На коленях. Часть 1

В те далекие времена, когда школьники стремились к отличным оценкам, чтобы стать пионерами первыми, мороженое стоило всего 10 копеек, а детская электронная игра "ну, погоди", в которой волк ловил яйца, была заветной мечтой каждого ребенка. Однако время летело с быстротой новогодних курантов, и эпоха перестройки принесла невиданные ранее возможности для всех жителей Советского Союза.

Наша история начинается в ноябре 1987 года, когда в наш класс 10А на второй урок пришел новый ученик. Классный руководитель представил его как Романа, который теперь будет учиться вместе с нами. Он занял место на последней парте, что сразу же определило его в группу отстающих. Но Романа учебные неудачи не беспокоили, он знал, как привлечь внимание одноклассников. Спустя несколько дней он принес в класс маленький степлер, разноцветные магниты в форме таблеток, прозрачную ручку с кнопкой и карандаш с тонким сменным грифелем. Все были поражены, и скоро выяснилось, что отец Романа — дальнобойщик, и он регулярно привозит такие диковинки.

За возможность подержать в руках эти сокровища Рома просил немного: восхищения в глазах и право списывать уроки. Я был лучшим в классе по математике и охотно обменивал свои знания на возможность прикоснуться к чудесам иностранного мира. Как оказалось, мы с Романом пошли в школу в 8 лет, и к последнему году обучения мы уже чувствовали себя взрослыми. Причины такого решения в наших семьях были разными: я был слишком маленьким даже для своих восьми лет, а Рома часто переезжал с родителями из города в город. Тем не менее, эта "бумажная" взрослость помогла нам немного сблизиться.

На родительском собрании в конце третьей четверти классная руководительница объявила, что Рома сильно отстает по математике и даже тройку ему будет трудно получить. Его мама начала искать выход и остановила свой выбор на мне. Договориться об уроках за шоколадку и другие мелочи было легко, ведь все мечтали попасть в дом к Роману, надеясь увидеть еще больше удивительного. Мне же двери открылись сами собой, и я, конечно, согласился. Время посещения было согласовано между родителями, и в среду после шестого урока я впервые вошел в его квартиру. Больше всего меня поразили ее цвета: темно-синий, сиреневый, нежно-зеленый, желтоватый, золотой. Если говорить современным языком, все выглядело дорого. На кухне стояли японские электронные часы с таймером, стиральная машина и многое другое. Математика занимала нас недолго. Его мама ушла, и Рома с удовольствием показывал мне новые загадочные вещи, которые казались мне чем-то фантастическим.

Уставшие и опьяненные увиденным, мы закрылись в его комнате. Он спросил, видел ли я когда-нибудь голых женщин. Я не знал, что он имел в виду, но мне было стыдно признаться, что нет, и я сказал, что да. Один раз, когда я нырял в реке, у женщины сползла чашечка лифчика, и я 10 секунд смотрел на ее белое облако с коричневой изюминкой. В другой раз, когда в деревне женщины купались в комбинациях и выходили из озера в мокрых облегающих нарядах. Вот и все, но тогда мне казалось, что я действительно что-то видел и имел право сказать "да".

Тогда он сказал, что готов показать мне нечто такое, от чего моя голова пойдет кругом. Он пошел в комнату родителей и принес оттуда видеокассету. Мы прошли в зал, он включил телевизор и видеомагнитофон. Мы сели не на диван, а на пол, уставившись в экран. Магнитофон заурчал, проглотил кассету, и на экране появилось изображение. Первый кадр секса в моей жизни разлился по голубому экрану. Динамики застонали. Мужчина лежал на полу гаража рядом с мотоциклом. Камера приблизилась, и я увидел, как женщина, склонившись над его пахом, целует его твердый член. Ее губы, сомкнувшись, двигались вверх и вниз. Она сжимала член рукой, сдвигая кожу, терлась щекой о головку, увлажняя свое лицо его смазкой.

Я застыл, меня как будто отключили. Я смотрел во все глаза, забыв обо всем. Член во рту. Из него лилась моча, а она держала его во рту и целовала. Мои щеки горели, дыхание участилось. Мой собственный член напрягся как никогда. Вдруг Роман дернулся, выключил телевизор и начал показывать мне на дверь. Замок заскрежетал, и вернулась его мама. Остальное было как в тумане. Я попрощался, пошел домой, с трудом сделал уроки. Перед глазами стоял блестящий, красновато-желтый член.

Она брала его в рот, я это видел. Одна мысль об этом вызывала боль внизу живота, и я закрывал глаза. Ночью я слышал стоны, мне снилась раскадровка по секундам. Гараж, мотоцикл, член, ее губы, цвета розовой помады. На следующий день Рома не пригласил меня к себе, ограничившись словами "привет" и "пока". Потом наступили выходные и прошли еще два будних дня, а Рома не подавал никаких знаков. Я начинал тихо сходить с ума, мне хотелось новых подробностей, продолжения. Я засыпал с картиной накрываемого ртом члена и просыпался с ней же. И вот я подошел к нему сам и попросился в гости. Он сразу согласился.

Когда мы шли из школы, он спросил, зачем я иду и что хочу увидеть. Я сказал, что хочу снова увидеть ту сцену с сексом, что она не выходит у меня из головы. Он не проявил интереса к моим словам, сказав, что ничего не имеет против, и мы пошли к его дому. Чем ближе мы подходили к подъезду, тем суше становилось у меня во рту, а ноги деревенели и не гнулись. В лифте он внимательно посмотрел на меня и спросил, даю ли я клятву никому не рассказывать об увиденном. Я не раздумывая согласился. Больше мы ничего не обсуждали. Зайдя в квартиру, он сразу же велел мне помыть руки. На мои протесты он ответил, что в его доме он хозяин и я должен выполнять его требования.

В доме было тихо. Рома уже успел надеть домашние шорты и футболку. Мы прошли в зал по мягкому ковру и уселись на диван. Рома порылся в шкафчике и достал кассету. Моя мечта последних дней становилась все ближе, она была в его руках. Я уставился на экран телевизора, не было сил ждать эти несколько секунд до прикосновения к тайне. И вот кассета уже внутри, пленка прикасается к считывающей головке, и на экране всплывает желтоватое изображение эротической феерии. Снова она, обхватывая твердую плоть, медленно скользит губами по его стволу.

Камера снимает настолько крупным планом, что видно, как кольцо ее губ сдавливает уретру под тонкой коричневатой кожей. Не останавливаясь, она спускается до курчавых волосков, накручиваясь до пределов глубины горла, и начинает подъем вверх. Фиолетовая головка вздута и заставляет ее шире раскрывать рот. Она высовывает белорозовый язык и, будто чайной ложечкой помешивая по кругу коричневатый заваренный кофе, вращает его вокруг головки. Их стоны уже не различимы, до полной готовности осталось видимо совсем немного. И вот случается самое невозможное для меня: в ее губы брызгают сливки, стекая по члену вниз, на ее пальцы.