Уроки русского. Глава 1. Серия: Порно в русской бане онлайн

Очередной постоялец. Девушка, довольно молодая. Ян принимает документы, и, смерив посетительницу взглядом, бормочет:

— Польша, значит... Bobr kurwa! Já pierdole, take býdle!

В холле последовал взрыв смеха. Смеялись и обслуга, и сама девушка.

— Кхм... — Ян понял, что ведёт себя непрофессионально, хорошо, что управляющего рядом не было, так бы вычел из его зарплаты. — Так, Катажина Валевска... Мгм... — он вносил её данные в систему.

— Вы мало знаете Польшу, — вдруг сказала гостья на довольно хорошем русском, пусть и с сильным акцентом, — А рататуй? А кишель?

— Потом, панна Валевска, всё потом, — парень заполнял форму, — так... Сейчас...

Ката понимающе кивнула. Пока её оформляли на ресепшене, она с интересом глядела на этого знатока польских мемов. Вот так и попадёшь в историю с курва-зверями! Хотя она неплохо понимала русский, без разговорника не обходилась.

— Покажите мне мой номер, — попросила она Яна, пока тот снимал со стенда ключ

— Да-да, сейчас.

Со знанием дела он провёл девушку к номеру, затем устроил небольшую экскурсию по этажу, объясняя, что и как расположено в отеле.

— Вам что-нибудь ещё подсказать, или принести? — спросил он, закончив экскурсию.

— Виски! — Ката сунула ему две купюры. — Яблоки есть?

— Такого не держим, но если завтрак...

— Жаль...

— Я бы сходил, но меня хватятся. Но закончится смена — я к вашим услугам, Катя, — он обратился к ней на русский манер, — вечером планируете куда-то идти?

— Не, устала, — помотала головой полячка, — а вы заходите, я... Э...

— Будете рады? — подсказал Ян.

— Да! Буду рады...

— А я буду рад вашему обществу. Немного подучим язык заодно.

Он пулей вылетел из номера, и, вернувшись с бутылкой, поставил поднос на столик

— Рад был нашему знакомству, Катя.

— Я тоже, — мило улыбнулась она, — вы ведь недолго?

— Как освобожусь, скажу, — он достал из нагрудного кармана скетчбук, и, оптовая ярлычок, быстро накарябал номер, и, дежурно попрощавшись, вышел в коридор и устремился к лестнице. Ката осталась одна. Развалившись на кровати, она потягивала виски из стакана. Она здесь точно не на один день. Сегодня ей совершенно точно никуда уже не надо, можно отдохнуть после долгого пути. Сколько она ни учила русский, к некоторым словам привыкнуть не могла. До сих пор смеялась от слова «зажигалка», «зажигать». Да и то, что «дыня» здесь вовсе не тыква, тоже до конца не усвоила до сих пор. В этом вся проблема быть самоучкой. Ничего, со временем освоит все тонкости языка, который так легко воспринимать на слух и адски трудно — в письме.

После второго стакана она закрыла бутылку, и, достав телефон, начала листать видео в ленте. Так прошло где-то полчаса. Ноги её отяжелели, усталость куда-то улеьтучивалась. Когда-то дед рассказывал, что стоит ему выпить буквально несколько капель гжелки, или самогона, так ноги уже не затекают. Ката не решалась рискнуть. Хотя бы потому, что родители оторвали бы голову и ей, и деду за то, что приобщает её к горячительным напиткам. Впрочем, сама она никогда не злоупотребляла. Такого, чтоб напиться прям до поросячьего визга, с ней не случалось.

Поспав часок, она села на кровать и уставилась в окно. Погода, конечно, отвратительная — сыро, холодно, ветер ещё дует. Здесь совсем не как в Белостоке, трудно привыкнуть.

— Янек... — вдруг вспомнила она.

Ярлычок рядом оказался очень кстати. Она торопливо написала ему:

Привет! Не скучно на смене?

Ян как раз разговаривал с управляющим. Телефон пискнул прямо у него в кармане. Но доставать его при начальнике он не решался. Этого ещё не хватало — если в его присутствии отвлечёшься в рабочее время на телефон, тебе несдобровать. Парень уже весь изводился от нетерпения.

