Лето в деревне aka Эротические рассказы в деревне Часть 2

Все персонажи рассказа достигли совершеннолетия.

— Ну, ты и молодчина, внучок! Я уже собиралась нанимать рабочих, чтобы они накололи мне дров, и платить им за это, а ты один за час почти половину дров расколол, — раздался за моей спиной голос бабы Зои. Пожилая женщина стояла позади меня с сумкой продуктов в руке и смотрела на гору берёзовых поленьев, которые я сложил возле сарая, расколов половину чурбаков.

Я был так увлечён работой, что не услышал, как она вернулась домой и вошла через калитку, и был застигнут врасплох. Повернувшись на её возглас, я забыл, что у меня стоит член, и бабка увидела мой возбуждённый вид в трико.

— Для меня это не проблема, баб Зой, привозите ещё дров, я всё расколю и сложу в сарай, — ответил я, глядя на неё в упор, пытаясь разглядеть её чёрные трусы и лифчик под платьем, совершенно не стесняясь того, что она видит мой стояк в трико.

Мне даже хотелось, чтобы она обратила внимание на мой напрягшийся член в тонком хлопчатобумажном трико и наблюдала за её реакцией.

— Зачем мне теперь покупать дрова и нанимать машину для их доставки? Дрова сейчас очень дорогие, я за машину берёзовых дров отдала половину пенсии. Теперь ты мне на зиму дров наготовишь бесплатно, Костя, а я тебе помогу. Иди работай ещё немного, а потом приходи в дом. Можешь смыть пот в душе в саду, только не используй всю воду, оставь мне, я тоже хочу ополоснуться, ведь я вся вспотела, стоя в очереди в автолавке под жарким солнцем, — предупредила меня бабка, стоя передо мной и делая вид, что смотрит мне в глаза, но её взгляд то и дело опускался на выпуклость в моём трико.

Бабке было любопытно увидеть, что торчит у её взрослого внука в штанах, и это косвенно свидетельствовало о том, что пожилая женщина всё ещё не утратила интереса к сексу и, возможно, предпочитает молодых парней.

Я вспомнил покойную бабу Лизу, мать моего отца. Сколько раз я появлялся перед ней с подобным стояком в трико или трусах, обычно утром, когда шёл в туалет, и она никогда не проявляла интереса. Баба Лиза была асексуальна и давно потеряла интерес к мужчинам. Она была полной и добродушной женщиной, и её больше интересовали домашние животные, уход за домом и огородом.

А вот мать моей матери Лены, злая и неприятная баба Зоя, была полной противоположностью доброй бабе Лизе. Бабка по материнской линии не только вызывала у меня дикое сексуальное влечение своим видом и внешностью, но и сама, похоже, не была против интимной связи с молодым внуком. Во всяком случае, об этом свидетельствовал её взгляд, направленный вниз на моё трико. Бабка бросала на мой член в штанах жадные, откровенные взгляды, и это обстоятельство говорило о многом.

Конечно, такие взгляды не давали повода для немедленного соблазнения пожилой родственницы, но вселяли в меня надежду, что при определённых обстоятельствах всё может быть.

Следуя указанию бабки, я ещё полчаса колол дрова, а затем, изнывая от жары и желая смыть пот тёплой водой, отправился в глубь сада. Кабинка летнего душа, как и все постройки во дворе, была сделана на совесть умелыми руками плотника, покойного мужа бабы Зои, и мыться в ней было настоящим удовольствием.

Подобный летний душ был и в деревне у бабы Лизы, где я постоянно проводил летние каникулы, но тот душ из грубых досок, обитый клеёнкой, не шёл ни в какое сравнение с душем в саду у бабки по материнской линии. Дед Егор, так звали покойного мужа бабы Зои, сделал душевую кабину из шлифованных дубовых досок, и в ней можно было свободно мыться вдвоём, настолько она была просторной.

Когда я зашёл внутрь, то увидел на крючке женский халат — это была одежда бабы Зои. Раздевшись догола, я провёл своим членом по этому халату, представляя в нём его пожилую хозяйку, злую, но красивую бабку, у которой, вероятно, волосы на лобке такие же чёрные и густые, как у моей матери.

— Помылся, внучок? Воды мне оставил? Я тоже хочу в душ, в жару я хожу туда по несколько раз, только мне тяжело заливать воду в бак, на лестнице кружится голова. Но теперь ты у меня есть, Костя, так что за душом будешь следить ты. С утра, как проснёшься, заливай в него воду, чтобы нам на двоих на день хватило, — встретила меня бабка, стоя у газовой плиты и помешивая котлеты на сковороде. На ней поверх платья был надет длинный фартук.

