Как Иван-царевич любовь свою отыскал. Из книги Истории про любовь Часть 2

На основе русских народных сказок

Иван ехал по лесной тропе, не зная, сколько времени провёл в пути. В сумерках его конь зашёл в такую густую чащобу, что описать её было невозможно. Внезапно деревья словно расступились, и царевич оказался на поляне, заросшей чертополохом. В самом центре этой поляны стояла изба на курьих ногах.

— Избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом! — громко приказал Иван.

Изба зашумела, закудахтала, как курица, захлопала ставнями и повернулась к нему дверями. Царевич привязал коня и вошёл в дом.

Едва он оказался внутри, раздался недовольный, сварливый женский голос:

— Уф, уф, почуялось что-то русским духом! Кто там пожаловал?

— Хозяйка, разрешите переночевать? — спросил Иван с поклоном.

— Хочешь остаться у одинокой женщины, подорвать мою репутацию? — засмеялся голос.

Из тьмы и паутины появилась горбатая фигура. Она ковыляла, волоча ногу, одежда на ней была в лохмотьях, покрытых сажей и копотью. Лицо её было тёмным, нос торчал крючком, как сухой сучок. Клыки выглядывали изо рта, с них капала слюна, а глаза злобно сверкали. Какой ужас, не к ночи будет сказано!

Иван хотел сказать, что никто на неё не позарится, но сдержался. Он был гостем в чужом доме, и не подобало ему грубить хозяйке. К тому же, следовало уважать старость. Поэтому он ответил:

— Бабушка, не сердись и не бойся меня. Я не причиню вреда. Если нужно, могу наколоть дров. Это будет моя плата за ночлег.

— Наколоть дров? — прищурилась старуха. — Не только дровами отделаешься, милок. Слушай и запоминай. Наколи дров на год вперёд и сложи их аккуратно, полено к полену, чтобы мне не приходилось возиться и не ломать больную спину, — она хихикнула. — И двор подмети, чтобы было чисто! — она погрозила крючковатым пальцем. — Плетень почини и траву вокруг него подстриги, чтобы ровно была. Это модное слово — «газон», слышал о таком?

Иван кивнул.

— Когда всё сделаешь, — продолжала старуха, — истопи баню, я давно не мылась. И сам попарься, я всегда рада гостям.

Старуха расхохоталась, а царевич поклонился и вышел во двор. Там его ждали чертополох, репей, колючие кусты и волчьи ямы. Пни и коряги валялись повсюду, а от плетня остались только воспоминания. Но делать нечего, глаза боятся, а руки делают. Иван принялся за работу, и было приятно смотреть, как он трудится. Он выкорчевал пни, порубил коряги на щепу, засыпал ямы, вывел чертополох и репей. Плетень он сделал новый, нарубил дров в лесу, принёс их к избе и сложил полено к полену. Затем затопил баню и крикнул хозяйке:

— Бабушка, всё сделал, как ты велела. Теперь позволь мне попариться в бане, а когда я выйду, и ты сможешь погреться.

Иван парился в бане после тяжёлого труда, и его разморило. Он чувствовал себя так хорошо, что не хотелось двигаться. Пар окутывал его, и мысли о любимой не давали покоя. Они были такими сладкими, что его тело само по себе откликнулось.

Царевичу представилось, что Василиса была с ним в этой жаркой бане. Он сидел в лохани с горячей водой, а его жена вошла и начала раздеваться. Медленно, словно дразня его, она сняла сарафан, сорочку и осталась в одной прозрачной юбке. Юбка была настолько тонкой, что под ней всё было видно. Иван почувствовал жар, и его рука сама опустилась на стоящий торчком меч. Фантазия уводила его всё дальше.

Василиса не могла расстегнуть застёжку на юбке сзади. Она подошла к нему с улыбкой, повернулась и подставила свою попку.

— Ванюша, помоги расстегнуть пуговки, — попросила она, — без тебя не справлюсь.