— Да, я вас понял... Ага... Сделаю... Да... Да...

Мысленно он осыпал его тысячью проклятий. Понятно, почему тут такая текучка. Ян и сам-то сюда пошёл, скорее, от безысходности — надо было пережить своё увольнение и не загнуться с голоду. Тут уж плачь, не плачь, а придётся терпеть. Хотя бы пока он не найдёт себе более подходящую должность.

— Хорошо, до встречи, — он готов был плясать от радости.

«Наконец-то этот муфел ушёл», — с облегчением подумал Ян, возвращаясь за стойку. Двадцать минут прошло с сообщения... Вот же козёл! Столько времени держал его!

Привет! Извини, что не ответил — занят был. Смена закончится часа через два. Заходи, если соскучишься по компании

Он решил не ограничиваться сухим ответом и скинул ей клип Славы Скрипки про бобра.

Поляки оценят)

В ответ — ржущие смайлики. Ката с интересом слушала эту песню, незаметно для себя подпевая:

— Эй, бобр курва!.. Будь добр, будь добр...

Понятно, откуда там так много просмотров. А Ян пролистывал её фотки одну за другой. Не королева красоты, конечно же, но было в ней что-то, что его цепляло. Довольно милое, практически детское лицо, высокий по женским меркам рост, наивные серо-голубые глаза и густые русые волосы. Он ещё в холле обратил внимание на неё. Надень она каблуки, наверняка будет выше, чем Ян. В общем, дамочка видная, в теле. Ян выглядел достаточно заурядно — невысокий, крепко сбитый парень с лицом типичной деревенщины. Валенок, — сказали бы о нём. Вот только впечатление это развеивалось очень быстро, стоило ему открыть рот. На типичных обитателей затхлых подворотен он походил примерно так же, как и бульдог на носорога. Заболтать он мог мастерски. Вот и у женского пола он имел не бог весть какой, но всё же успех. Девушкам нравился этот простодушный темноволосый парень с голосом, как у кота Матроскина. Он, впрочем, себя великим оратором, или каким-то там артистом не считал — ну куда ему до уровня Табакова?

— Эх, панночка, с тобой бы сейчас, да без свидетелей...

Он мыслил вслух, продолжая сидеть за стойкой. Не так-то легко было встречать посетителей деланной улыбкой, или протокольной уже рожей.

В это время Катажина снова прислала ему сообщение. Это отвлекло Яна, и, возможно, спасло его от конфуза — только что вошли новоприбывшие. Нужно было их обслужить.

«Ещё пара часов, и я к твоим услугам», — написал он, не забыв отметить смайлик-поцелуй.

***

— Фух... Наконец-то! — Ян надел ветровку поверх рубашки.

Только сейчас он не спешил уходить домой. Раньше он со всех ног торопился к себе, мечтая о порции горячего супа, или куриных нарезок, и плевать, что приходится самому всё делать. Главное — заесть стресс, а потом под чаёк и за ноутом посидеть — фильмы посмотреть, попереписываться с кем-нибудь.

На улице уже темнело, а дождь усилился, и Ян с досадой подумал, что для прогулки время явно неподходящее. Ладно, попытаться хотя бы стоит.

— Можно? — он постучался в двести пятый.

— Войдите... Янек! — широко улыбнулась Ката. — Добрый вечер!

— И тебе... Бобрёнок, — это слово вырвалось у него случайно, и парень даже прикусил язык.

Вдруг она обидится и выгонит его за такое? Однако Ката была не в том настроении, чтобы затевать ссоры.

— Очень мило! Бобрёнок... Мне нравится. Будешь?

Она продемонстрировала бутылку виски. Как будто и не уменьшилось ничего. Это понятно по тому, насколько чистая и связная у неё речь.

— Давай, — ответил он, махнув рукой.

Вроде он не голоден, свалить не должно.

— Пожалуйста, — Ката протянула ему бокал со льдом.

Ян медленно осушил бокал.

— Уф... Хороший виски. Ничего так... Знаешь, я бы погулял с тобой, но дождь...

— Ничего, можно и здесь поговорить, — заверила Ката.

