Мечта Часть 1

Госпожа была очень красива. В облегающем стройное тело черном латексе и лаковых туфлях на высоких каблуках. Длинные темные волосы, хищный, немного надменный взгляд. Сэм смотрел на ее портрет, размещенный в интернете и – не мог отвести глаз. В его душе, в самой потаенной глубине, уже давно жило желание, в котором он боялся признаться даже себе самому: желание подчиняться Женщине. Ведь – традиции его страны предписывали, что – все должно быть наоборот.

Сэм знал русский язык – но не настолько хорошо, чтобы понять все в Ее рассказах, размещенных на сайте. Но того, что понимал, ему было достаточно… И стоило бросить взгляд на Ее портрет, как все его существо охватывало непреодолимое желание – желание оказаться у ног этой прекрасной властной женщины, служить ей, как живой Богине…

Однажды, заглянув в личный ящик на известном форуме, Она обнаружила письмо, написанное по-английски. Этого языка Госпожа почти не знала. Но по некоторым ключевым словам, созвучным во всех европейских языках, поняла, что – ей пишет очередной «нижний», мечтающий оказаться в числе ее «рабов».

Госпожа Мэри уже устала «посылать подальше» безмозглых псевдо – «тематических» болтунов, десятками стучащихся ей в «аську» или – пишущих в «личку» на форумах. Но – на этот раз что-то ее удержало от привычно-грубого ответа. Какое-то предчувствие? Или – возвышенный тон этого письма? Она сама толком не знала.

Ответ Госпожи был написан по-русски и предельно краток: «Пришли мне свое фото на такой-то e-mail и – расскажи подробнее о себе».

… Она долго разглядывала его фотографию. Это лицо нельзя было назвать красивым. Но – оно однозначно было притягательным. И самое главное – в глазах светился ум. Это и оказалось решающим «плюсом» - Госпожа Мэри терпеть не могла глупых мужчин. Да и что с них взять? Разделать «под орех» очередного смазливого «мальчика для битья»? Поиздеваться и – бросить? Скучно. Ей нравились более интеллектуальные игры. Хотелось покорить мужчину, равного по силе духа и – заставить его смирено склониться к своим ногам…

Как-то незаметно они втянулись в переписку. Известная московская Домина и – далекий заморский юноша, уже не мыслящий своей жизни без нее.

«Я боюсь Вас и – не могу без Вас, – писал он. – Я хотел бы уйти, забыть, но - понимаю, что теперь у меня есть только один путь – к Вашим ногам. И – чтоб оказаться там, я готов прилететь в Москву». Мэри было приятно такое пылкое поклонение. И – она решила испытать на прочность этого парня из восточной страны.

«Знаешь, малыш, что я буду жестоко мучить тебя? Бить плетью, связывать? А еще – я люблю переодевать своих мальчиков в женскую одежду и – трахать страпоном, как шлюх».

«Я готов к мучениям, к служению Вам. Я буду Вашим рабом, но – никогда не буду вашей шлюхой. Я не приемлю страпон. Но – я люблю Вас. Я готов прилететь в Москву – даже просто для того, чтобы увидеть Вас и – пообщаться за чашечкой кофе в кафе».

«Хорошо, малыш, прилетай», - ответила Госпожа, как всегда, лаконично. И- назвала дату. В тот день намечалась крупная «тематическая» тусовка, и – предстать перед другими Доминами в сопровождении заморского раба ей было более чем приятно.

Первые дни марта оказались по-весеннему теплыми. Снег почти сошел с московских улиц, обнажив серый влажный асфальт. На большую ежегодную «тусовку» Мэри выбрала классический имидж Госпожи. На ней была короткая кожаная юбка, почти не скрывающая длинные стройные ноги в черных лайкровых чулках и высоких «ботфортах» на пильке, прозрачная шелковая блузка и – облегающий кожаный жилет. Сверху всего этого великолепия было накинуто пальто, скрывающее столь вызывающий наряд от глаз прохожих.

Мальчик прилетел в Шереметьево дневным рейсом. Как и был приказано, по прилету позвонил. Договорились встретиться в метро. Получилось – около метро, потому что Сэм невесть как оказался на улице.

Невысокого роста, темноволосый, с мальчишески стройной фигурой – он с первого взгляда понравился Госпоже. Напомнил ей котенка – пушистого, невинного, которого так и хотелось потискать и потрепать. Что она тут же и сделала, погладив его по кудрявой голове и – слегка ущипнув за щечку.

