Такси. Мать и дочь. День 1 aka Мать дрочит сыну

Я занимался таксованием не ради денег, а именно для таких случаев. Мой черный Солано убаюкивал на ночных ухабах мою добычу: мать лет тридцати с светлыми волосами до плеч, собранными в забавные хвостики, и ее дочь, которой было около десяти лет. Светлое пальто, чуть ниже колен, во время посадки на заднее сиденье обнажило стройные коленки в светлых капроновых колготках. Фигура у нее была по нынешним меркам стройная, но с выраженной грудью и расширенными бедрами, как у всех женщин, родивших ребенка. Дочь также сверкала коленками, а короткая куртка позволяла разглядеть округлые бедра юной девушки. Ее светлые, длинные, по-детски косы были заплетены в две косички.

Я подобрал их у кафе, где они, видимо, отмечали День учителя. Было около часа ночи, они задержались. В моем хобби не принято привлекать к себе внимание, поэтому я просто останавливаюсь у кафе и жду, когда какая-нибудь дама примет меня за такси, а дальше действую по обстоятельствам. Если кто-то неприятный заглядывал в салон, я говорил, что не работаю таксистом. Эта милая пара сразу запрыгнула в машину, не спрашивая, и захлопнула дверь, которая уже была заблокирована детским замком, чтобы ее нельзя было открыть изнутри. Женщина назвала адрес, и мы поехали по ночному городу.

Хорошо, что они уснули, не пришлось использовать снотворный газ и вставлять в нос эти неприятные фильтры. Мы плавно заехали в открытые дистанционно ворота гаража. Я заглушил двигатель. От остановки и внезапной тишины мать проснулась. В ее серых глазах мелькнула тревога. Я погасил фары, и нас окутала полная темнота.

Выйдя из машины, я направился в комнату с мониторами, подключенными к камерам с отличным ночным видением. Моменты первого испуга и поиска выхода были моими любимыми в предстоящей сцене. Включил глушилку мобильных телефонов, они всегда пытаются позвонить, подсвечивая лица экранами телефонов. Отсутствие связи усиливает их страх. Хотя возможность позвонить мужу или любовнику, как выяснилось у одной наказанной дамы, придает им уверенности в спасении, разглаживая морщины на лбу, но для этой молодой женщины это было не нужно.

Шумоизоляция автомобиля заглушала их попытки выбраться через задние двери. Их кулаки отчаянно били по стеклам.

Через несколько минут они догадались перелезть на переднее сиденье и выйти из машины. Это не сильно изменило среднее время прохождения этого испытания. Голые бетонные стены гаража и металлические ворота встретили их. Пусть постучат в них, шумоизоляция поглотит их сигналы. Я же подожду их в первой камере.

Прошло пятнадцать минут. Их отчаянные попытки дозвониться с двух смартфонов, оказывается, у маленькой тоже был телефон, добавили им страха. Пора включить свет в первой камере. Они летят на него, как мотыльки, из-под двери. Куда им еще деваться?

В первой камере тоже были голые стены. Доводчик двери с мягким щелчком магнитного замка закрыл дверь.

Добро пожаловать в лабиринт! — раздался механический голос из динамиков.

Здесь было тепло, даже жарко, отличный способ заставить их снять верхнюю одежду. Из их прерывистого разговора тонкими испуганными голосами я узнал, что девочку зовут Маша.

Когда они наконец сняли пальто и куртку, я нажал кнопку открытия сдвижной двери. В этой комнате их было две. Обе открывались и закрывались очень быстро. На пульте они назывались «сепаратор». Пора их разделить. Мать не преминула войти в следующую темную камеру, держа дочь за руку. Ничего, быстрая дверь-гильотина разорвала их, едва не задев пальцы. Теперь они будут стучаться в дверь, даже не слыша друг друга. Пусть устанут. О шумоизоляции в Лабиринте я позаботился.

Когда дама в отчаянии села на корточки, частично обнажив бедра, я включил свет. Пора знакомиться.

