Тетя Инга (Тетя заставила лизать) Часть 1

Никто из жильцов нашего дома и не надеялся, что когда либо семья пьяниц и дебоширов Бубновых исчезнет и даст своим соседям спокойно пожить. Эта семейка в составе отца, матери и взрослой тридцатилетней дочери жила в нашем подъезде в двухкомнатной квартире на первом этаже, которая служила притоном практически для всех алкашей города.

Ни один из троицы Бубновых нигде официально не работал, и промышляли они по свалкам и помойкам, занимаясь сбором пустых бутылок и металлолома. В их квартире на первом этаже часто устраивались попойки и нередко возникали пьяные драки. Сколько раз соседи писали на Бубновых заявление в милицию, но все без толку. Бывало, заберут самого Бубнова в отделение за пьяный дебош и избиение жены и дочери, как на утро его выпускают сами женщины, идут в милицию с просьбой отпустить отца и мужа и аннулируют ими же написанное заявление. И тут же все начинается по новой, пьянка и крики в ночи на весь подъезд избиваемых Бубновым женщин.

Небольшого роста коренастый пятидесятилетний Бубнов, похожий на портового грузчика с мутными от пьянки глазами, частенько поколачивал жену и дочь, не поделив с ними очередную бутылку. И из-за этого весь дом стоял на ушах. Но зимой, после Нового Года, в квартиру Бубновых вдруг стал захаживать чисто одетый молодой человек. Он всегда приходил вечером и не с пустыми руками, а с с полным пакетом, по всей видимости, набитым выпивкой и закуской.

Так продолжалось с неделю, а потом таинственный парень пропал, перестал навещать Бубновых по вечерам. Но, странное дело, после его визитов Бубновы вдруг сказочно разбогатели и стали покупать в ближайшей к нашему дому " Пятерочке" дорогие продукты и алкоголь, которые многим из нас были не по карману. А на удивленные вопросы жильцов глава семейства Бубнов отвечал, что они получили наследство от племянника, живущего за границей, вот и гуляют.

Всю зиму до самой весны на первом этаже в квартире Бубновых шли гулянки и днём, и ночью. Все маргиналы нашего небольшого заштатного городка слетались как мухи на мёд в двухкомнатную квартиру Бубновых, узнав, что они разбогатели и угощают всех кому не лень. А это было действительно так, обычно жадный на деньги и выпивку Бубнов, собиравший вместе с женой и дочерью пустые бутылки на опохмел, сейчас буквально сорил деньгами и поил дорогой водкой знакомых и не знакомых собутыльников или просто случайных прохожих.

— Вот же повезло придуркам, наследство богатое получили. Почему у нас нет племянника миллионера за границей? - сетовала мать, сидя утром за столом на кухне во время завтрака.

Она работала учительницей в школе и получала зарплату, которой едва хватало для того, чтобы оплатить коммунальные услуги и купить скромной еды в виде макарон и дешёвой колбасы, а мясо мы ели с ней только по праздникам, да и то не всегда. Мы жили с мамой вдвоём, на ее учительскую зарплату я не работал, учился в школе, заканчивал десятый класс и помочь матери ничем не мог, и мы с ней ждали тот день, когда я закончу школу и пойду работать. Хотя с работой тоже было туго, время наступило голодное и лихое, зарплаты платили только бюджетникам, а на предприятиях люди часто оставались без денег или получали бартером продукцией, которую они выпускали.

— Мне кажется, что тут дело нечисто, мам. И я думаю, что скоро деньги у них закончатся. - ответил я матери, запивая чаем без сахара бутерброд с дешёвой ливерной колбасой.

В отличии от своей простоватой матери, поверившей в россказни старика Бубнова о якобы полученном наследстве, сделавших их богатыми, я относился к этому скептически. Ну откуда возьмётся у этих помойных алкашей племянник миллионер за рубежом? Даже если бы он и действительно был, то для того, чтобы получить наследство из-за границы, Бубновы должны были, по крайней мере, съездить в Москву, в МИД или посетить нотариуса. Но я их не разу не видел трезвыми и опрятно и чистыми одетыми. Что сам глава семейства Бубнов, что его жена и дочь ходили в каких-то отрепьях, засаленных спецовках и зимой и летом, и этих людей, вконец спившихся даже у нас в городе, нельзя было пускать в общественный транспорт, а не то, чтобы они в таком виде могли бы поехать в Москву.

