Римская оргия. Из книги Оргия в сауне Часть 3. Мятеж

Для поимки мятежников сенат снарядил небольшое войско. Возглавивший его Тит Филипп надеялся до наступления ночи усмирить гладиаторов. Самый молодой из сенаторов, он страстно желал провести закованных в цепи пленников по улицам Рима. Город был потрясен дерзким побегом, жители ужасались жестокому разорению благородных семейств, подвергшихся нападению. Имя Спартака переходило из уст в уста. Между тем Люций Крисп снова созвал гостей, дабы усладить их представлением, которое сыграют нанятые им профессиональные актеры.

Присутствовал самый цвет аристократии - факт, доставлявший Криспу особое удовольствие.

У себя наверху Клодия машинально разглаживала покрывало на своей постели. Она чувствовала: что-то случится с ней. Спартак, которого она отдала на расправу патрициям, все еще жив. Будто кто-то из богов заинтересован в его благополучии.

Ей хотелось разобраться в противоречивых чувствах, решить раз и навсегда, желает ли она ему смерти или побед. Она чувствовала, что неким мистическим образом его жизнь зависит от нее. Если бы только она могла сделать выбор. Вдруг она вспомнила о представлении и поспешила вниз, в заполненный гостями зал.

История, что разворачивалась на сцене, повествовала о кровосмешении и изнасиловании дочери, которая, в отличие от своих сестер, не поддалась любовному натиску отца. Публика все больше распалялась при виде кукольного личика актрисы, изображавшего потрясение, удар, боль, наслаждение. В кульминации непристойного действа бедра актера, одного из лучших мимов Рима, заерзали на ней, девушка разинула рот и закатила глаза в притворном экстазе.

Клодия сидела рядом, устремив взгляд вперед. Криспу казалось, что она и не замечает происходящего. Возможно, она до сих пор переживает свой позор. Он даже ощутил что-то вроде жалости к ней. Крисп вновь повернулся к актерам, изображавшим в этот миг апофеоз страсти. Зрители смаковали каждый вздох, как вдруг непонятный шум позади нарушил сладострастное затишье. Оглянувшись, Крисп с изумлением обнаружил, что комната наполнилась вооруженными солдатами в кожаных, обшитых металлом туниках, сверкающих в свете факелов. Что все это значит? Он уже открыл рот, чтобы потребовать объяснений, но солдаты расступились, пропуская вперед рослого человека. Крисп услышал судорожный вздох Клодии:

- Спартак!

Порыв ужаса пронесся по комнате. Все застыли. Спартак стоял перед Криспом.

- Ты не ждал меня? - эти слова были произнесены так тихо, что лишь сидящие рядом расслышали их.

Крисп открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Бросив взгляд на Клодию, Спартак сделал шаг к Криспу.

- Неужели ты не найдешь доброго слова для человека, вырвавшегося из лап смерти, на которую ты осудил его?

Клодия слышала его голос, но не могла разобрать ни слова. Не было ничего, кроме этих глаз с памятью о предательстве. Клавдий Лаберий, сенатор, рванулся вперед.

- Как вы посмели ворваться сюда? - выпалил он. - Сумасшедший, ты разве не знаешь, что десять тысяч человек готовятся, чтобы стереть тебя с лица земли?

Тыльной стороной руки Спартак хлестнул сенатора по лицу. Лаберий рухнул на пол.

Когда он начал подниматься, римский меч блеснул у его горла.

Спартак снова повернулся к Криспу, но смотрел на Клодию. Он произнес сдержанно, едва ли не дружески:

- Мы тут немного посмотрели спектакль. Думаем, будет полезно сменить актеров.

Послышался слабый вздох, когда Спартак поднял меч и ловко раз резал столу Клодии от воротника до подола. Никто не двинулся ей на помощь. Меч распорол короткие рукава, и одежда упала к ее ногам.

- Поднимайся, - приказал Спартак. Клодия встала. Ей и в голову не пришло не подчиниться. Казалось, глаза Спартака гипнотизируют ее.

