Marina_de_Sad

В нашем семейном кругу все женщины были страстными любительницами опят: моя мать, бабушка и даже прабабушка обожали собирать эти осенние грибы, и я тоже не осталась в стороне от этой увлечённости.

Каждую осень, когда в лесах вокруг нашего городка наступал сезон сбора опят, меня словно подменяли. Я становилась неузнаваемой, в глазах загорался охотничий огонёк, как у искателя кладов.

В этот период я брала отпуск на работе и проводила дни в лесу, собирая эти милые грибочки, которые росли на корнях деревьев, на пнях и просто на земле.

Правда, приходилось ездить за опятами далеко, в деревню, расположенную в 25 километрах от нашего города. Там был огромный лес, в котором легко можно было заблудиться.

Этот лес простирался до самой Москвы, а от нашего городка до столицы было почти 300 километров, поэтому я никогда не отправлялась за грибами одна. В молодости меня сопровождал муж, Вадим, тогда он был молодым, сильным и спортивным, без того большого живота, который появился у него к сорока годам.

Когда сын подрос, я стала брать его с собой на сбор опят. Мой мальчик был высоким не по годам, и мне было легко и спокойно с ним в лесу. От Вадима с его животом было мало толку: он не собирал грибы, а только мешал. Мне приходилось больше помогать ему перелезать через поваленные деревья, чем искать грибы.

С Костей было совсем другое дело: мой сын-спортсмен легко перепрыгивал через лежащие на земле осины и берёзы и находил опята в самых укромных уголках леса, куда я не могла добраться. Так было и на этот раз: Костя уже заканчивал школу, учился в 11-м классе, ему исполнилось 18 лет, и весной его должны были призвать в армию.

Мы отправились с ним в последний сезон в лес, ведь следующей осенью мне придётся сидеть дома, пока сын будет служить и вернётся домой через год. Ещё с вечера я собрала в походный рюкзак продукты на два дня: пару банок тушёнки, копчёной колбаски, хлеб, рыбные консервы, крупы и обязательную в наших условиях солдатскую фляжку с чистым медицинским спиртом.

Я работала врачом на скорой помощи и имела доступ к спирту на работе, поэтому потихоньку, по сто граммов, носила его домой в бутылочке. За неделю у меня набиралась фляжка. Спирт я хранила у себя в комнате, которую запирала на ключ, иначе Вадим мог залезть и выпить все мои запасы алкоголя.

Иногда это случалось, когда я забывала запереть свою спальню, уходя на работу, а Вадим словно чуял, что дверь не заперта, забирался в комнату и выпивал с друзьями весь мой спирт.

Этот алкоголик, черт бы его побрал, давно уже не спал со мной. Когда Костя перешёл в восьмой класс, я выселила мужа из нашей общей спальни на диван в зале. Вадим сначала поворчал, но подчинился, понимая мою правоту. Ведь к тому времени он меня толком и не трогал, а спать с женщиной просто так, как с мебелью, можно и на диване, тем более что диван в зале был большим.

И как с таким животом, выросшим из-за его любви к пиву, заниматься сексом с женщиной?

Я уже и не помню, когда он в последний раз меня трогал, наверное, полгода назад, зимой. Тогда Вадим пришёл с работы пьяный и захотел исполнить свой супружеский долг. Он навалился на меня своим животом, едва засунул член и тут же кончил, захрапев пьяным сном. Я с трудом вылезла из-под него и поклялась в тот день больше никогда не ложиться с этим боровом в постель.

Ещё не было пяти утра, когда я разбудила сына и начала собираться в поездку. Рюкзак был уже собран, как и корзинки для грибов, они стояли в прихожей.

Мы с Костей позавтракали бутербродами с чаем. Я зашла в зал, где спал пьяный Вадим. У мужа был очередной запой, и в комнате стоял стойкий запах перегара.

"Вот же судьба мне алкаша муженька подарила," - думала я, переворачивая пьяного мужа на бок, чтобы он не захлебнулся во сне. Как ни крути, он всё же родной человек, хоть и пропойца, жалко.

Мы с сыном вышли из квартиры ещё затемно, чтобы успеть на первый автобус, который отправлялся из нашего городка в областной центр рано утром и делал остановку по пути возле деревни, где была наша дача и лес, в котором росли опята.

На автовокзал, который был далеко от нас, мы не пошли, а отправились на остановку возле нашего дома. Через дорогу останавливались рейсовые автобусы, следовавшие в область и в Москву, и мы часто с сыном садились на этой остановке, когда ехали за грибами.