И вот в мае, когда я заканчивал школу, у нас в доме случилось событие, из ряда вон выходящее. В квартире пьяниц и дебоширов Бубновых наступила тишина, а сами алкаши вдруг бесследно исчезли. С исчезновением Бубновых в наш дом перестали приходить их друзья, маргиналы, и люди, наконец, вздохнули спокойно. А спустя некоторое время выяснилось, что Бубновы не просто так пропали, их вывезли из их квартиры крепкие ребята из банка. Оказалось, что таинственный молодой парень, приходивший к Бубновым зимой после Нового Года, был никто иной, как квартирный мошенник. Он приносил им продукты и выпивку, а потом каким-то чудом уговорил Бубновых взять кредит в банке под залог квартиры. На эти деньги и гуляли наши соседи по подъезду, а весной, когда деньги закончились, банк потребовал у алкашей освободить квартиру, так как она перешла в собственность финансового учреждения за неуплату кредита. Бубновы взятые в кредит деньги пропили, и выплачивать им его было нечем.

По дошедшим до нас слухам, семейку алкашей Бубновых из жалости не выкинули просто на улицу, а поселили в рабочем общежитии где-то на окраине города. Но в любом случае, больше мы их не видели. А через неделю в освободившуюся квартиру заселилась молодая женщина, тридцатилетняя эстонка Инга. Не знаю, каким ветром её занесло в наши края, но она практически сразу стала общей любимицей всего дома, так как женщина была простой и приветливой.

Среднего роста, приятная на лицо и обладательница небольших, но довольно упругих сисек и пухлой попки, выпирающей у нее под юбкой, словно футбольный мяч, тётя Инга моментально стала объектом моей дрочки. Раньше я дрочил только на мать, толстозадую учительницу русского языка и литературы, но теперь ее место заняла другая женщина, которая купила бывшую квартиру алкашей Бубновых.

К слову сказать, внешне она не была похожа на жительницу Прибалтики, в моем представлении все эстонки белокурые, а вот наша новая соседка с первого этажа была темноволосой, и лишь легкий прибалтийский акцент выдавал в этой приятной во всех отношениях женщине уроженку Талина.

Тётя Инга работала официанткой в городском ресторане и, судя по всему, была блядью. Несколько раз, вставая рано утром на рыбалку, я видел в окно со второго этажа, как нашему дому подъезжала машина, белая " Волга" и из нее выходила тётя Инга. Выглядела она растрепанной и усталой, а за рулём " Волги " сидел кавказец, торговцы с Юга жили в двухэтажной гостинице, на первом этаже которой находился ресторан, где работала наша соседка, и кавказцы имели успех у местных женщин, как правило, с низкой социальной ответственностью, так как у южан были деньги, в отличие от местных мужчин.

К чести тёти Инги, она домой к себе мужиков никогда не приводила, и если где-то встречалась с кавалерами, но только на работе вне дома. Но все равно я ее жутко ревновал и часто представлял себе во время занятий онанизмом, как спасаю тётю Ингу от хулиганов, и она за это в благодарность ложиться со мной в постель.

К моей безумной радости, как ни странно, эта симпатичная эстонка из всех женщин, живущих в нашем доме, в качестве подруги почему-то выбрала мою мать. Тётя Инга часто приходила к нам в гости на второй этаж и не с пустыми руками, а приносила что нибудь вкусненькое из ресторана, где она работала.

Они с моей мамой уединялись на кухне, где вели долгие разговоры о чем-то за бутылочкой вина или водки. Меня за стол приглашали разве что поесть, а вот выпить никогда не наливали. Да я, впрочем, и не хотел, из спиртных напитков в то время я предпочитал только пиво, а вино и водку не любил.