Как тебя зовут? — спросил я в микрофон. Она начала кричать «Выпусти меня!», но резкий писк из динамиков заставил ее закрыть уши и вжаться в угол. Я повторил свой вопрос. «Настя» — еле слышно прошептала она. Что ж, продолжим допрос. Подстегивая ее покорность резким свистом колонок, я выяснил, что ей двадцать девять. Разведена. Живет в съемной однокомнатной квартире. Животных дома не держит. Дочь пошла в пятый класс и ей десять. Слезы текли по ее щекам, размазывая тушь.

«Приведи себя в порядок» — приказал я. Всхлипывая, она порылась в сумочке, ища косметику. Ее пальто валялось на полу. Пора вернуться к девочке.

С детьми я особо не жесток. Даже не лишаю их невинности, хотя использую другие сладкие отверстия. Я вошел к ней через другую дверь, открыв ее карточкой. Она сидела в углу на корточках, сжимая бордовую куртку и белый телефон. «Как тебя зовут, малышка?» — проворковал я. «М-Маша» — пролепетала она сквозь всхлипы. «Я хочу к маме!» «Будешь хорошей девочкой, увидишь маму. А будешь себя плохо вести, с мамой случится беда. Ты ведь будешь хорошей девочкой?» Она кивнула. «Скажи, я буду хорошей девочкой». Она повторила. «Громче!» — приказал я. Она повиновалась. Что ж, пойдем со мной. Я отвел ее в игровую комнату. Куклы, кукольные домики, мягкие игрушки и прочие детские радости наполнили ее глаза интересом. «Играй» — разрешил я. «Только хорошие девочки играют голенькими, ты ведь хорошая девочка?» — напомнил я.

Она покраснела. Я повторил вопрос. «Д-да» — заикаясь проговорила она. «Тогда раздевайся». Она замешкалась. «Быстро» — поторопил я. Она потянула вверх серую кофточку. Под ней была белая майка, обтягивающая слегка выпуклую детскую грудь. «Теперь трусики». Она покраснела еще больше, хотя куда уж больше. Мой строгий вид заставил ее действовать. Она потянула вверх черную юбку в складку. Обнажились розовые трусики, скрытые нейлоновыми колготками. Засунула большие пальцы под резинку и потянула вниз. Снимая трусы вместе с колготками, она опустила юбку. «Разуйся». Она попыталась прикрыться руками, но тут же их опустила. «У тебя колготки или чулки?» «Чулки». Хорошо. Я расстегнул еще одну пуговицу блузки и обнажил худенькие плечи. Порылся в сумочке. Тушь, помада, пудреница, влажные салфетки, телефон, а вот и они — маникюрные ножницы. Не торопясь, я срезал лямки лифчика. Потом разрезал его между чашечками. Вытащил и бросил на пол. Расстегнул блузку. Рассмотрел слегка опустившуюся грудь. Наклонился и поцеловал правый сосок. Пососал, чувствуя, как он твердеет. Поцеловал левый. Поиграл с ними пальцами и резко сжал груди. Размер был чуть больше, чем я мог ухватить. Сжал со всей силы и потянул вверх. Она вся вытянулась и поднялась на носочки, перебирая ими по полу. Сдавил соски, выкручивая. Не отпуская, медленно слизал выступившие солоноватые слезы. Кожа была нежная, глаза зажмурены. Отпустил. «Застегнись». Она поспешно выполнила. «Ляг на пальто». Она легла, испуганно глядя мне в глаза. Я помассировал ее ступни. Длинные ноги были выпрямлены. Медленно пополз рукой между ног, погладил колени. Полез дальше. Она пыталась сдвинуть ноги. Я ущипнул за нежную внутреннюю часть бедер. Она поняла без слов и раздвинула ноги настолько, насколько позволяла узкая юбка. «Хорошая девочка» — похвалил я, растягивая слова. Добрался до резинки чулок. Погладил не торопясь обе ноги.

