Отец подруги. Мой ад и рай. Глава Голая подруга

1. Евгения

1. Евгения

– Наконец-то, – простонала подруга, театрально захлопывая учебник "Основы микробиологии и иммунологии". – Ты меня спасла, Женька. Опять.

Маше немного туго давался этот предмет, поэтому мы частенько занимались вместе. Первый курс в медакадемии давался нам обоим тяжело, но мы старались, чтобы не вылететь после первой же сессии.

– Да, пустяки! – протянула я, собирая со стола тетради с конспектами.

– Есть хочешь? Давай поужинаем, что ли? – предложила Маша.

– Ой, нет. Уже поздно! – спохватилась я, проверив время на телефоне. – Не уеду потом.

Подруга жила в элитном посёлке на окраине города, поэтому выбираться на общественном транспорте отсюда было проблематично. Меньше всего мне хотелось в столь поздний час торчать на автобусной остановке, шугаясь каждой притормаживающей рядом машины.

– Давай я вызову тебе тачку? – предложила Маша.

– Спасибо, но не стоит тратиться, – вежливо отказалась я.

– Да брось! Для меня это пара пустяков, Жень! – продолжила настаивать подруга. – Ты же из-за меня засиделась?

Отец моей подруги был весьма обеспеченным мужчиной, поэтому их семья не бедствовала. Я знала, что для Маши деньги не проблема, но позволять ей оплачивать мои расходы на проезд было непозволительной наглостью с моей стороны. Разница в наших социальных статусах была и без того очевидна, чтобы пользоваться деньгами её отца даже по мелочам.

– Ещё ходят автобусы, не волнуйся! – успокоила я подругу.

– Ладно, упрямица! – сдавшись, закатила глаза подруга. – Я просто хотела тебя хоть чем-то поблагодарить за то, что возишься со мной.

– Поможешь мне завтра в приюте, и мы в расчёте!

В свободное от учёбы время я помогала в приюте для животных, выполняя нехитрую работу, чтобы хоть как-то облегчить жизнь пушистиков. Денег организации вечно не хватало, поэтому любая помощь у них была на вес золота.

– Что ты возишься с этими бедолагами? – осуждающе протянула подруга. – Лучше бы подработку себе нашла, вместо того, чтобы грести дерьмо за блохастыми тварями. Там бы тебе доплачивали за потраченные силы и время.

– Они не блохастые, – рассмеялась я. Маша – не первая, от кого я слышу подобное. Но что поделать, если я очень люблю животных, а по-другому помочь бездомным кошечкам и собачкам я не в силах. – Я подыскиваю работу, но студентов берут не везде. Мне бы что-то вечернее найти, было бы идеально.

– Слу-у-шай! – осенило Машу. – У моего папы ночной клуб. Помнишь, мы осенью там мою днюху отмечали? Хочешь, я с ним поговорю?

Я ненадолго задумалась.

Егора Васильевича я видела несколько раз. Можно сказать, что была с ним знакома. Впечатление он производил, мягко говоря, не очень приятное. Молчаливый, суровый, а взгляд такой, что мурашки бегут по коже, будто он тебя насквозь видит. И вроде бы ты ничего плохого не сделала, а ощущение такое, что Егор Васильевич всё о тебе знает. Не то чтобы я с ним дел иметь не хотела, я его немного побаивалась.

Девочки с нашего курса, напротив, все были в восторге от Машиного отца. Помимо тяжёлой энергетики, он обладал красивой аристократической внешностью и спортивным телосложением. Для мужчины средних лет Егор Васильевич выглядел прекрасно, да ещё и при деньгах, вот девочки и сохли по нему. Мама Маши умерла лет десять назад, и теперь подруга переживала, что отец приведёт домой мачеху. Женщины, по её словам, сами вешались на Егора Васильевича.

Да что там далеко ходить? Помню, как другие подруги Маши на её дне рождения пытались даже заигрывать с её папой, но он никого не удостоил своим вниманием, смотря на всех девушек со снисходительным раздражением.

Я же, кроме неприятного трепета, ничего другого к нему не испытывала. Чтобы он стал моим боссом? Я от страха умру, наверное?

В то же время мне очень нужна была работа. Деньги, что присылали мне родители, были почти на исходе. Их всё время не хватало, так что приходилось жить в режиме жёсткой экономии.

Отец Маши производил впечатление ответственного и серьёзного человека. Он, по крайней мере, меня не кинет на деньги. Ночной клуб не очень подходящее место для меня, но если я устроюсь туда "по блату", наверняка буду в большей безопасности, чем на другой вечерней или ночной работе.

С улицы донёсся звук подъехавшей машины, и Маша подскочила к окну.

– Папа приехал! – радостно воскликнула она, а я отчего-то разволновалась. – Ну, Миронова, решайся! – поторопила она меня. – Я не за всех подруг у папы спрашиваю, если что.

– Хорошо, поговори с ним, – согласилась я.

За спрос не бьют, как говорится. Егор Васильевич, может, меня ещё и не возьмёт, а я уже себя накрутила.

Придётся всё же домой на такси добираться, но это вынужденная мера, что поделать?

Мы спустились на первый этаж, чтобы встретить Егора Васильевича. Я так разнервничалась, что меня бросило в пот. Мужчина вошёл в дом, и у меня дух захватило.

– Привет, Машуня! – улыбнулся он дочери, которая повисла у него на шее.

Его взгляд остановился на мне, и дышать стало нечем. Синие холодные глаза, будто бритвы полоснули по моей фигуре, задержались на тяжело вздымающейся груди, остановились на лице. Снова это ощущение, что меня видят насквозь. Мой страх стал буквально осязаем. Так на меня ещё никто не смотрел.

Чувствуя, как полыхают мои щёки, я смотрела на Егора Васильевича, как заворожённая. Не знала, куда себя деть, мне хотелось исчезнуть отсюда, испариться, но в то же время я не могла отвести взгляда от мужчины. Грудь неожиданно налилась тяжестью, соски заныли и заострились. Ей стало тесно в лифчике настолько, что блузка затрещала по швам от моего судорожного вздоха.

– Здравствуйте! – с трудом выдавила я из себя.

– Привет, – поздоровался Егор Васильевич, продолжив буравить меня взглядом.

– Пап, помнишь Женю? – обратилась к нему Маша. – Она хочет работать в твоём ночном клубе. Возьмёшь её? Ей очень сильно нужны деньги.

– В ночном клубе? – уточнил мужчина, и одна его бровь изумлённо выгнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нависло минутное молчание, будто он прикидывал, стоит ли помогать такой девушке, как я. У меня вся жизнь перед глазами пронеслась за эту минуту. Я уже не хотела устраиваться к Романову на работу. И вообще, так домой захотелось, что сил никаких нет.

Я его только увидела, и готова от страха умереть. О какой работе может идти речь?

– Машунь, прикажи, чтобы подавали ужин, а я пока поговорю с твоей подружкой в кабинете, – нарушил затянувшееся молчание мужчина.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что передумала, что ужасно спешу, но мои оправдания застряли в горле. Слова Егора Васильевича прозвучали как приговор, поэтому я обречённо поплелась в ту сторону, куда он пригласил меня жестом.

Маша ушла, оставив нас наедине, и мне стало и вовсе не по себе.

Это всего лишь отец моей подруги, – мысленно успокаивала я себя. Мы просто поговорим...

Нет, легче мне не становилось. Хоть бы он меня не взял, – пронеслась в голове единственная спасительная мысль.

– Обычно я не занимаюсь набором персонала, – пояснил Егор Васильевич, пропуская меня перед собой в открытые двери кабинета. – Но раз уж моя дочь лично попросила...

Я вошла в помещение, с любопытством озираясь по сторонам на богатую обстановку. Позади меня щёлкнул замок на двери, сообщая о том, что отец Маши запер дверь. Я почувствовала себя в ловушке.

Зачем он заперся? Кто нам может помешать?

Егор Васильевич прошёл мимо меня к своему столу, и меня обдало терпким запахом его дорогого парфюма. Мужчина присел на край письменного стола и снова впился в меня взглядом. На этот раз его глаза не казались холодными или равнодушными. В них появился какой-то опасный огонёк, заставивший меня поёжиться.

– Наверное, ты хорошо засрала мозги моей дочери, раз она так за тебя хлопочет? – с циничной усмешкой произнёс мужчина.

– Что? Я не...

– Раздевайся, Евгения! – перебил меня мужчина. – Посмотрим твоё портфолио!

2. Егор

2. Егор

Красивая соплюха. Нежные черты лица, огромные глазюки на пол лица, пухлый рот...

Я не имел привычки разглядывать подружек дочери, но эта сучка сама напросилась. Понятно же зачем она подружилась с Машей? Чтобы шест в моём клубе мандой полировать.

И члены клиентов.

На работу в мой элитный клуб попасть непросто, я бы сказал: почти невозможно. Вот Женечка и решила действовать более хитро. Прошаренная, блять!

А Маша с такой радостью за подругу впряглась. Неужели она думает, что я разрешу ей и дальше дружить с этой шалавой? Наивная. Надо вообще прошерстить весь круг общения Маши. Неизвестно сколько ещё вот таких охотниц за лёгкими деньгами трётся возле моей девочки.

Нужно отдать Женечке должное – фигура у неё, что надо! Тонкая талия, крутые бёдра, сочные сиськи, которые вот-вот вывалятся из лифчика. Она специально такую блузку прозрачную нацепила, чтобы меня впечатлить? Сексуальная фигурка и невинные глазки – комбо! Вкусное сочетание. Мужики от таких из штанов выпрыгивают.

Сейчас оценю её тушку по всем фронтам, можете не сомневаться.

– Ну, чего застыла? – раздражённо поторопил я девушку. – Давай быстрее, у меня времени в обрез.

– А зачем раздеваться? – спросила Евгения.

Тупая, что ли? Вылупилась на меня своими глазюками, того и гляди из орбит вылезут.

И... покраснела.

Ну, надо же! Смущение ещё, блять, такое неподдельное. Я даже поверил на секунду. Давненько я не видел, чтобы девушки румянцем заливались, особенно шлюхи. Нет, вообще не видел, если уж по-честному.

Так даже интереснее. Поиграть в недотрогу решила? Жаль, что играться мне с ней некогда. Нужно преподать урок ушлой девице и вышвырнуть её на хер из дома. А с дочерью провести разъяснительную беседу, чтобы в дом всякую шваль не водила.

– Зачем? – повторил я. – Ты как на публике раздеваться собралась, если перед одним мужиком сиськи показать не можешь?

– Но я...

Девчонка осеклась и покраснела ещё сильнее. Мне надоел этот спектакль. Я поднялся на ноги и в два прыжка оказался рядом с ней. Рванул ворот тонюсенькой блузки, чтобы поскорее увидеть то, что под ней спрятано.

– Вы совсем, что ли? – взвизгнула Евгения и попыталась отшатнуться от меня, уперевшись руками в мою грудь.

– Не ори! – рыкнул я на дешёвую актриску.

Не хватало ещё, чтобы Маша догадалась о том, чем мы здесь занимаемся. А эта блондиночка орала так, будто я её насилую.

Чтобы пресечь повторные визги и писки, я развернул девицу спиной к себе и зажал ей ладонью рот. Вот так-то лучше! Теперь я беспрепятственно мог трогать руками всё, что хотел.

– Тише, тише! – прошептал я ей в шею, головокружительно пахнувшую духами.

Пахло от Евгении так славно, что я прикрыл на секунду глаза, вдыхая сладкий, но в то же время тонкий аромат. Фантазия живо нарисовала белые лилии. Чистые, покрытые капельками утренней росы. Эти духи делали образ девушки ещё более свежим, интригующим и желанным.

Совершенно неожиданно я почувствовал жёсткую эрекцию. Чёрт, я видел столько шлюх, сколько эта девица хлеба не съела, а у меня встал только лишь от её запаха. Я её ещё даже не трогал, а у меня уже стояк, как в юности. Я будто двадцатник скинул, если не больше. Никогда меня так от девушки не штырило.

Зарывшись в пышную копну золотистых волос лицом, я пытался сосредоточиться на том, зачем я всё это затеял, но запах Евгении только уводил меня всё дальше и дальше от того урока, что я хотел ей преподать. Девчонка не курила, иначе я бы учуял нотки табачного дыма в её шевелюре. Ещё один плюсик в её копилочку.

Евгения задёргалась, пытаясь вырваться из моих рук, но куда уж там! Я вцепился в неё, как бульдог в кролика, намереваясь довести дело до конца.

– Не дёргайся! – приказываю я девчонке. – Меня утомляют дешёвые игры. Стой смирно, иначе будет хуже!

Она замирает, и я с облегчением вздыхаю. Поняла, что к чему? Кто тут главный?

Чем дольше я держал девушку в объятиях, тем туманнее мне представлялся этот самый конец. Может, выебать её?

От этой мысли возбуждаюсь ещё сильнее. Сейчас она в моей власти. Вся. От корней волос до кончиков пальцев.

Веду по тонкой шее пальцами, наслаждаясь гладкостью и нежностью кожи. Опускаюсь ниже, сжимая пышную грудь ладонью. Жалею, что одна рука занята, и я не могу ухватиться за упругие сиськи обеими. Полушарие так славно ложится в мою ладонь, будто создано для меня.

Девчонка всхлипывает, когда я сжимаю пальцами её сосок через ткань лифчика, и снова пытается дёрнуться, но как-то слабо уже без огонька.

– Хорошая девочка, – шепчу я Евгении, ведя рукой дальше по соблазнительным формам. – Будь послушной, сладкая, и я возьму тебя на работу, клянусь!

Тычусь в её аккуратный попец стояком, уже не стесняясь. Задираю юбку, оглаживаю бёдра. От гладкости кожи этой малышки можно сойти с ума. До кружева трусиков добираюсь уже с нетерпением. Засовываю пальцы за край эластичной ткани, дышу уже как загнанный зверь.

Гладкие нижние губки и мягкий пушок на лобке – ещё одно необычное сочетание. Евгения натуральная блондинка? Если так, волоски, что я трогаю пальцами, должны быть того же медового цвета.

Раздвигаю чуть влажные губки пальцами, нащупывая вход. Девчонка мычит мне в ладонь и пытается оторвать от себя мою руку, вцепившись в запястье острыми ноготками. Меня это лишь сильнее заводит.

Я дома, в своём кабинете. В любую секунду Маша хватится нас и постучит в дверь. Это сущее безумие, но, кажется, я умру, если не вгоню в эту сучку свой каменный член. В паху всё сводит до боли, когда я подталкиваю девушку к столу и загибаю её раком.

Стаскиваю трусы с белоснежных ягодиц, пробуя и упругость булочек ладонью. Мне нужно освободить вторую руку, чтобы продолжить. А для этого Евгения должна вести себя тихо, очень тихо.

– Малыш, – хриплю я, севшим от желания голосом. – Я возьму тебя на работу. Ты принята. Денег дам, сколько хочешь. Сейчас я освобожу твой рот, и ты назовёшь свою цену. Деньгами не обижу, можешь не беспокоиться, красивая!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я готов наобещать этой дуре с три короба, лишь бы только впустила меня в свою узкую дырочку прямо сейчас! Придётся ещё и за молчание доплатить. Допустить, чтобы девушка разболтала Маше о том, какой её папаша беспринципный кобель, было непозволительно.

Медленно освобождаю рот своей новой сотрудницы и быстро расстёгиваю ремень и ширинку на своих брюках. Яйца уже сводит от безумного стояка. Где-то были гондоны, но в спешке я напрочь забываю обо всём на свете. Надеюсь, сучка не заразная?

– Отпустите меня! – слышу её тихий судорожный всхлип, больше похожий на скулёж. – Не надо, пожалуйста! Егор Васильевич...

Девчонка захлёбывается не то соплями, не то слезами, так что мне приходится развернуть её к себе лицом. Ебать ревущую тёлку мне не очень-то улыбалось.

Натыкаюсь на полные слёз испуганные глаза, и меня передёргивает.

– В чём дело? – рычу ей в лицо.

Встряхиваю легонько за плечи, чтобы в себя пришла. Евгения продолжает беззвучно всхлипывать, трясясь всем телом.

– Чего ревёшь, дура? – ещё больше накаляюсь я. – Договорились же? Считай, кастинг в стриптиз без очереди прошла. Я тебе одолжение сделал, идиотка!

– В какой стриптиз? – снова пытается меня оттолкнуть, натягивая трусы обратно на задницу. – Я уборщицей хотела устроиться или посудомойкой. Вы больной, что ли?

Кровь давно отлила от мозга, собравшись на кончике члена, поэтому соображал я туго. Слёзы Евгении не были поддельными – вот что меня тормозило. Всё, что я понял из её лепета – наш страстный перепихончик уплывал от меня, как корабль в море. Девушка запахнула блузку на груди, спрятав от меня свои сладкие сисечки, за которые я мечтал ухватиться обеими руками, и меня это окончательно взбесило.

– Ты что несёшь? Какой посудомойкой с такой жопой? – сквозь зубы процедил я ей в лицо.

– Отпустите меня, – продолжила умолять Евгения. – Я ещё никогда... Я девственница! Я всё Маше расскажу!

3. Евгения

3. Евгения

– Вот же блядство! – смачно выругался Егор Васильевич.

Он убрал от меня руки и теперь судорожно застёгивал ширинку и ремень на брюках. Делал это второпях, будто вор, которого вот-вот застанут на месте преступления. Я стояла не жива, не мертва, боясь пошевелиться.

То, что произошло только что со мной, не укладывалось в моей голове, не поддавалось никакому логическому объяснению. Егор Васильевич сошёл с ума, не иначе.

В самом ужасном кошмаре я представить не могла, что он сотворит такое!

Со мной!

Я и без того его боялась до чёртиков, а теперь даже посмотреть на него было жутко. Запахнув на груди порванную им блузку, я судорожно решала, что делать дальше. Как быть?

Но у меня будто мозг отрубило. Я только могла плакать и трястись, больше ничего.

– Так! – решительно обратился ко мне Егор Васильевич, заставив вздрогнуть. – Ты сейчас успокоишься, и мы поговорим! Хорошо?

О чём мне с ним разговаривать, господи? После такого?

Я чувствовала себя грязной после его прикосновений. Он трогал меня там, где ещё ни один парень не касался. Этот мужчина едва меня не трахнул, а теперь он хочет со мной поговорить?

– Жень! Посмотри на меня! – попросил он, и я с трудом подняла на него глаза. – Я не хотел, чтобы так вышло. Клянусь, что не хотел! Между нами возникло некоторое недопонимание. Я прошу прощения, если напугал тебя.

– Недопонимание? – повторила я.

– Я подумал, что ты хочешь работать танцовщицей.

– Что? И поэтому вы позволили себе ТАКОЕ? – ещё сильнее офигела я. – Приняли меня за шлюху? Да вы просто...

Договорить не смогла, шарахнувшись в сторону двери. Надо убираться отсюда, пока этот ужасный человек не придумал ещё что похуже.

– Женя! – преградил мне дорогу Егор Васильевич, пресекая возможность улизнуть, снова пугая меня. – Успокойся, пожалуйста! Давай поговорим?

– Выпустите меня! Мне не о чем с вами разговаривать!

– Господи, что мне ещё сказать? Я же извинился?

– Вы серьёзно считаете, что за такое можно извиниться? – удивилась я. – Дайте пройти!

Я снова шагнула к двери, но мужчина схватил меня за плечи и поволок к диванчику у стены. Мамочки! Он сейчас точно меня трахнет!

– Помоги... – попыталась заорать я, но Егор Васильевич снова зажал мне рот рукой.

– Да не ори ты! – рыкнул он мне в лицо и усадил на диван. – Сейчас я уберу руку, и мы просто обсудим сложившуюся ситуацию! Хорошо? – из последних сил я кивнула, и мой рот освободили, дав возможность хотя бы дышать. – Вот и умница!

Романов присел передо мной на корточки и пытливо заглянул в лицо. Лучше бы он отошёл. От его близости меня не переставало колбасить. Только от одного его голоса мурашки по коже, а после того как он ко мне в трусы залез, моё восприятие к этому мужчине никогда не станет прежним. Мне хотелось оказаться за тысячу километров от него, а не разговаривать.

– Мне очень неловко за то, что между нами произошло, но ты должна меня понять...

– Ничего я вам не должна! – внезапно осмелела я. – Ваша дочь знает, чем вы занимаетесь с её подругами?

– Вот об этом я и хотел поговорить, Женечка. Ты права, извинений за моё импульсивное поведение недостаточно, поэтому мы поступим таким образом: я щедро отблагодарю тебя деньгами и возьму на работу, как и обещал. А ты, в свою очередь, забудешь об этом досадном недоразумении.

Разве такое можно забыть? Видимо, Егор Васильевич считает, что всё можно купить. Только что он едва меня не отымел за должность стриптизерши, а теперь предлагает мне деньги за молчание? Более испорченного и циничного человека я ещё не встречала, а он говорил это на полном серьёзе.

– Мне ничего от вас не нужно. Можно я домой поеду?

– Нет, не можно! Ты примешь мои извинения и поклянёшься, что Маша никогда не узнает о том, что произошло в этом кабинете!

– А то что? – с вызовом бросила я ему в лицо.

Голубые глаза, смотревшие на меня с толикой сожаления, мгновенно сузились и стали холодными, а лицо скрылось под непроницаемой маской. Я тут же пожалела о том, что посмела дерзить Егору Васильевичу.

– Я ведь и по-плохому могу, девочка! – пригрозил он. – И ты об этом знаешь не хуже меня.

– Хорошо, я ничего не скажу Маше, клянусь! – сдалась я, подняв ладонь для убедительности. – Довольны?

– Вполне! Но если обманешь, я тебя из-под земли достану, и тогда пеняй на себя! – Егор Васильевич поднялся на ноги и отступил на шаг. Дышать стало легче. Неужели сейчас меня отпустят, наконец? – Налички нет, я сделаю перевод по номеру телефона, – сообщил он, вытащив из внутреннего кармана пиджака свой мобильный.

– Не надо, Егор Васильевич, правда...

– Номер говори! – резко оборвал он меня.

Что за человек? Мне пришлось продиктовать номер своего телефона, лишь бы только он отстал от меня поскорее.

– Завтра тебе позвонит менеджер, и вы обсудите с ним график работы.

– Хорошо, – выдохнула я, соглашаясь на всё на свете.

Конечно же, я не собиралась работать у Романова. Я что, дура, что ли? После такого я надеялась, что вообще больше никогда его не увижу. Пусть выпустит меня отсюда, больше мне от него ничего не надо.

– Пап! – раздался голос подруги за дверью, и я забыла, как дышать. – У вас всё хорошо?

Сейчас она увидит меня заплаканную, в разорванной одежде и спросит, что случилось. И что мне ей отвечать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4. Егор

4. Егор

Вот он момент, которого я боялся!

Сейчас Маша увидит свою помятую подружку, зарёванную, в рваной блузке и с засосом на шее, и я охренею оправдываться. Ну, не Женя же будет лапшу ей на уши вешать?

На девчонке и так лица не было, а теперь, когда в дверь начала ломиться Маша, она и вовсе в диван вросла. Господи, да она два слова связать не в состоянии, какие тут могут быть отмазки из её уст?

Нет, я не мог допустить, чтобы моя дочь увидела Женю в таком состоянии. Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать.

– Ни звука! – шикнул я на Женю и подошёл к двери. – Машунь, у нас всё прекрасно! – крикнул я дочери, гипнотизируя взглядом её подругу. – Мы почти закончили! Иди в столовую! Я скоро!

– Хорошо, пап! – откликнулась Маша, и я с облегчением вздохнул.

Нужно было избавиться от этой девицы как можно скорее. Я набрал своего водителя, которого уже отпустил на все четыре стороны, и приказал вернуться к моему дому, чтобы отвезти домой Женю.

– Мой водитель отвезёт тебя, – сообщил я девушке.

– Не надо. Я сама доеду до дома!

– Мой водитель отвезёт тебя, – с нажимом, слово в слово повторил я.

Нельзя отпускать её одну в таком состоянии. Просто непозволительно.

Женя поднялась с дивана и затравленно посмотрела на меня. Мне стало её жалко отчего-то. Чувство стыда, которое я не испытывал лет двести, пекло меня изнутри.

Я поверил, что Женя девственница. Не знаю почему. Просто поверил, и всё тут.

Что она за птичка мне ещё предстояло разобраться, но сейчас я взглянул на неё немного другими глазами, не как на легкодоступную шлюшку. Её невинность и неприступность мне даже больше зашли.

Вечер и без того был нескучным, а теперь во мне проснулись совершенно иные инстинкты. Последняя девушка, которую я покорил – моя покойная супруга. Остальные женщины мне давали и так. Как же давно я не охотился?

Если Женя не врёт, и её ещё никто не трахал, было бы интересно стать у неё первым. Открыть для этой красавицы мир страсти и порока, сделать её своей. Фантазии понесли меня так далеко, что я снова почувствовал эрекцию, которая была сейчас крайне неуместной.

Дурацкая привычка Жени перечить мне и вступать со мной в спор мне тоже зашла. Такая себе на уме, значит?

– Маша... Вдруг она меня сейчас увидит и спросит о чём-то? – обеспокоенно произнесла Женя.

Умненькая. Сразу усекла правила игры.

– Пойдём, милая, – как можно ласковей сказал я. – Выведу тебя через чёрный ход. Водитель вот-вот подъедет.

– Моя сумочка... – спохватилась девушка. – Она у Маши в комнате. Принесёте?

