Лаура. Глава 3. Без тебя меня нет aka Как меня ебали

Если бы бежать было выходом, то он бы бежал. Бежал не оглядываясь, все время наращивая темп. Бежал бы пока есть силы, а после и вовсе без сил, пока несут ноги, пока он не упал бы, чтобы снова встать и бежать. Бежать в неизвестном направлении, на сплошном адреналине, не чувствуя земли под ногами. Бежать так, что это больше похоже на прыжки, разгоняться на взлетной полосе, чтобы взлететь.

Он хотел рвануть с места, пересечь весь город, страну, мир, вселенную и все равно не останавливаться. Ведь, если он остановится хотя бы на секунду, на долю секунды, оно догонит его и поглотит. Но он устал бежать.

Устал и поэтому стоял неподвижно, напротив серой девятиэтажки с темными окнами. Он смотрел на свое окно, находящееся на седьмом этаже. Оно казалось ему особенно темным.

***

Фонари. У фонарей явно была депрессия, они стояли, потупив взгляд своих желтых ламп, тусклых, изрыгающих грязный свет, который был призван не освещать, а вводить в уныние. Стояли с поникшей головой, исхудавшее тело свое пряча во тьме, так как их измаранного свечения не хватало даже на то, чтобы осветить столб, к которому они крепятся. Плевок желтого света, напоминающий рвоту. Да, их рвало на асфальт, покрытый грязным серо-желтым снегом.

Он не обращал внимания на фонари. Он не видел темного неба, затянутого облаками, он смотрел  вверх. Окно казалось черным.

***

Была глубокая ночь, и другие окна тоже спали, за исключением парочки “полуночников”. “ Спальный район”. Люди приходят домой, чтобы сладко спать и набраться сил, а не стоять напротив подъезда, с высоко поднятой головой и сверлить презрительным взглядом окно собственной квартиры.

Он пнул носком кроссовка ком снега, тот рассыпался и замарал и без того грязную, видавшую виды обувь. На нем была черная шапка, слишком тонкая, чтобы согревать. Синтетика без претензий на натуральность. Безразмерная куртка, более напоминающая мешок. Широкие штаны, с невероятно большим количеством карманов. Все черное, местами потертое до серого. Кроссовки были номинально белые, покрытые трещинами, как письменами. Очень высокий ворот куртки закрывал нижнюю часть лица, шапка наезжала на глаза. Руки без перчаток. В одной -  телефон с разбитым экраном, в другой - листок с номером.

***

Он не был беден. Он не был беспризорником, даже потому, что давно уже перестал быть подростком. Он надел на себя все это, потому что чувствовал себя так. Ему было так комфортно. Стоять на грязном снегу в рваных кроссовках.

Однажды, он шел уже выбрасывать эту одежду, но так и не смог. Не смог, потому что она полностью отражала его нутро. У него не было формы, размера, оно было порвано, потертое и поношенное. Он слишком долго бежал, он истерся в беге.

***

Он нажал кнопку включения питания. Экран телефона зажегся неестественно ярким светом. Он был ярче всего, что его окружало. Немного белого цвета, который ворвался в эту грязь, будучи призванным рассеять мрак, убрать сомнения.

Он не хотел помнить, но память не покидала его. Она ложилась с ним в постель и душила по ночам. Со временем он перестал ночевать дома, а после, осознав, что это тоже не выход, перестал спать вовсе. А это грозило полной поломкой нервной системы. Нужно было спасаться. Кричать: SOS!

Продолжая наблюдать за своим окном, он набрал номер. Послышались длинные гудки. Первый, второй, на третий на том конце послышался женский голос робота:

-Чем я могу вам помочь? - Спрашивала слишком вежливая автоответчик, или как там она у них называется.

-Я готов. - Ответил он, не поясняя, что именно он готов сделать.

-Ожидайте. - Прозвучало на том конце. Вместо привычной музыки в его ухо проникла тишина. Он не знал, повесила она трубку или нет, но экран горел и цифры бежали. - Благодарю вас за ожидание. - Вежливый робот прорвала своим голосом плотину тишины. - Она может принять вас в пятницу в 16.00. При себе иметь: ничего. - На этом вежливость робота видимо закончилась, так как она повесила трубку, даже не пожелав “хорошего времени суток”.

Он снова нажал на кнопку питания, и экран телефона погас. Убрав телефон в глубокий карман куртки, в который помещалась вся его кисть по запястье, он сделал шаг в сторону подъезда, а после уверенно пошел к двери, с уже как три месяца неработающим домофоном, и  пешком поднялся на свой этаж. Этой ночью он спал крепко, у него появилась надежда.