Обычно в это время на стоянке было мало людей, и мы всегда с сыном, садясь в автобус, находили в нём свободные места и спокойно ехали до своей деревни. Но сегодня здесь было полно людей, и у многих, как и у нас с сыном, в руках были ведёрки и корзинки. Не только мы ехали за опятами в лес, люди тоже не дураки, встать пораньше и съездить за дармовой прибавкой к столу в провинцию.

Тем более что погода располагала к поездке: в это время года наступило долгожданное "бабье лето", и оно было не по-осеннему тёплым, днём доходило до двадцати градусов.

- Костя, давай мне корзинки и лезь вперёд в автобус, занимай места, - сказала я сыну, когда автобус подъехал к остановке, беря у парня из рук корзинки, которые он нёс, помогая матери. За плечами у сына был только рюкзак с продуктами, Костя надел его, выходя из дома, ну не мне же этот рюкзак нести?

- Хорошо, мам, я пошёл.

Костя ринулся к дверям автобуса и, работая локтями, раздвигая в стороны других пассажиров, исчез внутри.

- Мам, иди сюда, я тут одно место занял.

Позвал меня сын, когда я зашла в автобус, уже битком набитый людьми. Костя сидел в самом конце, рядом с толстой бабушкой в цветастом платке, я еле к нему пробралась, держа над головой корзинки, народу в автобусе было набито как селёдок в бочке.

- Садись, мамуль, а я постою, - сказал мне сын и хотел было встать, уступая место матери, но я, положив ему руку на плечо, остановила парня. Мне стало жалко сына, ведь ехать нам до деревни было далеко, и дорога занимала примерно сорок минут, и парень всё это время будет стоять, а у Кости больная нога.

Он ещё летом сильно вывихнул её, играя в футбол во дворе, и сейчас она у него ещё побаливала.

- Сиди, сиди, сынок, я к тебе на колени сяду, и вместе будем сидеть, я не тяжёлая, - улыбаясь, сказала я сыну, положила наши корзинки на верхнюю полку для багажа и села на колени к парню. Сказав сыну, что не тяжёлая, я немного лукавила: за зиму у меня вырос животик и попка, да и груди были порядочные, вообще, вес у меня был.

"Но ничего, пусть потерпит мать, парень он у меня здоровый, сильный и высокий," - думала я, устраиваясь на коленях у Кости.

Но вскоре пожалела о своём опрометчивом поступке сесть сыну на колени. Едва автобус тронулся с места, как я почувствовала, что у парня встал член и уперся мне в промежность. Для меня это было шоком: сидеть на коленях у своего ребёнка и чувствовать, как его немаленький член упирается мне в промежность, словно хороший домкрат.

"А у сына член больше, чем у Вадима, намного больше," - подумала я с ужасом, понимая, что потекла моя промежность, почуяв, что в неё упирается хороший мужской стояк, моментально пустила сок, и он быстро намочил мне трусы.

Прокладку я утром не надела, месячные у меня уже прошли, а недержанием мочи я не страдала, и моя промежность всегда была сухой и чистой. Но кто же знал, что так вот получится?

Ведь моей сопливой "девочке" было всё равно, чей член упирается в неё колом, сын это или не сын, она чувствовала давление хорошего мужского стояка и пускала сок.

И я ничего не могла с этим поделать: у меня давно не было мужчины, и организм изголодавшейся по мужской ласке женщины реагировал, выполняя заложенные в него природой функции, самка чует самца и течёт.

"Вот же я дура, и что не подложить мне прокладку утром в трусы?" - думала я, понимая, что обмочу любовным соком, который стала от возбуждения пускать моя промежность, штаны парню. И самое обидное было то, что я не могла встать с колен сына на следующей остановке: в автобус зашёл ещё народ, и проход между сиденьями был плотно забит людьми.

Но самое "страшное" для меня началось, когда наш старый "лаз", пыхтя мотором, выехал из города, где ещё была нормальная дорога, и поехал по трассе в областной центр, собирая на своём пути все ямы и колдобины на этой, словно после хорошей бомбёжки, трассе.

Раньше, когда я ехала по ней в деревню, я постоянно ругала и кляла дорожников, которые, вместо того чтобы положить нормальный новый асфальт, все латали заплатки, заделывая более крупные ямы, а мелких было пруд пруди.

Но сейчас, сидя на коленях у сына, я благодарила дорожных рабочих за их халатность и за то, что они не положили новый асфальт.

Ведь каждый раз, попадая в ямку на дороге, наш автобус подпрыгивал, качаясь из стороны в сторону, а вместе с автобусом и я ерзала на члене сына, трясясь промежностью об его каменный стояк.