– Сейчас, – пообещал я.

Девчонка выпучила на меня свои глазищи, когда я начал снимать с себя пиджак, а потом начала пятиться, когда я набросил его ей на плечи. Нужно было как-то прикрыть её от чужих глаз. Я не хотел, чтобы мой водитель пялился на её полуголые сиськи.

– Жди меня здесь, – приказал я Жене и вышел из кабинета на поиски её сумки.

Едва ли не бегом поднявшись в спальню дочери, я обсмотрел каждый уголок её комнаты, но никакой сумки не нашёл. Пришлось возвращаться обратно ни с чем.

К счастью, водитель уже сообщил, что ждёт пассажирку у ворот моего особняка. Когда я снова вошёл в кабинет, то не обнаружил там никого. Мой пиджак небрежно валялся на диване, а девчонка будто испарилась.

– Сука! – вырвалось у меня.

Я бросился обыскивать дом по горячим следам, но нашёл лишь дочку, ковыряющую в тарелке вилкой со скучающим видом. Женя сбежала! Просто, блять, свалила!

– А где Женя? – удивлённо спросила дочь.

– Она очень торопилась, поэтому я попросил Бориса отвезти её домой, – врал и не краснел.

А что мне оставалось? Я дал водителю отбой и сел за стол, где меня ждал давно остывший ужин.

– Странно, что Женька не попрощалась, – заметила Маша. – Это так на неё не похоже. Может, ты её обидел чем-то?

– Я? – удивлённо воскликнул, продолжив отыгрыш. – Чем же я мог её обидеть, скажи, пожалуйста? Наоборот, Женя ушла радостная. Я взял её на работу и даже аванс небольшой ей перевёл.

– Правда? – просияла дочь. – Спасибо, папочка! Ты самый лучший!

– Только вот не понравилась мне Женя, честно признаться.

– Почему?

– Мутная какая-то. Ты хорошо её знаешь, Маша?

– Ничего она не мутная, – вступилась за подругу дочь.

– Мне она показалась странной. Я бы не хотел, чтобы ты водила её к нам домой.

– Пап, ты чего? Женя умная и скромная. Она мне всегда с конспектами помогает. Она отличница в нашей группе. Не шляется нигде, не пьёт и не курит. Ты мне сам говорил, чтобы я тщательней подруг выбирала. Я выбрала, а тебе опять не нравится? С кем мне тогда дружить? С монашками?

– Умная и скромная, говоришь? – повторил я за дочкой. – Может, она денег у тебя просила в долг, например?

– Да нет же! Она на работу устроилась только что! Ты о чём вообще?

– Ну, ладно, не кипятись, Машунь! – сказал я, поняв, что перегибаю, и дочка только сильнее встаёт на защиту подруги. – Я просто волнуюсь за тебя. Сама знаешь, что обеспеченными девочками не прочь воспользоваться менее обеспеченные.

– Спасибо, папа, но это не про Женю. Она очень гордая и самостоятельная. Не все девочки из бедных семей шкуры!

На этом наш разговор с дочерью закончился. Вроде бы она поверила в мой бессовестный пиздёж, и слава богу!

Пол ночи не мог уснуть, думал о Жене. Чем-то она меня зацепила, да так, что из головы не мог выбросить. Её нежный, непорочный образ стоял перед глазами, а от воспоминаний о её округлых формах член торчал по стойке "смирно".

Следующий день я тоже провёл как на иголках. С одной стороны, я переживал, что надует в уши Женечка обо мне моей дочке, когда они встретятся в академии, а с другой стороны, ждал появления той самой Женечки в своём клубе.

Я ей столько бабок за молчание отслюнявил, что не сомневался – прискачет на работу как миленькая. От таких денег только дура набитая откажется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я дал задание службе собственной безопасности пробить эту Миронову по всем фронтам. Девочка оказалась чистой, как слеза младенца. Ни приводов в полицию, ни кредитов, ни-че-го. Школу окончила с золотой медалью где-то в Зажопинске. Родители из крестьян, тоже не привлекались.

Прям девочка-припевочка.

Директора клуба Анжелу Марковну я лично напряг, чтобы проследила за тем, как девочку устроят и примут в коллективе.

Женечка оказалась всё-таки дурой. Анжела Марковна, позвонившая ей, чтобы обсудить график работы уборщицы, была послана далеко и надолго. Звонить Мироновой лично, чтобы прояснить ситуацию, я не стал. Не много ли чести? Это ей была нужна работа, а не мне.

Видимо, я ей слишком много перевёл вчера бабла, раз она решила не напрягаться. Мой косяк, не спорю. Моя щедрость обернулась против меня.

Я приехал домой, злой, как тысяча чертей на эту Женечку. Чувствовал себя так, будто она меня жёстко наебала, но в чём конкретно, я понять не мог.

– Па-а-ап! – встретила меня дочь возле самых дверей, как будто только и ждала моего приезда. – Нам нужно серьёзно поговорить!

5. Евгения

5. Евгения

Как только Егор Васильевич вышел из кабинета, я бросилась в гостиную не разбирая дороги. Именно там лежал мой рюкзак, схватив который я выбежала на улицу. Сверкая пятками неслась до самой автобусной остановки, будто за мной погоня.

От этого чокнутого мужчины можно было ожидать чего угодно. Он же реально больной!

Спрятавшись за ларьком, я отдышалась и осмотрела свою одежду. Блузка, завязанная узлом на груди, делала меня похожей на шлюху. Пожалуй, стоит всё же вызвать такси, а не позориться на автобусе.

Дрожащими до сих пор руками я выудила из рюкзака мобильник и вызвала машину. Мой взгляд наткнулся на смс-ку о пополнении баланса. Когда я прочла её, у меня глаза на лоб полезли. Романов отвалил мне неприлично огромную сумму. Наверное, он очень дорожит своей репутацией перед дочерью, раз так расщедрился?

Меня так и подмывало набрать подругу прямо сейчас и рассказать ей, какой её папочка похотливый кобель, но я, конечно же, этого не сделала.

Кому будет лучше, если Маша узнает о том, что произошло между мной и её отцом? Я сгорю от стыда, а подруга расстроится, а возможно, подумает плохо обо мне. Да, именно обо мне, а не о своём отце, который, по её словам, в ней души не чает.

Я очень любила Машу и дорожила нашей дружбой. Зачем ставить её в известность о случившемся и делать ей больно?

Тем более, что Егор Васильевич извинился. Мне, конечно, его извинений недостаточно, чтобы забыть о таком, но и деньги его не нужны.

Я решила снять его перевод с карты и вернуть ему его через Машу. Пусть подавится своей подачкой, бессовестный!

С такими мыслями я добралась до своей съёмной квартиры. Раздавленная и убитая потрясением, поплелась первым делом в ванную. Мне не терпелось отмыться от прикосновений монстра и его запаха.

Опухшее от слёз лицо, засос на шее – красота!

Полночи не могла уснуть, думая о Романове. Власть и деньги так на него повлияли? Неужели у него нет других женщин, к которым можно пристать? Богатый и красивый мужчина вряд ли обделён женским вниманием. Наверное, его популярность свела его с ума, вот ему и захотелось отыметь ровесницу дочери для разнообразия?

Как же это всё было мерзко!

Пока я ворочалась с боку на бок, прижимая к себе кота Томми, Егор Васильевич, должно быть, сладко спал и вообще не парился. От этой мысли было ещё хуже. Он меня не трахнул, но я всё равно чувствовала себя использованной. Что он о себе возомнил? Что ему всё можно?

Я не могла как-то наказать его за вседозволенность, и он об этом знал, поэтому, скорее всего, уже наутро забудет о том, что натворил. А мне как забыть об этом теперь?

На следующий день легче не стало. Я не выспалась ни черта, а засос на шее пришлось прятать под горлом водолазки. Это было мелочью по сравнению с тем, что мне предстояло встретиться с Машей. Вдруг она начнёт расспрашивать меня о подробностях нашего разговора с её отцом, а я совру что-то то не в тему?

Я не могла знать, что Егор Васильевич наплёл дочери, поэтому надеялась, что Маша не станет допекать меня расспросами. На парах трындеть было особо некогда, а вот после них Маша всё же завела разговор о своём отце.

Мы поехали в приют для животных, которому я оказывала посильную помощь, а подруга обещала мне вчера составить компанию. Маша, конечно, вся изнылась, брезгливо насыпая корм по кормушкам для питомцев, но меня не бросила, как настоящая подруга.

– Забрать кошака домой, что ли? – задумчиво произнесла она, взяв на руки котёнка из клетки.

– А Егор Васильевич разрешит? – спросила я.

Я не могла о нём не вспомнить, потому что и не забывала. Весь день только о нём и думала.

– Конечно, разрешит, – заверила меня Маша. – Папа очень добрый.

Знаю я, какой он добрый. Мы с подругой будто бы сейчас говорили о разных людях. Если бы она только знала...

Но она не узнает, я уже так решила.

– Если бы всех животных разобрали, приюта бы не было, – мечтательно произнесла я.

– Всем на свете не поможешь. Так папа всегда говорит. Но котёнка я заберу. Хорошенький же?

– Просто прелесть, – согласилась я.

Я бы всех отсюда забрала, честное слово, но мне было некуда. Я и так приютила у себя одного найдёныша, втайне от хозяйки квартиры. Речи о том, чтобы взять ещё собаку, даже небольшую, конечно же, не шло.

Егор Васильевич прав – всем не помочь, но мне так нравилась одна собачонка Джеки, что сил никаких не было. Корги была моей любимицей, поэтому я подкармливала её иногда вкусняшками.

– Пойду спрошу у админа, как его можно забрать, – сказала подруга и утащила своего нового друга в сторону административного здания.

Хорошо, что она ушла, потому что через минуту мне позвонила некая Анжела Марковна, чтобы справиться о том, когда я соизволю приехать в клуб к ней на собеседование. Я ответила, что нашла уже другую работу, и быстро с ней распрощалась.

Вот и всё, – с облегчением подумала я, убирая телефон в свой рюкзак. Больше нас с Романовым ничего не связывает. Осталось вернуть его "благодарность", и можно забыть о нём. Деньги с карты я уже сняла. Швырнуть бы ему в лицо эту пачку, только кишка тонка. Ещё одной встречи с Егором Васильевичем я не переживу.

– Так что, Женька? Когда ты выходишь на работу? – спросила Маша, когда мы закончили работать. – Папа сказал, что взял тебя.

– Эм... – замялась я и покраснела, стоило вспомнить о том, как он лапал меня везде. – Я передумала, Маш. У меня не получится работать в клубе.

– Жалко, – протянула она, наглаживая котёнка. – Папа же уже аванс тебе перевёл?

К счастью, это всё, что она сказала, поэтому я с лёгким сердцем вынула из кошелька пачку денег и протянула её подруге.

– Верни, пожалуйста, АВАНС Егору Васильевичу, – сказала я, и Маша молча забрала у меня деньги.

Фух! Аж легче стало на душе!

Настроение поднялось, когда я избавилась от грязных денег Романова. Радостно щебеча о новом сериале, мы с Машей пошли на выход. Она – счастливая оттого, что у неё в руках был пушистый мурчащий комочек, а я оттого, что всё плохое позади, и на одного бездомного животного стало меньше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо, девчонки! – крикнул нам администратор Антон.

Он догнал нас, чтобы проводить до ворот, и запереть их за нами.

– Да не за что, Антош, – улыбнулась я парню. – Я приеду на выходных снова, если ты не против.

– Я-то не против, Жень, только приют закрывается. Не знаю, дотянем ли мы до выходных, – невесело сообщил он.

– Как закрывается? А что будет с животными? – взволнованно спросила я.

– У нас огромные долги за корма и коммунальные услуги. Мы не справляемся. Пожертвований не так много, а питомцы только всё прибавляются и прибавляются. Лучше не спрашивай, что с ними будет...

Меня просто убила эта новость. Сложно передать словами, что я почувствовала в этот момент. Я уже полюбила всех животных в приюте, знала кличку каждого, его историю, болячки. А теперь...

– Жень, ну, не плачь! – с сочувствием обняла меня Маша, когда мы вышли уже за ворота приюта. – Может, нам удастся найти где-то деньги?

– Да где? – всхлипнула я, понимая, что речь идёт о сотнях тысяч рублей.

Почему мир так жесток? Почему люди выбрасывают кошек и собак, словно это бездушный мусор?

Как назло, у меня не было возможности пожертвовать даже тысячу рублей приюту. Если я это сделаю, то сама стану бездомной, не хуже собаки. Да и что эта тысяча? Капля в море?

– Я поговорю сегодня с папой! – приободрила меня Маша. – Вдруг он сможет нам помочь?

Было приятно слышать это "нам" от подруги. Её поддержка сейчас была просто бесценна, но я не верила в это мероприятие ни на капельку.

"Всем на свете не поможешь" – это слова Романова. Если этот жестокий и бессердечный человек так относится к людям, вряд ли он сжалится над какими-то кошками и собаками.

6. Егор

6. Егор

– О чём ты хочешь поговорить, доченька? – спросил я у Маши с невозмутимой рожей, а у самого внутри всё сжалось от гаденького предчувствия.

Если эта Женечка всё как есть вывалила моей дочери, мне не отмыться от этой грязи до конца моих дней. Надеюсь, разговор пойдёт не о Мироновой?

– Давай присядем? – предложила дочь, и я напрягся ещё сильнее.

Может, она беременна и об этом хочет поговорить? Именно в таких случаях и нужны все эти "присядем". Боже, только не это! Пусть лучше о подружке своей спросит, умоляю!

Мы прошли в гостиную, и Маша усадила меня на диван. Сама ушла куда-то, заставив меня не на шутку встревожиться. У меня были близкие, как мне казалось, отношения с дочерью, и прежде она меня серьёзными разговорами не нагружала. Да что, блять, могло случиться?

– Вот, папа, смотри! – вернулась Маша в гостиную. У неё в руках был маленький пушистый котёнок. – Я взяла его из приюта. Ты же не против, я надеюсь?

Котёнок? Не внук?

Я так обрадовался, что готов был этого мохнатого в жопу поцеловать. Напридумывал себе сдуру...

– Конечно, я не против! – нервно рассмеялся я, всё ещё пребывая в некотором напряжении.

– Супер!

– А что ты делала в приюте? Ты мне не говорила, что посещаешь подобные места.

– Да это мы с Женькой сегодня там батрачили, и я не удержалась.

Дочка присела рядом со мной и посадила кошака себе на колени. Её лицо было таким счастливым в этот момент, что у меня самого на душе бабочки запорхали.

Маша росла немного эгоистичной девочкой, есть такой косяк в моём воспитании. То, что она взяла питомца, чтобы о нём заботиться, говорило о том, что она становится более доброй, отзывчивой и ответственной. Это Женя на неё так влияет? Очень интересно.

– Как там Женя поживает? – осторожно поинтересовался я.

– Нормально. Расстроилась только, что приют закрывают. Она так плакала...

Какая милая история! Расстроилась, значит? У меня от сердца отлегло, что девчонка оказалась неболтливой.

– Некрасиво твоя подруга поступила, – перевёл я тему. – Ты ей работу выбила, а она от неё бессовестно отказалась.

– Я её не виню. Знаешь, сколько нам в академии учить задают? И вообще, мне кажется, что ночной клуб – не место для приличной девушки. Вдруг к ней приставать там начнут, а ты там не каждый день. Правильно сделала, что отказалась. Это была моя идея Женю туда устроить. Помочь хотела. Но теперь мне кажется это бредом. Это хорошо, что у Жени хватило смелости отказаться. Кстати, – Маша залезла в карман джинсов и вытащила оттуда пачку денег. – Она аванс тебе вернула. Всё по-честному.

Маша протянула мне деньги, а у меня от бешенства аж круги красные перед глазами поплыли. Это что за хрень? Зачем она мне деньги вернула, идиотка?

Я забрал купюры у дочери, едва сдерживаясь, чтобы не порвать их в мелкие куски. Это было хуже плевка в лицо. Женя решила таким образом щёлкнуть меня по носу? Ну, конечно!

На, мол, Романов, подавись своими деньгами. А я не такая! Я бедная, но гордая!

Сучка ускользала из моих рук, мастерски уходила от контроля, а я бесился от бессилия что-либо предпринять. Мне нечем было крыть, но сдаваться я был не намерен. Я найду способ её оприходовать. Это уже вопрос принципа, блять!

– Она... Женя что-то ещё говорила? – спросил я у Маши.

– О чём?

– Неважно, – отмахнулся я. – Это всё, о чём ты хотела поговорить, доченька?

– Эм... Нет. Мне нужна твоя помощь.

– В чём?

– Как я уже сказала, приют для животных закрывается. Ты можешь оказать какую-то финансовую помощь приюту?

– Что? – поморщился я.

Уж чего-чего, а такого я от своей дочери не ожидал. Ладно она за подружку попросила, но чтобы за каких-то бездомных собак? Что вообще происходит?

– Пап, я знаю, что для тебя это не деньги, – настаивала дочь. – А для меня это важно! Я у тебя никогда ничего серьёзного не просила. Не просила ведь?

Я крепко задумался. С одной стороны, Маша права – не просила, не клянчила, не вымогала, как это делают дети обеспеченных родителей. С другой стороны, я Дед Мороз, что ли, бабки налево и направо раздавать?

– Ты мне машину хотел купить? –продолжила Маша. – Давай повременим? Или вообще не будем покупать? И день рождения мой следующий я могу не отмечать. Обойдусь.

Ничего себе! На такие жертвы человек готов пойти ради бездомных животинок. Даже загордился дочерью немного.

– Я подумаю, Маш. Сейчас не готов ничего сказать конкретного. Наверное, помочь смогу немного.

Я, правда, не был готов, потому что мысли были не о кошках, а об одной упёртой сучке, которая с ума меня свела за сутки всего. Если седина в бороде у меня была уже дано, то бесы в рёбра забили своими копытами только вчера.

– Спасибо, папуль! Вот Женька обрадуется! – просияла дочь.

Так это Женечки идея, оказывается? Хм, хитрая какая!

Вот это многоходовочка! Она почти меня провела с этим авансом. Вернула копейки, чтобы поиметь с меня миллион? И снова дочь мою впутала.

Схема, которую я разгадал, была идеальна, только вот не вязалась она никак с благотворительностью. Ведь не для себя девчонка денег выкруживает? Не на шмотки, не на путёвки на Мальдивы, не на цацки, а на корм кошачий.

Боже, эта девчонка меня до психушки доведёт! Она и так мне весь мозг нахер сломала. У неё самой и спросим, что за разводилово такое странное.

– Сделаем таким образом, Машунь, – быстро сориентировался я. – Раз Жене деньги нужны, пусть она и приходит за ними. С ней мы всё и обсудим как следует.

– Но, пап...

– Я всё решил! – обрубил я всяческие возражения. – Жду звонка от твоей подруги!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7. Евгения

7. Евгения

– Я поговорила с папой насчёт приюта, – радостно сообщила мне Маша на следующий день.

– И? Что?

Подруга выглядела такой довольной, будто бы отец пообещал решить проблемы всех людей и животных на планете. У меня сердце замерло от хорошего предчувствия. Неужели Егор Васильевич и правда добрый?

– Папа сказал, чтобы ты ему позвонила для обсуждения вопроса, – ответила Маша, и у меня сердце упало, едва взлетев.

– Я? Почему именно я?

– Наверное, потому, что ты больше знаешь о приюте? – выдвинула наивное предположение она. – Я была там два раза всего, а ты там как рыба в воде. Мурзик такой классный! – перевела она тему на своего котёнка. – Я выложу пост в соцсети. Может, кто-то ещё захочет взять домой щеночка или кошечку. И заодно расскажу о проблемах приюта. Спроси у Антона реквизиты, куда можно пожертвования переводить. У меня много подписчиков, вдруг что-то соберём?

– Спасибо, Маш! Ты просто молодчина! – похвалила я подругу. – Это суперидея!

Я была реалисткой, поэтому на самом деле не верила, что в соцсетях можно собрать миллионы на благотворительность. Однако и номер телефона отца Маши я брать не стала.

Понятно же, зачем он хочет меня увидеть? Ждёт, что я приползу на коленях просить у него помощи?

Не стоило его злить и возвращать деньги, что он мне перевёл. Его мужское самолюбие было задето, и теперь он жаждал на мне отыграться. Лучше бы я эти деньги в приют отдала. А теперь ни денег, ни работы. Зато есть тигр, которого я дёрнула сдуру за усы. Стоила ли минутка моего злорадства такого расклада?

Романов не тот человек, который забывает о том, что его обломали, на следующий же день.

Время шло, а проблема с приютом не решалась. Я написала Антону с просьбой скинуть мне реквизиты их счёта, и он ещё раз подтвердил, что дела их хуже некуда.

Родители прислали мне деньги на оплату съёмной квартиры и следующего семестра в академии. Сумма была довольно приличная, и теперь меня посещали глупые мысли, не отдать ли их в приют?

Дурость полнейшая. Ведь мне придётся бросить обучение и вернуться к родителям в таком случае. Это всё от отчаяния, не более. Мама с папой не переживут такого. Они и так собирают деньги для меня по копеечке. Они не поймут моего душевного порыва, да я и не смогу так распорядиться не своими деньгами, обманув самых родных мне людей.

Проплакав три дня от собственного бессилия, я почти согласилась на встречу с Егором Васильевичем. Он, конечно, монстр, но других вариантов спасти несчастных животных просто не было, как и желающих чем-то помочь. Может, я себя накручиваю, и он реально хочет просто поговорить?

Надобность звонить Егору Васильевичу отпала сама собой. В тот день мы с Машей задержались на факультативе допоздна. Все мои мысли были о Романове, поэтому я никак не могла сосредоточиться на лабораторной. С горем пополам мы с подругой всё же доделали задание. Уже стемнело, когда мы вышли из академии.

– Папа! – заорала Маша, и я едва от страха не умерла.

На улице нас поджидал Егор Васильевич собственной персоной. Не нас, конечно. Он, наверное, приехал за дочерью?

– Привет, Машуня, как дела? – с улыбкой поздоровался мужчина. – Здравствуй, Евгения! – произнёс более официальным тоном.

– Здравствуйте, Егор Васильевич, – дрогнувшим голосом промямлила я.

– Ты за мной? – спросила Маша. – Подвезём Женю?

– С удовольствием, солнышко! – с готовностью отозвался Романов.

Время было позднее, а у меня в сумке были деньги, которые завтра нужно было занести в кассу академии. Я сто раз говорила родителям, чтобы они переводили их мне на карту, чтобы не таскаться с наличкой, но им было так проще. Я выросла в такой глуши, что в нашей деревне даже банкомата не было. Чтобы положить наличку на карточку, нужно было ехать в районный центр, а возможность туда смотаться у родителей была не всегда, вот они и передавали мне деньги через односельчан, которые приезжали в город.

Район, в котором я снимала квартиру, был той ещё дырой, поэтому я согласилась на предложение Маши меня подвезти, не раздумывая. Мы же не наедине с Егором Васильевичем будем, так что не страшно. В присутствии других людей я его не боялась совершенно. Он же не совсем дурак, чтобы ко мне при дочери приставать? Вон как переживал, чтобы она о его наглом поведении не узнала, деньгами рот мне затыкал.

Мы с Машей сели на заднее сиденье, а Егор Васильевич вперёд. Маша что-то рассказывала отцу о том, почему мы припозднились, а я краем уха слушала её трескотню и украдкой рассматривала Романова. Даже сейчас, в присутствии других людей, я испытывала неприятное волнение, находясь рядом с ним.

– А куда мы едем? – забеспокоилась я, заметив, что машина направляется в противоположную от моего дома сторону.

– Сначала Машу домой закинем, – совершенно спокойно ответил Егор Васильевич. – А потом мы с тобой, Евгения, обсудим бездомных кошечек и собачек. Если ты не передумала? Или без меня уже справились?

Боже, только не это! Романов – дьявол во плоти. У меня было ощущение, что он всё спланировал заранее до мелочей, чтобы оказаться со мной наедине. При этом выглядело всё так невинно, будто случайность.

Вопрос с приютом так и не решился. Будем реалистами, решать его было некому. А тут Егор Васильевич в хорошем настроении и даже сам разговор завёл. Я должна попытаться выпросить у него помощи. В конце концов, я перестану мучиться от неопределённости. Откажет так откажет. А вдруг нет?

– Не передумала! – решительно ответила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8. Евгения

8. Евгения

– Пока, Жень, до завтра! – попрощалась со мной Маша, выходя из машины.

– Пока, Маш! – крикнула я подруге в ответ.

С ужасом я наблюдала, как Егор Васильевич выходит из машины, достаёт что-то из багажника, а затем открывает заднюю дверь своего роскошного авто и садится ко мне на заднее сиденье. В руках он держал красивый букет красных роз, который сейчас протягивал мне.

В машине сразу стало тесно. Я инстинктивно попыталась отодвинуться от Романова, но получилось только вжаться в дверь.

– Это тебе, Женя, – пояснил он, видя мою растерянность.

– Зачем?

– Приятное хотел сделать. Не нравятся?

– Спасибо, – ответила я, забирая у него цветы.

Проще было принять букет, чем объяснять, почему мне не нужны цветы от Романова. Егор Васильевич снова поставил меня в неловкое положение этим сюрпризом. Вину продолжает заглаживать или что-то ещё?