По честному, я удивлялся их дружбе, и то, что связывало тётю Ингу, по сути блядь, с моей тихоней матерью, закоренелой домоседкой, не водившей отношения с мужчинами. Но факт оставался фактом, за очень короткое время тётя Инга и моя мама стали закадычными подругами и, часто, оставшись вдвоем, все время о чем-то вели разговоры. А я в этот момент закрывался в туалете и дрочил, слушая приятный голос тёти Инги с легким прибалтийским акцентом.

Спустя какое-то время после переезда Инга Владимировна, отец у эстонки был русским, попросила меня и ещё одного мужика вынести из ее квартиры старую мебель, оставшуюся ещё от алкашей Бубновых, и заменить ее на новую, машина с которой стояла у подъезда, и я с радостью согласился угодить своей платонической возлюбленной, на которую дрочил день и ночь.

Работы было много, пришлось выносить из квартиры во двор всю мебель, шкафы, тумбочки, столы и стулья, в основном рухлядь, и на их место заносить новые вещи, по большей части импортные. Тётя Инга имела определенные связи, работая официанткой в ресторане, и деньги у нее также водились.

После того, как мы закончили, эстонка дала мужику, который вместе со мной таскал мебель, бутылку водки, несколько пачек сигарет и пакет закуски, а мне хотела заплатить деньгами, так как я не пил и не курил. Но я наотрез отказывался брать у нее деньги, заявив, что помог ей по соседки, но истинной причиной моего отказа было то, что в кармане моих брюк лежали и жгли огнём мне ляжку шелковые кружевные женские трусики чёрного цвета. Это были трусы тёти Инги, я их нашёл в зале, они сиротливо лежали на кровати, забытые своей хозяйкой. И я, повинуясь внезапно охватившему меня чувству, незаметно для мужика, выносящего со мной мебель, схватил этот предмет интимного женского гардероба и положил к себе в карман, совершенно не думая о последствиях.

— Ну хорошо, Костя. Спасибо тебе за помощь. Но я все равно отблагодарю и вечером ждите меня с мамой в гости. Мою новую обстановку обмоем. - сказала тётя Инга, убирая купюры, предназначенные мне, обратно в кошелёк.

Молодая женщина ласково смотрела на меня, а я, стоя перед ней, готов был провалиться сквозь землю от стыда, ведь я, по сути, был вором, и у меня в кармане лежали её трусы, которые я самым бессовестным образом украл с ее постели.

К себе на этаж я поднимался на ватных ногах и со стоящим колом членом, а когда зашёл в квартиру, тут же помчался в туалет, где закрылся на защелку и дрожащими руками достал из кармана шелковые женские кружевные трусики. И со священным трепетом стал их рассматривать. Я впервые в жизни держал в руках женские трусы, и от их вида меня трясло, как в лихорадке. Моя мать не баловала меня своими интимными вещами. Она всегда стирала свое грязное нижнее белье отдельно и никогда не ложила трусы и лифчики в общую корзину с грязным бельем. Да и ее большие белые труселя ещё советских времён, похожие на панталоны, не вызывали во мне интереса. А вот узкие шелковые черные трусики тёти Инги буквально делали мой хуй каменным.

Трусы у эстонки были ношенные, но не сильно, во всяком случае, следовов гомна на их промежности не наблюдалось, а когда я, надрачивая член, прислонил промежность нежных шелковых трусиков соседки с нижнего этажа к лицу, то в нос мне ударил запах женской мочи, смешанный со слабым ароматом польских духов, которыми пользовалась эстонка, и ещё какой-то возбуждающий сознание духан, шедший от промежности трусов, это был запах влагалища тёти Инги, и он будоражил мое сознание, заставляя меня дрочить и дрочить до появления пены на члене.