Еще один осторожный взмах меча - Спартак сорвал с груди ленту, и повязка упала с бедер. Ее груди, бедра, ягодицы обнажились, будто выпорхнули из одежд.

Бледная, прекрасная, холодная, как мрамор, она предстала перед жадными очами гладиаторов и патрициев. Крисп был в ужасе. Боязнь потерять репутацию победила страх, он бросился к Спартаку и вцепился в рукава его туники. Спартак даже не взялся за меч, он сделал короткое движение и резко ударил Криспа коленом между ног. Крисп согнулся пополам и осел к ногам своего бывшего раба. Спартак снова смотрел на Клодию. А она даже не взглянула на Криспа. Ее глаза не отрывались от фракийца.

- Выбери одного из моих людей, и вы повторите ту часть спектакля, что мы прервали.

Вздох пронесся по комнате. Многие из патрициев, несмотря на страх и отвращение, были не прочь увидеть то, о чем они и не мечтали.

Это пышное тело, эти роскошные груди, совершенные ноги, которые распахнутся перед ними...

- Выбирай, - приказал Спартак.

Клодия оцепенела, ее глаза переполнились слезами.

- Убей меня, - простонала она, - лучше умереть.

Спартак посмотрел на гладиаторов и усмехнулся. Они все уставились на Клодию, глаза их горели.

- Посмотри, как они алчут, - он повернулся к Клодии, и усмешка пропала.

- Странно, что ты не можешь выбрать кого-нибудь по вкусу. Я помню, у тебя были другие желания, - он чуть наклонился и острием меча провел линию от ее пупка к шее.

- Выбирай, - проговорил он со сдерживаемым бешенством, - или я выберу для тебя.

Клодия вдруг осознала, что все кончено. Ее жизнь, жизнь римской патрицианки, кончилась. Даже если она останется в живых, будет только позор, невыносимый позор.

- Я выбираю тебя, - почти беззвучно прошептала она. В комнате воцарилась мертвая тишина. Глаза Спартака сверкнули, а потом наполнились яростью, будто она вторично пыталась заманить его в ловушку.

- Марцелл! - отрывисто бросил он. - Возьми ее.

Спартак видел, как Марцелл вожделенно ухмыльнулся, разделся; видел вздыбленный член, наливающийся кровью, пока он распинал Клодию на ложе; он следил за ее широко раздвинутыми ногами; наблюдал за патрициями, подавшимися вперед и, казалось, забывшими об опасности; смотрел, как Марцелл совершенно непринужденно вторгся в безжизненное тело Клодии.

Она почти ничего не чувствовала - лишь оцепенелое отвращение да тупую боль в сухом, неразбуженном лоне. К унижению примешивалась горечь. Спартак пренебрег ею. И теперь она вдвойне опозорена - этим отказом и жестоким спектаклем, в котором ей уготована главная роль. Клодия закрыла глаза. Мужчина, нависший над ней, рвал ее лоно на части с грубым восторгом.

Аристократы Рима с трудом верили своим глазам. Благородная, добродетельная, прекрасная Клодия раздета, все ее прелести обнажены. Ее терзает гладиатор! Дикий кошмар, который и во сне не привидится. Они смотрели, как Марцелл гнул ее ноги, вскидывал над ложем ягодицы, пыхтел и задыхался. Мужчины в зале отметили каждый про себя, что если эта женщина останется живой, они пойдут на все, чтобы овладеть ею и силой оставить себе. Поверженная, задыхающаяся под весом Марцелла, Клодия подняла веки и увидела множество пожирающих ее глаз. Она увидела в них жажду, похоть, сладострастие и закрыла глаза. Ее тошнило...

Представление длилось недолго. Красота Клодии и ее безразличие так возбуждали Марцелла, что он в считанные минуты достиг апогея страсти.

Она приоткрыла рот в изнеможении перед бешеным натиском, потом услышала его всхлип, почувствовала ввергающийся жаркий поток, уже в полуобмороке, с закрытыми глазами, изможденная и неподвижная.

Спартак наблюдал за действом. Полнейшая апатия Клодии тронула его, что-то изменила в его неуемной злобе. Он вспомнил, как отзывалась она в его руках. Он собирался убить ее сегодня. Но теперь ему в голову пришла более удачная мысль...

