ладно, завтра с утра возьму с собой розги и ремни".

Я оделся и, взглянув на нее, сказал:

- Через два дня ты придешь в норму.

Потом поднял с пола и бросил ей простыню и вышел, закрыв за собой дверь.

Уже направляясь в свой кабинет по коридору, с удивлением констатировал, что я относился к этой девчонке более, чем к пациенту. "Нет, это никуда не годится", - сердито я отогнал от себя подобные мысли, но потом вновь мысленно вернулся к Катрин, - "интересно, а кто она вообще по специальности, хотя…, у нас в отделении штат на данный момент почти укомплектован, только в новом корпусе системного программиста не хватает". И сделал себе пометку уточнить этот вопрос.