Весь день до вечера я был как на иголках в ожидании того момента, как нам придёт тётя Инга и сообщит моей матери, что я своровал у нее в квартире грязные трусы. Или, ещё того хуже, расскажет об этом жильцам нашего дома, и тогда все будут считать меня за извращенца, который ворует нижнее женское белье. И мои друзья отвернуться от меня и при встрече не подадут руки, принимая за гомика, которым я, конечно, не был. Но боялся я напрасно, тётя Инга пришла к нам вечером, как и обещала, и принесла с собой целую сумку различных закусок из ресторана. Она имела доступ к кухне, и повара делились с ней продуктами.

— Хороший у тебя сын растет, Оля. Он один, считай, у меня всю мебель перетащил. Тот другой доходяга, которого я наняла, сам еле ноги таскал. Костя не стал брать деньги за работу, и я, по этому я решила угостить его и тебя, подруга, продуктами и заодно обмыть мою новую обстановку. - сказала матери Инга Владимировна, доставая из сумки бутылку водки, за ней бутылку вина и несколько банок пива, и тут же последовала закуска, колбаса, сыр, селедка, буженина и дорогие рыбные консервы, шпроты, горбуша и сардины в масле, такие продукты мы с мамой не ели, и у нас потекли слюни при виде этого изобилия на столе.

— Он у меня так приучен с детства. Да и только бы посмел взять с тебя деньги, подруга. Ты же нам всегда помогаешь, а ему, лбу здоровому, не составило труда поработать. - произнесла моя мать, с блеском в глазах, посматривая на бутылку с водкой и марочным вином.

Мамаша любила бухнуть в компании и вкусно закусить, и все это предоставила ей наша соседка с нижнего этажа, и моя мама была ей благодарна.

Как обычно, водку мне не наливали, только пиво, чему я был рад, да и меня выпивка с закуской интересовала в меньшей степени, я больше рассматривал голые ножки тёти Инги, сидевшей за столом напротив.

Молодая женщина пришла к нам в этот вечер, одетая в джинсовую юбку выше колена и в белую блузку, сквозь которую проступали очертания черного бюстгальтера. На лице у эстонки был нансен макияж, глаза подведены тушью, а губы накрашены дорогой помадой с блёстками.

— А ты куда после школы собираешься идти, Костя? В институт поступать или работать пойдешь. - спросила у меня соседка, доставая сигарету из пачки " Мальборо", лежавшей на столе среди тарелок с закусками.

Они с моей мамой выпили по рюмке водки, закусили и потянулись к сигаретам. Мать тоже покуривала, но в основном дешевую " Яву", но сейчас подсела на халявные " Мальборо", которыми щедро ее угощала соседка с первого этажа.

— Работать пойду шофером в Сельхозтехнику, а осенью в армию заберут. - ответил я женщине, на трусы которой я дрочил день и ночь, и дал ей и своей матери огня от зажигалки и, искоса бросив взгляд на ноги сидевшей передо мной на стуле эстонки, увидел у нее под юбкой, которая задралась от того, что женщина переложила ногу за ногу, край чёрных трусиков, от чего у меня тут же встал член.

По всем параметрам выходило, что Инга Владимировна любила носить чёрное нижнее белье, и таких трусов у нее, скорее всего, было много, по этому она их и не хватилась.

******

Май подошёл к концу, я закончил школу и получил права шофера, мне исполнилось восемнадцать лет, и осенью, в ноябре, меня должны были призвать в армию. Я устроился на работу в Сельхозтехнику, но машину мне сразу не дали, мне пришлось ждать, когда мой " газон " придет с капитального ремонта, а до этих пор определили в автослесаря. И вот, придя с работы в пятницу вечером, мать, которая сидела дома на длинных летних каникулах, сказала, что в воскресенье нас с ней тётя Инга приглашает на шашлыки.

— Представляешь, сынок. Оказывается, у этих алкашей Бубновых была ещё и дача за городом, и Инга купила её вместе с квартирой, и мы поедем втроем к ней на дачу жарить шашлыки и отдыхать. - радостно сообщила мать, подняв мне настроение.

Все это время я только и делал, что нюхал трусы женщины, которую любил, не рассчитывая на взаимность, а тут выпал шанс более тесного общения с предметом своей дрочки на даче за городом. Правда, мамаша будет рядом, но кто знает, как там все пройдет, так как шашлыки подразумевали с собой пьянку, а пьяная женщина более покладистая, чем трезвая.