И в самом деле — большинство злачных мест сейчас закрыто. Время позднее. Ян мог выдохнуть — свидание спасено. Однако ещё его приятно удивило, что Ката говорила много и подробно, освобождая его от необходимости говорить самому. Чего только ни вспоминала! И детство своё, и родителей, и забавные случаи, и даже как в Новом Сонче чуть не разбилась в лепёшку! Яну было даже немного стыдно, что он так мало может рассказать уже о себе. Да и страшновато было рассказывать девушке, которая его едва знает, о том, где он родился и жил. Уж точно не о развалюхе, пропахшей кислятиной, что по недоразумению звалась домом, точно не о том, как он по родному посёлку бегал попрошайничал, как от родителей пятый угол искал, и как ему вовремя подставили плечо родственники, забрав сюда. Она не хочет этого знать. Не хочет и всё тут.

Ян всё больше расслаблялся и смелел рядом с Катажиной. Милая открытая девушка, понимает его с полуслова, несмотря на языковой барьер. Эх, мечта просто! Он смотрел на неё, как-то дебильно улыбаясь, а она как будто подмигивала ему. Понимает всё.

— Ох, Янек, время позднее...

— Понимаю. Давай выпьем на прощание, — он поднял бутылку, — за наше знакомство и за дружбу народов!

— Русский поляку друг, товарищ и брат! — отчеканила Ката, налив в бокалы виски.

Чокнувшись, она заверила, что завтра будет свободна.

— Я сегодня не в форме, — извиняющимся тоном сказала она.

— Да... Катя...

Встав со стула, он покорно поплёлся к двери.

— Не грусти, Янек, — Ката обвила его шею руками.

— Я и не грущу, — Ян неожиданно поцеловал девушку.

Ката от неожиданности чуть не подпрыгнула. Однако не оттолкнула Яна.

— До завтра, — Ката ответила на поцелуй, — покажешь мне город.

Ян на автомате вышел из номера, и когда дверь захлопнулась, чертыхнулся. Это был его шанс, а он его вот так просто просрал! Правда надежда на день завтрашний ещё утешала его. Ну почему он так просто просрал свой шанс? Но, может, он бы так выглядел наглецом. Не факт, что Ката оценила бы такой напор.

Уходя домой, Ян не мог унять сердцебиение. Неясно было, что он в ней нашёл, но Катя казалась ему просто ангельски красивой. Он по-идиотски улыбался, спеша к своему кварталу, думая, как завтра прогуляется с ней, как они просто поболтают ни о чём, выпьют по стаканчику... А может, кое-чего ещё устроят! Эх, мечты, мечты...

Куда вот только с ней идти? К нему домой что ли? А это и домом-то назвать нельзя — это общага. Там всё общее, особенно тараканы. Ян повидал всякого сброда в этих стенах, с того самого момента, как его забрала от родителей тётя (царство ей небесное). Это общежитие было под стать ночлежке из пьесы «На дне», или общежитию «имени монаха Бертольда Шварца», вернее, «товарища Семашко» из «12 стульев». Правда, ещё при жизни тёти сменился комендант. Уж кто-кто, а Громов демонстрировал замашки настоящего тирана а-ля Хартманн. Появляется, как чёрт из табакерки, а от его зычного голоса дрожали стены, весь этаж слышал, как он с кем-то ругается, или спорит. Не чета вечно пьяной развалине Свиньину. Вот тараканам настоящую войну объявил.

— Ни дихлофос, ни мелок «Машенька» не берёт, говорите? А вы пробовали? Или как в анекдоте про еврея и лотерейный билет? Значит так: тараканов — травить. Нещадно! Не возьмёт отрава — сжечь к чёртовой бабушке! Лично проконтролирую!

И на субботники жильцов гнал, и вообще был настоящим держимордой, будто во ФСИН служил. Только вот Яну всё равно становилось тоскливо от этих мрачных стен и пьяного гомона, слышного на весь этаж. Потому-то он всегда стремился снять на сутки квартиру, если планировал устроить с какой-нибудь подружкой бурную ночь. А сейчас он на мели... Чёрт, как некстати...