Поднялся выше, ощутив нежную гладкую кожу. Она задрожала. Залез под низ, приподнимая за ягодицы. Она послушно выгнула спину, приподнимая попку. Я сжал по очереди ягодицы. Они были напряженные и упругие, как мячики. Провел между ними. Веревочка стрингов едва прощупывалась. Затем резко схватил за лобок, сдавливая половые губы вместе с тонкими трусиками. Прокладки не было. Подергал, то ослабляя хватку, то усиливая. Она застонала от боли. Потянул за ткань вниз, извлекая на свет черный ажур. Медленно стащил трусики вдоль по бесконечным ногам. Слегка запнувшись о ступни, трусики остались у меня в руке. Сжав их в комок, поднес к лицу. Они пахли женщиной и мылом с запахом лаванды. Засунул их себе в карман. Больше они ей не понадобятся, разве что в качестве кляпа, но это уже другая часть нашей вечеринки. Взял лифчик и сумочку. Пора навестить дочку. «Встань на карачки и жди меня» — приказал я ей напоследок.

Маша вполне освоилась и играла с куклой Барби, сидя на пушистом ковре. В ход пошли и Кен, и игрушечный домик. Прямо идиллия. Пора ее нарушить. Я вошел злым Бармалеем. Когда я вошел, она встала, бросив куклу. «Здравствуй, Машенька! Мама передала тебе привет.» — сказал я. «Где она?» «Она в одном хорошем месте, сказала, что любит тебя и велела быть послушной девочкой. Ты ведь будешь послушной?» «Да, дядя». Свои маленькие грудки она уже не прикрывала, освоилась и забыла о неприличии. Я поманил ее пальцем. Когда она подошла, спросил: «Скажи, Машенька, тебя мама учила, что нельзя сосать грязные пальцы?» — решил я приступить к делу. «Да» — сказала она и склонила голову. Я нежно поднял ее за подбородок. «Можешь забыть об этом. Открой ротик и скажи «ааа». Она послушалась. Я засунул ей в рот указательный палец. Поводил по белым зубкам, по губам, по языку, засунул палец под язык. Велел пососать палец. Она начала сосать. Я слегка вынул его и засунул обратно, стал как бы трахать ее рот пальцем. «А теперь пойдем к зеркалу» — сказал я, ведя ее, как теленка соской. Мы подошли к зеркалу на стене, которое было от пола до потолка. Вынул палец и повернул ее к себе спиной. «А теперь хорошая девочка наклонится» — помог я ей, слегка придерживая за живот и надавливая на спину. Когда она стала на четвереньки, я задрал ей юбку. Прекрасная детская попка открылась моему взору.

Её округлые половые губы и розовое отверстие ануса беззастенчиво обнажились. Поддерживая её за нижнюю часть живота, я поднёс смоченный слюной палец к её анусу, который сразу же сжался. В зеркале отражалось испуганное лицо с косичками, свисающими по бокам. Осторожно поворачивая, я ввёл палец на одну фалангу. Она вскрикнула от боли. «Больно? Это потому что ты плохо старалась. Обойдя её спереди, я поднёс палец к её носу. Палец был испачкан фекалиями. Она поморщилась. «Ты грязная девочка. Нужно мыть попу. Разве мама тебя этому не учила? Может, мне её наказать?» Она отрицательно покачала головой. «Тогда оближи его». Она открыла рот, борясь с тошнотой, её горло напряглось, и я, слегка сжав его другой рукой, ввёл грязный палец ей в рот. Лёгкое удушье помогло справиться с рвотой, она схватилась за мою руку, но губы сомкнула и начала облизывать свой кал с моего пальца. Если она плохо старалась, я усиливал давление на горло, и её старания возобновлялись.