В воскресенье рано утром мы втроём, тётя Инга, я и моя мать, толстозадая училка русского языка и литературы, отправились на автовокзал. Женщины шли от меня чуть впереди, ведя по пути беседу между собой, а я шёл позади них, неся за плечами рюкзак с продуктами, маринованным мясом для шашлыков и другими закусками. Моя мать держала в руках сумку, в которой лежали бутылки с водкой, вином и пивом, а тётя Инга несла пакет с шампурами.

Конец мая выдался на редкость тёплым и солнечным, уже вовсю зеленели деревья и пели птицы, и от этого на душе было легко и шагалось по дороге веселее. Но я не только любовался природой, но и посматривал на жопу соседки с нижнего этажа. В поездку тётя Инга надела джинсы и джинсовую курточку, и ее пухленькая попка, обтянутая плотной тканью джинс, выпирала в них уж очень соблазнительно, а вот у моей мамаши училки, жопень была большой и объемной. На любителя, конечно, и я одно время на нее дрочил и даже фантазировал, но с появлением тёти Инги в моей жизни все изменилось.

— Я думала, у них дача в пригороде, а оказывается в деревне. - удивительно воскликнула мать, когда мы пришли на автовокзал, и тётя Инга купила три билета на автобус до ближайшего села.

— Да, тут недалеко, Оль. Всего семь километров, и через десять минут мы будем на месте. Зато там тихо и нет пыли, как на дачных участках в городе. Рядом лес, пруд, можно купаться и собирать грибы с ягодами. Место хорошее, не пожалеете, что со мной поехали. - ответила моей матери эстонка и первая села в стоявший у перрона автобус, а мы вслед за ней.

Действительно, через десять минут мы вышли на автобусной остановке посреди поля, от которой прошли по накатанной просёлочной дороге примерно с полкилометра до видневшейся вдали берёзовой рощи, и сразу за лесом появилась деревенька с десяток домов, приютившихся в лощине, окруженных со всех сторон лозинами и тополями.

— Тут одни дачники живут. А местных почти не осталось. Мой дом с краю возле пруда, вот он виднеется, у него крыша из красного шифера. - шедшая по тропинке впереди тётя Инга показала рукой на видневшейся среди раскидистых лозин пруд и крышу дома, покрытую красного цвета шифером.

Мы шли по плотине, довольно большого пруда, в котором плавали домашние утки и гуси, принадлежавшее, по всей видимости, местным жителям.

— Костя, ты у нас рыбак, так вот, в этом пруду, как мне сказали, водятся крупные караси. Так что в следующий раз, когда мы сюда приедем, возьми с собой удочки. Я большая любительница свежей рыбы. Да и если много наловишь, излишки всегда можно будет продать, к примеру, к нам в ресторан. - сказала мне тётя Инга, идя впереди по плотине, и остановилась возле ручья.

Дождями и талой водой весной немного размыло плотину, и из пруда в овраг текла вода. Кто-то из местных положил через ручей доски, но наша соседка по подъезду была обута в туфли на каблуках и не могла по ним идти без риска свалиться в ручей.

— Ой, Костя. Какой ты сильный парень. Меня давно мужчины на руках не носили. - воскликнула тётя Инга, когда я, сняв с плеч рюкзак, подхватил эстонку на руки и перенес через ручей.

Молодая женщина обхватила рукой меня за шею и в знак благодарности поцеловала в щеку, а я, держа на руках свою платоническую любовь, испытал, пожалуй, самые счастливые минуты в своей жизни.

— Для него это пустяк, Инга. Смотри, какой здоровый балбес вымахал. Не успела оглянуться, а он уже на девок засматривается. - сказала моя мать, идя через ручей по доскам, которые под ее весом прогнулись и опасно затрещали.

Мамаша в дорогу надела обычные туфли на низкой платформе и поэтому легко преодолела ручей, ведь я при всем желании не смог бы поднять ее на руки и перенести, как перенёс до этого эстонку.