В кухне витал аромат жареных котлет, а на столе стояла большая белая эмалированная кастрюля, вероятно, с борщом или супом.

— Там воды хватит, чтобы десять человек помылись, баб Зой, я примерно сто литров в бак залил. Вода тёплая, как парное молоко, можете идти мыться, вам хватит, — ответил я родственнице, сглатывая слюну при виде сковороды с жареными котлетами и удивляясь перемене в поведении бабы Зои.

Скупая и жадная бабка вдруг расщедрилась и решила угостить меня жареным мясом.

— Ты что, полный бак налил, Костя? Я всегда заливала туда пару вёдер, больше не могла. Молодец, теперь нам точно воды на два дня хватит. Но ты иди к себе, обед ещё не готов, можешь полежать, отдохнуть на кровати, я тебя позову, — продолжала бабка, не переставая мешать котлеты на сковороде и разговаривая со мной, при этом не упуская из виду бугор у меня в трико и вновь окинув низ моего живота жадным, похотливым взглядом.

В душе я нюхал её халат, пропитанный цветочными духами, и мой член всё ещё стоял. Это обстоятельство не ускользнуло от внимательных глаз пожилой родственницы, которая, к моему безумному восторгу, не утратила интереса к сексу.

— Да я особо и не голоден, баб Зой, пойду магнитофон послушаю, пока вы готовите, — нарочно солгал я бабке, стоя перед ней с отменным стояком в трико и нисколько её не стесняясь.

Я видел, каким жадным взглядом она осматривала низ моего живота, и как бы давал ей такую возможность. Да и мы с ней были в доме вдвоём, и нам было некого стесняться. Хотя будь на её месте, например, моя мать Лена, я бы, наверное, постеснялся выйти к ней с выпирающим членом в трико, но при бабке не боялся так ходить, потому что по её глазам и поведению видел, что ей это нравится.

— Вот, вот, иди послушай свой магнитофон, внучок, не мешай мне готовить. Я тебя позову, когда всё на стол поставлю, — бабка отвернулась к плите, бросив на меня особенный взгляд, а я пошёл в другую половину дома, где находилась моя комната.

«Черт, она реально запала на мой член. Вон как глазами его пожирала. Нет, однозначно, эта женщина хочет секса, иначе она бы так не смотрела», — подумал я, ложась на кровать за перегородкой. Я слышал, как бабка на кухне гремела кастрюлями, потом вышла во двор, вероятно, чтобы помыться в душе, а после зашла в зал и шуршала одеждой у себя в комнате, скорее всего, переодеваясь.

— Пошли обедать, Костя. Всё готово, я сходила в душ, помылась и сама есть хочу. С утра ведь только немного каши съела, а уже полдень, — дверь моей комнаты открылась, и на меня смотрела баба Зоя. Она пришла за мной, чтобы позвать к столу, а я в это время лежал на кровати и слушал музыку в магнитофоне через наушники.

— Сейчас, уже иду, баб Зой, — ответил я родственнице, вставая с кровати и смотря на неё ошарашенными глазами.

Бабка не только помылась в саду в душе, но и переоделась, и сейчас стояла передо мной в белой джинсовой юбке до колен, из-под которой виднелись стройные загорелые ноги, и в чёрной блузке без рукавов с глубоким вырезом. Ещё у пожилой родственницы были накрашены губы яркой помадой, а ресницы и глаза, как мне показалось, даже немного подведены тушью. Ногти на пальцах у бабки тоже были покрашены красным лаком, что было необычно для пожилой деревенской женщины. В нашем городе бабки в её возрасте редко красились, разве что иногда губы накрасят, а чтобы глаза тушью подводили и ногти на руках красили, такого я не видел.

— Твоя мать в прошлом году привезла свои старые вещи, сказала, что в деревне пригодятся. Я их ни разу не надевала, не перед кем было, а на улицу в такой одежде не выйдешь, меня бабы засмеют, — довольным голосом сказала баба Зоя, видя, что произвела на молодого внука сильное впечатление своим нарядом.

Бабка, стоя в дверях, прошлась взглядом по мне, немного задержавшись на трико, где в этот момент не было бугра, мой член опустился и находился в спокойном состоянии. Я слушал музыку и немного отвлёкся от мыслей о своей сексуальной родственнице, на которую, похоже, запал по полной программе.