– Перейдём к делу, – деловито произнёс мужчина, когда машина отъехала от его особняка. – Я проявил некоторую инициативу и навёл справки о долгах того самого приюта, за судьбу которого ты хлопочешь.

Он замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза, как будто пытался прочесть мои мысли. Его взгляд был настолько пронизывающим, что я невольно заёрзала на сиденье.

– Вас что-то смутило? – не выдержала я.

– Да. Твоя нерасторопность. Маша передала тебе мои слова о том, что я могу помочь, но ты всё тянешь резину, Женечка. Подыскивала другие варианты? Пыталась разжалобить мужиков побогаче меня?

– Зачем вы мне это говорите? Чтобы снова унизить?

– Вовсе нет. Хочу знать, просила ли ты помощи у других мужчин, только и всего.

Я поняла, что разговор уже не задался. Романов меня снова оскорбляет без зазрения совести. Почему я должна это слушать?

Потому что помощь мне нужна, а не ему.

– Ты всё ещё девственница? – совершенно неожиданно спросил он.

Я задохнулась от смущения, покраснев, как рак. Какого чёрта он спрашивает об этом?

– Остановите машину! – потребовала я. – Я хочу выйти!

– Выйдешь, когда я разрешу! – жёстко осадил меня Егор Васильевич. – Мы не договорили. Я объясню, к чему мой вопрос, Женя. Я предлагаю тебе встречаться, поэтому хочу быть уверен, что ты чиста и непорочна. Только в этом случае я смогу спасти всех тех, за кого болит твоя душа.

Мне стало ещё хуже. Было ощущение, что меня загнали в угол, из которого мне никогда не выбраться, пока Романов не разрешит. Более грязного предложения мне в жизни не делали.

– Что вы имеете в виду под словом "встречаться"?

Я не могла не спросить. Вдруг я просто его неправильно поняла? Он же не собирается купить мою девственность? Не могут люди быть настолько циничными.

Или могут?

– Что именно тебе непонятно в этом слове? – усмехнулся Романов. – Мы будем проводить время вместе, посещать различные мероприятия, путешествовать. – Он придвинулся вплотную и шумно втянул воздух возле моего виска носом. Я застыла, не дыша, боясь пошевелиться. – Я очень щедрый мужчина, Женечка, – тихо продолжил он, убирая локоны волос с моей шеи. – У тебя будет всё, что ты захочешь. Бонусом я оплачу все долги приюта по сегодняшний день. Тебе нужно только ответить мне "да".

Запах дорогого одеколона окутал меня, ударяя по нервам. От Романова пахло опасно и в то же время волнительно. Он не осветил главный вопрос: будем ли мы заниматься сексом. Впрочем, об этом можно было не говорить. И так всё понятно.

Егор Васильевич хочет меня трахать за деньги и деньги не маленькие.

– Чёрт, у меня от тебя крышу рвёт, – простонал Романов. – Решай быстрее, Евгения!

Он провёл пальцами по моему плечу, и у меня тоже сорвало крышу. Должен быть другой способ найти деньги для приюта.

Должен!

– Выпустите меня! – завизжала я, как ненормальная.

– Не ори! Тебя никто не трогает! – рявкнул на меня Романов, ещё сильнее накручивая меня.

– Меня сейчас стошнит, – простонала я, понимая, что это единственный вариант остановить машину.

– Боря, тормози! – приказал Егор Васильевич, и машина съехала на обочину.

Щёлкнула блокировка на дверях, и я моментально вылетела из салона. Перехватив удобнее сумку, я бросилась бежать куда глаза глядят.

Благо мы почти доехали до моего дома. Чтобы сократить путь, я помчалась через небольшой сквер. Машине тут не проехать. Через несколько минут я убедилась, что меня не преследуют, и сбавила обороты, чтобы отдышаться.

Уже второй раз мне пришлось спасаться бегством от отца подруги. Что дальше? Он меня силой вынудит с ним спать?

Последствия стресса очень быстро дали о себе знать. Сделав ещё несколько шагов, я разрыдалась в голос. Может, стоило согласиться на предложение Романова? Чего стоит моя девственность и самоуважение, если через несколько дней всех животных в приюте усыпят?

А я останусь жить. С этим.

Сбоку от меня мелькнула чья-то тень, а затем меня толкнули в спину. Вскрикнув, я полетела на асфальт. Толчок был такой силы, что я потерялась в пространстве.

Ладони и колени обожгло болью, из лёгких разом выбило весь воздух. Кое-как поднявшись на ноги, я с ужасом поднесла свои окровавленные руки к лицу. На меня напали? Господи!

Я завертела головой по сторонам и увидела вдалеке две убегающие прочь фигуры. Мелькнув в тусклом свете фонаря, они слились с темнотой.

Моя сумка! Её нигде не было. В ней были деньги родителей, телефон, ключи от квартиры и мой паспорт.

Убегая от Романова, я думала, что ничего не может быть хуже его домогательств. А теперь я смотрела в темноту невидящим взглядом и понимала, что это конец...

– Женя! – раздался рядом со мной голос Егора Васильевича. Я взвизгнула от испуга и обернулась. – Думаешь, я бегать за тобой буду, сучка? – злобно выплюнул он мне в лицо, затем непонимающе уставился на мои растопыренные пальцы. – Что случилось, Женя? – мгновенно сменил он тон на ласковый. – Где ты так расшиблась? Дай посмотрю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он осторожно взял меня за запястья и внимательно осмотрел руки.

– На меня напали, – выдохнула я.

– Кто? – удивлённо вскинул на меня глаза мужчина.

– Не знаю. Я их не разглядела.

– Пойдём в машину? Там аптечка есть, – предложил Романов. – Сумка где твоя?

– Украли, – сквозь рыдания проговорила я. – Там деньги... Много... Документы, телефон...

– Да ёб твою мать! – выругался Егор Васильевич. – Ладно, не реви!

Он достал из кармана мобильник, потом снял свой пиджак и набросил мне на плечи. Я была так потеряна, меня так колотило от озноба, что я была рада поддержке даже от Романова. Хорошо, что я сейчас не одна, и слава богу, что эти ублюдки не проломили мне череп или не изнасиловали в кустах.

– Может, скорую вызвать? – предложил мужчина.

– Не надо скорую, – покачала я головой. – Лучше позвоните в полицию.

– Сейчас сделаем! Пойдём, маленькая, – позвал он меня, приобняв за плечи, и мы пошли в сторону дороги. Второй рукой он держал телефон. – Алло, Якушев? – набрал он чей-то номер. – В сквере напротив рынка пять минут назад у девчонки сумку вырвали, – сообщил кому-то. – Сколько их было, Жень? – уточнил у меня.

– Двое.

– Двое их было. Слышишь? – вернулся к телефонному разговору.

Я плелась рядом с ним, едва перебирая ногами, думая только об одном: что я скажу маме с папой? Они, конечно, не станут винить меня в случившемся, но академию придётся бросить теперь. Вряд ли родители найдут такую сумму денег в короткий срок.

Я даже позвонить им теперь не могу. И ключей у меня от квартиры нет. Где я буду ночевать, не представляю, потому что, опять же, не могу никому позвонить. Разве можно выучить наизусть телефонные номера всех друзей и знакомых?

– В сумке документы на имя Мироновой Евгении Алексеевны, – продолжил грузить собеседника Егор Васильевич. – Телефон Самсунг и крупная сумма наличности. Сумку найди, Якушев! Да мне похуй, где ты её будешь искать!

На этом он закончил разговор, и мы подошли к его машине. Егор Васильевич открыл для меня дверь, и я обречённо нырнула внутрь. Романов залез следом и тяжело вздохнул.

– Едем к тебе или ко мне? – был его следующий вопрос.

9. Евгения

9. Евгения

Я едва жива осталась, лишилась всего, что было с собой, а у него только одно на уме? Это омерзительно!

– Не смотри на меня так, – с упрёком произнёс Егор Васильевич. – Я всего лишь хочу выяснить, где ты проведёшь эту ночь? Тебе нельзя сейчас одной оставаться, поэтому предлагаю заночевать в моём доме. Мы с Машей тебя приютим и поддержим.

– Я бы хотела поехать домой, – ответила я, не слишком надеясь на этот исход событий.

Романов всё делает, как ему нужно. Что ему моё мнение?

Ехать к нему домой было хуже смерти. Маша, конечно же, спросит, что со мной случилось, а мне снова придётся ей врать. Я и так завралась, дальше некуда.

– Боря, едем по прежнему адресу, – совершенно неожиданно сказал Егор Васильевич водителю. – У тебя аптечка есть дома? Или, может, заедем купим что-то в аптеке?

– Есть. Спасибо, не нужно ничего.

Меня больше интересовало, как я в квартиру теперь попаду без ключей? Придётся замок ломать – это понятно, но у меня нет денег заплатить за аварийное вскрытие.

– Женя, не волнуйся, я что-нибудь придумаю, – пообещал Романов.

Что он имел в виду, я понятия не имела, но меня любая помощь сейчас устраивала, даже моральная. Не откладывая в долгий ящик, Егор Васильевич позвонил в соответствующую контору и вызвал взломщика дверей. Я немного успокоилась. Хоть ночевать буду дома. Одна проблема решилась. Пусть она и не самая важная, зато самая актуальная в данный момент.

Как я буду выкручиваться из всего остального, я вообще не представляла. У меня была слабая надежда на то, что моя сумка найдётся. Вон, Романов кого-то напряг же? Может, деньги мне и не вернут, но хотя бы документы, телефон и карты – это уже немало. Без паспорта я даже кредит не смогу взять. Мне его никто не даст, но всё же...

– Посиди в машине, – приказал мне Романов, когда мы подъехали к моему дому.

Сам он вышел, встретился с мастером по взлому, и они зашли в подъезд. Только сейчас до меня дошло, что я не называла ни номер дома, ни номер квартиры Егору Васильевичу. Откуда он узнал, где я живу? А отчество моё? Неужели у Маши расспрашивал такие подробности о её подруге?

У меня было ощущение, что он знает обо мне абсолютно всё.

Водитель включил радио погромче, а мне осталось только ждать. Через минут двадцать оба мужчины вышли из подъезда, и Романов открыл дверь машины с моей стороны.

– Пойдём, Женя, всё готово, – сказал он мне и протянул руку, чтобы помочь мне выйти. Я проигнорировала его помощь, потому что не хотела касаться его вообще никоим образом. – Борис, ты свободен. Наберу утром, – отпустил он водителя, забирая мои цветы из салона.

Я бы и сама дошла, но у Егора Васильевича, похоже, были свои планы на этот счёт. Меня насторожило, что он попрощался с водителем. Ночевать собрался у меня? Боже, только не это!

Мне было неловко за то, что я приняла поддержку Романова, поэтому теперь размышляла о том, как бы поделикатней избавиться от его общества.

Мы поднялись на нужный этаж, и мужчина показал мне замок на двери моей квартиры.

– Мастер не смог его отпереть, пришлось сломать. Дверь теперь не запирается, – объяснил он. – Я бы поставил новый прямо сейчас, но твои соседи будут не шибко рады, что мы сверлим в столь поздний час. Утром мастер вернётся и поставит тебе новый замок.

– Спасибо, Егор Васильевич, я вам очень признательна.

– Я останусь с тобой, Женя, – сообщил он. – Мало ли...

Мысль о том, чтобы ночевать в одной квартире с этим ужасным мужчиной, казалась мне дикой. Он просто ищет способ, чтобы затащить меня в постель побыстрее. Мне даже положить его некуда. У меня один диван, и всё.

– Я не хочу, чтобы вы ночевали у меня, – твёрдо сказала я.

Сняла с себя пиджак и протянула его хозяину. Нельзя пускать его в квартиру! Нельзя!

– Жень, упокойся, пожалуйста! Я не оставлю тебя одну со сломанной дверью, – также упрямо заявил Романов. – Хочешь, чтобы тебе ещё и хату ночью обнесли? Извини, но так дело не пойдёт.

Он прав. Я глаз не сомкну, зная, что дверь не заперта, но и в его присутствии вряд ли смогу заснуть. Грабителей я боялась сильнее, чем Егора Васильевича, поэтому пришлось уступить.

– Я постелю вам на полу, – сразу предупредила я.

– Ладно, – пожал он плечами, криво усмехнувшись.

Наконец, мы вошли в квартиру. Романову не нужно было особого приглашения. Он быстро оглядел все комнаты и уселся за кухонным столом.

– Ты есть хочешь? – обратился он ко мне. – Я закажу что-нибудь.

– Нет.

– Надо, Женя! – настаивал мужчина.

У меня с обеда крошки во рту не было, но и аппетита я тоже не ощущала. Мне хотелось помыться и лечь спать. С первым будет непросто, учитывая содранные ладони.

– Закажите на свой вкус, – отмахнулась я и спряталась от Романова в ванной.

С трудом приняв душ, я снова поплакала, жалея и коря себя за свою опрометчивость. Выходить совершенно не хотелось, но оставлять надолго Егора Васильевича одного было невежливо. Он всё-таки мой гость.

Когда я вышла, он сидел на том же месте. Гладил Томми, забравшегося ему на колени, задумчиво глядя перед собой. По осунувшемуся лицу Романова было видно, что он устал не меньше моего.

Стол был накрыт на две персоны, видимо, уже привези заказ, и мужчина заботливо разложил еду по тарелкам. Помимо прочего, на столе стоял подаренный им букет, небрежно засунутый в банку с водой, и бутылка коньяка. Это он для себя спиртное купил, надеюсь?

– Присаживайся, Женя, – засуетился он, заметив меня.

Я запахнула потуже банный халат и прошла к столу. Выглядело всё очень аппетитно. Может, и впрямь поесть?

– Ещё раз спасибо, Егор Васильевич, – поблагодарила я его, садясь на соседний стул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Выпьешь? – схватился он бутылку.

– Я вообще не пью.

– Чуть-чуть, чтобы стресс снять, – уговаривал он, разливая коньяк по стаканам.

– Хотите, чтобы я напилась?

– Я не дам тебе напиться, обещаю. Не бойся, приставать не буду.

– Слабо верится, – осмелела я. – Вы только и делаете, что ко мне пристаёте, – напомнила ему.

– Я животное, по-твоему? Я же понимаю, что тебе сейчас не до романтики. Думаешь, я настолько конченный? Пей, – протянул он мне стакан. – И не выдумывай то, чего нет на самом деле.

10. Евгения

10. Евгения

Мы оба выпили залпом коньяк, и я закашлялась с непривычки.

– Закусывай, Женя, – усмехнулся Егор Васильевич. В спешке я потянулась за вилкой, хватая из тарелки первое, что попалось. Сам он закусывать не стал. – Где у тебя аптечка? – напомнил он о моих ссадинах. Я хотела подняться из-за стола, чтобы найти коробку с лекарствами, но тяжёлая ладонь мужчины легла на моё плечо, не давая возможности это сделать. – Кушай-кушай! Я сам!

– Там в шкафу, – указала я на кухонный гарнитур. – На верхней полке.

Егор Васильевич ссадил кота на пол и без труда нашёл коробку. Засучив рукава своей белоснежной сорочки, он вымыл руки и опустился рядом со мной на колени.

От его близости у меня кусок в горло не лез. Спокойствие мужчины меня пугало и восхищало одновременно. Когда он взял мою руку в свою, я почувствовала, как по спине пробегает лёгкая дрожь. Это было нелепо, я пыталась оставаться спокойной, но он делал меня уязвимой.

Я сидела на краю стула, стиснув колени, пока Егор Васильевич обрабатывал мои царапины. Его пальцы были уверенными и мягкими, он аккуратно прикасался к моей коже, и в этот миг моё сердце пускалось в галоп. Я вся вспотела, будто в кухне непрерывно работала плита.

Почему я вообще позволяю Романову делать это? Я что, сама не могу обработать себе ссадины? А ещё на медика учусь. Потому что Егор Васильевич хотел этого и делал с моего молчаливого согласия.

Я знала, что он хочет не просто помочь. Сегодня он показал, что я без него беспомощное существо. До появления Романова в моей жизни, я что-то не припоминала подобных случаев.

Закончив с руками, он отодвинул край моего халата, чтобы обработать колени. Они не так сильно пострадали, как ладони, но Егор Васильевич отнёсся к ранкам с неменьшим вниманием.

Мы оба не произнесли ни слова за это время, и это молчание напрягало до такой степени, что, казалось, воздух искрит. Мужчина мягко касался моей ноги пальцами, а я уже не знала, куда себя деть. Я не смогла бы с ним встречаться, а тем более заниматься сексом. Я бы просто умерла.

– Достаточно! – не выдержала я, запахнув халат. – Спасибо, – с облегчением оттого, что всё закончилось, выдохнула я.

– Почему ты так меня боишься?

Я не знала, что ответить. Витавшая в воздухе напряжённость никуда не делась. Внезапно я поняла, что этот момент мог стать чем-то большим, чем просто оказанием первой помощи. Если бы Романов так захотел.

– Я вас не боюсь, – внезапно произнесла я, хотя это было далеко от истины.

Я боялась не столько его, сколько того, что моя жизнь изменится, если я позволю ему приблизиться ещё сильнее.

Егор Васильевич ничего не ответил. Просто поднялся на ноги и убрал лекарства на место. Мои страхи слились в одну неведомую силу. Я даже не заметила, как уже почти запуталась в своих чувствах. Всё только усложнялось с каждой минутой.

Чувствуя, что нужно как-то разрядить обстановку, я попыталась изменить тему:

– Как думаете, мою сумку найдут?

– Я сделаю всё, чтобы это случилось, – пообещал он. Затем вернулся за стол и разлил по стаканам коньяк. – Много денег было в сумке? – Я назвала точную сумму, и он осуждающе покачал головой. – Зачем таскаешь с собой так много? И откуда у тебя деньги?

– Девственность продала, – злобно усмехнулась я.

То ли коньяк на меня подействовал, то ли я просто осмелела, внезапно мне стало тепло настолько, что трясти перестало.

– Не продешевила?

По холодному тону мужчины не было понятно поверил он мне или нет, но голос стал жёстким. Я устыдилась своего поведения. Сейчас не время ёрничать. Романов хоть и сволочь, всё же мне помогает.

– Извините, я пошутила. Деньги мне родители прислали, чтобы я за учёбу заплатила. Если преступников не поймают, меня просто отчислят.

– Хреново, – подвёл итог Егор Васильевич и выпил ещё коньяка. Он склонился чуть ближе, и это движение взбудоражило меня, так что я невольно отпрянула. – Я могу тебе помочь, Женя, но для этого тебе нужно перестать видеть во мне монстра и попытаться принять эту помощь. Мы все заслуживаем заботы и внимания. Не думай, что это что-то ненормальное, когда кто-то хочет помочь.

Я почувствовала, как в груди что-то щёлкнуло. Я всегда воспринимала заботу как слабость. Надеясь, что мне не нужно никому быть важной, что это делает меня уязвимой. Но его слова словно открыли какую-то новую дверь в моих чувствах.

– Я не хочу спать с вами за деньги, – сказала я, чтобы напомнить об этом прежде всего самой себе.

Егор Васильевич тихо усмехнулся, и в его глазах что-то блеснуло – нечто большее, чем просто тревога обо мне.

– А без денег? Я привлекаю тебя как мужчина?

Я совершенно растерялась от этого вопроса. В таком ключе я не думала о Романове. Он всё время мне деньги совал вместе со своими непристойными предложениями, так что оценить его просто как мужчину у меня и мысли не возникло.

Не дождавшись от меня ничего вразумительного, Егор Васильевич притянул меня к себе и накрыл мои губы своими. Поцелуй был требовательным и властным, ни намёка на нежность. Его губы со вкусом коньяка терзали мой рот, заставив его приоткрыться. Мужчина запустил пальцы в мои волосы, запрокидывая мою голову назад.

Глаза закрылись сами собой, я обмякла, не в силах больше противостоять ему. Твёрдая, как сталь грудь впечаталась в мою, выбивая из меня остатки дыхания. Голова пошла кругом, я обхватила шею мужчины, чувствуя, что лечу в какую-то бездну. В животе стало щекотно, будто я и впрямь проваливалась куда-то.

Всё заканчивается резко, в один момент.

Приоткрываю глаза и смотрю на мужчину сквозь дрожащие ресницы. Перед глазами всё плывёт, и я тону в его пристальном взгляде. Мы оба дышим тяжело, смотрим друг на друга не отрываясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чёрт, что-то изменилось. Какая-то невидимая струна внутри меня лопнула, и стало легче дышать. Зачем Романов это сделал? Он же обещал не приставать ко мне?

– Сработаемся, – облизывая губы самодовольно ухмыльнулся он. – Ешь, и ложись спать, – говорит уже приказным тоном, снова прикладываясь к бутылке. – Завтра у нас много дел.

11. Евгения

11. Евгения

Я уже убирала со стола, когда у Егора Васильевича зазвонил телефон.

– Да, солнышко! – ответил он. – Я не приеду сегодня домой. У Жени серьёзные проблемы.

Я поняла, что он разговаривает с Машей, и это стало очередным поводом для расстройства. Теперь и она будет знать о моих проблемах, а помимо этого, о том, где ночевал её отец.

– Да, она в порядке, – продолжил Романов. – У неё телефон украли, вот ты и не можешь до неё дозвониться. Завтра она сама тебе всё расскажет. Я останусь с ней на всякий случай. Ты же хочешь, чтобы я помог твоей лучшей подруге? Спокойной ночи, Машунь! И я тебя люблю.

Он отложил телефон, и наши взгляды встретились.

– Что мне говорить Маше? – поинтересовалась я у Егора Васильевича.

– Ври что хочешь, но она не должна знать, что между нами отношения.

– Но между нами нет никаких отношений! – отметила я.

– Тогда и врать не придётся, – развёл руками мужчина.

Я постелила ему на полу, переоделась в пижаму и легла спать. Романов раздевался в темноте, и слава богу. Он сразу затих, едва улёгся, а я ещё долго лежала без сна.

Коньяк меня немного успокоил. Если бы не он, я бы с ума сошла. Даже под действием алкоголя мысли пронзали мой мозг, не давая покоя. Время от времени я бросала взгляд на электронные часы на стене и безнадёжно осознавала, что, несмотря на усталость, сон не приходит. Хорошо, что Егор Васильевич остался со мной, иначе я бы всю ночь чудилось, что в квартиру кто-то пытается залезть. Может, и не было бы ничего подобного, но после пережитого ограбления, я вела бы себя именно так.

Я пыталась игнорировать спящего мужчину, но это было невозможно. Он всё ещё хочет, чтобы я стала его любовницей, иначе его бы здесь не было. Я не верила в альтруизм Романова ни на секунду.

Его сила и богатство – это не что-то поверхностное. Это не просто цифры на банковском счету. Это влияние, власть над жизнями других людей. Он хочет сделать меня пешкой в своей игре, которую он выбросит потом из жизни безо всяких сожалений.

А если я не стану его пешкой, то меня вообще не будет в этой игре. Меня уже нет на доске. Я потеряла всё, что у меня было, и на кону сотни жизней ни в чём не повинных животных.

У кого деньги, тот и диктует условия. Всё честно.

Многие девушки моего возраста, да и не только моего, мечтают о таком папике. Он и проблемы решит, и утешит, и денег подкинет. И всё, что от тебя требуется – просто вовремя раздвигать ноги. Может, если бы я не была девственницей, то смотрела бы на предложение Егора Васильевича проще?

Но ему нужна именно девственница, как он отметил.

Стала бы я с ним встречаться, если бы он подкатил ко мне как-то более романтично, не пихая деньги мне в лицо, не говоря о наших отношениях так цинично?

Надо признать, что Егор Васильевич не так уж плох. Внешне он приятный мужчина. От поцелуя с ним меня тоже не передёрнуло. Не скажу, что я была в восторге, когда он меня поцеловал, но и отторжения я не почувствовала. Только растерянность и смущение.

Из-за отсутствия опыта близких отношений с противоположным полом ощущения от поцелуя со взрослым мужчиной даже сравнить было не с чем.

Тот факт, что он отец моей подруги, заставляет задуматься об этических рамках этой ситуации ещё раз. Что будет, если Маша узнает о нас с Егором Васильевичем? Как я буду смотреть в глаза своей подруге, если соглашусь стать его любовницей? Сможет ли она понять меня?

Вряд ли.

Каким бы щедрым и благородным ни был Романов, он является тем мужчиной, который привязывает к своей воле. Я уже не буду свободной, не смогу выбирать, где и с кем быть и как мне жить. Романтики от него тоже ждать не стоит. Вряд ли он способен на что-то большее, чем подарить цветы. Хотя откуда мне знать, какой он на самом деле, если мы ещё не начали встречаться?

Утром я проснулась оттого, что на меня кто-то смотрит. Открыв глаза, я увидела перед собой лицо Романова, и едва не заорала, не сразу поняв, что он делает в моей квартире.

– Доброе утро, Женя! – произнёс Егор Васильевич.

Он сидел рядом со мной, полностью одетый, и просто смотрел на меня.

Вчерашние события накатили на меня так же быстро, как я проснулась. Чёрт, я не завела вчера будильник, потому что, кроме телефона, его не на чем было ставить. Кажется, я проспала всё на свете.

– Доброе утро! – хриплым от сна голосом, простонала я, садясь на постели. – Который час?

Мне хотелось натянуть одеяло до самой макушки, чтобы Романов на меня не пялился, но это было бы по-детски глупо.

– Половина десятого, – ответил мужчина, бросив взгляд на свои наручные часы. – Через полчаса придёт мастер, чтобы установить новый замок. Поспать подольше всё равно не выйдет.