— На девок говоришь, Оль твой Костя заглядывается? А я чем ему не пара? У нас разница в возрасте всего в двенадцать лет. Может, женишься на мне, парень? - то ли в шутку, то ли всерьез произнесла соседка и, не дожидаясь от меня ответа, пошла вперёд к дому, виляя на ходу пухлой попкой в туго обтянутых джинсах.

— А что, она права. Ты давай, не теряйся, сынок. Девка неплохая и при деньгах. А то, что постарше тебя, так это поправимо. Я бы с ней с удовольствием породнилась. - шепнула на ухо мне мать, когда тётя Инга ушла вперёд к дому.

Я ничего не сказал матери по тому, что слова застряли у меня в горле. Такого поворота событий я не ожидал, и то, что женщина, на которую я дрочил и нюхал ее трусы, согласиться стать моей женой. Хотя я не был уверен в серьезности ее слов, да и зачем я ей нужен, простой парень, у которого нет ничего, когда она катается с богатыми южанами на " Волге" и может найти себе мужика ровесника с деньгами.

— Тут заросло все и нужны будут мужские руки, чтобы привести в порядок. Надеюсь, Константин, ты мне в этом поможешь. А то я одна не справлюсь. - сказала тётя Инга, когда мы вышли к ее дому, находившемуся на краю деревенской улицы, которая упиралась одним концом в пруд и уходила дальше вверх по склону, и на ней были расположены в одностороннем порядке незакасистые деревенские хижины.

Дом, который служил раньше алкашам Бубновым дачей, находился внутри сада, заросшего кустарниками и деревьями. Кусты ивняка проросли даже через деревянный забор, стоявший вокруг дома и местами сгнивший и покосившийся от времени. Сад действительно зарос и требовал мужские руки и бензопилу.

— Ну конечно, Инга Владимировна, я помогу вам. Мне скоро машину дадут, на работе самосвал. А у одного из моих знакомых есть бензопила. В следующий раз мы приедем сюда на машине, и я расчищу сад бензопилой, а спиленные деревья погружу в кузов и вывезу с участка. - на этот раз я сам ответил соседке, не дожидаясь, когда в разговор встрянет мать.

— Так ты у нас шофёр? Отлично. А я как раз собираюсь легковой автомобиль покупать, но сама водить не умею. Бери меня в жены, Костя. Я невеста с приданым. Будешь на новеньких " Жигулях" ездить и нас с твоей мамой на них возить. - опять то ли в шутку, то ли всерьез сказала эстонка, при этом строя мне глазки, а моя мать, услышав про машину, чуть не подпрыгнула от радости, но я, в отличие от мамы, не придал этому значения, думая, что тётя Инга шутит.

— Ого, а у них даже летний домик на участке имеется и в хорошем состоянии. - сказала моя мать, открывая дверь небольшого деревянного шалаша, в котором стояла железная солдатская кровать и тумбочка.

В этом шалаше можно было спать летом в любую погоду, так как он имел крышу, покрытую оцинкованным железом, а так же в нем было вставлено окно.

— И дом сам хорошо сохранился, несмотря на то, что за ним никто не ухаживал. - тётя Инга подошла к дому, построенного из обожженного кирпича, и открыла на его двери замок, достав ключ из кармана.

Дом состоял всего из одной комнаты с пристроенной к нему деревянной террасой, привычной в деревенских домах, кухни в нем не было, а единственная комната в доме служила и кухней, и спальней, и залом одновременно. В ней стояла у стены печь - лежанка, стол и стулья, а за печкой находилась кровать. Кроме того, возле печи имелась каморка, сделанная из фанеры, с дверью, которая была закрыта на маленький черный замочек, и у окна стояло большое мягкое кресло, неизвестно как сюда попавшее. Такое кресло было у нас в квартире, и в нем любила сидеть моя мать, отдыхая после работы, смотря телевизор.