— Вы очень красивая в этой одежде, Зоя Витальевна, вам и не дашь сейчас пятьдесят семь лет, — сказал я бабке, вставая с кровати и совершенно не льстя ей, а ещё я вспомнил, что подобную блузку без рукавов и юбку я несколько раз видел на маме Лене.

— Спасибо, Костя, а я и не хочу стареть. Мне нравится наряжаться и краситься. Но я всё время живу одна, не перед кем красоваться, а с твоим приездом я решила надеть модные вещи твоей матери, а то хожу как клуша в старом тряпье, неудобно как-то. Ну ладно, я пойду дверь на террасе прикрою, а то кто-нибудь придёт и не даст нам спокойно пообедать, — Зоя Витальевна ещё раз окинула меня довольным взглядом, видя, какое впечатление произвёл её наряд на внука, повернулась ко мне спиной и, цокая каблуками по деревянному полу, пошла на террасу, чтобы прикрыть дверь на щеколду, а у меня от вида её пухлой попы, выпирающей двумя большими «булками» под тугой юбкой, моментально встал член.

Бабка не только надела на себя вещи своей дочери, но и на ногах у пожилой родственницы красовались лакированные чёрные туфли на высоком каблуке. И если одежду хоть как-то можно было объяснить, то туфли на каблуке никак не вписывались в образ жизни деревенской бабки.

Она надела все это ради меня, а туфли точно принадлежали моей матери — я видел их у нее. Мама купила себе новые, более стильные, а старые отправила бабушке в деревню.

Я быстро снял трико и надел джинсы с чистой рубашкой, чтобы выглядеть прилично перед нарядившейся бабушкой. Мне не хотелось встречаться с ней в трико, поэтому я выбрал новые брюки и красивую белую рубашку. Стоя перед зеркалом в шкафу и расчесывая волосы, я осознал, что впервые в жизни стараюсь выглядеть лучше для женщины, и как иронично, что эта женщина — моя бабушка по материнской линии.

До бабушки Зои у меня не было отношений с девушками. Молодые мне не нравились, а старшие женщины меня не подпускали. Я все еще был девственником, и единственной моей подругой была Дуня Кулакова.

— Присаживайся за стол, внук, наверное, проголодался? Я тоже хочу есть, кашей сыт не будешь, — сказала бабушка Зоя, усаживая меня за кухонный стол, на котором стояла белая эмалированная кастрюля. Вместо ожидаемого борща или щей в ней оказалась ароматная окрошка, щедро заправленная сметаной и укропом.

Моя бабушка по материнской линии заботливо наполнила мою тарелку окрошкой до краев, а затем налила себе меньше, но тоже ароматным квасом.

— Подожди, не ешь, Костя. Для аппетита я налью тебе рюмку, и сама выпью за компанию. Мы ведь год не виделись, и выпить за удачу не помешает, — к моему удивлению, скупая и жадная бабушка достала из холодильника бутылку дорогой водки "Белый Орёл", а не самогон, который обычно пьют в деревнях.

— Берегла ее для особого случая, а сегодня он как раз настал. Нужно отметить твой приезд, внук, и выпить за удачу в предстоящем деле, — бабушка Зоя ловко открыла бутылку и разлила водку по рюмкам, мне полную, себе — половинку.

— Ты уже пьешь, внук? В твоем возрасте можно, но много нельзя. Сто грамм за обедом не повредят, — видя, что я колеблюсь с рюмкой в руке, бабушка подала мне пример, выпив свою рюмку и закусив кусочком черного хлеба.

На самом деле, я еще не пробовал водку, только пиво и вино с друзьями, и немного побаивался. Но видя, как легко бабушка выпила крепкий алкоголь, я последовал ее примеру, выпив рюмку залпом и тут же закашлялся.

— Ну и питок! Ты еще не умеешь пить, Костя. Но ничего, поживешь у меня — научишься, — бабушка встала, налила мне воды из-под крана, и мне сразу стало легче. Водка приятно согрела желудок и разлилась по телу. Появился зверский аппетит, и я набросился на окрошку, которая была приготовлена из настоящего белого хлебного кваса, с кусками мяса, огурцами, редисом, зеленым луком и укропом, обильно заправленная сметаной.

— О каком деле вы говорите, Зоя Витальевна? — спросил я, закончив с окрошкой, когда бабушка подала гречневую кашу с котлетами.