Мне было так приятно тереться через одежду об здоровенную ялду своего взрослого ребёнка, что я хотела, чтобы автобус то и дело наезжал на дороге на ямы и колдобины, чтобы снова и снова поерзать на хую Кости.

Единственное, что меня беспокоило, это то, что я промочила любовным соком штаны и себе, и парню, и теперь у меня и у него, когда мы встанем с сиденья, будут видны огромные мокрые пятна. Люди могут подумать, что мы обоссались, сидя в автобусе. Погода, как я говорила, была не по-осеннему тёплой, и мы с Костей были одеты в одинаковые спортивные костюмы, под которыми и у меня, и у сына были надеты футболки.

Я надела белую футболку, а мой сын выбрал синюю с изображением известной рок-группы. К счастью, наши спортивные костюмы были черными с белыми полосками по бокам. Я специально купила черные трико, чтобы грязь была менее заметной, ведь мы с сыном лазили по оврагам, собирая грибы и пачкаясь о деревья.

— Тебе не тяжело, сынок? — спросила я, повернувшись к нему и заглянув в глаза.

Утро уже наступило, и день обещал быть теплым и ясным, судя по яркому солнцу на восходе.

— Нет, мама, все в порядке, — ответил Костя, положив руку мне на живот. Видимо, его рука затекла, потому что с одной стороны его прижимала полная женщина, сидевшая у окна, а с другой — стоящие в проходе пассажиры. Поэтому он положил мне ладонь на живот через тонкую ткань моей хлопковой футболки, и я почувствовала тепло его руки.

"Какой у меня сын — здоровый, красивый и сильный," — думала я, поглядывая на него и слегка ерзая на его коленях, когда автобус подпрыгивал на ухабах. Костя покраснел, как рак, чувствуя, что упирается в мою мягкую попу.

Моя попа была идеальной — не слишком большой, но и не маленькой, с пухлыми ягодицами, которые при ходьбе терлись друг о друга. Я не раз замечала, как меня провожали взглядами в больничном коридоре, когда я шла в короткой юбке после смены.

— Потерпи еще немного, мы уже почти на месте, — сказала я, увидев за окном знакомые поля и березовые рощи вдоль дороги.

Перед самой остановкой автобус наехал на большую яму, подбросив меня вверх, и член сына точно попал в мое влагалище через трико, даже вдавив туда мои мокрые трусики.

"Ну и номер," — усмехнулась я про себя, тихонько поерзав на его члене, чтобы это было незаметно со стороны.

"Еще пара таких ям, и я точно кончу," — подумала я, посмотрев на сына. Он сидел красный, то ли от стыда, то ли от волнения, опасаясь моего гнева за свои действия.

Костя, хотя и был взрослым, все еще побаивался меня. Я никогда не била его в детстве, всегда воспитывала словами, но была строгой. Дома он никогда не видел меня в нижнем белье, свои грязные трусы и лифчики я запирала в специальный ящик в ванной. Я знала от подруг, что молодые парни часто мастурбируют на ношеные трусы своих матерей и даже нюхают их.

Я не хотела, чтобы Костя делал это с моими вещами. Но сейчас он впервые в жизни упирался своим твердым членом в мою мягкую попу и справедливо боялся моего гнева.

— Все, сынок, приехали. Возьми, пожалуйста, корзинки с полки, — сказала я, с сожалением встав с его колен и направившись к выходу, крикнув шоферу, чтобы он подождал нас.

— Костя, давай не будем заходить в деревню, а сразу пойдем в лес. Ты понесешь рюкзак, — предложила я, когда мы вышли из автобуса и стояли на остановке. С нами вышло еще несколько грибников с ведерками и корзинками, которые сразу устремились в лес в надежде первыми найти опята.

Лес был недалеко, его опушка, украшенная яркими осенними листьями берез и кленов, была видна с остановки. Наша дача находилась в километре от остановки, и если бы мы пошли туда, чтобы оставить рюкзак с продуктами, мы бы потеряли драгоценное время и потом ходили бы по лесу, собирая остатки грибов, чего я страсть как не любила.

— Конечно, мам, мне не тяжело, я могу носить рюкзак хоть до вечера, — ответил сын, поправляя лямки рюкзака на плечах. Мы стояли на остановке одни, и, как я и предполагала, мои соки из влагалища промочили его штаны. На месте его стояка было большое темное пятно, и я чувствовала, что мои трусики тоже насквозь мокрые.

Заметив мой пристальный взгляд на его стоящий член, сын застеснялся и, подняв корзинки с земли, пошел к лесу. Я закурила сигарету и пошла за ним, не зная, что делать дальше. В автобусе я основательно натерла свою пизду о его стояк через трико, и теперь моя дырка чесалась и ныла, требуя разрядки.