— Костя, бери топор и иди во двор, разводи костер для шашлыков в саду. А мы с твоей мамой пока на стол накроем. Сегодня мы гуляем. А в следующий раз приедем, будем наводить порядок. - тётя Инга достала из кармашка джинс маленький ключик и открыла им замок, висевший на двери фанерной каморки, внутри которой оказался склад различной домашней утвари, тут были ведра, тазы, лопаты и нужный мне топор, без которого не разжечь костра.

— Хорошо, Инга Владимировна, я мигом все сделаю. - ответил я эстонке, снимая с плеч рюкзак, поставив его на пол, взял топор и пошел с ним в сад разводить костер для жарки шашлыков, оставив женщин в доме накрывать на стол.

******

Через полтора часа, когда шашлыки были успешно пожарены, мы сидели за столом в доме и выпивали. На этот раз пива не было, а на столе стояла водка и вино. И мне волей не волей пришлось выпивать, и не только вино, но и водку. Причем мать старалась меня споить, и это было странно с ее стороны, так как раньше она была противница того, чтобы я выпивал.

— Давай, сынок, стопочку выпей. Ты уже взрослый, осенью в армию пойдешь, будь мужчиной. - говорила мне мамаша, наливая в рюмку стоящую передо мной водку из бутылки.

— Я сама алкашей не люблю, на работе в ресторане на них насмотрелась. Но и не пьющих тоже не уважаю. Так что выпей, парень, веселее будет. - вторила подруге эстонка, смотря на меня пьяными глазами.

На троих мы опорожнили бутылку водки, хорошо закусили, и моя мать откручивала пробку со следующей бутылки. Но мне водку больше не наливали, а только вино, которое было сухим.

— Что-то я плохо себя чувствую. Пойду на свежий воздух в сад. В шалаше есть кровать, так я на ней полежу. А вы давайте развлекаетесь, молодежь. Но только смотрите, не уезжайте в город без меня, если я засну в шалаше. - мама притворно зевнула, встала из-за стола и, пьяно покачиваясь, пошла к двери.

— А ты у нас воришка. Я то думала, что сын моей подруги нормальный парень, а он вором оказался. - дождавшись, когда моя мать ушла в сад, тётя Инга пододвинула стул, на котором сидела, поближе ко мне и начала допрос, пристально смотря в мои глаза.

— Признайся, Костя, ты мои трусики спёр, когда мебель в квартире переставлял. - спросила у меня эстонка и, к удивлению, вдруг поднялась со своего стула и села ко мне на колени, давя своей пухлой попкой, обтянутой тесными джинсами, мой член, который моментально налился кровью и, встав колом, упёрся женщине в жопу.

Я молчал, совершенно не зная, что ей сказать, и по правде впал в ступор от её напора. Не ожидал я такого от нашей соседки с нижнего этажа. Да и признаваться, что я стащил её трусы, мне было стыдно.

— Я не буду тебя ругать, Костя. Но верни мне мои трусики, пожалуйста, парень. Они импортные и дорогие, а если хочешь, я тебе дам другие свои трусы, попроще. Договорились? - тётя Инга пристально смотрела в мои глаза, сидя на моих коленях, при этом женщина чувствовала, что у меня поднялся член, и легонько поерзывала на нем, двигая попкой из стороны в сторону.

— У меня нечаянно получилось, тётя Инга. Ваши трусики лежат у нас дома, и я их вам сегодня верну, как только вернёмся в город. - заикаясь от охватившего меня волнения, ответил я женщине, совершенно не зная, как мне с ней вести, и хотя я был пьяным, но не решался обнять её и поцеловать по причине природной стеснительности, из-за которой к восемнадцати годам я был девственником и заядлым онанистом.

— Да я тебя не виню, Костя. С кем не бывает. Кстати, а для чего тебе понадобились мои трусы? Ты их рассматривал и занимался онанизмом? Но ведь это вредно для здоровья. - спросила тётя Инга, по прежнему тихонько ёрзая у меня на хую своей попкой, и при этом, обняв за шею, пристально смотрела в глаза, как на допросе, и, не дождавшись от меня внятного ответа, ей и так было понятно, что она сидит на коленях у молодого дрочера, женщина прильнула ко мне и поцеловала в губы взасос.

