Мама, Борька, Валет и другие. Из книги Инцест рассказы мама и сын

По материалам уголовного дела

После смерти отца отношения с матерью совсем разладились. Переходный возраст. Во как! Борьке 18 Мать, сука, еще и хахаля завела. Борька видел как тот пару раз подвозил ее до подъезда. Работают вместе... ха. Знаем мы как они работают. Ей хоть и было всего 34, и личную жизнь нужно как то устраивать — это Борька понимал, но все равно злость брала. На каждое замечание матери Борис огрызался — да, ладно, заткнись ты. Младший — Коля тоже учиться хуже стал. Одиннадцать ему.

А, тут, где то полгода назад Борька связался с Валетом. Валет, крепкий парняга старше Борьки всего на три года, а уже по малолетке прошел, «зоны понюхал» — хаты бомбил, гопничал, на гопе и залетел. Отбыл свое, во двор вернулся, весь на понтах, подкрученный, на пальце кольцо наколото, между большим и указательным — четыре точки, а в центре еще одна — мол один в четырех стенах, по фене ботал не слабо. Короче, команду серьезную сколотил, два ствола достал. Мелочевкой уже не баловался. Магнитолы из машин, шапки, сумочки, цепочки — это для детсадников. За полгода на счету Валета и его братков было 20 квартирных краж, пять грабежей и четыре разбойных нападения на небольшие магазинчики, в двух из которых пришлось пострелять — две смерти. Вот и пригрел Валет Борьку, подъемных отстегнул. Пару раз на дело взял.

— Не обосрался. Молоток Борян!

Затянуло, бабки появились. Выпивать стал. Квартирку сняли у алкаша в соседнем доме, чтоб было где барахлишко сбросить, пожрать, выпить, блядей малолетних пожарить (к этому Борька быстро пристрастился, правда прокололся самый первый раз, ну да с кем не бывает).

У матери нервы совсем ни к черту стали, увидит Борьку пьяным — уйдет на кухню и сидит плачет тихонько. Борька как выпьет, так у него в башке сразу что то клинит и он дурак-дураком становится: матерится, драться лезет, (братану младшему однажды так между глаз зарядил — тот две недели с королевским фингалом ходил), а наутро голова на мелкие кусочки раскалывается и не помнит ничего.

В тот вечер он вернулся на рогах, хату небедную подняли и, как водится, отметили это дело. С трудом скинул колеса у порога, разделся, шарахнулся на кухню, засосал пол чайника прямо из носика и похилял в свою комнату. Тишина, спят все. Квартира трехкомнатная — это единственное, что от отца осталось. В темноте разделся, покидал шмотки на пол. Лег поверх одеяла. Голову на подушку, глаза закрыл — и как будто на карусели закрутился, и мутит: «Во бля, нажрался! Надо сходить сблевнуть немного». Встал и пошлепал, в темноте держась за стенку, в туалет. Еще член стоит как нос у буратины — не повезло сегодня с мокрощелками... «Подрочить что ли?» И тут мозги защемило опять. На автомате выполз и туалета к мамкиной комнате подошел, затормозил на секунду... «Да хули тут думать!» Двери открыл. Наугад, в сторону кровати двинулся... Сердце заколотилось... Откинул край одеяла и туда... Мамка проснулась, с спросонья понять ничего не может:

— Боря ты что?

А у него мозги видно вместе с закуской в унитаз спустились... Ночнушку задрал и шарит рукой по голому мамкиному телу... Сопит только...

— Прекрати, слышишь! — Попыталась отбросить его руку..

А он завелся уже, хрен кто его в таком состоянии остановит... Навалился на нее всем телом и рукой в трусы ей полез...

— Борис, перестань, мне больно... , — в ее голосе начали проскальзывать нотки ужаса.

Он губы ее нашел присосался, а рукой уже то самое место нащупал ради которого и пришел... Рубашку повыше задрал, нащупал лицом ее грудь, к соску припал...

— Борис, я кричать буду, — мать была близка к истерике, она пыталась скинуть его с себя, упиралась руками ему в плечи...

