Женщина в окне. Из сборника Женщины извращенки порно

Годы учёбы в старших классах пришлись на начало двухтысячных, и у меня не было ни интернета, ни даже компьютера, ни смелости для закупки столь полезных, важных и нужных порнографических материалов. Зато имелся бинокль, и окна напротив. Наблюдение за ближайшим домом стало моим ежевечерним увлечением. Перспективных объектов внимания, свободных от непрозрачных штор, набиралось на удивление много. Это и окошко, где условная «училка» в очках с короткой стрижкой кудрявых волос каждый раз читала на ночь голышом под очень удобным для рассматривания углом обзора (недостатками были густой не менее кучерявый треугольник внизу живота и явно не юный возраст), и молодая пара, к которой периодически захаживала вторая девушка. Постоянная партнёрша была бедрастой и задастой, но с не особо выразительной грудью и тоже с дремучим лесом в области лобка. Регулярно созерцал её переодевание, пункт траха же располагался вне поля зрения. Гостья была в теле сверху и снизу, но видел только как ранним июльским утром она делает минет на боковом балконе. Мотался вперёд-назад профиль её головы, повёрнутой к двери, а сверху из-за угла время от времени появлялось облако выдыхаемого табачного дыма. В тот же час они стояли и курили вместе с хозяйкой квартиры, шумно беседуя и громко смеясь, некий мимопроходил выкрикнул в их адрес какую-то похабную шутку, и они с выражением похотливого молчаливого любопытства долго провожали его взглядом. Однако показалась рука полового актора и задрала сзади халат супруги, потом отпустила подол и приглашающее похлопала по массивным ягодицам, после чего курильщицы заторопились вернуться в дом. Также в перечень регулярно наблюдаемых входила блондинка, то возвращающаяся из душа (у этой с нижней стрижкой всё в порядке, и бюст размера третьего), то подолгу лежащая на кровати (в этот момент, судя по её пантомиме и снующему у нижнего изголовья чувачку, основательно и компетентно делался куннилингус). Ещё была легкомысленная девка, часто надевающая мини-юбку на голое тело и отправляющаяся на свидание куда-то в мой двор. И девушки-близнецы скромных форм, зато они каждый вечер крутились у зеркала топлесс, возвращаясь домой поздно ночью с той же процедурой саморазглядывания, к которой я был всегда рад приобщиться.

Особое внимание занимала зрелая светловолосая женщина с глыбисто большой грудью, примеченная ещё в годы поглядывания на дом напротив невооружённым глазом. Обнажённой я её не заставал, но регулярно видел в нижнем белье. Она жила одна. Как-то раз встретил её у киоска ремонта обуви. Лицо выглядело весьма перезревшим и невыразительным, равно как и тембр голоса почтенной дамы, а ещё она так переменила поведение, когда я проходил с родоками мимо, будто заметила, что именно я маниакально зависаю на балконе ночами напролёт, упорно выслеживая момент столь желаемого обнажения. Была, впрочем, спорная ночь, когда у самого окна полуосвещённой комнаты вроде как застыл её силуэт, и, похоже, она подпирала руками свои груди, и хотелось верить, что я вижу выделяющиеся симметричные бугры располагающихся рядком сосков. Эту деталь мне так и не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть.

Скучной майской пятничной ночью, когда всё случилось, я чуть ли не засветло засел на своём наблюдательном пункте спермотоксикозника. В школе тоже были двухдневные выходные в этот месяц, в угоду тем, кто поедет сажать картофельные клубни. В общем, дежурим мы со стариной биноклем. На всех этажах свирепствует сплошной беспонт. И в гостях у упомянутой женщины оказался какой-то коренастый низкорослый фуфел в серой рубахе. Такое дело вызвало нечто похожее на ревность, и отлично дополняло асексуальный расклад всех окон в целом, но в плане хоть какого-то прогресса хотелось, пускай и под таким паршивым соусом немолодого соития, но глянуть наконец на телосложение фигуристой бабы, покуда та не состарилась конкретно. Они с лысярой ходили по квартире, чокались бокалами, даже начали танцевать в самой удобной для обзора комнате, но эти штуки только и делали, что тянулись и повторялись на удивление долго и однообразно – без преувеличения сказать, часа два-три. Поначалу было занятно, потом странно, потом уже смешно, потом чертовски не-смешно. В конце концов увидел, как эта пара не то вышла на прогулку, не то вообще пожилого идиота провожает сия подруга.

