Лихорадка ч.2

**Глава 3. Отражение**

Утренний душ не смыл ни усталость, ни странное возбуждение, засевшее под кожей. Вода обжигала, но я терпел, пытаясь сфокусироваться на чём-то кроме собственного тела. Вытерся наспех, надел старые спортивные штаны — хоть они и натирали, но другого выбора не было.

Спал как в бреду: обрывки тел, прикосновений, голосов. Женские пальцы, мужские губы, чьи-то зубы на сосках… Проснулся в холодном поту, с липким животом и чувством, будто меня переехал грузовик.

В ванной зеркало выдало новый сюрприз. Соски, которые раньше едва выделялись, теперь припухли, ареолы потемнели и расширились, будто их обвели маркером. Грудь — да, именно грудь, не просто мышцы — стала чуть округлее. Я повернулся боком, провёл ладонью по торсу: подтянутое тело от плавания и бега теперь казалось… женственным? Нет, это слишком громко. Но изменения бросались в глаза.

Ягодицы, всегда упругие от пробежек, стали мягче, округлились. Не удержался — сжал их руками, почувствовав, как кожа отзывается приятным покалыванием. «Что за фигня…» — выругался я, резко одёрнув себя.

Позвонил старосте. Голос дрожал:

— Алёна, я… сегодня не приду. Температура, наверное.

— Сходи к врачу, — она хрустнула чем-то в трубке, равнодушная. — А то все сейчас гриппуют.

— Да, если хуже будет…

Повесил трубку и уставился в стену. Рука сама потянулась к груди. Сосок застыл между пальцами — твёрдый, чувствительный, будто наэлектризованный. Вторая рука скользнула ниже, к члену. Он оставался вялым, но преэякулянт сочился обильно, смазывая пальцы.

«Нет. Хватит», — попытался остановиться, но тело уже вело свою игру. Палец, вымазанный в смазке, нажал на колечко ануса. Мягко, едва касаясь. Пульсация усилилась. Ещё нажим — и кончик проник внутрь. Вздох вырвался сам, спина выгнулась. Вторая рука сжала сосок резче, и волна накрыла с головой.

Кончил тихо, судорожно, даже не понимая, когда это случилось. Сперма капнула на диван, а я сидел, задыхаясь, с пальцем всё ещё внутри.

— Это ненормально, — прошипел я в пустоту, вытирая руку об штаны. — Пора к врачу.

Собрался на автомате: джинсы, толстовка, чтобы скрыть грудь. У двери замер, глядя на ключи. В голове всплыл сон: женский голос шептал: *«Ты же не хочешь, чтобы они всё узнали? »*

— Заткнись, — буркнул я и вышел, хлопнув дверью.

**Глава 4. Диагноз**

Дорога в больницу напоминала полосу препятствий. Каждый прохожий, каждый звук — всё будто провоцировало тело на бунт. У метро стояла девушка в красном пальто, её волосы падали на плечи точно так же, как у той женщины из сна. Она поправила сумку, и я вдруг представил, как она поворачивается ко мне, говорит: *«Ты ведь помнишь, как это было? »* — и проводит ногтем по моей груди через одежду. Я резко зажмурился, вжавшись в стену, и начал считать ступеньки эскалатора вслух: *«Один, два, три…»* — пока образ не рассыпался.

Потом — мужчина в костюме, который на ходу поправлял галстук. Его пальцы скользнули по узлу, и я вдруг вспомнил сон: *«Парень из кафе прижимает меня к стене, его галстук обвивает мои запястья…»* Я укусил губу, пока не почувствовал вкус крови, и ускорил шаг, повторяя про себя: *«Просто дойти. Просто дойти».*

— --

Врач оказалась моложе, чем я ожидал. Лет тридцать пять, каре до плеч с рыжеватым отливом, в белом халате, который подчёркивал стройную фигуру. Её глаза, зелёные и чуть насмешливые, изучали меня, пока я мямлил:

— У меня… это… тело меняется. Соски, грудь… и всё время возбуждение, даже когда не хочется…

Она кивнула, не записывая, будто такие жалобы слышала каждый день:

— Разденьтесь до пояса.

Холодный стетоскоп скользнул по спине, но когда её пальцы коснулись груди, я не сдержал стон. Она на секунду замерла, потом продолжила осмотр, намеренно профессионально:

— Болезненность?

— Н-нет… Приятно. То есть… не больно.

Она улыбнулась, будто поймала меня на слове:

— Гиперчувствительность. Ладно, одевайтесь.

Пока я застёгивал рубашку, дрожащими пальцами, она выписала направления:

— Анализы на гормоны, УЗИ молочных желёз — взгляд упёрся в моё лицо, — Госпитализация пока не нужна, но если ночью будет температура — вызывайте скорую.