Через несколько минут я снова ввёл палец в её анус, на этот раз на две фаланги. Слюна облегчила процесс, и боль почти не чувствовалась. Покрутив палец в её прямой кишке и согнув его, отчего она снова вскрикнула, я вытащил его. На этот раз фекалий было больше. Без колебаний я отправил палец ей в рот. Удушье уже не потребовалось. Я сел на ковёр и велел ей стать на четвереньки рядом со мной. Задрав её юбку, я ввёл весь палец в уже привыкший анус и начал им двигать. Она чувствовала только боль и унижение, слёзы текли по её щекам, но она молчала. Мы повторили процедуру несколько раз, пока палец не стал выходить из её попки чистым. «Теперь ты чистая девочка, и я не буду наказывать твою маму», — сказал я, поднимаясь. «Можешь продолжать играть с куклами». И я отправился к её матери.

Настя послушно стояла на четвереньках, но по её дрожащим рукам было видно, что она устала. Чтобы усилить эффект, я сел на неё верхом и схватил за хвостики, как за узду. Когда я оторвал ноги от пола, её руки под моим весом согнулись, и я съехал ей на шею, придавив голову к полу. Она застонала от боли. Не торопясь, я встал и вновь приказал принять прежнюю позу. Подняв её лицо за подбородок, я увидел её заплаканные глаза, смотрящие на меня снизу вверх. Из носа текла капля крови. Я достал её трусы и вытер ими кровь. Велел лечь на спину и засунул стринги ей в рот, заглушив рыдания. Когда кровотечение из носа прекратилось, я освободил её рот от намоченных слюной трусов и вытер ими остатки засохшей крови под носом. Её тонкий носик слегка покраснел и припух, но она по-прежнему выглядела привлекательно. Я сел ей на грудь, придавив коленями раскинутые в стороны руки. Её маленькие груди мягко подпирали мои ягодицы. Глядя в её страдающие глаза, я медленно расстегнул молнию на джинсах. Мой член, стоявший почти всё время развлечений с матерью и дочкой, выпятил трусы бугром из ширинки. Они слегка намокли от выступившей смазки.

Женщина попыталась отвернуться, но пара пощёчин вернули ей память. Схватив её за хвостики, я с силой притянул её лицо к своему члену. Чуть не кончил, но сдержался. Морщась от боли и брезгливости, она вынуждена была нюхать мою промежность сквозь трусы прижатым носом. Тёплое дыхание согрело и без того горячий орган. «Соси!» — приказал я коротко, и она принялась сосать мой член через трусы. О, это было удовольствие. Насладившись, я отпустил её волосы, и она откинулась с облегчением. Расстегнул ремень и пуговицу моих джинсов, спустил трусы и взял в руку член. Притянул её голову другой рукой и начал водить по её нежным губам своей немытой головкой. Неприятный запах бил ей в ноздри, и она старалась не дышать. «Соси!» — и она начала сгибать шею, совершая губами фрикции, я не помогал. Когда её мышцы шеи устали и красное лицо начало реже прикасаться к моему животу, я вновь взял её хвостики в обе руки и с силой притянул к себе. Член вошёл в её рот полностью.