«Ладно, Катька, что-нибудь придумаем», — говорил он сам себе, заходя в подъезд. Он смертельно устал, да и продрог. Потому довольно скоро заснул, хотя с удовольствием попереписывался бы ещё с Катой. «Бобрёнок»... — такое слово он сказал, забираясь с головой под одеяло.

***

Тем временем, в отеле Катажина, достав свой домашний халат, отправилась в ванную. Пена, бомбочки — всё на месте. Она посмотрелась в зеркало. Приподняв грудь, она её отпустила. Хм, ничего так. И ноги красивые, кто бы что ни говорил. А то некоторые говорили, что она — настоящая каланча, так ещё и ляхи себе наела. Ничего не наела. И не толстая она вовсе. Напротив: абсолютно нормального телосложения. Старые комплексы, конечно, играли свою роль, только теперь она уже легче ко всему относилась.

— Эх, сюда бы Янека... — вслух размышляла Ката, погрузив своё тело в тёплую ванну под слоем ароматной пены. — Эй, хорош! Ты знаешь его меньше суток! — говорила она сама с собой.

Вот только те стаканы вискаря, что она успела опрокинуть, давали о себе знать. Милый парнишка, простодушный, как она, и, главное, не растерявший юношеского романтизма.

— Интересно, а какой у него... Брр!

Она затрясла головой, как собака. Капли воды вперемешку с пеной разлетелись по ванной. Неужели этот парнишка так запал ей в душу? А чем? Простотой? Наверное. Никогда не знаешь, чего ждать от людей. Все эти быдло-альфачи её достали ещё в школе. Она ещё не забыла, как над ней потешались хотя бы за то, что русский язык изучает, как будто это что-то постыдное — интересоваться своими корнями. Но куда больше её злили подружки её сестры Юстины. Обычные льстивые суки, прилипшие к популярной девчонке. Ну да, Юстина — она и спортсменка, и первая красотка школы, ну кто её захочет третировать? А вот подружки... Особенно старалась дурно накрашенная Барбара. Живой пример того, как легко и просто потерять веру в человечество и простую дружбу.

— Ката, ну зачем ты вот так оделась? Ты выглядишь, как неумытая деревенщина. Ничего, никогда не поздно начать преображение. Посмотри на себя! — она ущипнула её за живот. — Видишь? Складки так и торчат! А вот ещё, — она подошла со спины, — обвиснут же, будут, как ушки спаниеля. Ты этого хочешь? — и тут же демонстративно ущипнула за грудь.

— Да пошла ты! — в сердцах заорала Ката и убежала, с трудом сдерживаясь, чтобы не разреветься.

Уж у кого-кого, а у Барбары был настояший дар давить на самое больное. Ката бежала, куда глаза глядят, испытывая острое желание разреветься, или навалять этой наглой суке таких звездюлин, чтобы она потом долго встать не могла. Девушка спешила домой, и вдруг услышала знакомый голос.

— А?

— Ты чего растрёпанная? И вид такой... Странный. Случилось чего?

Это был Мартин, местный мастер. Умом он не блещет, но зато руки у него точно растут с нужного места! Сейчас парень стоял у открытого настежь гаража. На его руках и лице остались разводы от масла. Когда-то он сумел воскресить дядину «тойоту», так что теперь это была его машина, только требовала серьёзного ремонта.

— Ничего, Мартин, правда...

— Пойдём, воды хоть попей, — он настойчиво завёл её в гараж, затем налил из бутылки холодной воды, — вот, тормозные колодки поменял. Теперь будет ездить, как новенькая. Ну чего, девочка? — его добродушное лицо сейчас выражало заботу, будто Ката была ему дочерью, или сестрой.

— Опять... Они... Я правда уродина?

Плечи Катажины затряслись от рыданий. Мартин шептал ей на ушко слова утешения, приобнимая за плечи.

— Ну что ты, кто сказал? Пигалицы эти? Да и идут они... Завидуют тебе просто! — вполне искренне негодовал Мартин. — Вот, смотри, он взял со столика зеркальце, — видишь? Ну разве не красотка?

Он взял её за руку, и, открыв дверь, ведущую в прихожую, препроводил в дом. Там он поставил уже выплакавшуюся Кату у зеркала.

— Расправь плечи, — скомандовал Мартин, — и голову выше! Вот, видишь? Ты классно выглядишь! И тело у тебя... Хе-хе... Что надо.