На секунду у меня даже дыхание сперло, так как я ещё ни разу не целовался с девушкой ровесницей, а уж со взрослой и красивой женщиной, какой была эстонка, и подавно, и я даже ей не ответил, сидел на стуле как истукан, позволяя себя ласкать и целовать.

— Онанизм вреден, Костя. От него мужчины становятся импотентами. Для этого мы, женщины, существуем. Нас нужно любить, а не удовлетворять самому себя. Если хочешь, я могу сейчас сделать тебя мужчиной, пока твоя мама отдыхает в шалаше. Но для этого ты должен выполнить ряд условий. - эстонка оторвалась от моих губ и, сидя у меня на коленях, взялась за мою руку и положила ее на одну из своих сисек, выпирающих у нее под блузой, и прижала, показывая мне, как нужно её ласкать.

— О каких условиях вы говорите, тётя Инга? - спросил я у женщины, держа в ладони ее небольшую, но упругую грудь, от прикосновения к которой даже через одежду у меня зажгло руку.

— Условие простое, Костя. Понимаешь, мне стыдно днём перед тобой раздеваться до гола. Всё-таки я немногим моложе твоей мамы. И будет лучше, если ты не будешь видеть меня голой хотя бы в первый раз. Но выход есть. Вот видишь эту каморку. Сможешь в её стене проделать дырку для своего члена? Я закрою тебя в ней на замок, ты выставишь свой член в проделанное отверстие, и я сделаю тебя мужчиной. Все очень просто. - произнесла тётя Инга и, встав с моих колен, вопросительно смотрела на меня, ожидая моего согласия или не согласия на ее условие.

— Я не против, Инга Владимировна. Все сделаю, как вы скажите. А дырку в стене я запросто проделаю, она же из тонкой фанеры сделана. - ответил я женщине, стоя перед ней с бешеным стояком в штанах, который не пытался скрыть.

— Ну, тогда берись за дело, Костя. Заходи внутрь, инструменты там есть, а я тебя закрою на замок. Только у меня ещё есть условия, которое ты должен соблюдать. В дырку за мной не подсматривать, иначе я рассержусь на тебя, и между нами ничего больше не будет. - предупредила меня эстонка, и едва я зашёл в каморку, закрыла за мной дверь на замок.

— Хорошо, Инга Владимировна. Я не собираюсь за вами подсматривать, тётя. - ответил я женщине заикающимся от волнения голосом, лихорадочно ища на полу нужные мне инструменты, и, найдя, моментально приступил к работе, боясь, что вот-вот из шалаша в дом войдёт моя мать и все испортит.

Я было хотел проделать дыру в стене стамеской, но, подержав её в руке, передумал, в таком случае тонкая фанера может треснуть, расколоться, и у меня не получиться нужное отверстие. И тут мой взгляд упал на ручную дрель, лежавшую в ящике с инструментами, и в ней было вставлено крупное сверло. В школе на уроках труда я не раз пользовался такой дрелью и по этому уверенно взял ее в руки и приступил к работе.

Кусочком мела, найденным в ящике с инструментами, я начертил круг на стене каморки как раз на уровне моего члена и просверлил сверлом по контуру очерченного мной круга отверстия, и затем взял в руки стамеску и ударами молотка по ней выбил круг наружу. И у меня получился идеальная круглая дыра размером с кулак, в которую можно было легко просунуть не один, а два члена. В дополнение, найденным в ящике напильником я обработал края дырки, делая их гладкими, устраняя зазубрины, и работа была мной сделана примерно за пять минут.

— Готово, тётя Инга. - сказал я находящейся в комнате эстонке, просовывая в отверстие для начала руку, так как член постеснялся вставлять без ее команды.

— Молодец. Только подожди минутку. Я в уборную на улицу схожу и приду. - женщина подошла к стене, взялась рукой за мою руку, торчащую из отверстия, ласково погладила ее и пошла в туалет во двор.