Минут через сорок вновь зажёгся свет в глубине её квартиры. Уличный момент возвращения я пропустил, безрезультатно снуя окуляром по всем возможным направлениям. Женская тень мелькала с неуловимой быстротой, а я напряжённо надеялся увидеть наконец глубокое переодевание. Включился свет в сегодняшней танцевальной комнате. Женщина стояла в нижнем белье, прислонившись к стене и задержав руку у выключателя. Свет выключился, включился опять, снова выключился – в общем, всё выглядело так, будто она таким образом сигналит. Разглядел пьяную улыбку на её лице, и не без испуга напоролся на её хмельной взгляд. После чего она оставила в покое выключатель и помахала рукой в направлении окна. Сделала приглашающий жест пальцами. Сердце заколотилось так, что задрожала приближаемая картинка, ещё и нечаянно крутанул настройку фокуса. Сказать, что я разволновался – ничего не сказать. Возникло жгучее желание тотчас пойти к ней домой. Все за и против даже не хотелось рассматривать. Только и увидел уже невооружённым глазом, как снова замигало окно. Самого заботило лишь одно препятствие: родичи. Нетвёрдой походкой зашёл в комнату, подкрался к двери. Сопение из зала было достаточно громким, чтобы в нём мгновенно и эйфорически удостовериться. Вот я уже тайком чищу зубы и прихорашиваю залупу в ванной, вот обуваюсь, вот пытаюсь орудовать ключом как можно тише, вот полубегом направляюсь к подъезду, откуда поступал явный или накрученный похотливым умишкой голодный пьяный зов.

С кодовым замком было справиться несложно: фонарь светил достаточно хорошо, чтобы разглядеть часто используемые кнопки. В подъезде я обнаружил, что лифт занят, и ждал, по-дурацки ходя широкими кругами. Он прибыл на первый этаж, и в нём я увидел ту самую женщину, так и оставшуюся в белом нижнем белье, причём нижняя часть была до полупрозрачности тонкой. Мы замерли на несколько секунд. В её тупо уставившемся на меня покрасневшем лице капризной болонки виднелись узнавание и ожидание. Первым двинулся я, зайдя в кабину и нажав нужный этаж. Она никак на это не отреагировала, но выходило как-то так, будто мы действуем согласованно, по заранее оговоренному плану на вечер. Ехали молча, словно это обычная ситуация с незнакомыми пассажирами лифта. Первой вышла уже она, я последовал за ней, оглядывая наполовину показывающиеся валы ягодиц, совсем не критично подпорченные ровной рябью целлюлита. Что касается тела, оно сохраняло упругую свежесть, разве что его наливная пышность больше намекала на зрелость, чем на юность, и живот мягко выпирал (без нависаний). Ноги переступали размеренно и гордо, словно с осознанием производимого эффекта от их формы и от пружинистого сотрясения жопы.