— А что со мной? — спросил я, чувствуя, как подступает паника.

— Возможно, гормональный сбой. Или что-то… необычное. — Она прикрыла папку, давая понять, что разговор окончен.

— --

Обратная дорога провалилась в туман. Я шёл, уставившись в асфальт, а в голове крутились её слова: *«Необычное»*. Что, если это не болезнь? Что, если так и будет — грудь расти, соски темнеть, а фантазии станут реальностью?

На перекрёстке мелькнула пара: парень что-то шептал девушке на ухо, и она засмеялась. Мой мозг тут же подкинул картинку: *они ведут меня за руки, смеясь, а потом…* Я тряхнул головой, как пёс после дождя, и свернул в подворотню — короткий путь, где не было людей.

Дома зеркало показало те же изменения. Я стоял, вглядываясь в своё отражение, и вдруг услышал тот самый голос из сна, будто он звучал изнутри:

*«Тебе самому не интересно, к чему это приведёт, кем ты станешь? ».*

— Заткнись, — прошептал я, но рука сама потянулась к груди. На этот раз я её одёрнул.

Завтра анализы. Завтра ответы. Или новые вопросы.

**Глава 4. Диагноз (продолжение)**

Ночь втянула меня в свой водоворот с первых же минут. Я лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, когда знакомый аромат — смесь жасмина и чего-то металлического — заполнил комнату. Её руки скользнули по пояснице, губы коснулись ягодиц, и я замер, не в силах пошевелиться.

— Ты скучал? — её голос прозвучал прямо в ухе, хотя она была за моей спиной.

Язык, горячий и влажный, провёл по промежности, заставив меня вжать пальцы в матрас. Она смеялась тихо, пока её рот исследовал каждую складку, каждый мускул. А потом — резкий, но неожиданно нежный толчок: кончик языка проник внутрь. Я вскрикнул, но это лишь раззадорило её. Она двигалась медленно, будто выписывая буквы на моей коже, а я… я тонул.

— Не убежишь сегодня, — прошептала она, и нежно провела своим членом между ягодиц, уперевшись в мою дырочку.

Я ждал боли. Вместо этого появилось тепло — нарастающее, обволакивающее. Она входила постепенно, останавливаясь, чтобы поцеловать мою спину, сжать ягодицы, провести ногтями по рёбрам.

— Расслабься… Ты создан для этого, — её слова лились, как наркотик.

Она начала двигаться: выходила почти полностью, оставляя пустоту, которую тут же заполняла снова. Каждый толчок будто зажигал нервы, а её руки, ласкающие грудь, доводили до дрожи.

— Ты так красив, я же вижу это, а сейчася в моих руках ещё красивее, — она прикусила мочку уха, и я почувствовал, как её член пульсирует внутри.

Оргазм подкрался незаметно. Волна за волной, от кончиков пальцев до макушки. Она кончила одновременно со мной, впившись ногтями в бёдра, а я застонал так громко, что проснулся от собственного голоса.

Комната была залита лунным светом. Рука всё ещё сжимала грудь, пальцы другой — внутри меня. Сперма стекала по животу, смешиваясь с потом. Я лежал, пытаясь вернуть дыхание, и вдруг осознал: голова не болит. Тело, обычно напряжённое, будто отпустило.

— Может, и правда проходит? — пробормотал я, сползая с кровати.

В душе вода смыла следы сна, но не смогла стереть память о её прикосновениях. Я стоял, прислонившись к стене, и смотрел, как пар окутывает зеркало. Изменения в теле казались чуть менее пугающими. Нет, грудь всё ещё была округлой, а ягодицы — мягкими, но… это почти не раздражало.

«Завтра анализы будут готовы, — напомнил я себе, натягивая футболку. — Всё объяснят».

Но где-то в глубине, под слоем надежды, шевелился червь сомнения: а если это не болезнь?

**Глава 5. Перелом**

Проснулся с ощущением, будто кто-то подменил мое тело, пока я спал. В ванной зеркало показало то, на что раньше не обращал внимания: волосы на груди почти исчезли, а те, что остались, стали светлыми, как пух. Лицо — округлое, без щетины, с мягкими чертами. Я провёл рукой по щеке и фыркнул: «Как у подростка».

Грудь, хоть и небольшая, уже явно не мужская. Форма — аккуратная, приподнятая, как у девушек из рекламы спортивных бра. Ягодицы, всегда упругие от бега, теперь выглядели… соблазнительно. Не удержался — сжал их, почувствовав, как кожа отзывается приятным теплом. Возбуждение накатило волной, но я резко одёрнул себя: «Нет времени. Анализы. Врач».