– Я пары проспала, – сокрушалась я, явно не о том, о чём было нужно.

– Отдохни денёк, Женечка. Никуда твои пары не денутся. Нам с тобой нужно кое-что обсудить, так что жду тебя на кухне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

12. Евгения

12. Евгения

Ночь я как-то пережила, теперь нужно было пережить ещё это утро. Подавив тяжёлый стон, я достала из шкафа домашнюю одежду и поплелась в ванную.

Я догадывалась, о чём хочет поговорить со мной Егор Васильевич, поэтому испытывала волнение по поводу исхода разговора. Уже не панику, как раньше. Сегодня я была готова выслушать его предложение ещё раз, потому что не видела иного выхода из сложившейся ситуации. Лучше пусть он заведёт этот разговор, чем я сама стану предлагаться ему как шлюха.

Романов не дурак, он понимает, что моё положение во многом ухудшилось, и на меня сейчас легче надавить, чем вчера. Надо было сразу принять его предложение, тогда бы мне не пришлось убегать от него, и меня бы не ограбили.

После драки кулаками не машут. Что сделано, то сделано. Теперь я боялась не за свою девственность, а того, что Егор Васильевич передумает. Вдруг он уже не хочет, чтобы я была его любовницей? У него такие, как я, в очередь становятся.

В ванной было влажно. Видимо, Романов приводил себя в порядок, пока я дрыхла. Во сколько же он проснулся и как долго разглядывал меня спящую? Внезапно в дверь позвонили, и я растерянно застыла под струями воды, потому что никого не ждала. Может быть, мастер приехал раньше назначенного времени?

– Это ко мне! – крикнул мне Егор Васильевич через дверь.

Мне стало любопытно, кого он ждёт у меня дома, поэтому я ещё больше ускорилась.

Когда я вышла, Романов сидел на кухне, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. На столе стоял пакет из ресторана и лежала коробочка, перевязанная подарочным бантом. По размеру и форме коробки я догадалась, что внутри телефон. Неужели это мне?

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался мужчина, смерив меня взглядом с головы до ног.

– Гораздо лучше, спасибо, – ответила я. Повисла тяжёлая пауза, и я почувствовала себя эгоисткой. Несмотря ни на что, Романов мой гость, а я веду себя слишком холодно. – А вы? Как вам спалось?

– Бывало и получше, но это не главное. Это тебе, Женя, – придвинул он коробку ближе ко мне.

Я замялась, не зная, как поступить. Боже, так хотелось открыть коробку, и в то же время я понимала, что с каждым подарком, с каждым принятым жестом помощи от этого мужчины я всё глубже закапываю себя. Я уже и без того чувствовала себя ему обязанной.

– Бери! – с нажимом сказал Егор Васильевич. – Симку твою восстановили, можешь смело пользоваться. Родители волнуются, наверное?

Так и есть. Если мама не может до меня дозвониться, у неё всегда паника. Как выпровожу Романова, позвоню ей в первую очередь.

– Спасибо, Егор Васильевич, – взяла в руки коробку и открыла её, чтобы достать телефон. – Вы очень добры.

У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда я увидела, что там за аппарат. Я не привыкла к таким дорогим вещам, поэтому сразу же отложила телефон в сторону, боясь его уронить, и занялась пакетом из ресторана. Сегодня была моя очередь ухаживать за гостем. Я быстро вскипятила чайник и разложила свежую выпечку по тарелкам.

Всё это время мы провели в полнейшем молчании. У меня руки ходуном ходили от тревоги. Мне казалось, что я просто тяну время, чтобы избежать разговора с Романовым, но в то же время понимала, что чем быстрее мы поговорим, тем быстрее он оставит меня одну.

– О чём вы хотели поговорить? – присев, наконец. за стол, спросила я, потому что сил уже ждать не было.

– О тебе и обо мне, – произнёс Романов, отхлебнув кофе. – О нас с тобой.

Снова повисло неловкое молчание. Романов нарочно выдерживал паузу, чтобы вывести меня из себя окончательно. Он ел булочки, а я даже вздохнуть нормально не могла. И смотреть на него было невыносимо.

– Моё предложение остаётся в силе, – продолжил Егор Васильевич. – Думаю, в таком случае я смогу тебе помочь. Я дам тебе денег, Женя.

– Можно подробнее? Что вы имеете в виду?

Мне нужна была конкретика. Прайс – если можно так выразиться. Я была и так согласна на всё, но более чёткое понимание ситуации дало бы мне понять, потяну ли я этот расклад.

– Ты же уже не маленькая? Так к чему эти вопросы? – Егор Васильевич придвигается ко мне вплотную и проводит пальцами по моим губам. У меня дух захватывает от этого мужчины и трясутся поджилки. Я неосознанно облизываю губы, вспоминая наш вчерашний поцелуй. – Завтра мы с тобой улетаем из города на десять дней, – порочным шёпотом произносит мужчина. – Только ты и я.

– Но я...

Пытаюсь напомнить ему, что у меня нет теперь паспорта, и вообще, я не рассчитывала, что он так скоро захочет меня поиметь. Мне нужно было немного времени, чтобы смириться с неизбежным, признать, что я продалась как потаскуха, но Романов ждать не привык.

– Или тебя отчисляют из университета. И мою дочь ты больше никогда не увидишь, – договаривает Романов, даже не пытаясь выслушать мои возражения. – Мне жаль всех тех кошечек и собачек, которых усыпят только потому, что ты так сильно дорожишь своей невинностью. Я тоже ею дорожу, поэтому готов заплатить очень много.

– Сколько?

– Мне нравится начало разговора, – хмыкнул Романов, поглаживая мою шею подушечками пальцев. – Я оплачу твою учёбу за год и долги приюта, как обещал. Ты сможешь продолжить получать образование, бездомные бедняжки останутся живы. Этого достаточно?

Близость Романова мешала нормально соображать, но разве было о чём раздумывать? Других вариантов нет и не предвидится. Нужно соглашаться, пока и этот благодетель не передумал.

– Как долго мы будем... – Я замялась, не зная, какое слово подобрать вместо "трахаться".

– Десять дней меня вполне устроят. Если у тебя есть другие варианты, где поднять столько бабок за такой срок, говори сейчас, не трать моё время понапрасну.

Надеяться, что Романов бросит меня после первого же секса, было глупо, но вероятность всё же была. Лучше не думать о том, что будет, если я не понравлюсь ему в постели. Он же не заставит меня в таком случае вернуть ему всё до копейки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В дверь снова позвонили, и Романов отпрянул от меня, чтобы открыть дверь. Он уже чувствовал себя здесь хозяином, поэтому я не удивилась. Судя по голосам в прихожей – пришёл тот самый мастер.

Наш разговор с Егором Васильевичем прервался на полчаса. Этого времени мне не хватило, чтобы смириться со своим решением. Я вроде бы понимала, на что иду, но совесть и гордость отказывались принимать этот выбор.

Мастер ушёл, а я как была в растерянных чувствах, так и осталась.

– Что ты решила, Женя? – вернулся на кухню Романов.

– Я согласна, – упавшим голосом подписала себе приговор.

– Держи ключи, – протянул мне их мужчина. – Один я оставлю себе. Собирай пока вещи. Вечером я заеду тебя навестить.

Я забрала ключ от нового замка, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. Я надеялась на ещё какие-то подробности, что мы обсудим более детально наши отношения, но Романов действовал так, будто купил не человека, а вещь. Даже при покупке мебели человек ведёт себя более эмоционально, а этот....

Он не обрадовался, не удивился, будто заранее знал, что я соглашусь. Может, так и было.

– Мне нужно пару дней, чтобы обо всём подумать, Егор Васильевич, – попыталась выпросить отсрочку.

– У меня нет на это времени, девочка, – жёстко обрубил меня Романов. – Мы только что обо всём договорились. С этого дня зови меня просто Егор. Надеюсь, вечером ты будешь более радостной и приветливой!

13. Евгения

13. Евгения

– Это тебе на мелкие расходы, – положил передо мной на стол пластиковую карточку и назвал пин-код.

– Это лишнее, я...

– У тебя в холодильнике шаром покати, – заметил Романов. – Если что, я на связи!

Он чмокнул меня в макушку и ушёл, заперев дверь своим ключом.

А я осталась сидеть на кухне, глядя невидящим взглядом на пластик, лежавший передо мной. Господи, на что я подписалась? Егор Васильевич меня ещё не трахнул, но я уже чувствовала себя грязной и использованной. Что же будет, когда это произойдёт?

Хотелось плакать, но слёз не было. Внутри было какое-то опустошение, подавляющее все мои эмоции. Я перевела взгляд с карточки на телефон и вспомнила, что хотела позвонить родителям.

Поговорив с мамой по телефону, я почувствовала себя немного лучше. У них с отцом всё было хорошо, а это главное. Я соврала, что и у меня всё нормально, что я оплатила учёбу и квартиру, поблагодарив маму в очередной раз за то, что тянутся на моё обучение.

Нужно было ещё Маше позвонить или написать хотя бы, но я боялась. У меня была паника оттого, что, возможно, она уже догадалась о том, что я и её отец...

Даже думать об этом не хочу. Вот где будет позор.

Весь день я провела как на иголках. В голове кружил рой вопросов.

Во сколько приедет Романов?

Он уже сегодня будет меня трахать?

Как мне себя вести?

Готовить ли мне ужин на двоих? Романов рассчитывает на то, что я и его покормлю, раз на продукты мне деньги выделил?

Что собирать в поездку? Какие именно вещи? Куда он меня повезёт вообще?

Как мы поедем, если у меня нет паспорта?

Что я скажу Маше, когда она спросит, почему я в академии не появлялась?

Чтобы чем-то себя занять, я всё же достала свой чемодан и начала складывать в него вещи. У меня было не так много одежды, поэтому выбирать было особо не из чего, и это облегчило мне задачу. Я управилась за полчаса.

Сходила за продуктами, купив минимальный запас на сегодня. Смысла забивать холодильник не было, раз меня дома не будет десять дней. Приготовив обед, он же ужин, я поела и принялась ждать Романова.

Ждала не специально, не в буквальном смысле этого слова. Просто мысли то и дело возвращались к тому моменту, как он войдёт в квартиру и прикажет раздеваться. Стоило об этом подумать, и сердце начинало колотиться как ненормальное.

Измучив себя таким образом, я не заметила, как отрубилась. Почти бессонная ночь дала о себе знать. И снова я проснулась оттого, что на меня кто-то смотрит.

Всему виной его энергетика. Взгляд Романова я чувствовала даже сквозь тяжёлый сон. Открыв глаза, уже не удивилась тому, что он сидит рядом и пялится на меня. Волнение накатило с такой силой, что я задрожала.

– Прости, не хотел тебя напугать, – тихо сказал Егор Васильевич. – Я звонил в дверь, но ты не открывала. Я забеспокоился и вошёл.

Как будто ему нужно разрешение на это? Он же за всё платит? Всё включено!

– Который час? – простонала я, садясь на диване, всё ещё пребывая в каком-то коматозе.

– Шесть. Как твои дела? Тебе лучше?

– Всё хорошо, спасибо. Есть хотите? Или кофе? – вежливо предложила я.

– От коньяка не откажусь. Если остался. Я, кажется, просил обращаться ко мне на ты?

– Простите... Извини, Егор. Сейчас принесу коньяк, – вскочила я с дивана.

Пока наливала ему на кухне выпивку, руки тряслись так, что я едва не расплескала коньяк по всему столу. Он же не будет меня принуждать к сексу? Или будет?

Утром Романов ясно дал понять, чего от меня ждёт. Я должна быть дословно: радостной и приветливой. Надо взять себя в руки. Но как?

Когда я вернулась в комнату, Романов сидел, развалившись на диване со скучающим видом. Мне нужно было задать ему все те вопросы, которые меня мучили, но я не знала, с чего начать.

– Благодарю! – забрал он у меня стакан с коньяком и сделал из него глоток. – Я оплатил твою учёбу в академии на год и сделал перевод приюту, как мы договаривались. Квитанции показать?

– Не стоит. Я тебе верю, Егор.

У меня вырвался вздох облегчения, но вместе с тем я поняла, что обратного пути нет. Если сейчас Романов прикажет мне раздеться, мне придётся это сделать. Свою часть уговора он выполнил. Очередь за мной.

– Ты говорила, что деньги за аренду тоже похитили, – напомнил он. – Скажи, кому перевести, я оплачу аренду твоей квартиры.

Он демонстративно достал из кармана телефон, и я взяла свой с журнального столика. Бонус от Романова?

После того как он сообщил, что отстегнул денег приюту, у меня камень с души свалился. Я испытала невероятное облегчение оттого, что теперь животные в безопасности. Пусть не навсегда, но всё же...

Я обрадовалась этой новости больше, чем оплате обучения в академии.

Романов перевёл деньги хозяину моей квартиры, допил коньяк и поставил стакан на журнальный столик.

Лучше я сама. Пусть это будет моя инициатива. Надоело уже трястись! Пусть уже поскорее заберёт то, за чем пришёл!

Егор, больше не Васильевич, гипнотизировал меня взглядом, пока я неуверенно шла до дивана. Остановилась возле него в нерешительности. Дальше что?

Как же страшно, мамочки!

Трясущейся рукой заправила за ухо упавшую на лицо прядь волос и наклонилась к Романову, чтобы его поцеловать.

– Женя? – удивлённо протянул он, тяжело задышав.

То ли от волнения, то ли от неопытности я повалилась на мужчину, не удержав равновесия. Он подхватил меня, с силой прижав к себе. На этом моя решимость потухла, едва вспыхнув. В мозгу зазвенели первые звоночки паники.

Егор уже перехватил у меня инициативу и сам нашёл мои губы своими. Целовал жарко, страстно, жадно. Одной рукой зафиксировал мой затылок, второй медленно вёл по бедру, задирая домашнее платье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чувствовала, как он возбуждён. Уже. Романов завёлся моментально.

Я смогу. Я вынесу всё, что он будет со мной делать!

14. Евгения

14. Евгения

– Что ты натворила, Женя? – хрипло рычит мне в шею Романов, повалив меня на диван. – Чувствуешь, что со мной делаешь?

Он взял мою руку и приложил к бугру на своём паху. Под тонкой тканью его одежды я отчётливо чувствовала окаменевший член мужчины. Он был довольно крупным и таким твёрдым...

Он обвиняет во всём меня? Разве он не этого хотел? Он же именно для этого меня и купил, чтобы совать эту штуковину в меня.

Плохо соображая, что я делаю, я сжала ствол в руке. Егор зарычал и задрал на мне платье, открывая себе доступ к моей груди.

Обхватывает губами сосок, царапая щетиной нежную кожу, втягивает его в рот и начинает перекатывать на языке. Я захлёбываюсь от острых, доселе неизведанных ощущений. Прикусываю губу, чтобы не застонать.

Убираю руку с его члена, но Романов возвращает её обратно, дав понять, чего ему хочется. Я несмело поглаживаю его ствол, пока мужчина играет со вторым моим соском, который также твердеет под его напором, как и первый. Руками гладит мои бёдра, мнёт ягодицы. Оттягивает край трусиков и накрывает мою промежность. Пальцами разводит нижние губки, и я инстинктивно пытаюсь свести бёдра вместе.

– Расслабься, Женя, – задыхаясь, шепчет Егор. – Сегодня трахать не буду. Поглажу просто. Ты должна быть послушной, – напомнил он.

Я должна, – эхом отозвалось в голове. Должна. Ему.

Через силу развожу ноги в стороны, вздрагивая от нового прикосновения к моим губкам.

– Шире! – рычит Романов, и я раскрываюсь на максимум. – Ты потекла, – хмыкает он, водя пальцами вокруг моего лона. – Я не прогадал с вложением денег. Из тебя выйдет страстная любовница!

Щёки вспыхивают огнём, потому что слова Егора больно бьют по моей девичьей гордости. Ему до этого нет никакого дела. Он с упоением продолжает целовать мои губы, шею, грудь, а пальцы грубо орудуют между моих ног, теребя клитор, размазывая влагу по складочкам.

Мои грудь и живот наливаются тяжестью. Каждое прикосновение Егора становится мучительным. Я чувствую себя беспомощной и безвольной, лёжа под ним с раздвинутыми ногами. Всё тело напряжено, я выгибаюсь под лаской Романова, вдыхая его мужской, терпкий, опасный запах.

Я пропустила момент, когда прикосновения мужчины стали приятными и больше не пугающими, поэтому не понимала, что со мной происходит.

– Давай, маленькая! Кончи для меня! – хрипит Егор, толкаясь напряжённым пахом в мою руку.

Боже, о чём он вообще? Что он от меня хочет?

Подаюсь бёдрами вперёд, навстречу терзающим меня пальцам, бесстыдно подставляя Романову влажный, ноющий, тугой бугорок. Слышу, как хлюпает у меня между ног, чувствую, как там горячо и мокро. Егор ускоряет движения, всё быстрее и быстрее растирая мой клитор, доводя уже до дикого изнеможения.

Я не выдержу этого. Я сейчас умру.

Или взорвусь...

– Ах! Ум-м-м, – вырывается у меня против воли.

Я начинаю биться в судорогах, захлёбываясь слезами облегчения. Чувствую, как сокращаюсь там внизу, как становлюсь ещё более мокрой для Романова.

– Да, моя девочка! – самодовольно хмыкает Егор. – Очень хорошо! – Он вытаскивает мокрые пальцы из моих трусиков и засовывает мне их в рот. – Оближи язычком. Пососи!

У меня голова идёт кругом после оргазма. Лоно до сих пор сладко сжимается, грудь ноет, когда я посасываю пальцы мужчины, чувствуя во рту свой собственный вкус.

Ему нравится? Я всё делаю правильно?

Почему-то только это меня волнует в этот момент. Я не вынесу, если Романов силой начнёт меня заставлять что-то делать.

Егор освобождает мой рот, отстраняется от меня и садится, расстёгивая ширинку. Я вздыхаю с облегчением, освободившись от его тяжести, но тут же снова напрягаюсь, когда мой взгляд натыкается на вздыбленный член мужчины.

– Ты же сказал, что не будешь... – напомнила я Романову.

– Возьми в ротик, Женя, – прозвучало, как очередной приказ.

– Что?

Он же не хочет, чтобы я взяла ЭТО в рот? Я не умею делать минет.

Совсем.

Меня тормозит только моя неопытность. Я догадывалась, что Егор захочет проделать со мной всё то, что показывают в порно. Вряд ли у него есть комплексы. Это у меня их полно.

– Не заставляй меня повторять дважды. Встань на колени и возьми его в рот! – раздражённо ткнул пальцем в свой подрагивающий ствол. – И платье сними! Хочу видеть твои грудки!

Я подчинилась. Стянула через голову платье и, сгорая от очередного приступа стыда, встала на колени возле дивана. Прямо перед моим лицом теперь маячил член Егора.

Какой же большой! Как он поместится у меня во рту?

Синие холодные глаза Романова затянуты поволокой возбуждения. Он смотрит на меня сверху вниз с таким высокомерием и превосходством, словно я конченая шлюха.

Боже, так и есть. Зачем я к нему снова придираюсь?

Сосредотачиваюсь на его члене. Острый запах мускуса бьёт в нос, и я непроизвольно облизываю губы. Романов ждёт, а я испытываю его терпение своей нерешительностью. К чему эта возня и самоедство? Нужно просто делать то, что скажет, и не забивать голову угрызениями совести и стыда. Чище я всё равно уже не стану.

Собравшись с духом, обхватываю пальцами горячий ствол, тянусь к нему ртом. Губ касается бархатистая головка с капелькой тягучей смазки на вершинке. Чуть трогаю нежную плоть языком, а затем обхватываю её губами. Чувствую его вкус. Вкус моего первого мужчины.

У Романова вырывается тихий стон. Он опускает тяжёлую ладонь на мой затылок, закрывает глаза и запрокидывает голову назад. Теперь он не смотрит на меня. Так гораздо легче.

– Больше слюны, малыш, – подсказывает Егор, не открывая глаз. – Соси, как леденец. Язычком работай!

Я стараюсь делать всё, как он говорит, но получается плохо. Член то и дело вываливается из моего рта, а когда я пытаюсь просунуть его глубже, начинаю давиться до слёз.

– Хорошо. Очень хорошо! – судорожно выдыхает Романов подбадривая меня. – Ещё немного, сладкая!

Фиксирует мою голову, держа за затылок, и начинает подаваться бёдрами вперёд. Долбит в самое горло. Хочу его оттолкнуть, но наши силы неравны. Горло схватывает рвотными спазмами, из глаз брызгают слёзы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С диким рыком натягивает мою голову на свой член так, что я утыкаюсь носом в лобок, поросший короткими, колючими волосами. Рот наполняется горячей, солёной жидкостью, и Романов меня отпускает.

Выскальзывает изо рта, мазнув головкой по опухшим губам на прощание. За членом тянется ниточка моей слюны вперемежку с его семенем. У меня весь подбородок мокрый. Нервно сглатываю, пытаясь проглотить всё, что накопилось во рту. Не спешу подниматься с колен, ожидая команды хозяина.

Романов застёгивает брюки, проводит рукой по моему мокрому подбородку, а затем нежно проводит пальцами по моей щеке. Чуть наклоняется, пытливо заглядывая в глаза.

Я зажмуриваюсь, не в силах выдержать его взгляда. Щёки снова заливает румянец.

Моих губ касаются его губы, едва уловимо.

– Женя! – зовёт меня, и я распахиваю глаза. – Не надо меня бояться. Я не сделаю тебе ничего плохого. Мне нравится твоя покорность. Ты быстро поймёшь, что секс – это прекрасно! Я люблю трахаться жёстко и требую беспрекословного подчинения. – От его голоса дрожь и мурашки по всему телу. – Сегодня ты меня порадовала. Продолжай в том же духе и думай только о том, что ты получила взамен. – С этими словами он поднялся с дивана и застегнул пуговицу на пиджаке. А я схватила своё платье, поспешно прикрывая наготу. – Вижу, что ты собрала вещи, – кивнул на чемодан у стены. – Много не бери. Купим всё на месте.

– Хорошо, Егор. А куда... Мы поедем?

– На Мальдивы.

– Без документов?

– Прости, вылетело из головы. Твои паспорта будут готовы завтра. Не переживай. – Чеканил, словно робот, холодно и беспристрастно. – Я заеду в одиннадцать утра. Мне пора. У меня ещё дела. До завтра, Женя!

– До завтра, Егор, – эхом повторила я и пошла провожать Егора.

Он холодно чмокнул меня в висок и вышел из моей квартиры. Я заперла за ним дверь и привалилась к ней щекой. На секунду прикрыла глаза, чувствуя до сих пор во рту терпкий привкус спермы Романова.

Сегодня была только репетиция. Завтра он вытрахает меня во все щели.

15. Егор

15. Егор

Что со мной делает эта девочка? Только посмотрит, а я уже из штанов готов выпрыгнуть. Контроль летит к чёрту вместе со здравым смыслом и выдержкой.

Чего мне стоило не выебать её на этом старом диване, одному богу известно. Не так я хотел. Красиво, что ли. Чтобы первый раз запомнился Жене, да и мне тоже.

Мне таких трудов стоило загнать девчонку в ловушку, что теперь невинность Жени слала для меня едва ли не самым ценным в жизни. Деньги для меня ничто, но сколько нервов она мне вымотала? Не из-за одной бабы так не бесился.

Вроде бы за всё уплачено, обо всём мы с ней договорились, но мне до сих пор не верится, что она моей станет. Десять дней достаточно, чтобы просмаковать эту девочку не торопясь, насладиться всеми её прелестями.

Я, видимо, спятил, раз так на ней зациклился?

То и дело задавал себе вопрос, что в ней такого особенного, что я башкой поехал, как маньяк, но не находил ответа на этот вопрос. Со своим состоянием и статусом я мог позволить себе любую, с ней бы не пришлось возиться, осторожничать, сдерживаться.

Но я буквально грезил Женей. Закрывал глаза и видел её лицо. Даже не сиськи представлял, не влажную щель между ног, текущую для меня, а широко распахнутые, наивные глаза. И тонул в них, тонул...

Самоанализ – последнее, чем я хотел заниматься в своей жизни, поэтому решил для себя, что успокоюсь, когда я вырахаю эту колдунью во все щели, как мне и хотелось. Тогда меня отпустит. Должно отпустить.

Некрасиво было принуждать девушку к такой грязной сделке, но, как говорится, все средства хороши. Я далеко не джентльмен, и дальнейших планов у меня на эту малолетку не предвидится. Так чего самому себе голову ебать?

Красиво, не красиво – чушь это всё. Не дал бы я денег Жене, пошла бы в другом месте искать. И всё равно на чей-нибудь хуй бы присела. Знаю я таких. У меня полклуба на шесте вертятся, которые "не поступили".

Так что пусть лучше на мне скачет. Я её не обижу. Не физически, не деньгами. Радоваться должна, что к доброму дяденьке попала.

Прошло два часа, как я вышел от своей новой игрушки, но до сих пор находился под впечатлением. Яйца поджимались от одного воспоминания о том, как неумело она мне отсасывала. От неопытности Жени и её нежного язычка башню срывало.

Я заехал в клуб, утрясти кое-какие дела и забрать новые документы Жени, которые я поручил сделать своему человеку, и в прекрасном настроении приехал домой.