Бабушка снова наполнила мою тарелку до краев кашей и котлетами, а себе взяла меньше половины и одну котлету. После водки я почувствовал уверенность в разговоре с родственницей, которую в детстве боялся и не любил за ее жадность.

— Я уже говорила, что с твоим приездом мне больше не придется покупать дрова. У нас рядом лес, но одной мне было не под силу заготавливать дрова на зиму, приходилось покупать и тратить немалые деньги. Вдвоем с тобой, внук, мы легко заготовим дрова. Но в лесу нельзя рубить деревья, за это могут оштрафовать или возбудить уголовное дело. Нам нужна удача, чтобы не попасться лесникам, — объяснила бабушка, внимательно глядя на меня, словно пытаясь понять, боюсь ли я идти с ней в лес за дровами.

В это время я смотрел на вырез ее блузки, где виднелось начало груди, и на саму блузку, сквозь которую проступали очертания сосков. Бабушка не надела лифчик, и сидела передо мной в блузке на голое тело.

— Я в деле, баб Зоя, вы можете на меня рассчитывать, Зоя Витальевна. Я замок, от меня слова никто не добьется, — ответил я, невольно опустив глаза под стол, где меня ждал сюрприз.

Бабушка Зоя сидела на стуле напротив меня, широко раздвинув ноги, и я увидел край черных трусиков и гладкие белые бедра.

— Спасибо, Костя, ты мне поможешь, а я тебе — чем смогу. Мы с тобой родные, и нам нужно держаться вместе, — поблагодарила бабушка, и, перехватив мой взгляд под столом, не только не свела ноги, но и раздвинула их еще шире, показав мне почти полностью черные трусы.

"Я ее трахну, точно трахну. Теперь мы с ней будем связаны криминалом, если пойдем в лес за деревьями, и станем намного ближе друг к другу," — подумал я, чувствуя, как мой член напрягся и даже заныл от боли.

— Когда мы пойдем в лес, Зоя Витальевна? — спросил я, то глядя на ее грудь, где под тканью блузы проступали очертания сосков, то под стол, где виднелись черные трусы.

— В лес не пойти, а поехать надо, Костя. На горбу ты дрова не принесешь. Нужен транспорт, а лучший и доступный — гужевой. Завтра возьму лошадь с телегой у знакомого, сегодня не получится, он сам уехал за дровами. Завтра поставлю ему магарыч, и кобыла наша на целый день, — ответила бабушка и поставила на стол пепельницу.

— Ты куришь, Костя? Твоя мама прислала мне денег на сигареты, но я не стала их покупать в автолавке. Сам сходишь в следующий раз и купишь, какие тебе нравятся. Курить можешь дома, за столом на кухне. Я люблю запах табака, мой покойный муж курил, вот от него и осталась пепельница, — неожиданно предложила бабушка Зоя, ставя передо мной большую хрустальную пепельницу советских времен.

Бабушка продолжала меня удивлять: откровенной одеждой, необычайной щедростью и теперь еще предложением курить в доме. Раньше она гоняла за курение моего покойного отца, а теперь баловала молодого внука.

Я не находил объяснения такой неслыханной щедрости, разве что у нее на старости лет произошел какой-то сдвиг в голове. Я где-то читал, что поговорка "седина в бороду, бес в ребро" касается не только мужчин, но и женщин. Некоторые пожилые женщины, не утратившие к старости сексуальности, начинают ухаживать за молодыми парнями, даже за внуками.

Скорее всего, Зоя Витальевна была одной из таких женщин, которым нравились молодые парни. Иначе как объяснить ее наряд, щедрость ко мне и жадные похотливые взгляды на мою эрекцию.

— Спасибо, баб Зоя, но я лучше выйду на улицу покурю, у вас же давление, а табачный дым вреден, — сказал я, доставая сигарету из пачки в кармане, но не зажигая ее.

— Ты слышал, что я сказала? Кури дома, хочу, чтобы пахло мужчиной. На кухне можешь курить, а в зале — не смей, — бабушка сама зажгла спичку и поднесла ее к моей сигарете.

Мне ничего не оставалось, как затянуться ароматным дымом "Честера".

— Такие сигареты были в автолавке, дорогие куришь, внук. Твоя мама прислала мне немного денег, на эти сигареты не хватит, только на дешевые. Но ничего, я добавлю от себя, мы же не чужие, а родные. Будешь мне помогать, а я тебя не обижу, — сказала бабушка Зоя, глядя на пачку дорогих американских сигарет на столе.