Позже, когда улицы Рима опустели, дом Люция Криспа погрузился в темноту. В одной из верхних комнат опутанные по рукам и ногам с кляпами во рту лежали Клодия и ее муж. Их лица были освещены парой факелов. В тени с железным прутом в руке стоял Спартак. Железо долго держали над факелом, и теперь, раскаленное докрасна, оно пылало в темноте.

- Развяжите ей лодыжки, - скомандовал Спартак.

Его люди ослабили веревки. Клодия была по-прежнему обнажена. Ужас застлал ей очи.

- Раздвиньте ей ноги.

Нетерпеливые, дрожащие руки погрузились в гладкую плоть ляжек, широко распахнули их. Спартак с раскаленным прутом подошел к Клодии. Крисп замычал, пытаясь подать голос в страстном протесте. Клодия отпрянула, ускользая по полу от красного жара.

- Держите ее.

Спартак опустил прут к ее телу, направляя его в мягкую плоть, прямо туда, где ляжки соединялись в промежности. Он взглянул на Клодию.

- Так поступают с рабыней, - сказал он.

Молниеносным движением он вонзил раскаленное железо. Шипение, запах горелого мяса. Клодия забилась в держащих ее руках. Спартак выпрямился, а на ляжке Клодии осталось клеймо. Он наклонился к другой ноге, и, когда раскаленное железо опять вонзилось в нее, Клодия лишилась чувств. Спартак встал. Он посмотрел на клейма и со злобной усмешкой обратился к Криспу:

- Каково тебе быть женатым на рабыне?

Темной ночью Крисп и Клодия в окружении гладиаторов вышли из дома. Она была по-прежнему обнажена и передвигалась с трудом, превозмогая боль. Никого не повстречав по дороге, пленники дошли до форума. Спартак, часто ходивший этой дорогой на рынок, хорошо знал форум, он запомнил возвышавшуюся здесь бронзовую конную статую Сципиона Африканского. Туда, к статуе победителя Ганнибала, поспешили крадущиеся тени. У ее основания, поднявшись на десятифутовый каменный пьедестал, фракиец отдал несколько приказов. Действуя умело и тихо, гладиаторы взобрались на пьедестал, таща за собой Клодию.

Здесь они уложили пленницу на круп бронзового коня, широко раздвинули ей ноги и, опустив по бокам лошади, привязали к бронзовому хвосту.

Ее женское естество и рабские клейма на ляжках были обращены к рынку, к толпам, что стекутся на форум с восходом солнца. Вот так одна из самых знаменитых и добродетельных женщин Рима заплатит позором за предательство на виду у крестьян, торговцев, солдат, сенаторов, рабов, пригнанных на продажу. Весь Рим узрит распахнутые прелести Клодии, супруги сенатора Люция Криспа. Довольная улыбка кривила губы Спартака. Но этим мстители не ограничились. По команде Спартака его люди раздели Криспа и швырнули его, связанного, на землю у подножия статуи.

Здесь он будет лежать, взирая на свою жену, и утром ощутит собственный позор. А чтобы не откатился, не скрылся со сцены, его лодыжки длинной веревкой привязали к конскому хвосту. Спартак нагнулся к распростертому телу Криспа.

- Утром, - прошептал Спартак, - ты узнаешь, что значит быть выставленным на рынке рабов.

Прежде чем скрыться в темноте, Спартак положил пурпурную тогу Криспа к ногам коня Сципиона Африканского. Гладиаторы обернули тогу разорванной невольничьей цепью...

Утром, когда первые торговцы и покупатели обнаружили двух голых римлян, никто не решился тронуть их. Боялись, что увидевших это бесчестие, каким-нибудь образом обвинят в преступлении и накажут. Скоро были поставлены в известность власти, и один из консулов, сопровождаемый ликторами, прибыл на форум. Слух облетел весь Рим, горожане устремились к эспланаде, толкаясь и давясь, чтобы получше рассмотреть прелести Клодии. Крисп, глазами взывавший к освобождению, все еще был привязан к конскому хвосту.