Нужно было предупредить дочь, что меня не будет дома десять дней. Машу я застал в её комнате за учебниками. Она не преувеличивала, когда говорила, что им дохрена задают в академии. Дочка постоянно что-то зубрила в подтверждении этого.

– Как дела, Машуня?

– Хорошо, пап.

Она отложила учебник и развернулась ко мне, крутанувшись в компьютерном кресле.

– Завтра я уезжаю. По работе. Меня не будет десять дней.

– Как интересно! И Женя уезжает на десять дней. К родителям. Что за совпадение?

Маша смотрела сейчас на меня, как на предателя и вруна. Что ж, я предполагал такой исход.

Блять, я взрослый мужик и не собираюсь отчитываться перед дочерью, с кем сплю. Её это вообще не касается. А если есть вопросы, пусть у подружки спросит, что к чему. Мне плевать.

– Понятия не имею, куда там твоя Женя собралась. У меня дела за границей. Не первый раз лечу, что за подозрения? Ты с чего вообще взяла, что мы вместе едем?

– Было бы странно, если бы вы полетели вместе. Да, пап?

– А если бы полетели? Что тогда? Я недостаточно хорош для твоей подруги?

– Я не это имела в виду. Просто ты... Старый.

– Старый?!

Сука, я прям под дых получил сейчас от собственной дочери. Она реально считает меня стариком? А Женя?

– Блин, я не это хотела сказать. Прости, пап, но ты годишься ей в отцы. Не бери в голову.

– Маш, мне всего сорок четыре, – продолжил я доказывать дочери свою ликвидность, сам не знаю зачем.

– Это почти пятьдесят! Женьке пришлось бы называть тебя папочкой. Смешно, правда? Хорошо, что вы не вместе едете. Вот была бы умора!

Умора? Угу, обоссаться можно, блять!

Маша звонко расхохоталась, а мне вообще было не смешно. Сколько у меня времени, как у мужика осталось? Десять? Пять? Год?

– Спокойной ночи, милая! – я подошёл, чтобы чмокнуть дочку на сон грядущий.

– Пап, а почему ты не женишься? – вдруг спросила Маша.

Она никогда не интересовалась моей личной жизнью. А сейчас что началось? Меня такие разговоры напрягали, мягко говоря.

– Зачем?

– Просто я ведь когда-нибудь выйду замуж, и ты останешься совсем один. Ты не думал об этом?

– Сама сказала, я почти дед. Я не семейный человек. Лично меня моё одиночество устраивает. И это... Замуж не торопись. Успеется.

– Ладно, – пожала плечами дочь. – Спокойной ночи, папочка! – она обняла меня. – Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Следующим утром мы с Женей завезли её кошака в приют, потому что за ним некому было присмотреть в её отсутствие, и сели в самолёт. Девчонка держалась молодцом, пыталась, по крайней мере. Её волнение выдавали лишь её пальцы, которые она всё время ломала, до самой посадки в самолёт.

Было забавно наблюдать за тем, как она неуверенно чувствует себя. Смотрела на всё с удивлением, восторженно, как ребёнок. Ничего удивительного, если она из колхоза "Сорок лет без урожая".

Пусть я, может быть, и старый, зато могу девчонку другим удивить. Например, первым классом в самолёте. Мальдивы ей и не снились. Она там вообще с ума сойдёт и про морщины мои забудет, и про то, что в отцы гожусь. Я не знаю, считала ли меня Женя старым, но разговор с дочерью оставил неприятный осадочек в моей душе.

– Как тебе здесь? – обвёл рукой наш двухместный сьют.

– Очень красиво. Волнуюсь немного...

– Боишься летать? – догадался я.

– Не знаю, Егор. Я первый раз в самолёте, – честно призналась девушка.

Неудивительно, что ей тревожно. Впрочем, я знал, как расслабить девочку. Попросил стюардессу принести нам шампанского и опустить шторы в номере.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– За приятное путешествие! – поднял я свой бокал с напитком. – Я уверен, что тебе понравится.

– За приятное путешествие, – повторила Женя и залпом осушила свой бокал.

Я налил нам по второму, показал, как и что работает в номере. Затем настоял, чтобы Женя выпила ещё шампанского.

– Иди сюда, малыш! – похлопал ладонью по столу перед собой.

Женя отставила пустой бокал и осторожно присела на край стола. Было видно, что она взволнована. Нервно облизала пухлые губки, кончиком языка. Я вспомнил, как вчера эти губы скользили по моему члену, и у меня встал.

Колом.

Как, блять, у молодого!

Ротик Жени ещё успеет отполировать мой хер до блеска. Сейчас меня интересовала другая её дырочка.

– Сними трусики, – севшим от возбуждения голосом произнёс я. – Медленно.

– Мы будем здесь? – вспыхнула девчонка, покосившись на дверь. – Но как же...

– Делай, что говорю, – оборвал все вопросы. – Медленно сними трусы и раздвинь ноги так широко, как только сможешь.

16. Евгения

16. Евгения

Я сняла трусики, сбросила туфли и, уперевшись ступнями в столешницу, развела колени в стороны. Закрыла от смущения глаза, стараясь абстрагироваться от происходящего. На мои бёдра легли горячие ладони Романова, заставив вздрогнуть.

– Женя, расслабься, – услышала его порочный шёпот. – Я сделаю тебе приятное. Просто поцелую твою девочку.

Расслабиться?

Он только и говорит мне об этом. Может, стоит последовать его совету? Наш секс неизбежен. Скоро мы прилетим на острова, и там Егор сделает со мной всё то, что собирается, и я не смогу ничего поделать. Зачем я сопротивляюсь? Только себе хуже делаю, раз за разом прокручивая это в голове.

Он хочет меня вылизать? Пусть, господи! Пусть делает что хочет! Он хочет шлюху? Он её получит!

То ли шампанское начало действовать, то ли я окончательно сбрендила под давлением Романова, стало плевать на то, что он обо мне думает и как я сейчас выгляжу.

Дыхание Романова сделалось прерывистым. Я не видела его, но чувствовала, что он смотрит сейчас прямо на мою промежность. Вчера я лицезрела его член так близко, что ближе уже некуда. Наверное, сегодня его очередь рассматривать мои половые органы и пробовать их на вкус?

Нежную кожу на внутренней стороне бедра обожгло дыханием мужчины, а потом я почувствовала его губы и язык прямо там.

Меня передёрнуло, будто от электрического тока. Стало невыносимо жарко. Тысячи иголочек разгоняли по телу сладкую дрожь, выбивая из меня судорожные вздохи.

Расслабиться...

Нужно реально расслабиться. Романов всего лишь мужчина, который лижет меня в самом сокровенном местечке. Это почему-то казалось мне унизительным только в его сторону, не в мою.

Через несколько минут я окончательно успокоилась, захмелев от шампанского и новых для себя ощущений. Это... Приятно.

Осмелев ещё больше, я открыла глаза и взглянула на Егора, самозабвенно вылизывающего мою киску. Даже при таком занятии он выглядел брутальным. И всё равно доминирующим.

Я провела рукой по его волосам, и он заработал языком активнее, заставив меня застонать и запрокинуть голову.

– Ещё! – потребовала я, несмотря на то, что требовать не имела права. – Ещё! – повторяла как в бреду.

Инстинктивно приподнимала бёдра навстречу жадным губам Егора. Направляла его голову рукой, бесстыже вжимая его лицо в свою промежность, будто мстила ему за вчерашний минет. Романов со мной особо не церемонился. Может, и мне не стоит?

Надо перестать его бояться для начала.

– Ах! Боже! – не сдержавшись, заскулила я, чувствуя, что больше не могу.

Руки Романова хаотично заскользили по моему телу под платьем, гладили попку, живот, грудь. Эта ласка добавляла остроты ощущениям, и я пожалела, что надела под платье лифчик. Груди стало в нём тесно, он только мешал.

Внизу живота пекло с такой силой, что казалось, я взорвусь сейчас. Только бы не заорать на весь самолёт, мамочки!

Меня скрутило так, что пальцы на ногах подогнулись. Я затряслась всем телом, прикусив костяшки пальцев на своей руке.

Охрененно! Романов не соврал, когда обещал мне приятное.

Надрывно всхлипнув, я отшатнулась от Егора, дав ему понять, что пора прекратить. Ощущения от его языка теперь были мучительными, почти болезненными.

– Подрочи мне! – тяжело дыша, прохрипел он, стаскивая меня со стола.

Он усадил меня рядом с собой и толкнулся мне в руку своим окаменевшим членом. Меня ещё потряхивало после оргазма, поэтому я плохо соображала, что происходит.

– Я не умею, – выдохнула я. – Покажи как, Егор.

– Сожми пальцы, – подсказал он, накрыв мою маленькую руку своей лапищей.

Он начал водить моим кулачком вверх и вниз по бархатному стволу, а потом убрал свою руку.

– Вот так, моя девочка! – прошептал мне в висок, а потом поцеловал в губы.

Его небритый подбородок был влажным от моей смазки, на губах мой привкус, но это заводило ещё больше. Для Романова в сексе не было табу и запретов, как я уже догадалась, значит, и у меня быть не должно.

– Женя, ты просто невероятная! Чёрт...

Егор выхватил из нагрудного кармана пиджака носовой платок и кончил в него, как в салфетку. Я смотрела, как он аккуратно обтирает свой член, а потом прячет его в брюки и застёгивает ремень.

Сколько прошло времени? От моей боязни летать на самолёте не осталось и следа.

– Хочешь поспать, малыш? – повернулся ко мне Егор, закончив поправлять одежду.

Я нашла свои трусики, сиротливо лежавшие на столе, и тоже привела себя в порядок. Может, и правда поспать? Ночь я провела в тревожном полузабытьи из-за поездки. А сейчас, после ласк Егора так и вовсе разморило. В животе заурчало от голода, потому что кроме кофе, мой желудок ничего сегодня не видел. Из-за волнения опять же.

Глупо лететь первым классом и не отведать всего, что они предлагают. Тем более что Романов за всё уже заплатил.

– Я бы поела, Егор, – стервозным тоном произнесла я, вскинув подбородок. – Здесь вообще, кормят?

– Конечно, моя красавица, – оживился он. – Сейчас всё будет, Женечка!

Романов так мне улыбался, так суетился вокруг меня, что кажется, до меня начал доходить, в чём прелесть быть шлюхой. Мужики вообще членом думают? Этот точно членом. Моя жизнь больше никогда не станет прежней, и я это знала.

Егор уже сполна заплатил за мою девственность, но меня обуяла жадность, какой я прежде не испытывала. Мне было этого мало. Ничтожно мало. Раз я сама себе не принадлежу в эти десять дней, нужно получить от этого отпуска всё, что только можно.

Всё, что предложит Романов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17. Егор

17. Егор

– Ещё шампанского? – предложил я Жене.

У меня не было цели спаивать девушку, но я заметил, что алкоголь благотворно на неё влияет. Она становилась более раскрепощённая и настоящая, что ли.

Женя молча протянула мне свой опустевший бокал, и я не спеша наполнил его ледяным розовым напитком.

– Долго нам ещё лететь? – капризным тоном произнесла она.

– Шесть часов, – ответил я, бросив взгляд на наручные часы.

– Что? Ты серьёзно? – в отчаянии покачала она головой.

А она? У неё что по географии в школе было? Где мы, а где Мальдивы?

– Поспи, Женя, – снова предложил я.

Она выглядела измученной, несмотря на то, что у молоденьких девушек усталость не так ярко отражается на лице, как у людей моего возраста, например.

– Не говори мне что делать! – огрызнулась она. – Без тебя разберусь!

Женя снова приложилась к бокалу, и я понял, что она пьяна, несмотря на то, что мы плотно пообедали только что. Молодец, Романов, напоил девочку. Раскрепостил, блять!

И что теперь с ней делать?

Не хватало только пьяной истерики на борту. Мышка начинала снова выходить из-под моего контроля? Мне это не интересно. Я не за это отвалил херову гору бабла.

Мне бы пропустить мимо ушей реплики девушки и реально уложить её спать, но во мне проснулся хозяин жизни, мать его.

– Тише будь! – осадил я её.

Женя распахнула сильнее свои голубые глаза, уставившись на меня испепеляющим взглядом. Она сейчас была такой красивой! Раскрасневшиеся щёки после оргазма и шампанского, растрепавшиеся в гневе волосы. Я до сих пор ощущал вкус её сладкой текущей дырочки на своих губах. На её лице ни грамма косметики. Всё настоящее, как и сиськи, и этот момент, который мне определённо запомнится.

Жаль, что я не фотограф. Запечатлел бы девчонку именно сейчас, в эту секунду.

– Ты! – ткнула в меня пальчиком. – Не будешь мне указывать, что мне делать!

– Конечно же, буду! – развеял её жалкие попытки ерепениться на корню.

– Мы сейчас не в койке! – заметила Женя. – Так что отвали!

– Не разговаривай так со мной! – рыкнул я, нависая над девчонкой, как тень.

Она даже бровью не повела, со скучающим видом выдержав мой свирепеющий взгляд.

– А то что, Егор? – криво ухмыльнулась Женя. – Ударишь меня? Или трахнешь? Давай! Трахни меня! Ну? Сделай уже это поскорее!

Я тешил себя надеждой, что её язык сейчас отключён от мозга, но как говорится: что у трезвого на уме...

Она меня презирает? Ещё бы!

Почему мне не всё равно?

Блять!

– Я не бью женщин. А трахать тебя буду тогда, когда сочту нужным. Уяснила?

– Ты просто урод! – выплюнула Женя мне в лицо. – И я тебя ненавижу!

Я догадывался об этом, но надеялся, что никогда этого не узнаю наверняка. А сейчас девочка прямо заявила об этом, и меня передёрнуло.

– Мне плевать, что ты думаешь обо мне, Женечка.

– У меня есть чувства, сердце, душа...

– Но купил я твою девственную пиздёнку!

Мне стало так смешно, что я рассмеялся.

Боже, какой же это было ошибкой!

Женя размахнулась и ударила меня прямо по самодовольной роже! Смачно так, от души, про которую она мне сейчас втирала.

Сука, я чуть не подавился своими смехуёчками. Прежде меня никогда не били женщины. Я их не трогал, а они меня.

Больно стало. Нет, не щеке. Хер с ней, с мордой моей наглой и сытой. В сердце кольнуло. Да так резко, будто прострелили.

Я должен был разозлиться, сказать что-то этой охуевшей деревенщине, встряхнуть её, чтобы в себя пришла, сучка бестолковая! Она не понимает, что творит? Залила шары и не видит, кто перед ней сидит?

Но я просто стиснул челюсти, судорожно выдохнул и отвернулся. Заслуженно получил. Кому и стоит завалить хлебало, так это мне.

Женя должна была расплакаться для пущего эффекта, и докинуть ещё какого-нибудь говна в мой адрес, но она просто допила шампанское и не торопясь расстелила свою кровать. Раздевшись до трусиков, пошвыряла одежду на пол, легла, отвернувшись к стене, и затихла.

Я долго сидел, как пришибленный, глядя невидящим взглядом на пустую бутылку из-под шампанского. Смотрел в одну точку и себя не узнавал. В другой подобной ситуации я бы уже всё здесь разнёс к чертям собачьим, эта стерва просила бы у меня прощения на коленях, вылизывая мои яйца до блеска!

Нет. В моей душе не было ни капли ярости.

Я искал её, накручивал себя и так и сяк, но тщетно.

Только дикая усталость и отвращение к самому себе. Даже затошнило немного.

Это от полёта, должно быть? Укачало?

Что со мной? Это блядская старость? Реально?

Самому хотелось накидаться сейчас. Прям в сопли. До опизденения.

Я не мог сделать даже этого. На мне была ответственность. Я вёз девочку в другую страну на самолёте, на котором она никогда прежде не летала. Я отвечал за Женю.

Я!

За её самочувствие, питание, истерики, рукоприкладство, даже за сон и отдых. За каждый её волосок и слезинку.

Я не её папаша. Мне это на хрен не упало. Я не должен даже думать об этом. Не хочу. Не буду. В пизду всю эту дрянь!

Но я думал, переживал и беспокоился. И ничего не мог с собой поделать.

Мне захотелось выйти отсюда. Не в смысле из номера, а вообще из самолёта. Мы ещё не долетели до острова, а я уже жалел, что затеял всё это. Я представлял нашу поездку с Женей как-то иначе.

Я думал, будет весело.

Весельем пока и не пахло. Мне дали полизать и потом по морде.

Эта Женечка прищемила мне яйца, и я впервые был разочарован вложением своих денег. Не таких благодарностей я ждал за свою доброту. Совсем не таких...

Девчонка спала, а я не мог. Ничего не мог, кроме как смотреть на неё спящую. Это начинало входить в привычку, но неожиданно для себя я нашёл это занятие приятным.

Красивая.

Я и повёлся изначально на её внешность. Как и любой другой мужик, не мог игнорировать кукольные черты лица и юное упругое тело. Только это?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Было в ней что-то ещё. Я не мог понять что. Несколько часов смотрел на девушку, но так и не разгадал её секрет.

Проснулась Женя тоже без настроения. Я собрал зачем-то её одежду и аккуратно сложил, пока она спала. Одевалась молча, игнорируя моё присутствие полностью.

Мне хотелось поговорить с ней, но я не мог заставить себя рот открыть. Боялся снова зацепиться с Женей в словесной перепалке. Я не воевать с ней хотел, а трахаться, поэтому помалкивал.

На посадке девчонке стало плохо. Её вырвало, видимо, от волнения. Я поддерживал её, как мог, успокаивал, подавал пакеты, воду, салфетки, чувствуя себя виноватым в её плохом самочувствии.

До бунгало её едва ли не на себе тащил – так она была слаба. В номере Женю начало знобить, и живот заболел. Я помог ей раздеться, уложил в постель и вызвал врача, уже всерьёз обеспокоенный её здоровьем.

Доктор не говорил по-русски, поэтому мне пришлось переводить. Да и не оставил бы я мужика наедине со своей девочкой. Пусть осматривает и опрашивает в моём присутствии. Тем более что вопросики у него были странными, как по мне.

Сначала мужик спросил, что Женя ела, что пила. Потом уточнил, со скольки лет она ведёт половую жизнь и когда у неё должны начаться месячные.

Это, блять, причём? Присунуть ей хочет, мудила?

Девчонка подтвердила, что целочка, и никакую половую жизнь не ведёт. У меня аж привстал от счастья, но я всё равно немного сомневался в её словах. Наверное, пока своим членом не порву её преграду, не поверю.

– Завтра должны начаться, – убила меня Женя своим ответом.

У меня всё упало. Вот прям всё. Охуенно, чо! Вот это я потрахался, сука!

Это просто пиздец!

Я надеялся, что у девчонки просто похмелье, потому что шампанское лакала, как в последний раз, ну, или креветки в самолёте были несвежими, но всё оказалось намного хуже. Стараясь не выдавать своего расстройства, я из последних сил держал мину и обречённо дожидался вердикта врача, как будто он мог предотвратить месячные моей шлюхи. Игрушки, в которую я теперь не могу играть.

– Ничего страшного, – пытался успокоить меня врач, но я был безутешен. – Акклиматизация и тяжёлый, болезненный ПМС. Пациентке полный покой и никакого солнца пару дней во избежание обмороков. Я оставлю обезболивающее.

Обмороков? НАСТОЛЬКО всё хреново?

Врач вручил мне какие-то сраные таблетки и ушёл, оставив нас одних. Женя смотрела на меня так затравлено, будто ждала, что я её отругаю, наору на неё, высказав своё недовольство, и мне стало ещё неприятнее.

Почему она не предупредила, что у неё женские дела на носу? Да потому что я, блять, не спрашивал. Зато про её девственность несколько раз поинтересовался, на месте ли.

Если кто меня и наебал, то это я. Сам себя уделал, как пацана. Красавчик, Романов!

– Ты злишься? – не выдержала Женя.

Она спросила это с вызовом, прям жала, что я вывалю на неё всю правду. Я же для неё урод?

Хрен ей, а не правда!

– Ну, что ты, малышка?

Собрал всю нежность, что была в кучу, и присел рядом с ней на кровать. Взял за руку, на которой ещё не до конца зажили ссадины. Я заставлял её передёргивать мне этой самой рукой. Да что ж такое?

Я поднёс руку Жени к губам и поцеловал. Не для показухи. Просто захотелось.

– Конечно, нет. Врач рекомендовал тебе больше отдыхать. Давай закажем что-нибудь? – Я взял со столика меню и протянул девушке, не зная, что ещё для неё сделать. – Хочешь чего-нибудь вкусненького?

– Даже не знаю, – рассеянно протянула она. – Тут всё на английском.

– Ты совсем не инглишь?

– Французский немного знаю и латынь.

– Я помогу, Женя. Только скажи, что ты хочешь.

– Кофе горячий и чего-нибудь сладенького. Можно шоколадку. И попить холодненького.

– Сейчас всё будет, моя прелесть!

Всё, что хочешь, девочка, только выздоравливай поскорее, чтобы это гаденькое ощущение в моей душе поскорее исчезло.

18. Евгения

18. Евгения

Я видела, как расстроен Егор моими критическими днями и самочувствием. Он не говорил об этом прямо, но у него на лице всё было написано.

Так совпало, я не нарочно. И контролировать природный процесс я тоже не умела. Егор так настаивал на поездке, что мои месячные – это последнее, о чём я подумала. Точнее, вспомнила о них, когда плохо стало. Со мной такое бывало. Нечасто, но пару раз случалось.

Мы с Егором не поднимали эту тему, но я чувствовала, что теперь у меня от него иммунитет в некотором смысле на несколько дней. Он, конечно, может заставить меня сосать ему всё это время, пока месячные не кончатся. Зачем время терять? С худой овцы, хоть шерсти клок, как говорится.

Пока он вёл себя вполне пристойно. Заботливо, я бы сказала.

Выпив таблетки, что оставил доктор, я ненадолго уснула. Я спала в самолёте, но на земле, в кровати было гораздо приятнее отдыхать. Проснувшись, я почувствовала себя гораздо лучше.

Егор спал рядом, что меня совсем не удивило. Кровать невероятных размеров была единственной. Был ещё диванчик в соседней комнате, но глупо было надеяться, что Романов ляжет спать там.

Было очень стыдно за своё поведение в самолёте. Теперь, когда эмоции поутихли, я жалела о том, что ударила Егора по лицу, и нахамила ему. Не знаю, чего я пыталась добиться этим. Вывести и его на эмоции? Получить от него затрещину в ответ?

Просто сдали нервы.

Мне до конца жизни не забыть его бешеные глаза в тот момент. И то, как мужественно он повёл себя. Я реально боялась, что он ударит меня. Наверное, теперь Романов считает меня истеричкой? А эту подставу с месячными думает, что я специально спланировала, чтобы испортить ему отпуск?

Как бы я хотела быть стервой, чтобы меня это всё не волновало. Но меня это беспокоило. Извиниться перед Романовым? Хотя бы за пощёчину?

Что ему мои извинения? Ему на них плевать, как и на меня саму.

Сладко потянувшись, я решила сходить в душ, а потом выйти на улицу. Солнце клонилось к закату, и я надеялась, что снаружи теперь не так жарко, как было днём. Несмотря на ужасное самочувствие по дороге к бунгало, я успела заметить, что здесь очень красиво. Море было видно из окна, как и белоснежный пляж. Они так и манили.

Я такое только в интернете на картинках видела. Ещё в самолёте я поняла, что это мой единственный шанс увидеть собственными глазами, как отдыхают богатые люди. Мне на такой отпуск за всю жизнь не заработать.

В то же время чувствовала себя дикой колхозницей, элементарно не понимая, как работает навороченный душ. Это всё не для меня. Я здесь чужая. Оказалась случайно, по ошибке.

– Ты куда? – резко подорвался Егор на кровати.

Он был укрыт по пояс одеялом, так что я не могла знать в трусах он или нет. Господи, да какая разница, если я уже видела его член?

– В ванную, – коротко ответила я.

– Доктор сказал соблюдать постельный режим! – напомнил мужчина, потерев лицо ладонями.

– Мне лучше. Я не хочу лежать, – настаивала я на своём.

Он теперь каждый мой шаг будет контролировать? Я не должна ему позволять это делать. Я просто не выдержу морально и снова сорвусь.

– Не запирайся, бога ради! – попросил Егор. – Доктор про обмороки обмолвился. Не вынуждай меня потом дверь ломать, ладно, Женя?

– Ладно.

Он за дверь беспокоится или за меня? Пока непонятно.

– Я хочу прогуляться, – поставила в известность Егора, выйдя из ванной.

– Хорошо, – к моему удивлению, ответил он. – Меня дождись тогда. Я тебя одну никуда не пущу.

Он поднялся с кровати во всей своей обнажённой красоте и прошагал в ванную мимо меня. Я не хотела его разглядывать, случайно вышло. Романов был прекрасно сложен. Видно, что он регулярно посещает спортзал. Его тело было мускулистым, крепким и загорелым. Везде. Даже задница, с ямочками на пояснице была оливкового цвета.

Я пыталась найти в мужской фигуре что-то неприятное, ужасное, отталкивающее, но не нашла. Непривычно видеть Егора голышом, волнительно, но не более.

Надев лёгкий сарафан, я расчесала волосы и принялась ждать Романова. Он вышел в шортах и обтягивающей майке, подчёркивающей мощный, мускулистый торс. Было удивительно видеть Егора не в костюме, а в чём-то другом. Он даже воспринимался теперь иначе в повседневной одежде. Проще, что ли.

