Однажды в восемнадцатом столетии

Целебджихад ком

Когда Старый Фриц, использовав все свое коварство, будто в насмешку, перевернул сложившиеся историцки военно - политицкие союзы европейских стран с ног на голову, канцлер Российской империи Головкин тут же приказал спешно найти где - то загулявшего певчего придворной капеллы Олешку Розума, крепко - накрепко запомнив туфельку Веселой Елисафет, ударившую его в государский лоб при прошлогоднем напоминании одного только этого имени - Фридрих. Императрица, не просто так прозванная именно Веселой, очень не любила многие вещи, домовых, к примеру, Фридриха, шкварки, и сообщить ей о грозящей России скорой войне с этим вот самым запрещенным к упоминанию Фридрихом не представлялось возможным.

- Это как у фюрера с кальмаром Навальным, - напутствовал бравого усами фельда канцлер, выдав из личной казны пригоршню ефимков, - нельзя, понимаешь, поминать. Ты, братец, ступай по кабакам, разыщи мне Олешку.

Все в дворце прекрасно знали, что разухабистый хохол был настоящим морганатическим мужем Елисафет, в чем она и превзошла рыжую тезку, родившую несколько штук бастардов, оставаясь королевой - девственницей и упорно выйдя замуж лишь за Англию целиком, сам папа Елисафет Великий Петр громогласно хохотал, разевая кашалотом вечно хмельной рот, наглядно изображая первую брачную ночь англичанки гадящей с островом.

- Вместо хера - целая гора, - подхалимисто поддакивал государю князь Меншиков, спешно отыскивая на контурной карте соответствующий ситуации холм или хотя бы мыс. - Представь теперь, мин херц, какова у ей манда.

Розум скоро нашелся в портовом кабаке в окружении заграничных матросов, с крайним неудовольствием обнаруживших отсутствие в Санкт - Петербурге театров.

- Мы, - тщились они втуне и зряшно объяснить Розуму чуждый ему образ жизни и мыслей, - когда кочумаем на бережку, погрузка, там, кренгование, ремонт мелкий, то всей командой устраиваемся в театры, и денежку робим, и к культуре приобщаемся.

Малопонимающий аглицкую речь Розум все же понимал, что страшно далеки они от народа. От русского, конечно. Какому русскому моряку из города русских моряков Чиценицы прилетит  в голову устроиться разнорабочим в театр, когда можно пить вино по кабакам, кувыркаться с портовыми проститутками и вообще - разлагаться в быту ?

- Понятно, - хрипел пропитой глоткой певчий, угощая матросов пенной романеей, - почему именно к вам Херцен и укатит. Вечно вот вы нам, русским, гадите.

- Чем же это мы вам гадим ? - цеплялся к собутыльнику Хью Смоленый, сжимая кулачище.

- А своим существованием, - откровенно отвечал Олешка, пуская пьяную слюну на расшитый воротник венгерского камзола, - наглядностью, бля, постоянно ведь укоряете нас, русских, мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, так белый человек жить не должен.

- Мы - белые люди, - с важностью подтвердил Хью Смоленый. - А вы унтерменши.

С трудом пробившийся сквозь нетрезвую толпу кабацких завсегдатаев фельд чин по чину доложил Розуму о насущности, вытащил из - за стола и предоставил канцлеру, а уж тот, вытрезвив Олешку нашатырем и ледяным душем, отвел к Веселой Елисафет. Между оргазмами она и узнала о коварстве Старого Фрица, что, впрочем, нисколько ему не помогло, так как сразу целых пять штук братов Орловых уже громили войска вторжения под Гросс - Эгерсдорфом и Кунерсдорфом до кучи тоже.