***

Серым, пропахшим дешевым табаком утром следующего дня, он думал о том, что значит “при себе иметь: ничего”. Он пил черный кофе и курил. Ему было настолько противно, что хотелось почистить зубы прямо сейчас, но это помогало ему думать. Решив, что имеется ввиду все, кроме него самого, и имеющейся на нем одежды, он забеспокоился, но когда настало время, выполнил все предписанные условия, которые были озвучены в смс, пришедшем сразу после завершения телефонного разговора.

Текст сообщения был следующий: “Она может принять вас в пятницу в 16.00 после полудня. При себе иметь: ничего. За пятнадцать минут до установленного времени вам необходимо будет спуститься на станцию метрополитена, ближайшую к месту вашего нынешнего нахождения, найти автомат с кофе и выбрать “тройной эспрессо”. Войти в открывшуюся дверь и далее, следуя указаниям прибыть на контрольно-пропускной пункт”.

“Слишком серьезно для простого психотерапевта”. - Подумал он, но иного выбора, как он считал, у него не было.

***

В 15.15 по местному времени, он бросил монету в автомат и нажал на кнопку с надписью “тройной эспрессо”. Открылась массивная титановая дверь толщиной как минимум в метр и он нырнул в темноту.

Оказавшись в коридоре, он несколько секунд пребывал в кромешной тьме, но после  включились первые две лампы. На стенах голубым неоном светились указатели, которые указывали исключительно вперед. Он шел. Как только загорались две лампы перед ним, лампы позади него гасли.

Он дошел до двери с надписью “контрольно-пропускной пункт” и прежде чем он успел постучать в нее дверь открылась. Он вошел.

Это была полностью белая комната, стены, потолок и пол которой светились ярким огнем белых светодиодов. Но как только он оказался в самом центре, белый свет сменился на ультрафиолет.

Неизвестно откуда появилась медсестра отдаленно напоминавшая человека.

“Вас необходимо подвергнуть процедуре дезинфекции “. - Сказала она, начав бесцеремонно снимать с него одежду. Он подчинился. Лишив его всей одежды, странная медсестра исчезла так же быстро, как и появилась. Замены она никакой не дала, оставив его одного в комнате, облучаться ультрафиолетом.

Спустя пару минут, стены снова стали белыми и в одной из них открылась дверь. Он вошел в нее как был - обнаженный.

***

Войдя в комнату, он вынужден был зажмуриться от яркого света, который резал глаза, все те же белые светодиоды. Из-за этого не сразу заметил стул, стоящий по центру комнаты и сидящую на нем женщину.

Когда глаза привыкли, он все же заметил, что не один. Но яркий свет мешал ему рассмотреть ту, что сидела на стуле. Единственное, что он мог определить - это ее пол, так как на ней тоже не было одежды.

Еще до того, как он подошел к ней ближе, его сердце невольно сжалось. И вот, он стоит напротив. Голова ее склонена и лицо женщины скрыто за темно-русыми волосами. Она будто бы спит. Руки ее висят по бокам, ноги плотно сжаты. Он протянул руку, чтобы убрать волосы с лица, но услышав голос, исходящий от динамиков, отпрянул.

-Подождите, ваше любопытство скоро будет удовлетворено. Но для начала вы должны сделать выбор. - Сказало женское лицо, внезапно появившееся на экране. - Вы пришли сюда, чтобы лишиться воспоминаний, но мы можем предложить нечто более уникальное. Вам достаточно лишь прикоснуться к модели, сидящей на стуле, чтобы вложить в нее свои воспоминания. Это вернет вам жену.   - Он попятился назад.

-Вернет жену, что это значит? Моя жена мертва. Я сам… - Он не смог договорить фразы, поник.

-Мы можем стереть вам память, как и обещали, но неужели вы откажете себе в возможности использовать ваши воспоминания куда более продуктивно. Вам всего лишь нужно положить руку ей на плечо, и спустя минуту она вновь будет с вами.

Ничего не ответив, он подошел к стулу и положил ладонь на плечо, сидящей женщине. Ровно минута и она выпрямилась, резко подняла голову и широко открыла глаза.

Внутри него все перевернулось. Она, она, в точности она. До последней родинки. Он тысячу раз представлял, как он с ней поговорит, расскажет ей о том, как ему ее не хватает.

Но слов не было. Были лишь чувства, которые били через край. Его сознание поверило в то, что это не копия. Она была именно такой, какой он ее помнил.