- Пойдем в гостиницу, малыш. Тебе надо оставить там вещи. А потом – поедем на фестиваль.

- Слушаюсь, моя Королева! – он, как завороженный, смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. – Какая Вы все-таки красивая…

* * *

Номер в «Национале», несмотря на свою дороговизну, оказался достаточно аскетичным. Телевизор, письменный стол, небольшая полутраспальная кровать. Ничего лишнего. Сумка брошена на кровать. Властный взгляд глаза в глаза, указывающий рабу на его истинное место – у ног прекрасной и суровой Госпожи. Повинуясь взгляду, Сэм становится на колени. Склоняется и почтительно целует блестящий лаковый сапог своей повелительницы. Благоговейный трепет, жгучее желание, исступленный восторг… Все эти чувства сливаются воедино в его душе, от запаха теплой лакированной кожи кружится голова...

Госпожа улыбается. Почувствовав такую искреннюю любовь своего раба, она начинает колебаться. С одной стороны, нужно спешить, они и так опаздывают. Шоу уже началось, и можно пропустить самое интересное… Но в то же время – так хочется прямо сейчас помучить этого красивого, чувственного мальчика… Вот он, пред ней, на коленях. Она даже через кожу сапога чувствует страстный жар поцелуев… Нет, это невыносимо!

- Сними с меня сапоги, малыш!

Она садится в кресло. Приказ не приходится повторять дважды. Как странно. Он ведь говорил, что – не имеет никакого опыта в Теме. Начитался книг? Или – в нем настолько сильно ощущение собственного призвания?

Жаркие губы скользят по прозрачному нейлону чулка. Время как будто останавливается. В тот момент, когда на тонких запястьях Сэма защелкиваются тяжелые железные браслеты. Как они все же идет ему! Холод металла – и – огонь, полыхающий в глубоких карих глазах…

Госпожа приказывает ему раздеться и – лечь на кровать. С плотоядностью хищницы ощупывает взглядом стройное юное тело. Сколько ему лет? Двадцать? Двадцать пять? Тогда – почему пара неглубоких морщин уже пробороздили высокий лоб?

Красные плавки стянуты с аппетитной попки. Тонкие полоски кожи на мгновение впиваются в тело – и мальчик сладострастно выгибается под каждым ударом плети.

-Тебе хорошо, сладкий?

-Да, Госпожа!

Какая сильная «обратка»! Боль, смешанная со сладострастием, заставляет его почти стонать. И когда острое лезвие ножа, зажатого в наманикюренных пальчиках, впервые касается его кожи, мальчик вздрагивает. Потом – расслабляется, привыкая к неведомым ранее ощущениям. Сочетание ласки и боли настолько «заводит» его, что – он впивается зубами в свое запястье, чтоб не закричать. Тяжело дышит. Маленькое тело извивается в немом экстазе.

Госпожа приказывает ему перевернуться на спину. Нежно проводит пальцами по груди. Касается крошечных напряженных сосков. До боли сжимает их. Из губ Сэма вырывается тихий стон. Госпожа склоняется и целует его. Беспомощный, раскрытый, как цветок розы – он потрясающе красив и сексуален. Хочется продолжать и продолжать эту пытку блаженством. Его первый экшен – пусть он запомнится, как сказка, как сладкий сон, экстатический танец на лезвии обнаженного меча…

* * *

Измученный и счастливый, он дремлет в ее объятиях. И – уже нет смысла смотреть на часы, потому что поздно куда-то спешить. Чужой праздник, где-то там, куда они не попали, подходит к концу. А их первая ночь – только начинается…

И когда Госпожа расстегивает наручники на своем рабе – тот благоговейно склоняется к ее ногам. Не дожидаясь разрешения, начинает целовать украшенные розовыми ноготками пальчики. Поднимается выше. Сквозь прозрачные трусики впивается поцелуем в трепетный бутон любви… Этого уже нельзя вынести.

-Да, малыш! – тихий шепот звучит как призыв, придавая ему смелости. – Да, да, да! Ах!!!

Какой у него волшебный язычок. Сколько сладострастной нежности в каждом его движении. И когда стоны превращаются почти в крик, когда огненная волна захлестывает с головой, и сознание утрачивает ощущение реальность – Мэри понимает, что – никогда не отпустит свою добычу. Что ЭТОТ раб останется рядом с ней навсегда. Потому что – так должно быть, потому что это – судьба…

Москва. Начало марта. Гостиница. Ночь. И – молитвенная нежность в бездонный глубине карих глаз, устремленных прямо в ее душу…