Её попка была круглой и пухлой, так и хотелось её укусить! Под прозрачной тканью всё было видно, и ряд маленьких пуговок проходил между ягодицами. Иван начал расстёгивать их одну за другой, и его пальцы сами собой попадали между ягодицами Василисы, будто пытаясь дотронуться до тёмной звёздочки. Василиса смеялась и подрагивала.

— Щекотно, милый, — сказала она.

Иван видел, что её губки уже увлажнились. Отбросив прозрачную ткань, он склонился к её прелестям, нежно поцеловал ягодицы, затем наклонил жену вперёд, чуть раздвинул её пухлости и начал водить языком сзади, спускаясь к губкам и собирая её росу. Всё это было так ясно, что Иван, сидя один в бане у Яги, стонал от наслаждения.

Иван мечтал и отдыхал, но услышал, как старуха ходит по двору и ворчит:

— Плетень всего в сажень высотой. Не маловат ли? Траву оставил чуть не с вершок. Не многовато ли? Дров наколол на два с половиной куба. На зиму хватит ли? Пойду-ка я в баню...

Иван перепугался, и его фантазия мгновенно растаяла. Он искал, чем прикрыть своё срамное место, но ничего не нашёл. И как назло, его стояк был таким, что ни одной, ни двумя руками не скроешь. Вот сейчас войдёт старуха, увидит и снова перепугается за свою честь. Какой ужас! Как потом объяснить, что ничего такого не было в мыслях?

Шаги уже были слышны в предбаннике. Старуха шуршала берёзовыми вениками, выбирая себе. Её хитрый голос спросил:

— Ну, добрый молодец, думал, что просто так от меня отделаешься? Сейчас до тебя доберусь! Давненько у меня таких красавцев в гостях не было.

— Бабушка, — попросил Иван, — не думайте ничего такого. У меня и в мыслях нет дурных намерений...

Голос уже был у самой двери:

— Зато у меня есть. Сейчас овладею тобой. И пикнуть не посмеешь!

Иван был в шоке от таких слов. Обижать старость было грехом, но бежать было некуда, дороги он не знал. И если она сама этого хочет, отказ тоже может её обидеть. Но что же это творится? Разве мало он наколол дров и сделал другую работу? Неужели придётся ласкать старуху? Неужели придётся изменить Василисе?

И тут дверь распахнулась. К царевичу шагнула хозяйка. Иван застыл, забыв о своём стояке, и с удивлением смотрел на неё. Это была не старуха, а женщина средних лет, вполне приятная: гибкая фигура и всё при ней. Из-под белого головного убора с красной вышивкой выбивались рыжие кудри. А её грудь!... Иван зажмурился.

— Ну, чего застыл? Да, я Баба Яга. Собственной персоной.

Она прошлась, покачивая широкими бёдрами. Кокетливо поправив косынку на голове, сказала:

— Да, да... Она самая. Ожидал увидеть старуху? Хм. Обо мне много брехни. Какая старуха? Мне всего триста лет. Самый смак. Или не так? — она пристально посмотрела на Ивана.

— Так, так, конечно, — поспешно заверил он. — Вы... такая... э... красивая женщина.

Если бы не тоска по Василисе, он бы приударил за лесной бабой. Но сейчас образ любимой жены затмевал всё.

— Вот! — она подняла тонкий палец с длинным золотым ногтем. — По-вашему, по-человечьи, мне едва тридцать. Какая старость?

— А как же? — хотел спросить Иван, всё ещё не веря в чудесное превращение старухи в смазливую бабёнку.

— Я не старуха, Ванюша, не старуха. Ты видишь мой истинный облик. Я маскируюсь только перед незнакомцами. Мало ли кто тут по лесу шастает. А я — женщина порядочная и не бросаюсь на шею первому встречному, — она лукаво подмигнула царевичу. — Но если такой красавец, как ты, то почему бы не броситься? Ну, как? Попаришь меня веничком?

Молодая Яга пронзительно посмотрела ему в глаза.