Я курил и без стеснения пялился на ее груди, соски которых проступали через ткань блузы без рукавов. Смотря на бабушкины груди, я пришел к выводу, что они больше, чем у моей матери, и не сильно отвисли для ее возраста.

— Спасибо, баб Зоя, я только "Честер" курю, от других сигарет у меня кашель. Пойду на улицу дрова поколю, солнце там возле сарая не так печет, — сказал я, закончив курить и затушив сигарету в пепельнице.

Мне вдруг захотелось отблагодарить родственницу за ее заботу, и лучший способ, который я нашел, — это пойти и колоть дрова.

— Еще чего, не хватало, чтобы у тебя заворот кишок случился, Костя. После обеда полагается отдых, иди к себе в комнату и отдохни часок, а потом можешь работать, если захочешь. Я тоже пойду полежу, у меня после водки голова кружится, я ведь не пью, врачи запретили, но сегодня выпила за компанию с тобой, — сказала бабушка, убирая бутылку водки и кастрюлю с окрошкой в холодильник, давая понять, что обед закончен и пора отдыхать.

Такое положение дел меня вполне устраивало. После сытного обеда и водки мне больше хотелось полежать на кровати и послушать магнитофон, чем идти во двор и махать топором.

— Как пожелаете, Зоя Витальевна, если вы говорите отдыхать, значит, будем отдыхать. Я наверстаю вечером, а сейчас, после обеда, совсем не тянет работать, — сказал я бабушке, оставив на столе пачку сигарет, поднялся и направился в другую часть дома, где было прохладнее в летний зной.

У меня были веские причины уйти в зал раньше бабушки. К счастью, она занялась мытьем посуды, что дало мне преимущество. Утром, находясь в своей комнате, я заметил в деревянной перегородке, отделяющей мою спальню от бабушкиной, небольшую щель на уровне моих глаз. Я решил подглядеть за своей пожилой родственницей, когда она войдет к себе и начнет переодеваться, ведь было очевидно, что она снимет свою тесную юбку и блузку. Наверняка она наденет что-то более удобное, вроде халата, который висел в летнем душе.

Зайдя в комнату, я сразу подошел к стене, разделяющей наши спальни, и прижался глазом к щели. Первое, что я увидел, была железная кровать с шишечками и гардероб. Благодаря щели в потрескавшихся от времени досках, мне была видна большая часть бабушкиной спальни.

Раньше на перегородке были наклеены обои, но со временем они облезли, а в некоторых местах их погрызли мыши и моль. Как раз в том месте, где находилась щель, обоев не было. По-хорошему, в комнатах давно пора было сделать ремонт и наклеить новые обои, но бабушка экономила, да и для кого ей было ремонт делать? Главное, чтобы в доме было чисто, а на выцветшие и засиженные мухами обои можно было не обращать внимания, что в данный момент было мне на руку.

Осмотрев через щель бабушкину спальню, я отошел от перегородки и сел на кровать, ожидая, когда Зоя Витальевна войдет в зал. Было бы лучше дождаться, когда она зайдет к себе в комнату, а подойти к стене и припасть к щели — дело нескольких секунд.

Включив магнитофон на среднюю громкость, я сделал вид, что слушаю музыку, снял с себя одежду, оставшись в одних трусах, и сел на кровать с возбужденным членом, ожидая бабушку.

Я слышал, как она гремит посудой в зале, потом вышла на улицу, скорее всего, в уборную, и наконец, дверь в зале хлопнула, и по полу застучали каблуки ее туфель.

— Можешь сделать музыку погромче, Костя, я послушаю вместе с тобой, — раздался голос Зои Витальевны из-за перегородки.

Слышимость была отличной, ведь нас разделяли только тонкие доски. Я четко услышал, как бабушка подошла к шкафу и открыла его дверь.

«Сейчас она переоденется, и я ничего не увижу», — подумал я, и, включив магнитофон погромче, на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, подбежал к щели и припал к ней глазом, сгорая от любопытства.

К счастью, Зоя Витальевна еще не переоделась, только сняла туфли и стояла босиком у шкафа, рассматривая одежду. Она достала цветастый халат, и, стоя ко мне спиной, сняла блузку, обнажив широкую загорелую спину.