– Хорошо выглядишь, – отвесил мне дежурный комплимент, едва взглянув на меня.

– Спасибо... Ты тоже.

– Куда пойдём?

– Да так... Осмотримся.

Романов ничего не ответил, просто открыл для меня дверь бунгало. Он вообще перестал со мной разговаривать. Если не было необходимости что-то говорить, просто молчал.

Может, оно и к лучшему? Я спокойно осмотрела окрестности, придя в восторг от красоты природы. Воздух был влажным, словно в бане. Дышать было тяжело с непривычки, но после заката стало свежее, и гораздо комфортнее находиться на улице.

Наше бунгало располагалось в уединённом месте. Никого, кроме нас, здесь быть не могло, как заверил меня Романов. Вдали виднелись огоньки цивилизации. Там находились другие гостиницы, рестораны и магазины. Егор предложил вызвать машину, чтобы нас довезли до какого-нибудь заведения, где можно было поужинать, но я предпочла прогуляться пешком.

Романов выбрал ресторан с верандой, потому что в простой пляжной одежде было бы неприлично садиться в зале. Я смотрела на других женщин, одетых в изысканные брендовые наряды, и чувствовала себя лохушкой в своём сарафане из масс маркета. Впрочем, на меня никто не обращал никакого внимания, а вот Егор пользовался популярностью, несмотря на то, что был одет также непримечательно.

Дело не в одежде. Тут все понимали, что он богач, а я приложение к нему. Подвыпившие дамочки строили ему глазки, наплевав на то, что он был не один. Видимо, я для них никто. Пустое место.

Егор так не считал. Он вообще не смотрел по сторонам. Только на меня. Мы почти не разговаривали во время ужина, но я чувствовала, что он меня не просто покормить привёл, что ему приятно моё общество.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я немного нервничала перед тем, как мы легли спать. Гадала, какое извращение на этот раз придумает мой хозяин. Он просто пожелал мне спокойной ночи, разделся и уснул.

Так продолжалось несколько дней. Мы гуляли, купались в море, вместе спали и ели, но Романов и пальцем ко мне не притронулся, если не считать дежурных прикосновений.

Мне бы радоваться, что время идёт, а меня никто не трогает, но эта прохладность Романова, мягко говоря, напрягала. Я не знала, что и думать.

Неужели всему виной мои критические дни, которые начались точно по графику? Егор такой брезгливый, что не хочет меня даже просто поцеловать? Или поцелуи ему вообще без надобности?

Я и без того не всегда понимала Романова, а сейчас всю голову сломала, размышляя над его поведением. Проявлять самостоятельно инициативу, я, конечно же, не собиралась. Не буди лихо, пока оно тихо, – как говаривала моя бабушка. Интереса тормошить Егора у меня не было никакого. Просто было любопытно, почему он так рвался на остров, а теперь морозится.

Ночью мы возвращались после ужина из ресторана. Брели вдоль кромки моря, думая каждый о своём. Егор шёл по песку, сунув руки в карманы брюк, а я по воде, держа свои шлёпанцы в руке.

– Ракушка! – обрадовалась я, заметив неподалёку довольно крупную раковину.

Господи, я выглядела сейчас, как дикарка, ей-богу, но разве я могла пройти мимо и позволить морю утащить раковину обратно? Подхватила её, разглядывая с пристрастием.

Маме подарю. Если, конечно, у меня когда-нибудь хватит смелости рассказать о своём путешествии в райское местечко, опустив позорные, унизительные подробности.

– Какая большая! – оценил Егор, подойдя ближе. – Красивая...

Наши глаза встретились, и мы оба замерли. Набежавшая волна намочила ноги Егора вместе с обувью и брюками, но он будто не замечал этого, продолжая смотреть мне в глаза.

– Блять, я так больше не могу! – внезапно выдохнул он, и у меня дыхание перехватило от испуга. – Женя, прости меня! Прости! Я должен попросить у тебя прощения!

19. Егор

19. Егор

Ракушка?

Ракушка, сука!

Женя удивляла меня каждую минуту, что я проводил с ней. Меня, который, как мне казалось, видел в жизни всё и всё попробовал.

Эта девушка смотрела на мир с широко открытыми глазами и распахнутым сердцем, заставляя моё собственное биться чаще. Она радовалась всему на свете, как ребёнок, и я чувствовал себя рядом с ней на удивление хорошо даже без интима.

Не потому, что благодаря моим деньгам, Женя увидела что-то новое, а потому что и я, вторя ей, взглянул на мир заново.

Я ни с одной женщиной ничего подобного не чувствовал. До сих пор не добившись того, что я хотел от Жени, я получил не менее яркие эмоции. За эти дни у меня произошло какое-то переосмысление многих вещей. Я перестал внутренне трястись и злорадствовать от покупки девственности Жени, и просто начал наслаждаться отпуском.

Мне стало так охуенно!

Диссонанс внутри меня успокоился, и наступила некая гармония с самим собой. После того как я едва не тронулся умом от возможности обладать Женей, мне нужна была какая-то встряска и приземление.

Если бы девчонка меня не осадила, если бы не её месячные, я бы просто трахнул её, взял бы то, что уже принадлежит мне. Это бы сломало её. Добило.

На этом, пожалуй, всё.

Женя не такая, с какими я привык проводить время. Будь другая на её месте, мы бы жёстко ебались, жрали огромных лобстеров, которые уже стояли у меня поперёк горла, и просаживали мои нескончаемые бабки в местной ювелирке.

И никогда бы не нашли эту ракушку.

Женя нашла. А я обнаружил какой-то редкий бриллиант в ее лице, только сейчас осознав его ценность.

Что мне с ним делать-то теперь?

Моё влечение к девчонке никуда не делось. Я хотел её. Ещё сильнее, чем прежде. До опизденения и боли в яйцах.

Но теперь даже дотронуться до неё боялся. Знал, что не смогу остановиться, и её женские дни мне не помеха. Что я крови не видел?

Мысль о том, что я её трахну, и всё это волшебство закончится, сводила с ума. Мне было мало её девственности. Чертовски мало.

Я получил уже моральное и эстетическое удовольствие от общества Жени, но я хотел чего-то ещё. Сам не знал чего. Что нас может связывать, кроме нашего договора?

У девчонки вся жизнь впереди, а мне жить насрать осталось. Чтобы получить что-то большее, чем её невинность, я должен был предложить Жене что-то ещё. Доплатить ей за последующие встречи?

Смешно.

Я заранее знал, что она не согласится. Уже поди дни считает, чтобы поскорее домой вернуться и рожу мою больше не видеть никогда.

Деньги её больше не интересовали, а ничего другого у меня не было. От осознания этого стало как-то грустно. Это что же получается, я без бабок ноль без палочки?

Смиренно ждать, пока Женя в очередную неприятность вляпается, чтобы ей помощь предложить в обмен на ласку? Бред.

Мы ещё не уехали с острова, а я уже жалел, что взял такой короткий отпуск. Я на дольше никогда и не ездил отдыхать. Заёбывает под конец это всё.

А сейчас только и думал о том, что так мало времени у нас с Женей осталось. Катастрофически мало. Я и представить не мог, что будет настолько хорошо.

С этой девочкой всё было не по плану, и это ещё сильнее меня будоражило. Женя была простой, но в то же время сложной. Я мог с лёгкостью угадать её мысли, чего ей хочется в данный момент, и вместе с этим не знал, с какого бока к ней подъехать.

Предпочитал отмалчиваться, чтобы ненароком не обидеть её снова какой-нибудь неосторожной фразой. Да и в себе нужно было разобраться. А это непросто, когда ты долгие годы живёшь ни под кого не подстраиваясь. Разрешаешь себе всё и всё прощаешь.

Эти качели внутри меня доконали меня основательно. Со мной что-то происходило, и я не понимал, что именно. Это бесило ещё сильнее, вот я и сорвался.

– Блять, я так больше не могу! – вырвалось у меня. – Женя, прости меня! Прости! Я должен попросить у тебя прощения!

Не собирался извиняться. Какого чёрта я несу?

Теперь мне стало ещё страшнее, но вместе с тем легче оттого, что я произнёс это вслух.

– А за что? – уточнила Женя, как будто бы не за что было меня прощать.

– За то, что веду себя, как идиот, – выдавил я из себя. – Я наговорил тебе много лишнего. И вообще... Я привык общаться совершенно с другими девушками, Женя. У них не было чувств, сердца и души. Я тебя обидел и хочу это исправить. Не знаю, что ещё сказать. Не приходилось прежде извиняться перед девушками.

Повисло тяжёлое молчание. Я смотрел на неё, она на меня.

Да скажи ты уже что-нибудь, – мысленно обратился я к Жене. Скажи, что я козёл, и ты никогда меня не простишь. Или сжалься надо мной. Только не молчи!

– Поцелуй меня, Егор, – совершенно неожиданно сказала Женя.

Это вообще не то, что я хотел услышать, и уж тем более я не собирался её целовать. Хотел, но не планировал.

Она резала меня без ножа, даже не догадываясь, какая буря во мне поднимается, стоит мне посмотреть на её пухлый рот, чуть приоткрытый в этот момент.

Женя ждала, нервно покусывая губу, а меня ломало так, что затрясло. Такая простая просьба – обычный поцелуй, почему я мешкаю, как последний дурак? Она сама хочет, мне даже не нужно её заставлять или напоминать про долг.

А меня так корёжило, как вурдалака на солнце.

Это из-за Жени. Она что-то сделала со мной. Она виновница моего состояния.

Её губы манили. Меня влекло к девушке, как магнитом, и я не мог ничего с собой поделать. Я не в силах был сопротивляться.

Взял в ладони её лицо и накрыл губами её нежные губы. Женя ответила на поцелуй, обняв меня рукой за шею.

Это был не просто поцелуй. Забыв кто я и зачем я здесь, я пил дыхание с девичьих губ, и всё не мог напиться. Время замерло. Даже волны, казалось, застыли, боясь потревожить нас.

Я никогда не верил в эту высокопарную хрень, и никогда её не испытывал, но сейчас моя душа воспарила над островом. Я осознал, что этот романтичный момент закончился, и он неповторим. Мне стало грустно и больно от этого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мои босоножки... – пискнула девушка, озираясь по сторонам.

Вероятно, она выронила их, и их унесло волной. Женя звонко рассмеялась, ничуть не огорчившись этому событию, и я залюбовался ею снова.

Ракушку она по-прежнему сжимала в руке. Женя не могла её потерять, потому что она для неё ценнее обуви.

– Давай завтра купим тебе новые? – предложил я, готовый скупить ей всё, что имелось на острове.

– Не стоит. Всё равно скоро зима. Так что...

– Тогда шубу?

– Не надо мне ничего покупать, Егор. У меня всё есть, – обиженно бросила она и пошла дальше.

Я точно знал, что нет у неё ни хрена, кроме сраной гордости. Но это я испортил красивый момент своим предложением. Я же от чистого сердца? Что опять не так?

Мне эту дуру уговаривать надо, чтобы что-то подарить?

Я плёлся позади девчонки и чувствовал себя куском говна.

Опять.

К Жене был необходим особый подход – вот что ставило меня в ступор. Я знал, что ей нужно, но не мог ей этого дать, потому что она не принимала, зараза.

Она словно бросала мне очередной вызов.

Неважно, сколько дней осталось у меня с Женей, важно, сколько её эмоций будет в этих днях.

20. Евгения

20. Евгения

Я поверила в искренность слов Егора. Или мне просто хотелось, чтобы он извинялся от чистого сердца?

Сам факт, что он произнёс эти слова, уже меня удивил. Для меня было очевидно, что Романов не привык просить прощения.

Что на него нашло?

Он и без того вёл себя странно. Замкнулся в себе, постоянно отмалчиваясь, думал о чём-то своём, отвечая порой не впопад.

Проблемы на работе, наверное? Или что-то ещё, что меня не касалось.

Поначалу я не придавала большого значения поведению Егора. Меня это не должно было волновать. Мы с ним вместе не навсегда, так зачем мне морочиться его состоянием?

Но мы всё время были вместе, поэтому я не могла игнорировать его странное состояние. Каждый день ждала, что он, наконец, меня поимеет, и я рассчитаюсь с ним за свой долг, но он всё тянул и тянул резину.

Мои месячные уже закончились. Чего он ещё ждёт?

Совместное проживание и какое-никакое общение сблизили нас, несмотря на мой внутренний протест.

Я начала интересоваться тем, что он за человек. Если не думать о том, что нас связывало, Егор оказался вполне интересным мужчиной, щедрым, добрым, заботливым с хорошим чувством юмора.

Мы много гуляли, пробовали разные блюда, даже посетили местные аттракционы. Это было мне интересно, не ему. Он наверняка всё это видел, ел и пил, на всём катался, но с удовольствием соглашался на всё, что бы я ни предложила.

Не зная властных замашек Романова, я бы подумала, что он идеальный подкаблучник. Это ощущение было опасно-обманчивым.

Я уже не боялась Егора, но не могла расслабиться с ним до конца. Внутреннее ощущение мне подсказывало, что тигр просто ждёт своего часа, чтобы наброситься на меня. А когда этот час наступит, одному богу известно. Ну, или самому Егору.

Сегодня мы завтракали в огромном торговом центре, куда приехали по настоянию Егора, чтобы пополнить мой гардероб. Вчера я отказалась, а сегодня он предложил снова. Сделал это как-то ненавязчиво и мягко, уговаривал так, что я не смогла сказать нет.

Решила же брать от Романова всё, что предложит? Почему тогда чувствую себя не в своей тарелке?

Нам принесли заказ, и я задумалась о том, что мне следует купить в первую очередь. Меньше всего мне нужны были тряпки, которые мне некуда будет надеть. Раз уж мы здесь, куплю что-то на повседневку в академию, тёплые вещи на осень, может быть, пару платьев прикуплю, чтобы в своём колхозном одеянии Егора не позорить.

– У тебя есть мечта, Женя? – неожиданно спросил Егор, сбив меня с мысли.

– Зачем ты спрашиваешь? – удивилась я.

– Потому что мне интересно. Если это что-то слишком личное, можешь не отвечать, – с нотками обиды сказал он.

– Мои мечты весьма просты, Егор, – развела я руками. – Я бы хотела, чтобы мои родители увидели всю эту красоту.

– Они совсем мало зарабатывают?

– Не то чтобы мало... Они тянутся на мою учёбу и оплату жилья. Если бы не это, они могли бы позволить себе поездку на море. Не такую шикарную, конечно, но всё же...

– Что-то ещё?

– Мечтаю, чтобы приют для животных работал в полную силу, и сотрудникам не пришлось бы постоянно клянчить деньги на его финансирование, чтобы были в достатке корма и препараты. Тогда бы я не переживала за них.

– А что-то для себя? Неужели для себя любимой ничего не хочется?

– Я бы хотела, чтобы Маша сейчас была здесь со мной. Чтобы мы вместе купались, занимались всякой ерундой, неважно чем, только бы вместе.

– Скучаешь по ней?

– Очень. Но, учитывая обстоятельства, я не смогу даже фотографии ей показать. Мне вообще придётся сделать вид, что ничего этого не было. Понимаешь?

– Как и мне. Но мы-то с тобой никогда не забудем того, что было между нами. Такие прекрасные дни невозможно стереть из памяти.

К сожалению, – хотелось ответить Егору, но я этого не сказала.

Надо признать, отпуск получился поистине шикарным. Конечно, я такое не забуду, и, вероятнее всего, буду вспоминать с тоской и радостью.

Я рассчитывала немного на другое времяпровождение. Думала, что Романов будет трахать меня круглосуточно в извращённой форме, ежедневно унижая меня тем, что сделал мне великое одолжение, выручив в трудной ситуации, но всё повернулось в прямо противоположную сторону.

Если отмести инцидент в самолёте, Егор составил мне великолепную компанию на этом острове. В какой-то мере я была благодарна ему за поездку. Дело даже не в деньгах, которые он потратил на отпуск и продолжает тратить, а в том, что отвлёк меня от тех проблем, которые навалились на меня. Более того, он все их решил, поэтому я могла быть спокойной хотя бы в этих моментах, что всё позади.

Время неумолимо неслось вперёд, пролистывая день за днём. Чем ближе становился конец нашего пребывания на курорте, тем сильнее я беспокоилась о том, что мы с Егором так и не переспали.

Я собиралась прекратить с ним всяческое общение по приезде домой. Если он, избегая близости со мной, пытался таким образом держать меня в должницах и дальше, то меня такой вариант не устраивал.

Можно было сказать потом, что он сам виноват, что не взял меня на острове, что поезд ушёл, но я знала, что с ним такой номер не прокатит. Он мне жизни потом не даст, напоминая о том, что долг платежом красен.

Нет уж, нужно покончить со всей этой канителью именно здесь. Раз и навсегда. И если я буду вынуждена взять инициативу в свои руки, то ничего не поделаешь. Романову придётся лишить меня невинности на этом острове, и точка!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21. Евгения

21. Евгения

Вечер вышел немного грустным, потому что я мысленно прощалась с островом, понимая, что никогда сюда уже не вернусь.

Когда я впервые ступила на белоснежный песок, мне показалось, что я попала в сказку. Мягкие, как мука, пляжи, поглотившие мои тревоги, оставляя лишь ощущение счастья и спокойствия.

Вода здесь – это что-то неземное! Она разной степени голубизны, от ярко-лазурной до прозрачной, как стекло. Я провела немало времени, просто наблюдая, как солнечные лучи танцуют на поверхности, создавая удивительные блики. Высокие пальмы, буйные цветы, которые пахнут настолько сладко, что стараешься запомнить этот аромат навсегда. Птицы щебечут, а ветер шепчет о тайнах этого потрясающего места.

Вечером, когда солнце опускается за горизонт, небо раскрашивается яркими оранжевыми, розовыми и фиолетовыми оттенками, и кажется, что время останавливается.

Но это было иллюзией.

Завтра последний день отпуска, и мы улетаем с Егором домой. Я была рада этому, и в то же время не хотелось уезжать из этого рая.

На свежем воздухе и сытной пище я немного поправилась, но мне это было к лицу, как и потрясающий ровный загар.

Сегодня мы посетили ещё один из многочисленных ресторанов, и я позволила себе блистать. Надела одно из платьев, что купил мне Егор, новые туфли и шляпку. В дорогой одежде и обуви я чувствовала себя намного уверенней, составляя достойную компанию своему спутнику.

Бельё я тоже надела новое, купленное здесь же на острове. Комплект из невесомого белоснежного кружева почти ничего не скрывал, скорее, подчёркивал достоинства моей фигуры. Придирчиво рассмотрев себя в зеркале, я убедилась, что выгляжу сексуально, но не пошло.

Это было важным моментом, потому что сегодняшней ночью я собиралась соблазнить Романова. Пока я слабо себе это представляла, но надеялась, что он просто воспылает ко мне желанием и дальше сделает всё сам.

Я больше не боялась близости с Егором, не тряслась от одной мысли, что мы будем заниматься сексом. Я доверяла мужчине и его опыту. Даже испытывала благодарность за то, что он дал мне время привыкнуть к нему и смириться с мыслью о том, что это произойдёт между нами.

За ужином мы выпили немного вина, и Егор взял ещё бутылку с собой, чтобы продолжить вечер в номере. Я не могла думать ни о чём, кроме как о предстоящей ночи. Соблазнительница из меня была так себе, и я боялась выглядеть смешно или нелепо.

Мы пришли в номер, Егор опустил шторы и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, сел в кресло, устало откинувшись в нём. Тянуть было ни к чему. Я расстегнула молнию на платье и просто сняла его, оставшись в одном белье.

Егор вопросительно вскинул бровь, наблюдая за тем, как я медленно приближаюсь к нему.

Если он скажет хоть слово, спросит, зачем я это делаю, я умру от стыда!

Он молчал, пожирая моё тело глазами, пока я кралась к нему, как кролик в клетку со львом. Подойдя достаточно близко, замерла на секунду в нерешительности. Дальше-то что?

Не придумав ничего лучше, оседлала мужчину, чувствуя, что сейчас сердце выскочит из груди от волнения. Егор не шевелился, только задышал тяжело, а у меня дыхание перехватило от его порочного опасного запаха.

Положив руки ему на плечи, я потянулась к его губам. Закрыла глаза, чтобы не было так страшно.

Едва наши губы встретились, я почувствовала на своём теле уверенные мужские руки. Горячие ладони заскользили по бёдрам, сжали ягодицы, вызывая толпу мурашек. Мы целовались долго, пока моя голова не пошла кругом.

Я чувствовала своей промежностью стояк Егора, и это меня воодушевляло. Он хочет меня, значит, сегодня всё случится.

Егор расстегнул застёжку лифчика и освободил мою отяжелевшую грудь от него. Припал сначала к одному соску, лаская его языком, втягивая вершинку в рот, прикусывая слегка зубами, затем уделил внимание второму соску. Я задохнулась от восторга, выгибаясь навстречу его горячему, влажному языку. Постанывала, запрокинув голову назад, чувствуя, как между ног становится тепло и влажно.

Возбуждение охватило каждую клеточку моего тела. Оно стало настолько чувствительным, что каждое прикосновение Егора вызвало во мне отклик.

В какой-то момент мужчина подхватил меня на руки и отнёс на постель. Сняв с себя всю одежду, навис над моим трепещущим телом, не давая опомниться или передумать.

Его горячие пальцы накрыли моё лоно, поверх трусиков, и я непроизвольно вздрогнула. Довольно мягкими и приятными движениями он начал поглаживать мои набухшие, ноющие складочки, просунув руку под резинку трусов. Губами скользил по шее и груди, царапая щетиной нежную кожу.

В какой-то момент я осознала, что бессовестно раздвинула ноги, приподнимая бёдра навстречу его ласковым, умелым пальцам, чувствуя, что уже теку. Когда Егор принялся водить пальцем вокруг моего входа, дразня и возбуждая ещё сильнее, я жалобно заскулила, выпрашивая более чувственной и откровенной ласки.

А, быть может, я уже готова принять в себя его вздыбленный член? Я представила, как Егор врывается в мою маленькую, девственную дырочку, и это уже не казалось мне чем-то ужасным, напротив, теперь я поскорее хотела ощутить его твёрдость внутри себя.

Я тоже не лежу бревном. Задыхаясь от сладкого, мучительного восторга, целую шею, глажу бугристые плечи и спину, наслаждаясь гладкостью его кожи и твёрдостью мышц. Ласки его пальцев всё приятней и острее, кажется, между ног уже хлюпает от смазки, но я не могу с уверенностью сказать об этом.

Меня бросает в холод и в жар одновременно. Стыдливость куда-то испаряется. Видно, что Егор знает, что делать со мной, и меня это успокаивает.

Превратившиеся в горошинки соски становятся настолько чувствительными, что от соприкосновения с мужской грудью, поросшей волосками, меня будто бы бьёт током каждый раз, когда нежная, беззащитная плоть касается твёрдого, как сталь, тела Егора.

– Боже! – как из-под земли я слышу собственный стон.

Егор стаскивает с меня мокрые трусики, и я чувствую, как в лоно упирается твёрдая головка члена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты слишком узкая, – хрипит мне в висок. – Будет больно, Женя. Прости...

Он утробно стонет и толкается в меня. Пытаюсь вздохнуть, но воздуха не хватает.

Резкая боль пронзает меня вместе с его членом. Я вскрикиваю и закусываю губу, сжавшись в комок.

– Нет-нет, расслабься, милая, – горячо шепчет мне Егор. – Не надо зажиматься.

Он начинает нежно поглаживать моё бедро, помогая успокоиться. Только после того, как я немного расслабляюсь, начинает двигаться внутри меня.

Вместо боли я теперь чувствовала только тугую наполненность внутри себя. Было непривычно от того, как растянул меня собой Егор, только и всего.

Новая волна удовольствия захлестнула меня, унося в пучину безрассудства. Мысль о том, что самое страшное позади, принесла невероятное облегчение. Всё, моей невинности больше нет, как и дороги обратно. Терять мне больше нечего. Я испытала радость оттого, что отдала свою девственность Егору, будто скинула с себя тяжёлое бремя, не испытывая от этого никаких сожалений, будто так и должно было быть.

Господи, да так и должно быть. Ничего уже не поделаешь.

Ужасный Романов, на которого я боялась поднять глаза, брал меня прямо сейчас, выбивая из меня своим членом стон за стоном.

Это ад и рай одновременно!

Поняв, что мне хорошо, Егор ускорил темп, вонзаясь в меня снова и снова, как поршень, как отбойный молоток. Больше никакой нежности. Мы сцепились в клубок, гладили друг друга, лизали, кусали, целовались как безумные. Наши влажные от пота тела сливались в одно целое, приводя нас обоих в экстаз.

Господи, я и представить не могла, насколько приятно чувствовать в себе горячий и твёрдый член! Он мощно таранил меня, задевая какие-то чувствительные точки глубоко внутри, и мне хотелось ещё и ещё.

Я взорвалась, впившись ногтями в плечи Егора, раздирая его спину, чувствуя, как лоно пульсирует, ещё плотнее обхватывая его член внутри меня. Это потрясло меня настолько, что я на секунду потеряла связь с миром.

– Ах... Сука! – простонал Романов, вонзаясь в меня по самые яйца.

Некоторое время мы лежали, приходя в себя после случившегося.

Егор притянул меня на свою широкую грудь, лениво поглаживая по спине и предплечью.

Как бы меня ни корёжило оттого, что я отдалась по расчёту, сейчас мне было так хорошо, что думать об этом совсем не хотелось. А и вообще, думать не хотелось в этой эйфории.