Оделся в свободный свитер, чтобы скрыть грудь, но джинсы всё равно подчеркивали бёдра. На улице ветерок щекотал шею, и я вдруг заметил, как парень из соседнего подъезда задержал на мне взгляд. Не то чтобы пристально, но дольше обычного. Мозг услужливо подкинул фантазию: *он подходит, кладёт руку мне на талию, шепчет: «Ты такая красивая…»* Я резко закашлял, будто это спасёт от краски на щеках.

У метро стояла девушка с собакой. Пес потянулся ко мне, обнюхивая ботинки, а она извиняюще улыбнулась:

— Он редко так реагирует на людей.

— Бывает, — пробормотал я, но внутри уже рисовал картину: *она привязывает поводок к моим запястьям, командует: «На колени», а я…*

— Хватит! — прошептал себе, впиваясь ногтями в ладони.

— --

Врач встретила тем же спокойным взглядом. Когда я рассказал о новых изменениях, её брови поползли вверх.

— Разденьтесь до пояса, — сказала она, и в её голосе впервые прозвучало волнение.

Её пальцы скользнули по груди, нажимая, исследуя. Я зажмурился, пытаясь не стонать, но когда она провела большим пальцем по соску, звук вырвался сам.

— Чувствительность сохраняется? — спросила она.

— Да… — выдавил я, чувствуя, как горит лицо.

Она откинулась в кресло, перебирая бумаги.

— Ваши анализы… Уровень тестостерона ниже плинтуса. Эстроген зашкаливает. И это только начало.

Потом она рассказала про «лихорадку» — болезнь, которая превращает мужчин и женщин в нечто среднее.

— Первые случаи зарегистрировали ещё около трёх лет назад. Изменения у мужчин начинаются медленно, незаметно настолько, что на них обычно не обращают внимания. А потом - лихорадка. Симптомы в общем как у обычной простуды или гриппа, но вместе с ними изменения накатывают лавиной. Вы и сами их заметили: грудь начинает расти, не как, например, при гинекомастии, а именно как у женщин, жир перераспределяется по женскому принципу. И можно было принять это за гормональный сбой, если бы не аномальные изменения в организме, например появление новых эрогенных зон, повышенная сексуальная возбудимость, исчезновение адамова яблока, изменение голоса. Такое ощущение, что мужской организм решил перестать им быть и меняется на женский, но не заканчивает изменения - половой член не исчезает, хоть и перестаёт функционировать, в некоторых случаях сильно уменьшается в размерах, однако способности к размножению не теряет. И не понятно как всё функционирует, организм после всех трансформаций остаётся в идеальном балансе, даже сильно повышается иммунитет, по крайней мере насколько я знаю никто из переболевших этой лихорадкой не подхватили ничего тяжелее лёгкого насморка, - она перевела дыхание после этой речи, а я сидел громом поражённый.

— Но как?! — я вскочил, едва не опрокинув стул. — Это же… невозможно!

— Возможно, — она покачала головой. — Тело у вас перестраивается. Исправь всё... Пока нет возможности. Есть вариант хирургического вмешательства, после завершения всех изменений, в попытке вернуть как было, но здоровья это вам не добавит, а скорее даже наоборот. Как я уже говорила, после трансформации организм находится в балансе, а вмешательство только нарушит его.

Я сел, чувствуя, как дрожат колени.

— В-вы сказали, женщины тоже меняются, - меня одолело странное, болезненное в такой ситуации любопытство.

— Да, только у них совсем по другому. Начал ных изменений практически нет, лишь повышенная возбудимость и либидо, однако после "лихорадки"... Клитор непонятным для нас образом изменяется, увеличивается, фактически превращается в член. Они также сохраняют репродуктивную функцию, даже в некоторых случаях сами могут, эм-м-м-м... Заделать ребёнка, - она немного замялась на этом моменте.

— Что мне делать? - новости обрушивались на меня лавиной

— Жить. Принимать себя. Займитесь спортом, пропейте курс витаминов, хуже это не сделает, - она вздохнула.- К сожалению я ничем более помочь не смогу...

— --

Дорога домой растворилась в белом шуме. Я шёл, не замечая прохожих, магазинов, светофоров. В голове крутилось: «Женщина. Скоро я стану женщиной. Хотя даже не женщиной, а чем-то средним».

У подъезда меня окликнула соседка, тётя Люда, с пакетами:

— Поможешь донести?

Я взял пакет автоматически. Она улыбнулась:

— Ты что-то изменился… Красивее стал.

— Спасибо, — пробормотал я, чувствуя, как её слова странно греют изнутри.

Дома зеркало показало ту же незнакомку. Я стоял, глядя на неё, и вдруг понял: страх смешался с… любопытством. А что, если принять это? Перестать бороться? Да и как я понял смысла в этом немного.

Рука сама потянулась к груди. Сосок затвердел под пальцами, и я застонал, прислонившись к стене.

— Чёрт, — прошептал я, но уже не останавливался.