— Они говорят, что я жирная...

— Да ну, брешут, собаки, как не знаю кто! У меня вот тоже живот есть, — он демонстративно поднял футболку, — так что, я уже жиртрест? Нет. И ты вот...

Он с некоторой опаской задрал футболку Каты. Да, у неё тело не без изъянов. Но разве у кого-то повернулся бы язык сказать, что она толстая?

— Ну а что, ты хочешь стать наглядным пособием в анатомичке? Или высушиться, как модельки? Так они специальную еду едят, да и тренируются без конца. Оно тебе надо? Видишь? Не толстая, — придерживая её футболку, он погладил живот.

Зайдя за спину, он продолжил эту тайную ласку, делая вид, что оценивает тело.

— Улыбочку, Ката! ну что, красивая? Пока не скажешь, что красавица, не отпущу, — с наигранной угрозой добавил Мартин.

— Ну ладно, — невольно рассмеялась Ката, — я красивая, и я это знаю! Я лучше, чем Юси!

— Оу, ты на сестру не равняйся — ты такая одна, ты сама по себе.

Ката его не оттолкнула. Это вдохновило Мартина, и он, теперь уже совсем откровенно начал её лапать.

— И вот такую красоту, — он как бы случайно коснулся груди, — ты прячешь под оверсайзом? Очень, очень зря. ТЫ наверняка цепляешь уже взгляды и прыщавых юнцов, и стариков. Ну мечта, а не девушка!

Он не скупился на комплименты, и Катажина просто таяла от них. Никогда прежде никто не говорил ей столько искренних слов, заставляя поверить в себя. Вместе с тем, когда по её телу прошлись крепкие мужские руки, Ката ощутила какую-то странную истому внутри. Она не хотела, чтобы Мартин прекращал.

— М... Мне пора, — нерешительно произнесла она, когда тот руками уже добрался до низа живота.

Не хватало только этого позора.

— Ты куда-то торопишься? — участливо спросил Мартин, надавив на бусинки сосков, что отчётливо ощущались под тканью лифчика.

Он как будто специально дразнил её, заставляя дышать всё чаще и глубже. «Девочка готова», — думал он с ликованием. Вместе с тем, он пытался как-то унять свой пыл — да, уже не ребёнок, но ведь и не взрослая! Ему точно кранты, если Валевские узнают.

— Н-нет... М-мартин... Я слишком... Реагирую... — сквозь вздохи произнесла Ката.

Гормоны давали о себе знать. Она ничего не могла поделать с этим, тем более, сейчас.

— Пойдём тогда в комнату.

Мартин ловко подхватил Кату на руки и отнёс на диван, где тут же слился с ней в горячем поцелуе. Он целовал её жадно, страстно, требовательно. Ката никак не могла насытиться близостью парня, подставляя тело его ласкам, и сама не заметила, как осталась совершенно голой.

— М-м, — Мартин прошёлся языком по соскам, — у тебя отличная грудь! Видишь, тебе завидуют просто.

Ката заткнула себе рот кулаком, чтобы не застонать — Мартин так умело ласкал её соски... Чёрт, это не шло ни в какое сравнение с тем, что делала она сама, дома. Она знала от сверстниц, что от такого возбуждаешься сильнее, чем от петтинга, или кунилингуса. Но прочувствовать могла только сейчас. Она старалась не быть бревном и старалась ласкать парня в ответ, пока тот увлечённо играл с её сосками.

— М-м-м... Я... Ещё...

Впрочем, просить Мартина даже не пришлось. Он и сам получал кайф от процесса, и как будто хотел подразнить Кату, чтобы она сама просила трахнуть себя. Девушка это поняла, когда Мартин проник пальцем в её лоно. Он ловко орудовал внутри неё, нащупав самую чувствительную точку.

— Ой... Мамочки...

Пальцы у него широкие, грубые. Тем более, когда он уже подключил и средний. Ката извивалась, как уж на сковородке, буквально насаживаясь на умелые пальцы Мартина. С её уст слетали то стоны, то обрывки слов. Она как будто не понимала, где находится. Мартин уже сам сгорал от нетерпения, поэтому, когда Ката в очередной раз запрокинула голову, он быстро скинул с себя трусы и резко вошёл в девушку.