– Тебе понравилось, Егор? – спросила я за каким-то чёртом.

– Спрашиваешь? – усмехнулся он. – Девочка моя, я теперь тебя никуда не отпущу.

22. Евгения

22. Евгения

– Мы так не договаривались, Егор! – взбрыкнула я, поднимаясь с его груди, чтобы заглянуть ему в лицо.

Он выглядел таким счастливым сейчас! Ещё бы, он столько денег заплатил за то, чтобы меня трахнуть. А я ещё и сама на него залезла – это, наверное, вдвойне ему польстило?

– Да к чёрту договор! – воскликнул он. – Мне с тобой очень хорошо, Женя. А тебе со мной разве нет?

Он реально думает, что я с ним счастлива? Надеется, что моё мнение о нём поменялось в считаные дни?

Я сама не знала, что ответить на эти вопросы. Я запуталась.

– Мы не предохранялись, – сменила я тему.

– У тебя только закончились критические дни, – напомнил Егор. – Риск залететь минимальный.

– Но он всё же есть?

У меня началась паника. Как можно было быть такой бестолковой и не позаботиться о контрацепции?

И Егор хорош! Зачем он кончил в меня? Он издевается?

Нет, ему просто плевать на меня, вот и всё.

– Да что с тобой? – раздражённо произнёс Егор. – Тебе не понравилось, как я тебя трахнул?

Я ему про Фому, он мне про Ерёму. Смысл доказывать что-то человеку, который меня не слышит?

– Нет, не понравилось, – соврала я, надеясь задеть его этим. – Это было отвратительно. Я даже не кончила.

– Даже так? – покачал головой Романов. – Что ж, вернёмся к нашему договору, Женечка, раз он тебя так волнует. Хорошо, что ты о нём вспомнила. Речь шла о десяти днях? Поправь, если я ошибаюсь? – Мне нечего было возразить, поэтому я промолчала, гневно раздувая ноздри. – Время не вышло, малыш. Поднимайся!

– Зачем?

– Пойдём освежимся.

Егор слез с кровати первым и теперь смотрел на меня выжидающе. В холодных глазах ни намёка на теплоту или нежность, которая появилась в последнее время. Всё сошло на нет, будто ничего и не было. Сейчас передо мной стоял властный, беспринципный мужчина, который ждал от меня покорности.

Козёл! Теперь я ещё больше ненавидела его, но ничего не поделаешь, нужно слушаться.

Осталось меньше суток моего рабства. Ничего, потерплю!

В душ он позвал меня совсем не мыться. Мы, конечно, стёрли с себя следы предыдущего секса, но Романова больше интересовал новый заход. Как только вода смыла с меня все следы геля для душа, Егор опустил меня на колени и толкнулся в мой рот возбуждённым членом.

Жёстко имел его, толкаясь головкой в самое горло. Зафиксировал мою голову, ухватившись пятернёй за волосы. Сейчас я почувствовала себя униженной. Слёзы потекли по щекам, но вода, льющаяся сверху на нас с Егором, сразу уносила их с собой.

Через несколько минут Романов приказал мне подняться. И, подхватив меня под попу, поднял в воздух. Я инстинктивно обвила его шею руками, а ногами опоясала талию. Прижав меня спиной к холодной стене, вонзился в меня до самых яиц.

Я ахнула от резкого толчка внутри себя и спазма, скрутившего низ живота. Боли в этот раз я не почувствовала. Я была ещё влажной после первого раза, так что Егор вошёл в моё лоно не причиняя дискомфорта.

Он поймал мои губы, впился жадно, как зверь, вылизывая мой рот изнутри языком, одновременно натягивая меня на себя снова и снова.

Мне не нравится ТАКОЙ Романов, – мысленно повторяла я. Мне вообще никакой Романов не нравится. И секс с ним отвратителен!

Чем сильнее в моём сердце разгоралась ненависть к Романову, тем слаще становились его толчки. Я плавилась в руках Егора, сгорала от желания, пока он вгонял в меня свой каменный член снова и снова.

Это было похоже на изощрённую пытку. Я потеряла контроль над своим телом, ненавидя за это теперь уже себя.

Когда я кончила, прикусив плечо Егора, он снова излился глубоко в меня.

Я так вымоталась, что мне было всё равно. После яркого, ошеломительного, почти болезненного оргазма ноги меня не держали, поэтому Романов нёс меня до кровати на руках.

Мы больше не разговаривали, да и не о чем было.

Егор опустил меня на прохладную простыню и укрыл одеялом. Это всё? Или он ещё раз на меня залезет? Решил оторваться напоследок?

Я закрыла глаза, думая о том, какой же всё-таки Романов урод, и отрубилась. Просто провалилась в глубокий, тяжёлый сон.

Кажется, я проспала вечность. Проснулась, почувствовав на своём теле горячие мужские руки. Егор осторожно прижал меня спиной к своей груди, нежно погладив мой животик и промежность, закинул мою ногу себе на бедро, чтобы открыть себе доступ к моим складочкам, и принялся лениво их поглаживать, забирая у меня остатки сна.

Я выспалась, поэтому не была в претензии, что меня разбудили. Злилась я совершенно по другому поводу. Бесила моя реакция на это сладкое и неторопливое пробуждение.

Оттолкнуть его не смела. Долго лежала, притворяясь бревном, пытаясь казаться безучастной к происходящему, но это было невозможно. Егор знал, как ласкать девушку, чтобы ей было хорошо, и делал это умело.

Я текла, как последняя шлюха. Припухшие после вчерашнего складочки были невероятно чувствительными и отзывчивыми, делая меня податливой в опытных руках Романова.

Утренний секс был чувственным и неторопливым. Егор брал меня так долго и медленно, как будто у нас вся жизнь впереди. Шептал мне в затылок ласковые слова, говоря о том, какая я потрясающая. Я кончила дважды, утопая в этой неге, сходя с ума от его члена, двигающегося внутри меня.

Перед вылетом Романов ещё раз трахнул меня загнув раком. Задрал платье, порвал трусики, терзая языком мою киску и анус, а потом намотал мои волосы на кулак и отымел, отхлестав по заднице.

В самолёте заставил меня скакать на нём, а потом кончил мне в рот.

Самолёт приземлился, и на этом моё сексуальное рабство закончилось. Романов так меня измотал, что я мечтала только об одном – принять душ и поскорее завалиться спать.

В аэропорту нас встретит Борис с букетом роз для меня. Настроение было таким паршивым, что меня уже ничего не радовало.

Я должна была прыгать от радости, что всё закончилось, что я дома, свободная ото всяких обязательств, но в душе была какая-то мерзкая пустота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы заехали за Томми в приют, Борис помог донести до моей квартиры чемоданы. Уезжала я с одним, а вернулась с тремя. Водитель занёс мои вещи в квартиру и оставил нас с Егором наедине. Настало время прощаться с Романовым, и мне стало от этого не по себе.

– Пригласишь на кофе? – с надеждой спросил он.

Теперь ему требовалось приглашение? Я была рада, что он больше не ведёт себя по-хозяйски в моей квартире.

– Я очень устала, прости, Егор. Тебе пора!

– У меня подарок для тебя.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоский бархатный футляр и протянул его мне. Я догадалась, что это ювелирное украшение, но всё равно открыла коробочку из любопытства. Внутри обнаружила довольно увесистую золотую цепочку с кулончиком из настоящей ракушки. От красоты украшения дух захватило.

– Очень красиво! – искренне восхитилась я.

– Я сам нашёл эту ракушку, – похвастался Егор.

Не ожидала от Романова подобного. Нет, ювелирка – вполне предсказуемо, но вот ракушка...

До чего же мило и романтично! У меня слёзы навернулись на глаза и что-то ёкнуло в груди.

– Возьмёшь? – недоверчиво спросил Егор, видя, что я зависла на украшении.

– Да, – ответила я и захлопнула футляр. – Сдам в ломбард, если денег снова не будет.

– Женя! Зачем ты так? – осуждающе покачал головой Романов. – Если у тебя будут какие-то проблемы, ты можешь смело обращаться ко мне за помощью. Неважно какие, я помогу!

– Уходи! – поторопила я его.

– Женя!

Он шагнул ко мне, чтобы обнять или поцеловать, но я не позволила, отшатнувшись от него.

– Спасибо тебе за всё, Егор, но теперь уйди! Просто уйди! – настойчивей повторила я.

Романов ничего не сказал, даже не попрощался. Сделал каменную мину и вышел в подъезд. Несмотря на то, что Егор пытался держать лицо, выглядел он обиженным. Я заперла дверь за ним и с облегчением вздохнула. Я не должна его жалеть. Я больше ничего ему не должна!

– Вот и всё, Томми! – поймала своего котейку и прижала к себе, соскучившись по нему до умопомрачения. – Вот и всё!

23. Евгения

23. Евгения

– Привет, Женька! – поздоровалась со мной Маша, когда мы встретились в коридоре академии.

Я столько пропустила, что теперь не представляла, как буду нагонять материал.

– Привет, Маш, – поздоровалась в ответ, чувствуя её любопытный взгляд на себе.

Обычно я ходила на учёбу в одном и том же, а сегодня надела одну из кофточек, что купил мне Егор и новые туфли, так что было на что поглазеть. Не удержалась чисто по-женски, да и надоело шифроваться, если честно. Устала от бесконечного вранья.

– Это ты у родителей так загорела? – с подколкой спросила подруга, и я сразу поняла, к чему она клонит. – А давно у вас в деревне магазин "Шанель" открыли?

Я и так была вся на нервах, так что меня подковырки Маши добили окончательно. Могла ведь прямо спросить, что к чему? Зачем она подтрунивает?

– Нет, Маш, это я на Мальдивах загорела, – честно ответила я. – Кофту там же купила.

– М-м-м... – протянула она. – Папа оттуда вчера вернулся. Вы там нигде не встречались, случаем?

– Встречались. Мы вместе туда летали.

– Что? Ты серьёзно?

– Да. Я переспала с твоим отцом. Несколько раз. Ещё вопросы будут?

Маша вспыхнула и поджала губы. Я видела, как гневно раздуваются её ноздри, и не испытывала ничего, кроме облегчения. Теперь она всё знает, а дальше...

Будь что будет. Если подруга не захочет общаться со мной, значит, так тому и быть.

Я так больше не могу!

– Не ожидала от тебя такого, Женя, – наконец, выдавила из себя Маша.

– Почему?

– Папа... Он же старый уже? Как ты могла? С ним...

– Он не старый, Маш. Егор мне понравился. Нам было хорошо вместе. Но теперь мы расстались, так что...

– Расстались? – ещё больше удивилась подруга. – Вы даже не встречаетесь?

– Мне просто нужны были деньги.

– Так ты с ним из-за денег?

– Маш...

– Не разговаривай со мной! Знать тебя больше не хочу!

Подруга, то есть, бывшая подруга зашагала от меня в сторону аудитории, а я на секунду прикрыла глаза. Теперь она устроит скандал Егору, и он будет очень зол на меня за то, что я нарушила правила.

К чёрту Романова!

Между нами всё кончено. Так почему меня беспокоит его отношение к этой ситуации?

С Машей мы не помирились ни на следующий день, ни через неделю. Как я и предполагала, для неё наша связь с Егором стала шоком. Я переживала из-за этого. Меня мотало из стороны в сторону.

С одной стороны, я винила себя в том, что расстроила подругу. С другой стороны, мне надоело быть жертвой и отдуваться за нас с Романовым. Пусть сам со своей дочерью разбирается, не маленькая уже.

Как бы цинично ни выглядело случившееся, мы ничего плохого Маше не сделали, кроме того, что держали втайне нашу связь.

Я старалась о нём не думать, сосредоточившись на учёбе, но у меня ничего не выходило. Я то и дело открывала галерею в своём новом телефоне, где были фото с острова, в том числе и с Романовым, и пересматривала их, залипая часами, вспоминая, как там было хорошо.

Не знаю, по чему больше я скучала. По пятизвёздочному отдыху или по мужчине.

Интересно, а он вспоминает обо мне? Хоть иногда? Что именно ему запомнилось?

Или он уже давно забыл обо мне и развлекается в объятиях другой молоденькой дурочки?

Говорил, что не отпустит, а сам даже не позвонил ни разу, не поинтересовался, как у меня дела.

Я готовила ужин, когда в дверь позвонили. Осторожно заглянув в глазок на входной двери, я увидела Романова на лестничной площадке. В меня будто кипятка плеснули. Сердце сорвалось с цепи, колотясь, как бешеное.

Он приехал! Приехал!

Что ему нужно, интересно?

Его неожиданный визит обрадовал меня и вместе с тем напугал. Ругаться приехал из-за Маши?

Выяснить, зачем пожаловал Романов, было возможно только в одном случае –впустив его в квартиру.

Я открыла дверь, и у меня дыхание перехватило от красоты огромного букета, который держал Егор. По его лицу не было понятно, злится он или нет, но цветы – это хороший признак.

– Привет! – поздоровался он. – Можно войти?

– Да, конечно, заходи. Привет...

Пропустила его в квартиру, отойдя от двери. Романов вошёл, протянул мне цветы и мою сумку. Ту самую, которую у меня украли.

Я взяла в руки и то, и другое и поверить не могла, что такое возможно. Неужели и содержимое сумки на месте?

– Там не хватало пары тысяч, преступники успели потратить на такси, скрываясь с места преступления. Я докинул. Проверь, может, ещё чего-то не хватает, Жень?

Мы прошли на кухню и я, отложив цветы в сторону, нетерпеливо заглянула в сумочку. Телефон, паспорт, который уже был недействителен, кошелёк – всё на месте.

– О, господи! – вырвалось у меня. – Как тебе это удалось?

Я теперь богачка? Я богачка, мамочки!

– Это всё неважно. Если всё в порядке, я, пожалуй, пойду!

Меня сейчас переполняло такое счастье, что я не могла отпустить Егора просто так. Мне хотелось его как-то отблагодарить. Он не обязан был возвращать мне мою сумку, но он заморочился, потратил время, напряг там кого-то, чтобы её найти.

– Подожди, Егор! – схватила его за рукав. – Может быть, поужинаешь? У меня всё почти готово!

Он молчал с минуту, глядя мне прямо в глаза, пугая меня своим безмолвием до мурашек. Я замерла, не в силах пошевелиться. Мне показалось, что он сейчас меня поцелует, вот сейчас...

Хотела ли я этого? Времени раздумывать не было.

– С удовольствием, – коротко ответил он, и у меня внутри всё оборвалось от напряжения.

Это будет ужин, – успокаивала я себя. Просто ужин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

24. Егор

24. Егор

Я пытался не думать о ней. Боролся сам с собой, прогоняя прочь нежный образ из своей головы раз за разом.

Это было сильнее меня. Я был болен Женей, одержимо и безнадёжно. Чего мне стоило просто не звонить ей?

Поздней ночью, возвращаясь из клуба, я часами стоял под её окнами и просто смотрел на них. Я знал, что Женя давным-давно спит и даже не подозревает о моих страданиях.

А мне будто удавку на шею накинули, спать не мог, жратва в горло не лезла. Чувствовал, что ещё немного и подохну, если хотя бы не увижу её.

Как же по идиотски всё у нас сложилось. Если бы я не вёл себя как придурок, возможно, у нас с Женей были бы совсем другие отношения – нормальные, адекватные, где я что-то значу и имею вес.

Я всё просрал ради сиюминутного удовольствия. Да разве мог я знать, что меня начнёт так выстёгивать? Я жил, как в аду и днём, и ночью. Ночью было хуже всего. Лежал часами, вспоминая нежное тело Жени рядом с собой. Мне чудился её голос, её запах.

Я боялся себе в этом признаться, но я любил её. Как же я её любил! До боли, до хруста в костях.

Даже хорошо, что Женя меня послала. Хоть у кого-то из нас есть сила духа и яйца, чтобы понять, что между нами ничего не может быть. Она молоденькая, шикарная девушка, а я старый хрен, пытающийся ещё что-то кому-то доказать.

Дочка подлила масла в огонь, будто хотела окончательно добить своего старика. Они с Женей поцапались в академии, и мне был устроен разбор полётов.

– Папа, скажи, что это неправда! Скажи, что ты не трахался с моей лучшей подругой! – едва не плача, требовала дочь.

Оправдываться перед ней или отрицать произошедшее было самой настоящей трусостью. Да и зачем скрывать то, отчего я потерял голову и сон? Была бы девка одноразовая, я бы даже слушать не стал истерики Маши, но всё было намного серьёзней.

– Выражения подбирай! Ты с кем разговариваешь? – запоздало воспитывал я её. – В чём, собственно, претензия? Ты не дофига на себя берёшь?

– В том, что это Женя, а не какая-то шлюха! Вот в чём дело! Она сказала, что была с тобой из-за денег. Это тоже правда?

Господи, это был очередной удар под дых. Хуже той пощёчины, которую мне в жизни не забыть! Меня побили моим же оружием, ткнули рожей в мои же деньги.

– Не знаю, какие мотивы были у твоей подруги, а мне она нравится. Я люблю её, Маша! Люблю как женщину. Ты можешь думать о нас всё, что угодно, но мои намерения относительно Жени самые серьёзные.

– Да? А почему же вы тогда не вместе, папочка? Может, женишься тогда на ней, раз влюбился без памяти?

На этот вопрос я сам себе ответить не мог, а дочери тем более.

– Может, и женюсь! – психанул я, и Маша от меня отстала.

Именно дочь, сама того не желая, подтолкнула меня к мысли, что нужно узаконить наши с Женей отношения. Всё, что меня смущало – наша с Женей разница в возрасте. Кувыркаться в койке – это одно, а жизнь портить девчушке молоденькой – это совершенно другое.

Это было очень эгоистично с моей стороны, но я хотел "испортить" жизнь Жене, пока это не сделал кто-то ещё. От мысли, что Женя достанется другому, все кишки в узел заматывало.

Я не мог больше выносить эту разлуку. Не мог, и всё тут!

Долго искал повод, чтобы приехать. Теперь он мне был нужен, блять, чтобы не быть посланным сразу!

Мялся и так и сяк, боясь ошибиться. Нужно было сделать для Жени что-то такое, чтобы оценила, а не фыркала, распираемая от своей долбанной гордости.

Её беспокоил приют? Тот самый, который обязан ей своим существованием в принципе. На оформление генерального спонсорства приюту у меня ушло меньше минуты. Дал задание своему юристу, остальное – дело техники.

Хоть какая-то польза обществу будет от моего клуба, а Жене – радость и спокойствие. Хвастаться благотворительностью было как-то не принято, поэтому я ломал голову, как бы покрасивее Жене рассказать о своём безмерном благородстве.

Тут как раз сумку её вернули. Вот он – повод лучше не придумаешь.

Пока к ней ехал, две маленькие смерти перенёс от волнения и трепета. Боялся, что на порог не пустит, или с другим застану. Терять ей больше нечего, так почему бы с кем-нибудь не замутить? Со сверстником, например?

Столько дней её не видел и подыхал, а как она дверь открыла, так меня повело от неё, думал, умом тронусь. Стоит, глазёнками лупает, а у меня сердце заходится, вот-вот выскочит из груди!

Обрадовалась. Даже на ужин пригласила.

Это добрый знак.

Пока она хлопотала на кухне, накрывая на стол, я сидел, как мудак, боясь слово сказать. Если снова прогонит, я переживу, конечно, стены лбом пробивать умею, но стоило представить предстоящие пиздострадания и разлуку, как мне становилось худо.

– Как там Маша? – поинтересовалась Женя между делом.

– Нормально. Я в курсе, что вы поссорились из-за меня.

– Ты злишься, что я ей рассказала о нас?

– Нет. Правда не злюсь. Даже лучше, что она обо всём знает.

– Ты же был против?

– Передумал.

– Почему? Я могу узнать, что изменилось?

– Можешь. Подыхаю я, Женя, без тебя! Жить без тебя не могу! – Она выронила ложку, которую не донесла до стола, и замерла, вскинув меня свои испуганные глаза. – Я серьёзно, Жень!

– И... Что дальше? Зачем ты мне это говоришь?

Она подобрала с пола ложку и закинула её в раковину. Оперлась на неё руками, повернувшись ко мне спиной.

Не думал, что так тяжело будет признаться ей в своих чувствах. Всё ведь обдумал на сто рядов, а теперь клещами из себя вытаскиваю.

Я поднялся на ноги и пересёк крохотную кухоньку в два шага. Встал у неё за спиной, осторожно опустил руки на её тонкую талию.

Женя задрожала, когда я коснулся губами нежной кожи на её шее, и наклонила голову, открывая мне больший доступ для поцелуя. Этого было достаточно, чтобы я вспыхнул. Загорелся как спичка, тычась своим каменным стояком ей в попку. Меня самого колбасило от одного её запаха, ставшего уже наркотиком для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Только сейчас понял, насколько сильно по ней соскучился. Руки сами собой пробрались под подол её платья. Просунув пальцы под резинку трусиков, провёл ими по влажным складкам. Женя застонала, сильнее задрожав, всхлипнула, когда надавил пальцами на клитор.

Это было невыносимой пыткой!

Развернув лицом к себе, впился в её губы, терзая сладкий ротик языком. Женя с готовностью ответила на поцелуй, обвив мою шею руками, запустила пальчики в волосы, выгибаясь всем телом мне навстречу.

– Я люблю тебя, моя девочка! Люблю безумно! – выдохнул вместе с болью ей в лицо.

На душе полегчало так, что крылья за спиной почувствовал. Сейчас держал в руках самое желанное на свете, жил этой секундой, не загадывая на завтра.

Мысль о том, что не только я скучал, заставила меня действовать смелее. Подхватив девушку под попку, усадил её на столешницу, стянул по длинным, стройным ногам мешавшие трусики.

Руки ходили ходуном от возбуждения, поэтому ремень и ширинку расстегнул с трудом. Сам едва не застонал, толкаясь в горячее узкое лоно. Оно было всё таким же тесным и неподатливым. Женю трахать ещё и трахать!

– Ах! Егор! – всхлипнула она, опоясывая меня ногами.

Секс вышел яростным и коротким. Мы оба кончили, но мне было чертовски мало. Стоило выйти из мокрой, накаченной моей спермой киски, как член встал по стойке смирно снова.

– Пойдём на диван? – предложила Женя, соскальзывая на пол со столешницы, держась за меня, чтобы не упасть. – Или ты поешь сначала? – опомнилась, переводя взгляд на плиту, где стояла кастрюлька с чем-то уже готовым.

Я был так взвинчен, что чувствовал лишь один голод – сексуальный. Вместо ответа подхватил Женю на руки и уволок в комнату. Взял её ещё дважды. Уже не спеша, смакуя каждый миллиметр её тела.

Чувственность Жени раскрывалась с каждым разом. Она быстро училась и уже сама подсказывала, как сделать ей приятное. Мне нравилось, что она раскрепощается в моих объятиях. Из Жени выйдет горячая, страстная... Жена.

Он лежала, прижавшись ко мне всем телом, красивая, разморённая, удовлетворённая. Её голова сейчас покоилась на моей груди, и мне казалось, нет лучше момента, чем сейчас.

– Женя, выходи за меня! – сказал я, и сердце замерло в ожидании.

– Егор, ты серьёзно? – подняла голову, посмотрев мне в лицо. – Ты с ума сошёл?

– Давно сошёл. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– После того, что было? – ещё сильнее удивилась она. – Это... Не лучшая идея.

Да что опять, блять, не так? Я смотрел, как она нервно теребит на груди кулончик, что я ей подарил, и не понимал, что ей ещё нужно?

– Тогда скажи мне, что только что было между нами? Просто секс? Я в это не верю.

– Ты опять на меня давишь! – разозлилась Женя. – Это уже чересчур!

Она схватила своё платье и принялась одеваться, будто хотела убежать от меня.

– Скажи, что ничего ко мне не испытываешь, и я уйду! – настойчиво произнёс я.

– Я не знаю, что испытываю, Егор. Я запуталась. А твоя дочь ненавидит меня!

– Ей придётся смириться! Я не давлю на тебя, а всего лишь прошу ещё один шанс! Дай мне возможность проявить себя по-другому?

– Ты уже себя проявил. На Мальдивах... – обиженно протянула она, поджав губы.

– Мне казалось, на Мальдивах у нас было всё по честному? – Женя ничего не сказала в ответ, и я понял, что она не разделяет моей точки зрения. – А ещё ты можешь забеременеть. Возможно уже...

Это был последний мой козырь. Я не знал, чем ещё удержать девчонку. Если она залетела... Надеюсь, что залетела... Никуда уже не денется. Куда она с пузом пойдёт? К родителям разве что. Этому не бывать!

– И это, по-твоему, честно? – воскликнула Женя и вскочила с дивана. – Всё! Уходи! Видеть тебя не хочу!

Сука! Опять всё через жопу!

– Если ты беременна, – начал я, натягивая на себя трусы. – То, свадьба не терпит отлагательств. Знакомь меня со своими родителями, я готов ещё раз стать отцом! Готов взять ответственность за жену и ребёнка!

– Да я аборт сделаю! Понятно?

– Не сделаешь!

– Ещё как сделаю! Это ты виноват! Хватит всё решать за меня!

– Не сделаешь! – рявкнул я разозлившись. – Я тебе не позволю делать глупости!

– Глупостью было с тобой связываться! Уходи и больше не лезь в мою жизнь!