Рвотные позывы мучили её, она задыхалась. Когда лицо начало синеть от удушья, я немного ослабил хватку. На её жадном вдохе я вновь притянул её к себе, и она поперхнулась обильной слюной и закашлялась. Так я проделал это раз десять. Наконец, я кончил. Спермы было много, но только несколько капель не попали в её натруженный рот. Часть, по-моему, даже брызнула в горло. Продолжив немного трахать её в рот после оргазма, я отпустил её волосы. Она лежала, закрыв глаза, рот, полный спермы, был приоткрыт. «Глотай!» Она с трудом, в несколько приёмов, проглотила. «Оближись», и она тщательно облизала губы, вернув аккуратность своему лицу. Не слезая с неё, я перелез ей на живот, откинулся, облокотившись спиной на её согнутые в коленях ноги. Ей было тяжело, но она не смела и пикнуть. Достал сигареты и закурил, глядя на её нежную шею и вяло лапая её груди. Когда расслабление прошло, я медленно встал, и она с облегчением вздохнула, и я застегнул джинсы. Протянул ей руку и помог подняться. Не выпуская руки, я потянул её за собой в следующую комнату. Это была комната отдыха с металлической кроватью, матрасом и чёрным постельным бельём. Подушка, одеяло. Велел ей раздеться до чулок, осмотрел, поворачивая. Недостатков в фигуре не было, разве что она была немного худощава, и на нижней части живота был едва заметный шрам от кесарева. Значит, она не рожала и не растягивала свою сладкую дырочку. Наклонив её, я велел раздвинуть ягодицы. Засунул палец в анус, на сухую он вошёл туго, я поковырял там. Достал, проверил, он был чист. Но всё равно засунул ей в рот, заставив сосать, и повторил процедуру рот-анус несколько раз. Она безропотно всё терпела. Вид голого тела снова возбудил меня. Не торопясь, я разделся и лёг на кровать рядом с ней. Она лежала на спине, её светлые волосы пепельного оттенка контрастировали на чёрном белье. Я начал нежно целовать её шею, грудь, живот. Погладил рукой её длинные ноги в чулках. Положил руку на выбритый лобок. Её вагина была слегка влажной. Потёр её между губами, смачивая пальцы. Засунул пальцы ей в рот. Повторил несколько раз. Когда она была обильно смазана и даже начала подрагивать от трения клитора, я велел ей залезть на меня сверху. Она неохотно выполнила приказ. Кивком я направил её на член. Помогая руками, она ввела его в себя и замерла, ощущая заполненность влагалища. «Работай!» Она приступила к своим обязанностям, а я расслабился. Несмотря на насилие, она усердно начала двигаться. То приподнимаясь, то двигаясь вперёд-назад. В конце концов, ей начало нравиться, или она делала вид. Грудь покачивалась в такт её движениям, я слегка её трогал, то притягивая к себе, посасывая, то отдаляя для лучшего обзора. На этот раз я долго не кончал. Она даже успела подустать, но я начал сам двигаться и в конце концов кончил в неё. «Теперь прибери за собой», — кивнул я на член, когда она слезла. Послушно она начала сосать и вылизывать мои яйца. Я приподнял ноги и сказал ей лизать и там, подставляя свой немытый, волосатый анус. Безропотно она подчинилась, видимо, уже осознав свою роль. Похоже, с туалетной бумагой у меня вопрос решён на какое-то время. Когда мне надоело держать ноги поднятыми, я остановил это занятие и вздремнул. Когда проснулся, она сидела между моих ног, поджав колени, и ожидала приказов господина. Я встал, оделся и указал ей на душевую кабинку, стоящую в углу. «Помойся. Отдохни. Еда в холодильнике. Встречай меня минетом». И отправился к дочке.