— Попарить, это конечно можно, — ответил Иван, — отчего бы... ээ... не попарить? Но что касается всего остального, то этого, Яга-красавица, у нас с вами быть никак не может, — Иван решительно развёл руками и присел в лохань, чтобы скрыть срам, всё ещё стоящий.

— Почему это ты мне отказываешь? — баба с подозрением прищурилась.

— Потому что у меня есть законная жена, — быстро ответил Иван. — А я человек принципиальный.

— Ой, да все вы принципиальные, — отмахнулась Яга, присаживаясь на лавку. — А что ж у такого принципиального елда напряглась?

— Это от мыслей о моей жене, — краснея, признался царевич, — вспомнил её...

— Любишь Василису, значит? — Яга будто изучала его. — Не удивляйся, я ж всё-таки не простая баба, а Баба Яга. Мне кое-что знать полагается. Так что ты, давай, не стой столбом, а веничком помахивай и потом в избу вертайся. Поговорим с тобой, потолкуем. И не робей, парень, не робей! Я тебя проверяла, — она кокетливо улыбнулась. — Ты устоял, не позарился на мои прелести. Значит, тебе можно довериться.

С этими словами она ушла. Иван кое-как сполоснулся, натянул одежду и пошёл в избушку. Яга поджидала его.

— Садись, — она кивнула на лавку. — Давно я тебя жду, Ваня.

— Вы, меня? — удивился царевич. — Я ж, вроде, мигом.

— Не о том я, — она поморщилась. — Я к тому, что много годочков тебя ожидаю. Ты ведь к Кощею путь держишь?

Иван хотел ответить, но она опередила его.

— Знаю, Ваня, знаю. Мне ли не знать? — она ухмыльнулась. — У меня давно претензии к нему. Хочу поквитаться. Но самой, — она страдательно закрыла глаза, — не по силам мне, хрупкой женщине. Вот и нужен богатырь, вроде тебя. Я тебе путь укажу, совет дам, а ты за меня ему отомстишь. За мою поруганную честь.

Иван с удивлением смотрел на Ягу.

— Конечно, Ваня, — сказала она, заметив его удивление. — Он же обещал на мне жениться, этот проклятый обманщик, — в голосе Яги слышались слезы. — Мне тогда исполнилось сто восемьдесят лет, я была в расцвете сил. Этот бессмертный развратник похитил меня, обещал жениться... Я влюбилась, как... как глупая кикимора из местного болота. Отдала ему свою девичью честь. Хм, не я первая, не я последняя... У него каждый день новая наложница. — Яга внимательно посмотрела на царевича и добавила: — И твою Василису он держит по той же причине.

Иван с негодованием ударил кулаком по столу, отчего изба затряслась.

— Успокойся, Ванюша! Василису он не возьмет силой. Она из царского рода, не то что я, несчастная... Кощею невыгодно портить отношения с её братьями, князьями Полянскими. У него с ними союз против Горыныча.

И он держит её в заточении, чтобы склонить к добровольному согласию.

— Где? Где мне его найти? Покажи дорогу, Яга! — воскликнул царевич, вскакивая.

— Подожди, Ваня! Сядь! — ведьма снова указала ему на лавку. — Ну, придёшь к нему, и что?

— Как что?! — Иван с удивлением посмотрел на Ягу. — Дам ему по лбу, и дело с концом! — для наглядности он показал свой огромный кулак.

— Ох, и глупец ты, Ваня, ох, и глупец, — покачала головой Яга. — Думаешь, он — слабый скелет? Вы, люди, всегда всё переворачиваете с ног на голову, придумываете про нас всякую чушь. Меня назвали старухой, говорят, сижу здесь и сажаю добрых молодцев в печь. Будто у меня больше дел нет, — Яга скорчила недовольную гримасу. — Обидно! Кощей, Ваня, сильнее тебя, молодца, и красавец, каких мало. Вот во французском королевстве есть актер, его зовут Ален Делон. Сейчас он, конечно, постарел, но в лучшие годы — просто копия Кощея. Так что действовать нужно с умом, а не сгоряча. Иначе сам можешь потерять голову.