Она смотрела, как я одеваюсь с такой ненавистью, будто и впрямь ненавидела. Неужели я сломал ей жизнь? Нет, она просто выделывается. Только непонятно, с какой целью. Чего добивается?

Да что ещё мне, блять, сделать?

– Я люблю тебя, Женя, – напомнил я ей. – Ты выйдешь за меня не зависимо оттого, беременна ты или нет!

– Повторяй это перед зеркалом, Егор, и почаще, чтобы самому сначала в это поверить! А теперь убирайся!

Стерва упрямая! Ничего, я ещё вернусь!

25. Евгения

25. Евгения

Егор ушёл, и я расплакалась. Почему он такой жёсткий и твердолобый? Зачем ведёт себя так со мной?

Прёт, как бульдозер, оставляя раны на моей душе.

Такой хороший вечер испортил! Я так старалась, а он даже не поел.

Я была так рада видеть его. И цветы мне понравились, и сумку вернул...

Секс был великолепен. Я соскучилась по его ласке, по жарким поцелуям. А теперь жалела о том, что снова ему отдалась. Напрочь забыла о своей гордости и решении больше не связываться с Романовым. Одни страдания от него.

Признание Егора в любви застало меня врасплох. Неужели он действительно любит меня и хочет на мне жениться?

Я не знала, радоваться мне этому или нет, потому что хотела быть с ним до безумия, но его отвратительный диктаторский характер и ненависть его дочери ко мне делали невозможными даже мечты об этом.

Что я чувствовала к мужчине? Я и сама не понимала. Были моменты, когда я чувствовала себя рядом с ним на седьмом небе, я скучала по нему, когда мы были в разлуке, сердце заходилось от радости, когда видела его, но были и другие, прямо противоположные моменты.

"Тесно вместе, скучно врозь" – так говаривала моя бабушка.

Мне нужно было время, чтобы всё обдумать. И Романов мне его дал. Он затихарился на несколько дней, но я сердцем чувствовала, что он просто придумывает очередной план по захвату меня. Егор не из тех, кто просто уходит, когда его посылают. Выгоняла ведь уже? Пропсихуется и придёт. Мне тоже нужно было остыть и подумать над его предложением о замужестве.

Буду ли я счастлива с таким своенравным человеком?

С Машей мы всё ещё не разговаривали, но теперь она хотя бы здоровалась и не отсаживалась от меня на парах в другой конец аудитории. Скоро экзамены, а оценки у неё ни к чёрту, но примириться со мной и попросить подтянуть её по паре предметов, ей не позволяла гордость и обида.

Может, оно и к лучшему? Их семейка только и делает, что пользуется мной.

На пятый день нашей ссоры с Романовым курьер принёс мне цветы. Можно было не гадать от кого они. Егор любил шикарные букеты с царским размахом.

" Моя любимая девочка, прости меня! Я понял свою ошибку, поэтому не тревожу. Позвони, когда снизойдёшь до милости. Романов Е. В."

Курьер стал захаживать ко мне ежевечерне. На следующий день Егор прислал корзину фруктов, потом духи, снова цветы, восточные сладости, золотые серёжки...

К каждому сюрпризу была приложена записка с извинениями, признаниями в любви или стихотвореньем. Фантазия Егора была так же широка, как и моё любопытство. Ему удалось пробудить во мне интерес, и теперь я нарочно ему не звонила, чтобы посмотреть, надолго ли его хватит.

Я понимала, что не могу томить его вечно, но в то же время хотелось, чтобы эти его сюрпризы никогда не заканчивались. Я уже с нетерпением ждала курьера, гадая, что на этот раз пришлёт Егор, что напишет в записке.

Он писал мне трогательные и нежные слова, и теперь я гадала, слова ли это или Егор действительно осознал, что нельзя со мной так жёстко?

А вот ему, похоже, нравилась моё упрямство, на пользу пошла. Чем дольше мы не виделись, тем дороже становились его подарки и горячее признания в любви.

В приюте меня тоже ждал сюрприз. Когда я приехала в очередной раз, чтобы помочь с уборкой клеток и повидаться со своей любимицей Джеки, то увидела, что на территории приюта строят новые вольеры.

– Женя, привет! – вышел мне навстречу Антон. – Ты куда пропала?

– Привет, да замоталась немного, – отмахнулась я. – Вы расширяетесь? Клад нашли, что ли?

– Можно и так сказать, – рассмеялся парень. – Отец твоей подружки, которая котёнка тогда забрала, взял над нами шефство.

– В каком смысле?

– У нас появился генеральный спонсор на постоянной основе. Романов его фамилия. Мы теперь корма получше заказываем и лекарства всё в достатке, вот, даже готовимся новых гостей принять.

– Егор Васильевич? – уточнила я, всё ещё не веря в услышанное.

– Да, он самый, – подтвердил Антон. – Классный мужик! Побольше бы таких!

– А давно?

– Месяц почти.

Господи, это стало для меня настолько шокирующей новостью, что весь день глаза были на мокром месте. Почему Егор мне не сказал об этом благородном жесте в последнюю нашу встречу? Знал ведь, насколько важен приют для меня?

Хвастаться не хотел? Плюсы Романова снова начинали перевешивать его минусы. Я готова была ему позвонить и сказать о том, что простила, но был ещё один нюанс – моя задержка. Прежде менструальный цикл был чётким, плюс-минус день или два, никаких сбоев.

Егор был так уверен, что я от него забеременею, будто желал этого больше всего на свете.

По большому счёту меня беспокоила только моя задержка. Я, конечно, тоже принимала участие в наших сексуальных игрищах, но это было подло с его стороны не предохраняться.

Накупив кучу тестов, я засела в ванной комнате. Долго не решалась сделать их. Результат был и так очевиден, но мне было необходимо убедиться.

Егор не бросит меня с ребёнком на руках, я была в этом уверена. Даже если я не соглашусь за него выйти, будет помогать финансово. Меня волновала моя учёба. Роды придутся на каникулы – это не страшно, но как я буду потом доучиваться?

И что я скажу родителям? Как они воспримут новость о том, что станут дедушкой и бабушкой? Они ведь даже не подозревают о том, что я встречаюсь с мужчиной. Который к тому же годится мне в отцы.

Две полоски на одном тесте, плюсик на втором...

Я грозилась, что сделаю аборт, но это были всего лишь слова. Я бы никогда так не поступила. Теперь на кону стояла вся моя дальнейшая жизнь. Я была не против стать матерью и родить ребёнка от Романова, но как быть со всем остальным?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Самое время позвонить ему и сообщить о том, что он снова станет отцом. Пусть помогает решать вопросы. Я порядком устала от всего этого.

Быстро убрав всё в ванной, я взяла в руки телефон и решительно набрала номер Егора. Он сразу взял трубку, будто ждал моего звонка.

– Женя? – удивлённо произнёс он, и моё сердце забилось как сумасшедшее.

– Привет, Егор! Я беременна! – с ходу, безо всяких церемоний выпалила я.

– Господи, это правда?

– Да. Я сделала только что тест.

– Ты дома?

– Да.

– Я сейчас приеду, – коротко ответил он и отключился.

По его голосу не было понятно рад он или нет. Может, он уже перехотел ребёнка? Что я тогда буду делать?

Сжимая телефон в руке, я нервно мерила шагами свою маленькую квартирку. Тискала кота, чтобы хоть немного успокоиться. Время шло, а Егор всё не появлялся.

Он не приехал ни через час, ни через два. Я позвонила ему снова, но он не взял трубку.

Кажется, мне всё стало понятно в этот миг. Я просто идиотка, которой воспользовались, а потом выбросили из жизни вместе с ненужным ребёнком. Все слова Егора, все его поступки и подарки превратились в пыль, а его помощь обошлась мне непомерно дорого.

26. Евгения

26. Евгения

Зазвонил мой телефон, и я бросилась к нему сломя голову, надеясь, что это Егор.

Не Егор. Маша.

Я была бы рада её звонку в любой другой день, только не сегодня. И всё же взяла трубку, собрав остатки сил.

– Алло, – вымученно произнесла в трубку.

– Женя, – всхлипнула Маша, и моё сердце дрогнуло. – Папа в больнице! Он в аварию попал! – с ходу выпалила она.

– Что? Как?

Душа захолодела от ужасных новостей и неизвестности. Ещё миллион вопросов закружился в моей голове, норовя свести меня с ума.

– Сама ничего толком не знаю. Мне Борис позвонил только что, сказал, что в них "КАМАЗ" въехал на перекрёстке. С ним ничего страшного, а папа в больнице. Я не знала, кому ещё позвонить. Только ты у меня осталась! Я не знаю, что мне делать, Жень!

– Ты в курсе, в какой больнице Егор?

– Да, я уже еду туда. Сейчас скину тебе адрес.

– Я сейчас тоже приеду! Держись, Маш! Я скоро!

Положив трубку, я принялась судорожно переодеваться. Натянула первые попавшиеся джинсы, кофту какую-то – всё на автомате, одновременно вызывая себе такси.

Какая же я дура, господи! Егор меня не бросал, он просто до меня не физически не смог доехать. Если Егор умрёт, я этого не вынесу! Я даже не сказала ему о том, что люблю его!

Зачем я так долго его мучила? Не могла чуть раньше помириться с ним? Довыделывалась?

Когда я примчалась в больницу, Маша была уже там. Я встретила её в коридоре приёмного отделения, заплаканную и потерянную.

– Женя! – бросилась она мне на шею, и мы тепло обнялись. – Прости меня, что я вела себя как свинья! Спасибо, что приехала. Я сейчас с ума сойду!

– Разве я могла не приехать? Ты знаешь, где твой отец? Что с ним?

– Мне пока ничего конкретного не сказали, он сейчас у хирургов. Сказали ждать.

– Давай присядем? – предложила я, чувствуя, что меня всю трясёт.

Я боялась за ребёнка, что из-за моего нервного состояния он тоже пострадает. Мы с Машей нашли свободную скамейку и уселись на неё.

– Мы с папой в ссоре до сих пор, – в отчаяние расплакалась Маша. – Если он умрёт, я буду винить себя в том, что повела себя, как избалованная эгоистка. Господи, зачем я с ним вообще ссорилась и лезла не в своё дело?

– Вы из-за меня поссорились? – догадалась я, обняв подругу.

– Угу!

– А я виновата в этой аварии, – решила тоже облегчить душу, пользуясь случаем.

– Каким образом?

– Я позвонила Егору и рассказала ему важную новость. Если бы он сразу же не рванул ко мне, то в его машину не въехал бы "КАМАЗ". Это я во всём виновата!

– Не говори ерунды, Женька! – одёрнула меня Маша. – А что за новость?

Я замялась, не зная, сказать ей или нет о том, что скоро у неё появится брат или сестра. Через пять месяцев у меня вырастет живот, и это станет очевидно. Шило в мешке не утаишь.

– Я беременна, Маш, – упавшим голосом сказала я и тоже расплакалась.

– Жень, ну, не реви! – теперь она меня успокаивала. – Если папа умрёт, я тебя не брошу! Деньги у нас есть, я помогу тебе с ребёнком! Клянусь! Ты только оставь его! Ты же не собираешься делать аборт?

– Конечно, нет! – всхлипнула я.

– Хоть какие-то хорошие новости за сегодня.

– Егор не умрёт! – решительно сказала я.

– Ну, знаешь, если там врачи, как я, то всякое может быть. Я реалистка, Женька...

– А если как я?

– Ладно, прости, что нагнетаю. Папа не может оставить без отца двоих детей. Это бесчеловечно! Когда уже эти врачи выйдут?

Нам оставалось только ждать, поэтому мы долго ещё сидели обнявшись, думая каждый о своём. Маша нервно грызла ногти, а я шмыгала носом, молясь о том, чтобы Егор остался жив.

Нам о стольком предстояло поговорить, столько сделать. Я не могла потерять его именно сейчас. Я даже не обрела толком мужчину, а уже рискую остаться вдовой. Только не сейчас, господи!

Время тянулось просто бесконечно долго. Это ожидание убивало. Нервы звенели, как струны.

– Мне нужно было умереть, чтобы вы помирились? – внезапно раздался насмешливый голос Егора рядом с нами.

Повернув голову, я ахнула от облегчения. Это был действительно он. Большая ссадина на лице и согнутая рука зафиксирована на груди бандажом, говорили о том, что он действительно сильно пострадал. Но всё же подошёл своими ногами.

– Папочка! – первой напрыгнула на Егора Маша. – Ты живой? – будто так же, как и, я не верила своим глазам.

– Ауч! – сморщился от боли Егор. – Осторожнее, доченька! У меня трещина в ребре! Но, да, я живой! А вы меня уже похоронили? Иди ко мне, Женя! – обнял меня здоровой рукой. – Не хотел вас напугать, девочки, простите!

– Слава богу, что всё обошлось! – сквозь слёзы прошептала я.

– До свадьбы заживёт! – бодро сказал Егор. – А свадьба у нас совсем скоро! Поехали домой, мои любимые!

Услышав про свадьбу, я немного выдохнула. В такси Егор всю дорогу успокаивал меня, но я всё никак не могла прийти в себя. Столько всего случилось за день, что голова кругом шла.

– Машунь, нам с Женей нужно тебе рассказать одну важную новость, – сказал Егор, когда мы прошли в гостиную.

– Я уже знаю про ребёнка! – рассмеялась подруга. – Поздравляю, папочка! – Она чмокнула его в щёку, а потом меня. – И тебя, Женька. Я очень рада, если что. Оставлю вас наедине, вижу, что вам уже не терпится.

Маша убежала к себе в комнату, и Егор с улыбкой перевёл взгляд на меня.

– Как ты, родная? Чёрт, тебе сейчас вообще нельзя волноваться.

– Да ничего, устала немного, – честно призналась я.

– Пойдём в мою комнату. Приляжешь, – предложил он. – Может, есть хочешь? Или ещё чего-то?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет, спасибо, я бы просто полежала.

Мы поднялись в спальню Егора, теперь он смотрел, как я раздеваюсь и укладываюсь в кровать.

– Я очень рад, что вы с Машей помирились, – сказал он, присаживаясь рядом со мной. – И рад, что у нас будет ребёнок.

– Мне страшно, Егор, – призналась я.

– Тебе нечего бояться, любимая. Само собой, мы поженимся и сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты закончила академию. Твоим родителям придётся смириться с твоим выбором. Я буду на руках тебя носить, дай только руке зажить! Я люблю тебя, моя смелая девочка!

– Я тоже люблю тебя, Егор! Очень сильно!

Егор придвинулся ближе и нежно поцеловал меня.

– Эти дни без тебя были хуже ада, – признался он. – Но мне они пошли на пользу. Согласен, я был слишком жёстким с тобой. Это было вызвано моим страхом, боязнью тебя потерять. Я был готов пойти на всё, лишь бы заполучить тебя. Эта одержимость едва всё не разрушила.

– Ты меня заполучил, Егор. Ты тоже прости меня, что вела себя как истеричка. Я не знала, как вести себя с тобой, вот и бросалась из крайности в крайность.

– Знаешь, мне нужна была эта встряска, эта шоковая терапия. Моё эго раздулось до таких размеров, что его уже никто не смог бы вынести, особенно такая нежная девочка, как ты. – Егор снова поцеловал меня, а потом ласково улыбнулся. – А теперь я должен соблюсти формальности. – Он пошарил рукой во внутреннем кармане пиджака и вытащил оттуда кольцо. – Женя, ты выйдешь за меня замуж?

– Выйду! – уверенно ответила я, и он надел мне на палец кольцо.

Оно было потрясающим! Как и все остальные его подарки.

– Теперь я должен спросить, не хотела бы ты уже сегодня переехать жить к нам? Ни в коем случае не настаиваю. Просто так спросил.

Я видела, что он ёрничает, нарочно подтрунивает надо мной сейчас, поэтому от души рассмеялась.

– Я думаю,что тебе нужен уход в связи с полученными травмами, поэтому я, пожалуй, соглашусь на переезд.

– А мамочке моего малыша требуются круглосуточные обнимашки. Помоги мне раздеться, умоляю!

27. Эпилог. Егор

27. Эпилог. Егор

(Шесть лет спустя)

– А вот и твоя мамочка! – крикнул я сыну, увидев, как Женя с Машей заходят в дом. – И сестрёнка!

– Мама! Мама пришла! – радостно завопил Богдан.

Он побежал к матери и обнял её за ноги, спрятав лицо в её юбке. Когда на УЗИ нам сказали, что будет мальчик, я едва крышей не поехал от радости. Дочери бы я тоже был рад, но сын... Сын – это нечто другое! Я даже на партнёрские роды попёрся, чтобы посмотреть, как рождается мой сынуля и принять его в этот мир. Это было ни с чем не сравнимое мероприятие. С батей хорошо, но с мамулей ещё лучше.

– Привет, моё солнышко!

С улыбкой наблюдал за тем, как она присаживается на корточки и обнимает нашего бандита. Ждал своей очереди, чтобы тоже обнять эту прелесть. А пока тискал дочку.

– Сдали? – спросил я у Маши.

– Да, пап! Отмучились, слава богу! О-о-о, мне срочно нужен отпуск. Я на море хочу! Пап, очень сильно!

– Если честно, я тоже, – рассмеялся я. – Подумаю, что можно сделать, Машунь, – пообещал и наконец-то обнял жену. – Привет, любимая! Мы вас уже заждались.

– Привет, любовь моя! – просияла Женя в ответ. – Это хорошо, когда ждут.

Последний экзамен был сдан, впереди выпускной бал, но сегодня по этому поводу у нас с сыном был запланирован сюрприз для его мамы и сестры.

– Пойдёмте скорее! – поторопил всех нас Богдан. – У нас там такой сюрприз, закачаетесь! – с нетерпением показывал он в сторону столовой.

Там у нас была накрыта шикарная поляна, повсюду висели шарики и спрятаны подарки для новоиспечённых врачей. А ещё тёща с тестем притаились с хлопушками.

– Поз-дра-вля-ем! Поз-дра-вля-ем! – хором выкрикнули мы, когда Маша и Женя зашли в столовую.

– Обалдеть! – радостно просияла Женя, обнимая родителей.

Мы сели за стол, и как следует отпраздновали окончание учёбы моих жены и дочери.

– Это ещё не все сюрпризы на сегодня, – объявил я. – После выпускного вечера мы едем отдыхать все вместе в Абхазию!

– О боже! Папа! С ума сойти! – обрадовалась Маша больше всех.

После застолья тёща с тестем засобирались домой, и мы с Женей пошли провожать их до машины.

– Пап, можно я к бабе с дедом поеду? – начал проситься Богдан. – Ну, пожалуйста!

– Отпусти его, Егор, – настаивала тёща. – Я с него глаз не спущу. А вы с Женечкой побудете вдвоём недельку.

Богдан просто обожал деревню. Ещё бы, там можно было носиться с утра до ночи на улице и заниматься тем, чем ему дома мать не разрешала. Бабушка была намного мягче, потому баловала Богдана, да и с дедом он был на одной волне, бегая за ним хвостиком.

Как тут откажешь?

Родители Жени поначалу не приняли меня. Как я и опасался, наша с ней разница в возрасте смутила не только меня одного. Но и препятствовать нашему с Женей счастью не стали.

Уже после нашей свадьбы с Женей мои отношения с её родителями начали налаживаться. Они видели, что я ответственно отнёсся к браку с их дочерью, что Женя счастлива, поэтому и приняли меня.

Как я и обещал, я дал Жене возможность доучиться. Помогал с ребёнком, заново проходя школу "молодого отца". Маша тоже с удовольствием возилась с братом.

Было трудно моментами, но мы справились.

С рождением сына у меня будто новая жизнь началась, я будто скинул лет двадцать. Скакал козликом, успевая всё на свете.

Детей мы с Женей больше не планировали, потому что я адекватно оценивал свои возможности, а она собиралась выйти на работу по специальности. Зато других планов на будущее было не перечесть.

Несчётное количество раз мы возили Богдана к дедушке с бабушкой, но впервые он отправлялся туда без нас с Женей. Не то чтобы я не доверял тестю с тёщей, но, зная о неуёмной любознательности сына, немного тревожился.

– Обещаешь слушаться бабушку? Я могу на тебя рассчитывать? – спросил я у него на полном серьёзе.

– Да, пап! Я тебя не подведу! Даю мужское слово! – не менее серьёзно ответил пацан и протянул мне руку, чтобы я её пожал.

Мы с Богданом Егоровичем скрепили наши договорённости рукопожатием и теперь ждали, пока его мать принесёт его рюкзак с вещами.

– Мам, не давай ему много мучного, – шепнула Женя на прощание тёще, и мы проводили сына и гостей.

– Женька! Папа! Пока! – прошмыгнула мимо нас Маша. – У меня свидание! Вернусь в половине первого!

– Будь на связи! – крикнула ей Женя вслед.

Моя дочь не понаслышке знала, как выматывают маленькие дети, поэтому замуж не спешила. Она встречалась с парнем, но пока нас с Женей с ним не познакомила.

На всякий случай я "пробил" этого пацана и заочно одобрил выбор Маши. Остальное зависело теперь только от него самого и его отношения к моей девочке.

– Вот все и разъехались... – с грустью протянула Женя. – Как-то непривычно даже.

– Уверен, мы найдём чем заняться, – успокоил я её, притягивая к себе, целуя сладкие губки.

– Я так рада, что мы все вместе поедем отдыхать. Как папа согласился, чтобы ты путёвки оплатил? Он же такой гордый.

– Нет, – усмехнулся я. – Твой отец сам купил путёвки для себя и тёщи моей ненаглядной. Мы давно этот отпуск планировали с ним, просто вам не рассказывали.

– Какой ты у меня хороший! – подлизывалась жена. – Самый лучший!

– Уверена?

– Сейчас я собак накормлю и отблагодарю своего любимого мужа за сюрприз! – томным голосом пообещала Женя.

Мы взяли из приюта двоих собак и ещё двоих тестю сплавили. Также у нас было три кошки из той же серии. Одна Машина и две Богдана.

Еле дождался Женю, которая вынесла остатки нашего пира собакам в вольер. Добрая она у меня всё-таки. Была бы злая, я бы не влюбился в неё как пацан.

Не помню, как мы с ней до кровати дошли. Я плюхнулся на неё задницей, а Женя оседлала меня верхом и целовала, целовала...

За время нашего брака она стала опытной любовницей. А сейчас мы в доме были одни, и это само по себе возбуждало!

Вместо того чтобы опрокинуть жену на спину и раздвинуть её ноги, я расплылся под ней лужицей. Как же она меня возбуждала! Каждый раз, как в первый!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Женя сама стянула с себя кофточку и подставила свои грудки для поцелуев. Я был готов сожрать её сладкие титечки! Втягивал соски в рот, лизал языком, урча от удовольствия.

Каждый мой поцелуй, каждое движение языка, сопровождалось сладким стоном жены. У меня в трусах уже так туго натянулось, что каждое её движение на моих бёдрах, заставляло мои яйца сжиматься.

С меня тоже сняла рубашку, гладила мою грудь, целовала шею. Я мял её жопку, ласкал губами её губы, грудь, тонкую шейку. Стало невыносимо жарко, поэтому остатки одежды были нестерпимо лишними.

Я осторожно просунул руку между ножек Жени. Её мокрые складочки тешили моё мужское эго. Это охуенно – быть желанным для своей девочки.

Она выгнулась и застонала громче, когда я нырнул пальцем внутрь неё. Мокрая, пиздец!

Женя опускается к моим ногам, не отрывая взгляд от моего члена, потом уверенно обхватывает его пальцами, проводя по всей длине. Теперь меня будто током бьёт. Стискиваю зубы, позволяя Жене верховодить игрой.

Мои яйца осторожно поглаживают её пальчики, и я едва не стону, как баба. Наконец, наигравшись, Женя наклоняется к члену и высовывает остренький язычок. Ведёт им по головке, слизывает капельку смазки, сглатывает, пробуя на вкус мой агрегат. Лижет ещё и ещё. Потом плотно обхватывает пухлыми губами ствол и берёт его в рот.

Боже! Я обожаю её минет! Женя знает до мелочей, как мне нравится, поэтому я едва не кончаю ей в ротик. Мягко отстраняюсь, снова усаживаю на себя, откидываясь на спину.

Женя приподнимается и с тихим стоном впускает меня в себя. Начинает медленно двигаться, уперевшись в мою грудь руками. В её влажной, горячей щёлочке был рай. Мой член туго скользил по бархатистым стеночкам, готовый разрядиться в любую секунду.

Я кайфовал от этого зрелища. Полные упругие грудки Жени покачивались в такт её движениям, волосы разметались по плечам, плоский животик подрагивал, а её ножки, так ладно обхватившие меня, были совершенны!

Она двигалась уверенно и складно. То быстро, скача на мне, как на жеребце, то медленно, вбирая мой ствол по самые яйца, которые были мокрыми от её смазки.

Еле дождался, пока она кончит! Думал, яйца полопаются или сперма носом пойдёт, так меня подпёрло!

Сладко всхлипнув, Женя сокращается на моём стволе, потом соскальзывает с него и "добивает" меня ротиком. Глотает сперму, вылизывая всё до капли. Это настолько потрясающе, что мне хочется весь мир бросить к её ногам.

Вылижу её ночью до обморока! Всю зацелую!

– Как же я люблю тебя, – шепчет Женя, укладываясь мне на грудь головой.

– Я тебя просто обожаю, малышка! – шепчу в ответ.

В доме тихо, и только наши сердца сейчас бьются в унисон.

(КОНЕЦ)

Конец