— Да заткнись ты сука! — продолжал шарить рукой у нее между ног, а второй, локтевым сгибом крепко сжимая ее за шею... Вдруг она замерла и перестала отбиваться...

— Сразу бы так.

Он отпустил ей шею, встал на колени у ее ног, спустил с нее трусы, отбросил их подальше. Мама с ужасом смотрела на своего сына.

Она как будто была в обмороке... Он раздвинул ей ноги, лег на нее, долго не мог попасть в нужное отверстие, наконец попал... Ее половые губы были сухие... Она вскрикнула...

Борис и сам почувствовал резкую боль когда головка члена залупившись начала вползать в сухое влагалище... , ну дак не останавливаться же из за этого. Двинул немного в обратном направлении, кожа собралась опять на конце члена... Вперед и с песней... Боль исчезла и он вставил его до конца... Мать дернулась, застонала от боли, но больше практически не шевелилась. В ее пизде стало немного свободнее, Борис лежал на ней всем свои весом и вгонял аппарат на всю длину... Долго не мог кончить и почти уже засыпая почувствовал — его член произвел в матку несколько выстрелов... Борис почти не испытал кайфа, только какое то облегчение...

Проснулся. Сушняк. Член почему то зудит... Лежит пытается сообразить что ни будь — да не выходит ничего, ссать еще хочется сил нет. Сел на кровати...

— Ё... , дак я ж в мамкиной постели... Пошел на кухню. Чайник пустой. Кран открыл — напился... И тут у него прорезалось: «Так я ж мать свою вчера выебал!» Ему показалось что волосы на голове встали дыбом. В таком же положении оказался и член, что окончательно утвердило Борьку в содеянном вчера ночью с мамкой.

— Вот бля-я-я-ядь! — протянул он. — Что ж теперь будет то...

Мать была на работе. Колян в школе.

Отмокнув в ванне, Борька двинулся на стрелку к корешкам. Весь день он был как под наркозом, ощущение того что он допустил какой то невиданный прокол не покидало его. Вечером в берлоге опрокинув за компанию первый стакан, он почувствовал облегчение. После второго совсем отпустило. И содеянное не казалось уже таким страшным. Когда под стол сбрякала уже третья бутылка Борис, почти против своей воли раскололся перед своими корешами, что вчера ночью отодрал свою маманю родную: — Как получилось сам не пойму!

— Ну ты и хлыщ! — констатировал Рыжий. Валет только присвистнул: — И че она теперь?

— А, хуй ее знает! Как теперь домой то идти... , думаю?

— А в рот ей тоже выдал? — вдруг оскалился, прервав пьяное молчание Болт.

— Не-е, он в рот постеснялся? — заржал Леха.

— Завалите поддувало сопляки локшовые, — включил понты Валет, хотя чувствовалось, что он и сам не прочь послушать подробности.

От выпитого язык у Борьки развязался и он вывалил братанам все что помнил.

— Я бы тоже не отказался, она у него... , — Рыжий причмокнул языком, он единственный из всей компании был знаком с матерью Бориса, — стройненькая такая, попочка охуительная, грудки, наверное тоже как у девочки. У меня на тетю Наташу с восемнадцати лет встает.

— Ладно, чуваки, щас допиваем и двинем, братка выручать надо, вдруг маманя кипеж подняла. Придем по понятиям перебазарим. так и так мол, мамаша, извиняйте, ошибочка вышла по пьяни... , — и с едва заметной ухмылкой взглянул на Бориса.

— Да, брось Валет, не надо. Я сам разберусь.

— Возьмем тару, выпьем и поговорим по человечьи... — словно не слыша продолжал Валет.

— Она не пьет...

— Посмотрим...

Около восемнадцати вся пьяная компания ввалилась в прихожую. Мама не спала. Она была на кухне и даже не вышла на шум.

— Наталья Сергеевна... , — она стояла отвернувшись к окну, Валет умолк оценивая хрупкую фигурку Борькиной матери: «Да, сзади прямо как целка». — Мы за...

Она обернулась.

— Что вам нужно? — Тихо спросила она.