— Как это? — Иван с нетерпением смотрел на неё.

— Так, эээ... подожди, я подумаю, — Яга заходила взад-вперед, то и дело хлопая себя по голове.

Через некоторое время она сказала:

— Попробуем спросить у Лешего, где спрятана смерть Кощея, — она улыбнулась и, кокетливо поправив складки юбки, призналась: — У меня сегодня с ним свидание. За мои ласки и прелести он всё расскажет. А что он что-то знает, не сомневайся. Вон, — она кивнула на тарелку, висящую на стене, — вчера в новостях Сороки сообщили, что он самый умный в чаще: знает всё и вся. А Сорока не врет. Поверь мне.

Её тонкая рука с золотистым маникюром легла ему на плечо.

— Так что, Иван царевич, залезай на полати, сиди тихо, как мышка, и всё запоминай. Я, сам понимаешь, в пылу страсти могу что-то пропустить. А ты всё запомни, что Леший скажет.

Ивану ничего не оставалось, как залезть на полати. Согнувшись, он забился в самый угол и затаился. А Яга тем временем сняла платок с головы. Роскошные рыжие волосы водопадом рассыпались по плечам. Царевич чуть не вскочил от удивления: он не ожидал такой красоты от Бабы Яги.

Прошло немного времени, изба закудахтала, заплясала, и на пороге появился мужчина в тулупе. Обычный мужик — ничего особенного. Лысоват, полноват, невысок. Похож на купца средней руки.

— Лешинька, мой голубчик, — стала ластиться к нему ведьма, прижимаясь пышной грудью.

— Кхм, — мужик, глядя на неё масляными глазками, хлопнул её по пухлому заду, — подожди, сниму тулуп.

— Снимай! Снимай, милый! — Яга помогла ему снять тулуп.

— Постой-ка, — Леший насторожился, строго посмотрел на неё, принюхался: — Ты одна? Что-то мне чужой запах почудился.

— Ой, да... — Яга всплеснула руками, — купила новые духи у кикиморы, в столице все так пахнут. Называются «Красная зоренька». Вот, понюхай.

И она прижалась белой шеей к его носу.

Леший довольно заурчал и уткнулся лицом в её грудь, выпирающую из глубокого выреза блузки.

— Ох, и ароматная ты баба, Ягусенька! — признался он, обнимая её за талию.

— Подожди, — захихикала Яга, — а как же перекусить? Я уже накрыла стол. Твои любимые щи и холодец.

— Холодец с хреном? — уточнил Леший.

— С хреном, — весело улыбнулась Яга, кокетливо сверкая глазами.

— Ну, не знаю, — усмехнулся Леший, — вот бы тебя с холодцом объединить! — он громко рассмеялся.

— Садись, садись, сладкий мой, — Яга подвела его к роскошному столу, усадила на лавку. — Вот, закуси с дороги. Наверное, устал? А мне много твоей силы нужно! — она снова захихикала, потряхивая грудью, которая едва не вываливалась из глубокого декольте.

— Не сомневайся! — с ухмылкой успокоил лесовик. — В этом деле меня никто не переплюнет: так отымею, что будешь кричать, и изба запляшет.

И он снова загоготал.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь, Лешинька.

Яга стала угощать гостя, а он усадил её к себе на колени и лапал, то и дело прикладываясь губами к её груди. Яга хихикала, ерзала на нём, обнимая и покусывая его ухо. Иван, хоть и не видел этого под столом, понял, что вторая рука Лешего не бездействовала. Она шарила под юбкой красавицы-Яги. Вскоре ведьма стала томно постанывать, плавно двигать широкими бедрами и вдруг, вскрикнув, упала на грудь любовника, привалившись головой к его плечу.

— Ну, всё, всё, — он встряхнул её. — Я поужинал. Теперь давай мне сладенькое, — его круглое лицо расплылось в сладострастной ухмылке.

