Варвары Глава XII, в которой рассказывается об унижениях новой благородной игрушки Крулла (Секс игрушки рассказы)

Первое, что Крулл сделать решил, как столь знатная женщина прекрасная пред ним

Тело свое изысканное показала, это - унизить ее, к рабыням обычным приравняв

Бесчисленным, гильветами захваченными, а для того символа власти ее лишить,

Вульвы длинными губами столь необычно украшенными демонстрируемого открыто.

Потому руки мановением приблизиться к себе приказал, по грудям пройдя

Невольниц-подстилок, а как подошла она, ухватился вождь за губы, висящие

Столь низко и гениталиями детскими и мужскими украшенными, и с такой силой

Оттянул, что покачнулась женщина, устоять затрудняясь на неровностях живых.

Другой рукой Крулл кинжал приподнял, движением одним под корень отсек

Губы ее, оформленные столь художественно, и в костер два ошметка бросил,

Ибо ни гениталии бальзамированные, ни кольца с цепочками золотыми

Не прельщали гильветов надменных, к корысти и красоте безразличных.

Закричала пронзительно голая женщина благородная, и от резкой боли жгучей,

И от того, что всё могущество ее одним взмахом кинжала Крулла исчезло сразу.

Ее нагота ее же положение олицетворяла наглядно, теперь же отличия ее от рабынь

Обычных исчезли начисто, любая телом необычным похвальба ее тщетной стала.

Простой рабыней красивой она теперь стала, которую использовать можно было,

Как прочих всех, чтоб пред следующим набегом развлечься. Развлечений кровавых,

Остатки которых на песке лежали, достаточно вполне видела уже она, понять чтобы,

Что жизни ей отныне часы в лучшем случае отпущены, не дни или годы никак.

Тонкими струйками кровь капала со срезов того, что лишь мгновенье назад

Благородство ее определяло, сейчас же стало до нормального размера женского

Уменьшено. Втуне сотни дней работы искуснейшей рабов ее пропали, кто лепестки

Плоти тонкие формировал и вытягивал, и кто гениталии кастратов бальзамировал.

Оттого нагота ее непристойной стала, и, боли и унижения выдержать не в силах,

Неблагоразумно она отпустила тунику задранную, до колен сразу же упала она.

Недоволен этим Крулл оказался, и по знаку его вновь обнажили женщину воины,

И, в поясе переломив, над Оотой, все еще наездницей, нагнуться принудили.

Не прерывала нубийка ни на мгновение пляску свою анальную на вождя пенисе,

Чем одобрение его заслужила, потому приказал Крулл Ооте один из громадных

Сосков удлиненных бывшей женщины благородной, рабыни отныне, сосать.

Тотчас выполнила нубийка молодая вождя приказ, танец свой продолжая.

Будто член мужской сосок взяла она в рот, размеров, до горла достающих,

Не смущаясь нисколько, ибо с возраста трехлетнего играм Амура обучалась

Прилежно учителями и хозяевами многочисленными всё тело использовать,

Рот особенно, тошноту, от размеров больших возможную, преодолевая.

Приходилось Ооте многократно куда сложнее работу выполнять, горло заполняя

Свое до корня заглотанным пенисом, эрекцией бушующим, огромного мужчины

Взрослого, а сосок нубийка по размерам оценила не более двенадцатилетнего

Мальчика члена, но мягче намного, и не проталкивающегося в нее настырно.

С интересом Крулл за действиями Ооты наблюдал, ибо с такой отдачей трудилась

Она над соском громадным, чавкая самозабвенно при этом, будто не грудь женская

У нее во рту была, а пенис настоящий, вот-вот эякуляции обильной ожидающий,

Причем не мешало это нубийке анусом своим роль наездницы Крулла исполнять.

Отменно обучен ребенок был искусству мужчин ублажения, разрешало ей это

Сразу действий несколько независимых исполнять. Сейчас же не могла Оота

Себе позволить ни эрекции Крулла уменьшения, ни эякуляции преждевременной,

Ибо то иль другое, интерес к ней ослабив, к смерти немедленной привело бы.

Потому все игры нубийкой так делались, будто на арене Колизея была она

Пред зоркой публикой многотысячной, каждый жест и гримасу оценивающей.

Вдобавок ко рта движениям сосательным, руками с грудью Оота заработала,

Сдавливая их ритмично и разглаживая, как младенец грудной с матерью делает.

Удивившись, почувствовала тут нубийка, как струйка остренькая ей в нёбо ударила.

Сосок сразу изо рта вынув, руками еще сильней грудь сдавливать она стала,

И Круллу на струйку белую показывать, демонстрируя, что и у женщины не рожавшей

Лактацию вызвать способна, ибо всё, что к ней в рот попадает, эякулирует сразу.

Восхитился вождь Ооты мастерству волшебному и одними руками продолжить

Доение приказал, чтоб убедиться он мог, сколь девочка искусна в невозможном

Волшебного нектара женского добывании, что и исполняться нубийкой сразу стало,

Отчего из мест на соске разных десятки струек на лицо и тело Ооты забило.

Волосы темные ребенка и тело ее оливковое покрыты быстро оказались молоком,

Лишь из одной груди женщины недавно благородной, в рабство свежеобращенной,

А как уменьшаться лактация стала, вновь сосок огромный в рот нубийка взяла,

Дабы полностью сущность молочную женщины иссушить, на вкус ее познав.

"Откуси!", - Крулл неожиданно Ооте приказал. Хоть рабыня новая и не питала

О планиде своей иллюзий особенных, но "Нет!" ее оглушительное раздалось сразу,

Дернулась она, распрямиться пытаясь, отчего воины крепче схватить ее вынуждены

Оказались, чтоб согнутое положение подчиненное сменить не смогла никак.

Нубийка десятилетняя по-прежнему в это время на пенисе Крулла извивалась

Анусом своим, и сфинктера сжатиями периодичными балансировать заставляла

Вождя гильветов грозного лишь на эякуляции приближении, но не оргазме самом.

Потому никаких колебаний в отношении рабыни новой не испытывала нисколько.

Одним движением резким Оота приказ владельца нового выполнила, плотно

Челюсти сжав, и с силой со всей зубы свои острые в основание соска вонзив

Громадного. Крулл же, криком рабыни новой возмущенный, могучий удар кулаком

В лицо, визг непокорно производящее, нанес, дернуться рабыню назад заставив.

Как следствие, сосок свой огромный рабыня сама оторвала окончательно, оставив

У нубийки во рту. Усмехнулась Оота, голову чуть приподняв, чтобы смог убедиться

Вождь, что липкий кусочек кровоточащий, жирную палочку корицы напоминающий,

У нее меж губ сжатых торчит, потом его прямо на тело одной из подстилок сплюнула.

Непристойным это действие было, как и всё, что с плевком связано, и показывало

Презрение Ооты к той, чье молоко только что пила, сейчас же лишь наложницы

Рабыней считаться могла. Показательно такое действие для всего воспитания

Нубийки было, где лишь Амуру место нашлось, мораль же отсутствовала вовсе.