Как я и предполагал, лифчика на ней не было, остались только белые следы от бретелек. Но я хотел увидеть ее груди, а Зоя Витальевна не поворачивалась ко мне лицом, продолжая стоять спиной к шкафу. Мне оставалось только ждать, надеясь, что она повернется.

Я боялся, что бабушка начнет со мной разговаривать, и мне придется отойти от стены, потеряв возможность увидеть ее обнаженной. Ведь я не мог говорить с ней, стоя у перегородки, иначе она бы догадалась, что я подсматриваю. Щель была довольно большой, и ее можно было заметить и из бабушкиной спальни. В таком случае мог бы разгореться скандал, или, может, и нет, но я бы лишился возможности увидеть запретные места объекта моих фантазий.

Но мне везло, Зоя Витальевна не собиралась со мной разговаривать, музыка из магнитофона ее вполне устраивала, и она даже напевала припев песни группы «Комбинация»:

— А два кусочека колбаски у тебя лежали на столе. Ты рассказывал мне сказки, только я не верила тебе…

Я ждал, когда же она снимет юбку, и дождался. Зоя Витальевна расстегнула молнию на юбке и спустила ее на пол, перешагнула через нее и, нагнувшись, аккуратно сложила и положила в шкаф, напевая себе под нос.

Зоя Витальевна стояла все так же ко мне спиной у шкафа, но теперь уже без лифчика, в черных трусах, одна половинка которых закатилась между ягодицами, и я практически видел всю ее белую и пухлую попу. Напевая себе под нос и не подозревая о том, что за ней подсматривают, пожилая женщина сняла трусы и, держа их в руке, сделала шаг к кровати, повернувшись ко мне лицом. Я увидел свою родную бабушку полностью обнаженной и, честно говоря, был немного напуган видом ее больших, вытянутых, как дыни, грудей и кустом черных с проседью волос на лобке.

До этого момента я никогда не видел живых обнаженных женщин, только на порнокартинках в игральных картах, а тут, в нескольких метрах от меня, стояла моя родная бабушка с пиздой, заросшей черными волосами почти до пупка. Сказать, что я был потрясен увиденным, значит, ничего не сказать. Я стоял у стены с возбужденным членом и открыл рот от удивления.

Зоя Витальевна тем временем подняла край матраса и положила под него снятые трусы рядом с теми, на которые я утром дрочил. Очевидно, она хранила свои ношенные трусы под матрасом, на котором спала, или, может, только эти черные, похожие на плавки, потому что в повседневной жизни они были неудобны, что я скоро понял, когда Зоя Витальевна снова шагнула к шкафу и достала из него просторные белые трусы, но, к моей радости, надевать их не стала.

Зоя Витальевна снова повернулась ко мне лицом, держа в руке трусы и напевая себе под нос про два кусочека колбаски, но вдруг уставилась взглядом на стену, за которой я стоял и подсматривал, и на мгновение наши взгляды встретились. Голая бабушка с трусами в руке смотрела на меня в упор, а я не мог пошевелиться, чтобы отойти от стены, настолько меня поразил вид ее волосатой пизды и полуотвислых грудей с темно-коричневыми сосками.

— Два кусочека колбаски

У тебя лежали на столе

Ты рассказывал мне сказки

Только я не верила тебе…

Не переставая мурлыкать себе под нос припев песни, Зоя Витальевна вдруг сделала шаг к стене и, подойдя почти вплотную, потянулась на носках и стала что-то искать, шурша бумагой. Я вспомнил, что утром, будучи в ее комнате, видел на стене несколько полок с газетами и журналами. Они были расположены высоко, и к ним она сейчас и тянулась.

Зоя Витальевна была в таком положении у стены недолго, а я практически в упор смотрел на ее груди, мне даже была видна синяя жилка на одной из них. Когда она тянулась к полке, я видел вблизи ее волосатый лобок, густо покрытый черными с проседью волосами. У бабушки на голове волосы были с проседью, и на пизде росли точно такие же.

— Я хочу почитать, Костя. Выключи, пожалуйста, музыку, — сказала бабушка, отойдя от стены с газетами в одной руке и трусами в другой, подошла к кровати, положила газеты и надела на свою пухлую попу большие белые трусы, какие обычно носят деревенские женщины.

— Как скажете, Зоя Витальевна, если музыка вам мешает, я ее выключу, — стараясь не скрипеть половицами, я отошел от стены и только потом заговорил с бабушкой, чтобы она не поняла, что я стоял рядом.