С этими словами он отодвинул в сторону чашки и миски, усадил ведьму на стол.

И тут Иван стукнулся головой о потолок от удивления: когда Леший спустил штаны, оказалось, что его огромный член, торчащий вверх и раздутый, превосходил все ожидания. «Неужели это войдет в ведьму? — с сомнением подумал Иван. — Разорвет, точно разорвет! Жаль бабу! Красавица же...».

Однако, задрав Яге юбку, Леший спокойно, без промедлений, насадил ведьму на себя. И тут началось такое, что Ивана на полатях подбрасывало. Изба ходила ходуном.

— Ооо, Лешинькаааа, — стонала Яга, раздвинув бедра и вцепившись руками в край стола, — а ты мне недавно про Кощея говорил...

— Что... говорил... то? — переспрашивал лесовик, раскачиваясь между белыми широкими бедрами ведьмы.

Его руки в этот момент разминали шикарные женские груди с крупными, как спелая малина, сосками. Закрывая глаза, откидывая назад голову с растрепавшейся огненной гривой, Яга не забывала о своем обещании, данном царевичу.

— Что он смертный... аааааа, — объясняла она, принимая в себя огромный ствол лесовика.

Иван насторожился, не пропуская ни словечка.

— Да-да-да-да, — ритмично отвечал Леший, тараня красавицу-ведьму.

— Иии где же его смерть? — с придыханием уточняла рыжеволосая прелестница, сильнее обнимая любовника длинными стройными ногами в зелёных ажурных чулках.

«Хм, и что этому Кощею нужно? — размышлял Иван, любуясь на прелести ведьмы. — Ведь какая красота! Тьфу, ты! Точно гад, как есть гад! Ну, ужо погоди! За всех баб и девок отомщу тебе!».

— Запряяяаатааанааа, — выдавил Леший.

А его любовница не унималась:

— Где?!

Но Леший уже не мог говорить. Потемневшими глазками он уставился на ведьму, задрожал, выгнулся, замер на мгновение и вдруг рухнул на Ягу лицом вниз.

— Тьфу, ты! Опять недолёт! Как в прошлый раз, — обиженно протянула Яга, выбираясь из-под Лешего. — Совсем лесной мужик слаб стал. Только испачкал всю. Она поправила задранную юбку, прикрыв свой сдобный зад.

Потом дотащила лесовика до кровати, уложила и, опустившись рядом, ласково молвила:

— Лешинька, ну, а где же смерть Кощея спрятана?

— А? Что? — он смотрел на неё бессмысленным взглядом.

— Где смерть Кощеева, говорю?! — ведьма начинала терять терпение.

— Так то не ведомо... — пробормотал Леший и захрапел.

Но упрямая Яга не унималась:

— А кто знает? — Лешинькааа! — она трясла уснувшего любовника.

— Змей Горыныч точно знает... — вновь очнулся мужик, — И ещё, говорят, у него есть вещь... С этой вещью можно достать смерть Кощея, — сонным голосом молвил лесовик и вновь разразился храпом.

— Всё слышал, Ваня? — спросила Яга и, заметив, что царевич всё ещё прячется на полатях, успокоила: — Не беспокойся, Иван. Он теперь три дня будет спать. Вот, — она, сняв со стены, протянула ему лук, — Возьми. Вещь волшебная. С ним Кощея одолеешь. Иди, а я — в баню. Взопрела я с этим Лешим, — и она хихикнула.

— Так, а как мне найти Горыныча? — спросил царевич.

— Ой, да в Сорочинских горах, конечно, — отвечала Яга. — Иди от меня по тропинке прямо, потом сверни налево и через десяток дней выйдешь к Калиновому мосту, а как его перейдёшь, окажешься у стены, там до Горыныча — рукой подать. Только, Ваня, Горынычу не верь. Сердце тебя поведёт, Иван. Верить нужно только своему сердцу, — напутствовала Баба Яга.

И отправился Иван царевич к змею Горынычу.