Дочка спала, лёжа на ковре. Под головой у неё лежал плюшевый чёрный мишка. Ноги были раскинуты в стороны, юбка задралась и слегка приоткрыла её детскую безволосую вагину. Я лёг между её ног, носом задрал ткань повыше и приник к её промежности губами. Она проснулась, попыталась сесть, но я рукой помешал ей. Было вкусно. В этом возрасте у всех них вкусно. Сока она выделяла немного, возбуждения не испытывала, только иногда хихикала от щекотки. Когда я вводил язык на всю длину, я ощущал преграду девственной плевы. Напившись её соком, я приступил к следующему этапу совращения. Встал. «Сейчас ты будешь сосать другой палец. Иди сюда. Стань на колени». Она подчинилась. Расстегнул и спустил джинсы и трусы. Мой член начал медленно подниматься. Её глаза округлились. Взял двумя руками за косички и ввёл член ей в рот. Ротик был маленький, и мой орган вошёл только наполовину, упершись в горло. «Соси!» И она начала сосать, как леденец. Ох уж эти дети, учить и учить. Взял её за уши и начал дергать вперёд-назад, обучая искусству минета. Вскоре она поняла смысл, и уши можно было отпустить. Когда стоять надоело, я прилёг на её место, но член из её рта не вытаскивал, придерживая её за голову. Она, сидя на коленях сбоку от меня, наклонилась и старательно продолжила своё дело. Отличница, наверное, пять за прилежание. Нежные ручки упирались мне в живот и бедро. Работала она только ртом, голова ходила вверх-вниз. Я опять задремал, наслаждаясь ласками. Когда проснулся, она всё ещё сосала, не смея прекратить своё занятие. Видно было, что она очень устала, но я так и не кончил. Зато мне захотелось ссать. Не долго думая, я уложил девочку на ковёр, спустил штаны и стал на колени у её головы. Уложил свои яйца ей на лицо, накрыв глаза и нос, направил уже опускающийся член в её рот, упершись в язык, и приказал пить. Ослушаться она не посмела, и когда моча полилась, начала натужно глотать. Видя, что она не успевает за мной и часть предназначенной для неё жидкости течёт по краям рта, я перестал мочиться, когда она справилась с порцией, вновь открыл кран. Моя отличница прекрасно справилась с возложенной на неё работой. Похоже, теперь у меня есть живой писсуар! «Пора навестить маму», — сказал я девочке, она обрадованно поднялась. Принёс ей кофточку, велел одеть и мы направились в комнату отдыха.

Когда Настя увидела свою дочь, она бросилась к ней, обнимая и целуя. Они обе плакали и не могли отпустить друг друга. Но я громко окликнул их и жестом напомнил старшей рабыне о её обязанностях, указывая на свой пенис. Она колебалась, стыдясь выполнять оральный секс при дочери, но когда я замахнулся, сразу опустилась на колени и начала расстёгивать мне брюки. Покопавшись, она извлекла мой пенис и полностью поглотила его, старательно обсасывая. Маша стояла рядом, испуганно наблюдая за действиями своей матери. Когда мой пенис снова затвердел, я решил исследовать последнее отверстие матери. Подняв молодую женщину, я повернул её к себе спиной и наклонил. Снял лямки юбки, расстегнул молнию и опустил её вниз. Её округлые ягодицы были полностью обнажены, а чулки добавляли сексуальности, обрамляя ноги ажурной белой резинкой. Я подозвал дочь и заставил её вылизывать анус Насти, чтобы облегчить боль матери при моём проникновении. «Раздвинь ягодицы, помоги дочке» — её пальцы с длинным красным маникюром послушно вцепились в ягодицы, позволяя девочке плотнее приникнуть к анальному отверстию. Пусть работает. Обойдя стоящую на четвереньках блондинку спереди, я вставил свой пенис ей в рот, и он сразу же начал послушно чмокать.

Спустя несколько минут, когда мой пенис полностью затвердел, я подошёл сзади и приставил головку к её сжатому, смоченному слюной отверстию. «Расслабься» — она пыталась это сделать, но ожидание боли мешало. Ну что ж, пусть сильнее раздвигает ягодицы. Обхватив её за талию, я начал медленно входить, продвигаясь всё глубже. Сначала было трудно, но со временем стало легче. Я убрал её руки и начал ускоряться. Женщина, испытывающая смешанные чувства боли и удовольствия, застонала, покусывая губы и вертя головой. Её хвостики весело подпрыгивали в такт моим движениям. Вскоре она начала активно подмахивать, видимо, ей понравилось, и она вошла во вкус. Спустя десять минут такого жаркого действия я кончил в её тугую дырочку. Подозвав Машу, я направил её к месту работы, заставив слизать следы спермы. Наша отличница с прилежанием выполнила эту задачу. Затем мать занялась моим пенисом, обсасывая с него смесь спермы и своего кала. Аккуратно застегнув мне брюки, я отправился по своим делам, оставив их в покое. «Мои шлюхи!» — сказал я им с улыбкой и послал воздушный поцелуй.