— Потом вечером включишь, за ужином послушаем. А сейчас я хочу отдохнуть, — раздался голос Зои Витальевны из-за стены, а я выключил магнитофон, снова подошел к стене и припал к щели, охваченный жутким желанием снова подглядеть за бабушкой и одновременно дрочить на нее.

Поняв, что бабушка меня не видит и не догадывается о том, что за ней подсматривают, я осмелел, снял с себя трусы и, голый с возбужденным членом, из которого капала смазка, подошел к стене и припал глазом к щели, одновременно дроча.

Честно говоря, я рассчитывал дрочить на лежащую в кровати родственницу, так как слышал скрип матраса за перегородкой и думал, что Зоя Витальевна легла в постель и читает газету. Но к моему удивлению, она сидела на кровати по пояс голая в одних трусах, развернув газету на коленях, надев очки и внимательно читая, совершенно не прикрывая груди.

Моя родственница, сидевшая на кровати с обнаженными ногами, демонстрировала свои пышные груди с темно-коричневыми сосками, что вызвало у меня невероятный, почти безумный оргазм. Если утром я мастурбировал, вдыхая аромат её трусов, то сейчас я наслаждался видом её грудей, живота и широких белых бедер. Я едва сдерживал стон, обильно кончая на стену, за которой находилась моя возлюбленная. В том, что я люблю свою бабушку, у меня уже не было сомнений. Я видел её обнаженной и мечтал заняться с ней сексом. С нетерпением ожидал момента, когда мы отправимся в лес воровать деревья, и только после этого мне будет позволено начать флиртовать с бабой Зоей. Нас будет объединять одна общая тайна, преступление, которое должно нас сблизить.

После невероятно сладкого оргазма, впервые испытанного мной при подглядывании за полуголой женщиной, моей родной бабушкой по материнской линии, я лег в постель. Сил надеть трусы уже не было, и я улегся прямо поверх одеяла, накрывшись тонким лоскутным покрывалом.

— Костя, внучок, вставай, уже вечер, — сквозь сон услышал я голос бабы Зои и почувствовал легкое покалывание на своей груди, словно кто-то проводил по ней кончиками пальцев.

Открыв глаза, я с удивлением увидел сидящую на моей кровати Зою Витальевну, которая гладила мою грудь ладонью, щекотя её кончиками пальцев. На бабушке было надето утреннее платье, светлое и полупрозрачное, сквозь которое я отчетливо видел очертания черного бюстгальтера. Губы у родственницы были ярко накрашены помадой, глаза подведены тушью, а от её черных с проседью волос исходил приятный аромат цветочных духов. Да и ногти на пальцах, которыми пятидесятисемилетняя бабушка водила по моей груди, были накрашены красным лаком, как у молодой девушки.

«Черт, она снова надела это платье для меня, и черный бюстгальтер тоже. Эта старая лиса знает, что он просвечивает, и внук всё видит, вот и надела, чтобы показать мне», — подумал я, глядя на бабушку и её тяжелые груди в черном бюстгальтере, который явно просвечивал сквозь легкое летнее платье. Еще я представил себе треугольник волос на её животе, который видел совсем недавно сквозь щель в перегородке, и мой член встал, оттопырив покрывало.

— Как вечер? Почему вы раньше не разбудили меня, Зоя Витальевна? Я же собирался еще наколоть вам дров и вскопать огород, — искренне спросил я у бабушки, глядя на окно комнаты, где уже здорово вечерело, и, естественно, ни о какой копке огорода и колке дров не могло быть и речи.

Оказывается, я проспал с обеда до самого вечера, и бабушка по какой-то причине не стала меня будить. Я не мог найти этому объяснение, разве что злая и жадная мать моей матери влюбилась в меня и у неё произошел какой-то сдвиг в голове.

— Лето только начинается, еще успеешь наколоть дров и вскопать огород, не бойся, без работы ты у меня не останешься, внучок. А сегодня можешь отдыхать, ты и так мне половину дров наколол и участок вскопал, который я и за неделю одна бы не справилась. Я не стала тебя будить, ты так сладко спал, Костя, — баба Зоя ласково смотрела на меня, сидя сбоку на кровати, и уже не щекотала мне грудь кончиками пальцев, а гладила ладонью, словно лаская.

«Она ласкает меня, как мать», — подумал я, вспоминая вчерашний день и вечер перед сном, когда мама Лена принесла мне сигареты в комнату, а затем присела ко мне на кровать и начала ласкать меня, водя ладонью по груди и одновременно разговаривая со мной. И вот теперь бабушка повторяет действия своей дочери, лаская внука по груди ладонью и одновременно ведя с ним беседу.