Пока разувался, заметил, что хозяйка направилась в спальню. Там я её застал сидящей спиной ко мне, будто ждущей ответного конкретного действия. Инстинктивно считав эту позицию, машинально потянул трясущиеся руки к застёжке лифчика, волнуясь всё больше и больше. Физически ощутил высвобождение объёмов шестого-восьмого размера, и сперва увидел в меру увесистые округлости с их обратной стороны. Ловким движением она переменила позу, и легла на спину, позволив мне так же снять её трусы. Здесь тоже оказался приятный сюрприз в виде впервые наблюдаемой живьём выбритой (по всей видимости, в тот же день) поверхности с аккуратными розовыми половыми губами, по которым стекала плотная прозрачная слеза. Ареолы тоже были розовыми, только очень светлого оттенка, с чётко обозначенными крупными стоячими сосками. Я метнулся было к одной из грудей, но меня перехватил крепкий поцелуй с покусываниями и поощрительным мычанием, слегка подпорченный спиртуозным привкусом и сцеплением наших зубов. Дальше тётка начала инициативно творить чудеса. Её движения были как у профессиональной фотомодели, только речь шла не о позировании, а о позах сексуальных. За всю ночь нами не было произнесено ни слова, если не читать её «да! » и «ещё! », но это всё-таки ближе к междометиям. Можно было бесконечно долго изучать губами её полуулыбку, её грудь, мягкую плотность задних полушарий и ног, а также чудесную вагину, такую горячую, гостеприимную и отзывчивую, когда я в неё входил и пытался как можно совершеннее манипулировать ответным возбуждением. За одним оргазмом тут же следовал новый, пару раз судорожно затряслась вся нижняя часть её тела. Потом она, сев мокрой распалённой набухшей щелью на одно из моих колен, присосалась к члену с очень серьёзным выражением на столь взрослом лице, и оба этих фактора усиливали возбуждение, к тому же всё это время я без устали и без спада интереса разминал её душистые большие груди, прикладывался к ним, вжимался в них, взвешивал их. Сперма вырвалась наружу довольно скоро и в изрядном количестве. Тётка черпала её ладонью, игриво облизывала пальцы и театрально смотрела в сторону с отрешённо-невинным выражением лица, посмеиваясь в какой-то такой бывало-дамской манере, от которой по мошонке пробежала дрожь. По ощущению, она воспроизводила некую привычку из более молодых лет. Несмотря на колоссальное чувство удовлетворения, мне не удавалось отлепиться от её тела, когда мы вместе пошли в ванную, где в итоге вновь потрахались (она кончила несколько раз подряд) и вернувшись оттуда на кровать. Подводило дыхание, мешало двигаться быстрее и в целом делать дело бесперебойно, однако я стремился к этой бесперебойности, в первую очередь ради себя, всё сильнее входя во вкус. Чаще мои усилия были не так важны, потому что она выбирала позу наездницы, напористо скакала с мастеровитыми тонкостями, увлечённостью процессом и с умением выжимать удовольствие из контакта с неопытным любовником. Вновь и вновь она заходилась в оргазме, манерно закрывая руками своё наиболее обиженное влиянием возраста лицо, после чего громко дышала в голос. До меня долетал жар её рта. Вновь кончил только спустя час, и она уже без помощи руки собрала пунцовым ртом всё излившееся, и после голых объятий с взаимным поглаживанием внезапно уснула.

Меня устраивала бессловесность нашего ночного общения, и, когда затихли ещё и действия, стал побаиваться начала внятного диалога. В комнате царил плотный запах приятной потной телесности и перегара (впоследствии сочетание из алко-паров и женщины в качестве их источника не раз заводило, являясь заодно приметой лёгко достающегося секса), очень хотелось ещё разок коснуться всех этих выразительнейших частей тела, но появилось опасение разбудить свою внезапную зрелую любовницу. Только и осмелился приблизиться лицом к выпяченному влажному секелю, и мне почему-то понравилось отсутствие какого-либо запаха.

Не стерпев скуки и напряжённого чувства, связанного с грядущим пробуждением на трезвую голову, я собрал свою накиданную в угол комнаты одежду, и так же тихо, как и вначале, отомкнул и захлопнул за собой дверь. Было уже светло. Дома всё-таки произошёл скандал. И, резко вернувшись в роль распекаемого троечника, не мог поверить в реальность происходящего ночью.

Не знаю, запомнила ли женщина своё постельное приключение, но вида она не подавала – возможно, из тех же соображений неудобства, что и я. Вскоре, благодаря некоторому осмелению, более отзывчиво встретил полусерьёзные намёки не менее грудастой одноклассницы, и дежурить на балконе стало скорее в тягость. К тому же боялся нарушить молчаливый нейтралитет, а позже – узреть результат возрастных метаморфоз. Как бы ни было хорошо с той женщиной, повторять первый опыт и знакомиться что-то мешало.