Вся его любовь к ней сконцентрировались в поглотившей его страсти. Он не мог иначе выразить то, что рвало его изнутри. Он бежал, остановился, сдерживался. Не мог даже представить, что есть другой способ выразить свои чувства как-то иначе. Он будто бы озверел, спустился на низшую ступень эволюции.

Она была перед ним, живая. Желанная до ломоты в костях. Его плоть отвердела мгновенно, налилась кровью. Обратилась в метроном. Это было ужасно, до боли.

Она продолжала сидеть на стуле. Он подошел к ней и взяв за руку, резко поднял ее. Она не сопротивлялась, но и не тянулась к нему.

Он сжал зубы, изо всех сил, пытаясь себя контролировать. Нежно обнял ее. Начал целовать. С опаской. Намеренно медленно. Ведь любая спешка провоцирует пламя разгораться сильнее. Сейчас оно горит ровно, нещадно обжигая, но ровно. А стоит ему ускориться, он может потерять контроль над собой и сделать то, о чем потом будет жалеть. Он не имеет права ее разочаровывать.

Он целовал ее так, словно прикасался губами к раскаленному докрасна металлу. Было больно. Так долго без нее. Так невыносимо долго.

Положив руку ей на затылок, он позволил себе углубить поцелуй. Она ответила, но… никакой страсти в этом не было. Сама горячая женщина, которую он когда-либо знал, никак не реагировала на его прикосновения. Так он не мог, именно поэтому, он отступил, стискивая зубы от боли.

Как только он это сделал, ее поведение изменилось. Ему даже не пришел в голову вопрос: “Почему?”. Почему она бросилась к нему в объятья и яросто начала его целовать? Ему было все равно. Он, прижимая ее к себе, впивался в ее губы.

Она повалила его на пол, не отрываясь от его губ, позволила погрузиться в самую суть себя. Он попытался приподняться, но ее неестественно сильные руки пригвоздили его к полу. Она с такой силой давила ему на плечи, что он не мог пошевелиться.

Но ему было все равно. Он думал, что она так сильно скучала. Так сильно, что это вылилось в ярость. В ярость, в которой он ей не уступал. Оседлать дикого Мустанга, вот как это выглядело. Удержаться верхом на разъяренном быке на родео.

Чем сильнее желание тем быстрее и яростнее движения, тем глубже проникновение. У него окончательно помутился рассудок, но он слишком долго был один. Слишком долго был один.

Она ослабила хватку, разочарованно взглянула на него, его придало ему сил. Воспользовавшись этой небольшой заминкой, он положил ее на обе лопатки. Это больше напоминало смешанные единоборства.

Она дышала так часто, что ее грудь напоминала скалы, настигнутые землетрясением. Но внезапно он замедлился. Стал тих и невесомо нежен. Он смотрел на ее лицо и ему хотелось плакать. Она была с ним. Она была жива.

Стул продолжал стоять по центру комнаты. Он вышел из нее, встал, протянул руку, помогая ей подняться. Ей не нужна была его помощь, но руку она приняла.

Он сел на стул, широко раздвинув ноги. Она устроилась сверху, так же широко раздвинув ноги, и наклонилась так, что смогла положить ладони на пол. Это кибернетическое тело было куда более гибким. Сжимая ее грудь, он закрыл глаза и… он словно плыл на гондоле по тихим и узким венецианским каналам. Он расслабился так, что даже не заметил, как она поднялась.

Развернула верхнюю часть корпуса так, что ее голова легла ему на плечо. Он вернулся к ее губам, не открывая глаз. Сильно сжав ноги и втянув живот, чтобы впустить его как можно глубже, она, заведя руки назад, обняла его за шею. Одна его рука лежала у нее на груди, другая на животе и скользила все ниже и ниже.

Она сжала руками сидение стула, продолжая подниматься и опускаться на вымышленном лифте. Все выше и выше. После, не выпуская его из себя, повернулась к нему лицом. Широко раздвинутые ноги, ступни, приподнятые на носочках. Это было так сказочно красиво, что он не мог более сдерживать себя. Волны удовольствия потекли по его телу, но внезапно он услышал странный звук, после которого его пронзила невыносимая  боль.

***

Лаура зашла в комнату, аплодируя.

-Виртуозно. Софи, виртуозно. - Сказала она, продолжая хлопать в ладоши. - Это убрать. - Сказала она следующим за ней санитарам, указывая на безжизненное тело, которое продолжало сидеть на стуле. - Ты даже лучше, чем я думала. - Лаура потрепала Софи по щеке. - В камеру ее, нашему узнику нужно помочь сбежать.