«У них ладони одинаковые, и у матери, и у бабушки, мягкие и нежные», — думал я, лежа под тонким покрывалом полностью обнаженным с вставшим членом и наслаждаясь ласками нежных и теплых материнских ладоней родной бабушки, которая еще не старая и очень красивая женщина.

— Давай вставай, одевайся, можешь сходить в душ, вода за день нагрелась, как парное молоко, я уже там была и воды тебе оставила. Только не забудь потом, как помоешься, залить в него воды. А вообще, мы с тобой на днях затопим баньку и как следует в ней попаримся. В душе не мытье, так только пот с себя смыть. А в бане душой и телом отдыхаешь. Я одну её не часто топила, по большим праздникам, одной мне тяжело воду в нее носить, дрова, а с тобой вдвоем мы её запросто истопим. У меня свежие веники, берёзовые и дубовые припасены. Одной мне никак нельзя париться, у меня давление, вдруг в бане плохо станет, а с тобой я не боюсь, ты в случае чего поможешь, — спокойным, немного слащавым голосом произнесла бабушка, сидя рядом со мной на кровати и гладя меня ладонью по груди. Родственница локтем коснулась моего стояка под покрывалом и как бы случайно надавила на него, не отрывая взгляда от моих глаз.

Зоя Витальевна смотрела на меня, разговаривала со мной, гладя по-родственному ладонью мою грудь, положив руку мне на живот, сидя рядом со мной на кровати, и как бы невзначай давила локтем на мой член под покрывалом, и с каждой секундой это давление усиливалось.

Пожилая женщина видела бугор от вставшего члена у лежащего на кровати внука под покрывалом и умышленно давила на него локтем, чтобы почувствовать и заодно узнать размер полового органа у ребенка своей дочери Лены. А еще бабушка видела не только мой стояк под покрывалом, но и мои трусы, лежащие возле кровати на полу, и она поняла, что внук лежит перед ней обнаженным, накрытый тонким лоскутным покрывалом.

— С удовольствием помогу вам, баба Зоя. Я в бане давно не мылся, только с матерью, когда был маленьким, — ответил я бабушке, едва сдерживая себя от опрометчивого шага, чтобы не завалить её рядом с собой на кровать и не сорвать с неё платье.

Будь она хоть немного пьяной, и я тоже, тогда, возможно, я бы не сдержался. Но сейчас я откровенно трусил, кто её знает. Начнешь к ней приставать, и она взбрыкнет и больше к себе не подпустит. Нет, лучше не испытывать судьбу, которая и так ко мне благосклонна, дождусь, когда бабушка предложит попариться с ней в бане, тогда мне и карты в руки. А помывка в бане, скорее всего, случится после завтрашнего похода в лес, не раньше. Бабушка, наверное, подразумевает совместную парную с внуком в нижнем белье, не разденется же она сразу передо мной, да и мне не позволит. Хотя кто её знает, вон как она локтем мне на член давит, а сама как ни в чем не бывало смотрит в глаза.

Думал я, лежа на спине перед бабушкой по материнской линии, которая по-родственному любя гладила ладонью мою грудь, обсуждала со мной хозяйственные дела и как бы ненароком касалась локтем моего стояка под покрывалом, и не только давила на него, но и начала водить им вверх и вниз, словно пытаясь узнать размер моего члена у взрослого внука.

«Если она еще продолжит так им водить по моему члену, вверх и вниз, я сто процентов кончу», — пронеслось у меня в голове, глядя на родную бабушку, которая касалась локтем моего стояка под покрывалом и терла его, давя при этом внаглую, смотря мне в глаза, будто ничего такого не происходит.

— Ладно, я пошла, ужин почти готов, сегодня у нас будет запеченная утка. Я её недавно зарубила, молодая, жирная, мне утятину нельзя, а для тебя как раз пойдет, Костя. Ты парень, тебе нужно набираться сил, — сказала мне бабушка с видимым сожалением, снимая руку с моей груди и вставая с кровати.

Зоя Витальевна произнесла «тебе нужно набираться сил», при этом окинув жадным взглядом бугор от вставшего члена у меня под покрывалом, и я понял её слова по-другому: силы мне нужны не столько для работы, сколько для секса с ней, не старой еще женщиной, давно овдовевшей и не потерявшей интереса к сексу.

Прислано: Костя