— Ой... Больно! — захныкала Ката.

По её лицу текли слёзы, она старалась чаще дышать, ощущая в себе этот не маленьких размеров орган. Стоило ей только поднять голову, она замерла — Мартин вошёл в неё от силы наполовину. И это будоражило её сознание. Она старалась не думать о боли, отвлекаясь на чувство наполненности. «Боже мой, неужели я больше не девственница»? — думала Ката, когда член снова задвигался в ней. Боль была довольно сильной, но она стоически всё терпела, стараясь отвлечься. И Мартин ей помогал, как мог, то целуя в шею, то лаская её соски. Постепенно Ката привыкла, и уже спокойно принимала в себя член. Ощущения были такими... Необычными. Боль в смеси с наслаждением.

— Ах, Мартин...

— Больно? Могу прекратить.

Но прекращать он не собирался. Держать себя в руках и не отодрать Кату, как шлюшку, было очень сложно. Его останавливало только то, что она девственница, и ей наверняка больно.

— Нет, не надо... Не... А-ах... Прошу-у-у...

Она захныкала, выгибая спину от такого жёсткого напора. Волна удовольствия накрыла её довольно неожиданно. Она вцепилась в плечи Мартина, приоткрыв рот. Челюсть её дрожала, а глаза из круглых стали квадратными. Мартин быстро ощутил, как ему стало тесно внутри Каты. Когда тело девушки обмякло, он быстро достал из тубочки салфетки, и, выйдя из неё, вытер капельки крови. Ката лежала, на диване ни жива, ни мертва. У неё было чувство, будто член всё ещё находится внутри неё.

— Поздравляю, малышка, — Мартин чмокнул её в губы, — это твой первый оргазм. Теперь помоги мне немножко. Сегодня я тебя уже больше трахать не буду.

Девушка чуть приподнялась, и, увидев перед собой торчащий колом член, начала его неспешно ласкать. Сперва руками, однако Мартину этого было мало.

— Ну-ка открой рот...

Ката поняла, что от неё хотят, и, стараясь не цапнуть зубами, начала осторожно сосать этот ствол. Брала неглубоко, но это было и не нужно. Мартин не скупился на похвалу, гладя её по голове.

— Смотри, сразу глубоко не бери — тут тренировки нужны, — наставлял он.

Ещё немного, и он кончит... Так и вышло. Ката закашлялась и хотела было вытащить член изо рта, но Мартин не дал. Сперма фонтанировала ей в рот, она же покорно всё глотала. Она проглотила всё до капельки, и только потом парень убрал руку.

— Умничка моя, — похвалил он девушку, потрепав за щёку.

Ката в смущении отвела взгляд. Шорты её лежали на полу, а там в кармане как раз влажные салфетки.

— Охренеть...

Внизу живота всё ещё болело, но это пройдёт за день-два. Мартин сидел с опустошённым видом, наблюдая, как Ката приводит себя в порядок. Она уже была одета, но Мартин и не думал одеваться сам.

— Что-то не так? — спросила она участливо, собирая свои сандали, оставленные в углу.

— Ну... Я же лишил тебя невинности... — пробубнил Мартин, нервно сглатывая.

— Ну, сходи покайся, ты же помнишь, где костёл? — рассмеялась Ката, и, не дав ему даже опомниться, чмокнула в щёку на прощание, — до встречи, Мартин!

Домой она буквально летела. Этим вечером она была подозрительно счастлива, однако никто не знал, почему. Кроме самой Каты, конечно же.

***

Воспоминания развеялись, как дым. Ката приоткрыла глаза, положив ноги на бортик ванны. Почему она сейчас вспомнила события, случившиеся несколько лет назад? Может, это алкоголь ударил ей в голову? А может, Ян так живо напомнил ей того добродушного простака Мартина, ставшего её первым мужчиной? Чёрт его знает. Однако девушка уже никак не могла выкинуть из головы ни Яна, ни свой первый опыт.

Когда Ката уже лежала в кровати, она представляла рядом с собой Яна. «Завтра, завтра»! — с трепетом думала она.